Чётки

Женьке Жучку, Эдди Реверсу, Олегу Месмеру

и, конечно же, Денису Фролову,

всем тем, кто однажды заставил меня написать это.

- В рот возьмёшь?

- Что? – я сделал вид, что не расслышал.

- В рот возьмёшь? - на этот раз чуть громче.

- Что?

- В рот возьмёшь? – теперь достаточно громко, чтобы нормально расслышать.

- С удовольствием! Где?

- Пошли, место покажу, - он встал, и мы направились к выходу. Я его остановил и через материал брюк нащупал именно то, чему вскоре предстояло оказаться у меня во рту. Масштаб впечатлял.

Выйдя из подземного туалета, он направился в сторону рынка. Я попытался представить, куда потянул меня этот юнец. Во всяком случае, в той стороне никаких закоулков или подворотен, где бы можно было «уединиться» я себе не представлял. Другие места – да, я знал неплохо. Не раз приходилось пользоваться. Да и какая собственно разница, куда идти. Главное – охота прошла не впустую, и совсем не зря я вернулся.

Вернулся, когда уже совсем было собрался идти домой и просто зашёл отлить на дорожку. Когда на выходе мне попался этот молодой человек. Когда поймал на себе его взгляд и решил попробовать. Удачно.

- Тебя как зовут?

- А это имеет значение?

- Да, собственно нет, просто интересно, - почему-то мне действительно было интересно, как звали этого молодого пацана, хотя даже толком рассмотреть я его не успел ещё. Вечер уже добродушно перетекал в ночь. Анонимно, так анонимно. И такое по клубам тоже бывало. Там ещё и лиц не видел.

- Дима.

- Хорошее имя...

И остальной путь в молчании. Свернули за угол. И тут я сообразил. Ну, конечно, городская достопримечательность. Первое каменное здание в городе выше, чем в один этаж. Гостиница. Точнее то, что от неё осталось. Стены, фасадом выходящие на угол улиц, кое-что из перекрытий ещё не успело обрушиться, да центральная лестница. А ведь гостиница-то была самая шикарная в городе. Поговаривают, сам Государь Император, Николай Александрович останавливались. Потом там был НКВД. Потом – гестапо, и снова НКВД. Вот уже много лет она стоит в плачевном состоянии, и никто не хочет или не может восстановить этот памятник архитектуры. И, кажется, именно туда мы и направлялись. И не зря: ведь ещё там был бордель.

Залезли через окна. Кругом темень. Пацан потащил меня на второй этаж. Мусора там всё-таки было поменьше. Пока я в сгущающихся сумерках пытался осмотреть интерьер, он молча наблюдал за мной. Спешить не хотелось. Подошёл. Посмотрели друг на друга. Глаза в глаза. Его глаза явно светились нетерпением. Я попытался его поцеловать.

- Нет.

Ну, нет, так нет. Пацан и так дрожит. Я опустился, присел на корточки. Он принялся дрожащими руками расстёгивать ремень, но я остановил его руки. Момент предвкушения не менее сладок, чем само действо. Хотелось растянуть. Ещё раз прощупал член через ткань брюк. И ещё раз впечатлился размером. Обхватив руками его ягодицы, прижался щекой. Теплый. Разволновался сам. И уже не менее дрожащими руками расстегнул ремень. Пуговицу на брюках. Молнию. Взял за пояс и вместе с трусами спустил брюки до колен.

Член торчал почти горизонтально. Торчал, именно так, потому что другое определение подобрать трудно. Он не стоял в привычном понимании этого слова уже потому, что вряд ли прилив крови смог бы поднять вертикально такой агрегат. Чуток изогнутый книзу, он действительно впечатлял размером, формой и мощью. Длинный и толстый. Чуток приплюснутый. Где-то к середине ствола утолщенный. Такой, такой, такой, что сам просился в рот. Откинув привычку сперва пробежаться языком по стволу или полизать предварительно яйца, я сразу же обхватил губами головку.

Парень поддал бёдра вперед, и член вошёл полностью. Сразу. Весь. Одно движение, и нос упёрся в приятно пахнущую волосню. Удивляюсь, как мне тогда удалось вовремя его заглотить. Потом, подобное происходило с трудом и требовало каких-то усилий. Но тогда этот монстр оказался у меня во рту целиком без проблем. При этом я ещё и дышать ухитрялся. А мальчишка явно в нетерпении, быстро взял инициативу в свои руки, хотя вернее было бы сказать – бёдра, и принялся буквально ****ь меня. По всем статьям. Не вынимая. Ещё и стараясь с каждым толчком загнать поглубже.

Сперва я опешил от такого напора, потом пришёл в себя и инициативу перехватил. Покрепче обхватив ягодицы, стал регулировать такт и частоту движений. И напор. Позволяя самому себе насладиться хотя бы длиной снующего между губ инструмента. Скоро и парень приноровился. И как ни старался кончить побыстрее (ох уж мне эта молодость), понял, что оттянуть кайф гораздо приятнее. Чем быстрее до конца добежать.

Но ничего не вечно. Я почувствовал, как пацан напрягся. Сильнее прижался лицом к его паху. И только по пробегающим волнами сокращениям его члена понял, что потекло прямо в глотку. А мои глотки ещё и подгоняли поток. Всё когда-то иссякает, иссяк и он. Видать разрядился по полной, потому как когда вытаскивал, ни капли во рту не задержалось. Жаль, хотелось бы и на вкус почувствовать…

Уже на лестнице я положил руки ему на плечи.

- Ты гей?

- Нет, просто балуюсь.

- Ты классный. Я бы с удовольствием тебя пригласил, винцом бы угостил. Своим. Мы как, ещё увидимся?

- Может быть.

- Когда?

- Давай через неделю, здесь же.

- Договорились, – молча спустились и вылезли каждый через своё окно. Он на одну улицу, я на другую. И каждый пошёл своим путём, не оборачиваясь.

Был тёплый день конца июня. Я шёл домой, и в голове напрочь засела только одна мысль. «Пусть так, пусть он меня будет просто использовать. Пусть нечасто. Зато я буду иметь не такой уж плохой секс, более или менее постоянно с молодым парнем. К тому же и *** у него шикарный». На тот момент меня это более чем устраивало.

* * *

И за каким чёртом я отправился на плешку на следующий же день? Как будто двоих вчерашних было мало. Просто сидел, по сторонам пялился, народ разглядывал. Наблюдал, кто себя как, и кто чего хочет. Мимолетные взгляды сквозь толпу гуляющих с детьми мам. Пап, пьющих пиво. Бабушек, снующих за пустыми бутылками. Просто выходной, убить время. Подышать свежим воздухом. Пивка попить.

Снимать действительно никого не хотелось. Вчерашних было вполне достаточно, и можно было просто отдохнуть. Может и попалась пара экземпляров, на которые было приятно бросить взгляд. Но только бросить взгляд. Мимоходом. Оценить мордашку, фигуру и спокойно продолжать рассматривать окружающую обстановку.

Вдруг я заметил, как на скамейке, чуть поодаль от моей, появился вчерашний молодой человек. Точнее – парень очень на него похожий. Такой же серый, неприметный и простенький пиджачок, темные брюки. Очки. Не помню, были ли на вчерашнем очки или нет. Этот отсверкивал диоптриями в лучах вечернего солнца. Издалека – вроде он. Пару раз вроде глянул в мою сторону. Но сам не подошёл. Видать, и ему вчерашнего хватило. Если это он, конечно.

Тут как раз пиво на клапан надавило, а путь до туалета – как раз мимо той скамеечки, где он сидел. Чуток ближе рассмотрел – действительно он. Кивнул, поздоровался. Даже руку протянул для пожатия.

- Ты куда?

- Отлить, а что нельзя?

- Можно, конечно. Ты потом подойдёшь?

- Без проблем.

Сделав по быстрому свои дела, я вернулся к его лавочке, он никуда не сбежал.

- Ну что, идём? – спрашиваю.

- Куда? – удивление искреннее, не придуманное.

- Как куда. Пошли отсосу, как вчера. Ты же этого хотел?

- Вообще-то, нет, - в голосе как-то промелькнула обида. – может присядешь? Поговорим?

- Нет проблем, - и я присел рядом.

Разговор ни о чём. То да сё. То ли он ко мне приглядывался при свете дня, то ли ещё что. Потихоньку парень начал больше рассказывать о себе. Кто такой, где работает. Родители. И как его не понимают. Интересы и привязанности. Много, много, много. Он хотел понравиться. Явно хотел. И явно у него это получалось.

Я предложил ударить по пивку. Без возражений. Дал денег и отправил в близлежащий ларек. Предупредив, что предпочитаю темное. Метнулся быстро, и продолжили уже с пивом. Опять всё больше про него. Что да сколько. Да когда и с кем. Как пробовал, где встречался.

А ещё он вчера испугался меня. Но так хотел, что на испуг внимания не обращал. А ещё сегодня он очень обиделся, думал, что я просто мимо хочу пройти. Не обращая на него никакого внимания. А ещё…

- Знаешь, я тебе вчера соврал, меня не Димой зовут...

Удивил, можно сказать. Как будто он - первый, кто скрывает имя при первом знакомстве. Любит наш брат за чужими именами прятаться. Хлебом не корми!

- А хочешь знать, моё настоящее имя?

- Да, вообще-то уже всё равно, захочешь - сам расскажешь, - мне было действительно по фигу его настоящее имя. Первая ложь уже произошла, какая разница, что будет дальше.

- Александр.

- Очень приятно.

- Угадай, сколько мне лет?

- Думаю, где-то двадцать один, плюс-минус пару лет, - взвесив услышанное и сравнив с наблюдаемым.

- Почти. Девятнадцать.

Ага, двенадцать лет разницы.

- А ты на свой возраст не выглядишь!

- Спасибо, - приятно, когда молодой парень говорит такое, - хорошей косметикой пользуюсь.

Глаза у парня округлились. Заставив меня в душе улыбнуться. И вслух объяснить, что мыло – это тоже косметика. И гель для душа. И пена для бритья. А не только тональный крем и пудра.

Вечер подходил к концу. Вслед за пивом. Болтать можно было и дольше. Но и остановиться надо было когда-то. Остановиться и договориться о встрече назавтра.

И назавтра опоздать на встречу на полчаса. Но всё равно приехал на то же самое место, где вчера столько проболтали. Санька сидел на той же самой скамейке. В тени каштана, с видом на обшарпанный фонтан. Санька меня уже ждал. И даже уже почти потерял надежду. Поэтому и расплылся улыбкой при моём появлении. Разве что навстречу не бросился. С распростертыми объятиями.

- Я уже стал бояться, что ты не придёшь.

- Но я же ведь обещал.

- Всякое могло случиться. Тем более, ты первый, с кем я встречаюсь больше одного раза. И почему-то меня к тебе тянет не только из-за секса.

- ?

- Да, да, именно так. Обычно мне хватало на один раз перепихнуться, а потом скучно становилось. А тут что-то другое. Знаешь, как я вчера боялся, что ты мимо пройдёшь!

- Но я же не прошел, - разве можно было пройти мимо.

Люблю я фотографировать. И не запечатлеть на плёнке такое шикарно-юное создание было преступно. Особенно, когда понял, что влюбляюсь всё больше и больше.

- Пошли, покажу тебе одно местечко, - заговорщески улыбаясь, предложил Сашка. И потащил меня к реке, попутно рассказывая, как любил зависать с друзьями в этих местах. Когда новый мост ещё только строился.

Мимо старого завода. По заросшему ивняком берегу. Потом через какие-то склады. С козловыми кранами. И массой плавающих в воде бревен. По высокой траве. И опять по какой-то то ли стройке, то ли складу под открытым небом. Пока не спустились опять к самой реке.

Тут я и увидел то самое. Старая, вросшая почти по самый борт в берег стояла баржа. Изъеденная ржавчиной, но чистая палуба. Кое-что сохранившееся из надстроек. И над всем этим устрашающего вида лебедка. Устремившаяся стрелой в небо. Над рекой.

- Вот тут мы с друзьями обычно и купаемся, - похвастал Сашка.

- А не грязно? На дне ничего не валяется, - как-то слишком по-взрослому спросил.

- Да нет тут ничего страшного. И река тут мелкая. По колено. Почти вброд всю перейти можно. Только у самого берега чуть-чуть проплыть надо, - Сашка водил ладонями над водой. Лишь слегка касаясь подернутой рябью поверхности. Гладил. Нашёптывал.

- Я вообще воду люблю. Только настоящую. В ванной – не такая. Течет уж больно правильно. А эта – живая.

Обернулся.

- Тебе нравиться?

Я присел рядом и обнял малыша за плечи.

- Конечно.

- Тогда – дарю! Пусть это место тоже станет нашим.

А потом разделись. Купались и загорали. Периодически брал в руки фотоаппарат. А Сашка позировал. У воды. На стреле. Забираясь на высокий берег. И прячась в кустах. Обнаженный.

Целовались? Целовались.

Не очень люблю попсу. Из той, что наша. Совсем уж такая, из разряда «сопли в сахаре». Но «Рефлекс». Теплый летний ветер развернул взгляды на сто восемьдесят. Другими глазами стал смотреть на то, что раньше бы и не заметил. Другими ушами слушать. Некоторое даже полюбил. А кое-что и подпевал. Или на два голоса:

Сойти с ума, прикоснуться к губам

И прошептать: «Я тебя не отдам»…

Аппарат всё щелкал и щелкал. Сменилась вторая пленка, а останавливаться не хотелось. Продолжать и продолжать. Стараясь уловить настроение. Стойку. Полуоборот. Наклон, поворот головы. Играющий молодой шевелюрой ветер. Полуспадающую с плеч рубашку. Расстегнутый ремень. Лицо. И лукавый прищур глаз. По-настоящему влюбленных. Когда взгляд невозможно подделать.

Без цвета. Черное и белое. Тени и оттенки. Полутона. Недосказанность. Оставляя самое интересное на откуп фантазии.

Встречи – встречами. Хотелось большего, хотелось проснуться рядом. Не просто проснуться, а чтобы красиво. И чтобы не спешить никуда. И чтобы рядом никого. Только вдвоем. И чтобы тишина вокруг. И чтобы рядом никого лишнего. Только вдвоем. И чтобы тепло и солнце. И чтобы рядом никого из посторонних. Только мы. И только вдвоем.

Идеальное место – дача. Идеальный повод – ночь на Ивана Купалу.

Вместе отправиться не смогли. Малого зачем-то потянули за собой родители. Я копался в огороде, когда он всё же появился. В исключительно дачного вида штанах. Местами порванной клетчатой рубахе. И мурзатый ровно настолько, что сомнений не оставалось – тоже только что из грядок вылез.

- Сказал своим, что пошёл в лес с одноклассниками.

- Ну и когда ты уже врать перестанешь?

- Но это же ради нас, - руки обвили шею. Я растрепал его волосы. Нежно коснулся кончиком языка мочки уха.

- Больше постарайся не врать. Пожалуйста. Даже ради нас.

Мылись вместе. Прямо под шлангом. Из которого хлестала простая водопроводная вода. Сперва чуть теплая, благодаря нагревшимся за день трубам. Становившаяся холодней с каждой минутой. На что мы совсем не обращали внимания. Растирая горячими ладонями друг друга. То ли намыливаясь, то ли гладя. То ли смывая мыло, то ли ласкаясь. И совсем не задумываясь о том, что могли подумать соседи.

Тарелка свежесорваной клубники ждала в холодильнике. Со сметаной. И больше ничего. Забираться вдвоем на старый и скрипучий диван совсем не хотелось. Громадную перину кинули прямо на пол. Кинули постель. Без одеял, с легкими простынями. Подушки под бок. Тарелку на середину. Не включая свет. Довольствуясь отблесками закатного солнца на стене.

В ту самую ночь Сашка впервые увидел меня голым.

Так и не пошли ночью в лес, папарать-кветку искать. Зачем искать, когда вот он был совсем рядом. И голова его лежит у меня на руке. Второй я перебирал волосы. Тихо и осторожно, чтобы ненароком не разбудить только уснувшее в моих объятиях юное создание. Некоторое время тому отдавшемуся мне. Со всей страстью, на которую только был способен. Некоторое время тому накормившего меня самым божественным нектаром. Особенно после клубники со сметаной. Уставшего, после нескольких часов непрекращающихся ласк. Объятий и поцелуев. Когда встречались губы с губами. И кожей друг друга. В самых различных местах причудливо переплетенных тел. Когда оба хотели одновременно обладать и отдаться. Полностью и без остатка. Вобрать в себя любимого. На миг остывая, чтобы рвануть вперед с новыми силами. Не успевая упиваться запахами и ощущениями друг друга. Одновременно всё деля пополам. Даря другому большую половину.

За окном неслась галопом самая святая и волшебная ночь в году. Время сметало всё на своем пути, пока мы были в постели. Иногда превращаясь в кисель легких и редких перекуров. И крупные июльские звезды сверкали для нас двоих. И только для нас. И почти полная луна освещала два обнаженных тела на веранде. А губы снова начинали искать друг друга. Руки друг к другу тянуться. И тела сплетаться. И вновь продолжать бешенную пляску наслаждения. Двоих. Друг для друга. Чтобы в конце обессилев упасть. И уснуть. В объятиях. Друг друга.

А на утро встретить пахнущие клубникой губы. С легким добавлением вкуса утреннего поцелуя...

* * *

Прошел месяц с того дня, когда мы разговорились. Опять сидели и болтали. На той же самой лавочке. В этом сквере мы либо садились именно на неё, либо проходили мимо. Она стала нашей, как и масса других вещей. Мест. Ситуаций. Словно совместно нажитое имущество. Пусть и общественное. Но от этого не менее своё. В тени каштана, с видом на обшарпанный фонтан. Иногда заполняемый водой. В который сразу же лезли купаться дети. И падать пьяные взрослые. Как одна, очень насмешившая нас тётенька. Приседавшая в фонтан не снимая бриджей. При этом вопившая: «Я в Египте, я в Египте»!

Вечер был теплый. И мы болтали как всегда. Ни о чём конкретно. И обо всём сразу. Я почему-то достал из кармана чётки.

Те самые чётки. Это он мне их подарил. Единственная материальная память о дорогом человеке. Цветные фотографии не в счёт. Тем более – он везде обязательно в чьём-то, но окружении. Те, где он один, я так и не удосужился напечатать до сих пор. Может, поэтому я и не люблю их рассматривать. Стараясь просто держать лицо в памяти.

Познакомились мы осенью. Той самой, когда я внезапно сорвался в Москву. И стали хорошими приятелями. Спустя почти год, я вернулся. Он был одним из тех, кто встречал меня с раскрытыми руками и сердцем. Не в переносном смысле. Увидев меня, подбежал и буквально сжал в объятиях.

- Как хорошо, что ты вернулся!

Такие слова дорого стоят. От него – особенно. Мы становились друзьями. И пусть я был влюблен. Прекрасно понимал, что это игра в одни ворота. Но ничего поделать не мог, и не хотел. Семья, двое детей, третий на подходе. Зачем? Когда просто можно было быть рядом. Любить, ничего не прося взамен. Просто наслаждаться чувством. Впрочем, может быть любовь – всего лишь разновидность очень крепкой дружбы.

Зачем секс, когда и так всё решается простым взглядом. Когда два человека понимают друг друга с полуслова. Когда достаточно поворота головы. Блеска или грусти в глазах.

Какая разница, под какое определение подводить отношения. Если в то лето он был для меня всем сразу и просто очень близким человеком! Мы порознь работали. Но гуляли вместе. И на кухне вместе тусовались. Пробавляясь капустными салатиками. И коньяк с шоколадом пили вместе. Это уже отдельно. Подальше от чужих глаз. На берегу озера.

Он не ел мяса. Совсем. И он был единственным, от кого я услышал вразумительное и понятное объяснение вегетарианства. Мясо пахнет горелыми трупами. Я не был на той, уже далёкой войне. Он был. И я понял. Не принял, но понял.

Он жил востоком. Это как раз не было то самое, повальное увлечение. Это не была дань моде. Он просто этим жил. Дышал. Действовал и поступал. Он даже на монгола был похож. Разрезом глаз. Движениями. А ещё косичка. Вот только прозвище «Батый» к нему так и не прилипло. Это было в нём изнутри, снаружи и везде. Может поэтому однажды, когда мы просто проходили мимо Музея Востока, в моём кармане и появились те самые чётки.

А потом как-то зашёл разговор о голубых.

- Ты можешь себе представить педика на стройке?

- Очень даже могу, - как можно более спокойным голосом ответил я, хотя внутри натянулся, как струна.

- Например?

- Например - я…

И рассказал почти всё о себе. Не рассказал только о том, что испытываю к нему. Но такого шока я не видел ни до, ни после. Он несколько раз переспросил, пока не пришлось поверить. Два дня почти не разговаривали. Потом он напился. Вусмерть. Так получилось, что на той пьянке меня не было. Наташка потом рассказывала. Накачался до зелёных ежиков. И ревел. А потом болел несколько дней. Организм алкоголь в массовых количествах не переносил напрочь.

Всё постепенно возвращалось на круги своя. Общение вернулось. А спустя некоторое время даже перестало быть натянутым. Пока он не засобирался домой, когда жена уже была готова родить. Он надеялся вернуться, и спрашивал, что мне привезти. Я его тогда попросил привезти мне только одно – Питер. Большего не хотелось. Но он так и не вернулся в Москву. Мы ещё долго перезванивались. Я ему. И он бы звонил, но некуда было. Пока не затихли и долгие беседы по телефону. И пока от него не остались те самые чётки.

- Дай посмотреть.

Я протянул Сашке столь милую сердцу вещь.

- Теплые…

- Они всегда со мной. Подарок одного очень дорогого мне человека.

- Любовника?

- Как сказать, - я задумался. В голове мельком в очередной раз пролетело то самое лето на берегу Крылатских озер. – Я его до сих пор люблю. Наверное. Только это немного другое.

- Он что, не гей?

- И даже совсем наоборот, у него трое детей.

- Это не показатель, - Сашка был категоричен. Чем опять и рассмешил.

Рассказал ему. И про коньяк рассказал. И про наши гулянки по Москве ночами рассказал. И про то, как открылся рассказал.

- Они тебе очень дороги. Я понимаю. Но всё же – можно они побудут у меня. Они мне так нравятся.

Я кивнул.

* * *

Его родители что-то подозревали. Что-то нереальное было для них в дружбе девятнадцатилетнего сына с мужчиной, намного его старшим. Первый раз столкнулся, когда дал Сашке свой номер телефона. Просто написав его на станице журнала. Мама заметила и сразу возникли вопросы: чей, да кто такой, да что у вас общего. Правду Сашка сказать боялся.

Что-то надо было придумать. И ответ пришёл сам собой. Однажды, когда я заскочил к Сашке на точку, вытащить его прогуляться и перекурить в его обеденный перерыв.

- А почему бы нам не поехать на «Мельницу» вместе? – спросил я.

- Ну, я думал, что мы и так вместе поедем, - слегка удивленно ответил Сашка.

- Я не про то. Я имею в виду не просто вместе, а как соавторы. Как, если бы коллекцию создаем вдвоем.

- Но это же твоя коллекция. Да и шить я толком не умею.

- Я и сам ещё толком учусь, а поделиться авторством, что в этом такого. Тем более что всё равно мы вместе.

- Конечно и навсегда. Я же тебя никому никогда не отдам.

Через несколько дней появилось несколько вариантов нашего совместного логотипа. Из восьми Сашка выбрал один. Как раз в ключе уже ставшей нашей коллекции. Стилизованный под иероглиф. Из переплетения буквы «А» и цифры 2. 2 А. Два Александра. AlexAnders’ы.

* * *

Мы расстались рано тем сентябрьским вечером. Как раз назавтра должен был состояться эскизный тур конкурса. Надо было доделать рисунки. Надо было что-то сделать по дому. Я домой, Сашка домой. Вечерком он мне, как уже стало обычным, позвонил, доброй ночи пожелать.

На следующий день сорвался с работы пораньше, чтобы успеть заскочить к Саньке, тем более ни родителей, ни младшего брата дома не ожидалось. Пару слов о предстоящей защите эскизов. И наконец-то дорваться до любимого тела. Тем более до самой защиты оставалось ещё достаточно времени.

Малый сидел за компьютером. Я примостился рядом с табуреткой. На полу. Обнял за талию. Положил голову ему на колени. Вдыхал запах молодого тела. Залез под майку и начал поглаживать по спине. Приподнял низ. Коснулся губами кожи. Почувствовал, как ожил и зашевелился член. Сашкин. Впрочем и мой тоже. Потихоньку начал спускать тренировочные брюки. Заставил Сашку подняться с табуретки, а сам уселся у его ног. Прижался щекой к бедру, наблюдая как перед самым носом наливается силой самый желанный орган. Начал поглаживать ствол. Осторожно. Кончиками пальцев.

- Не надо, - как-то тихо сказал Сашка.

- Ты не хочешь? - я просто сел на пятки и удивленно посмотрел вверх.

- Хочу.

Я снова принялся поглаживать ствол. Намереваясь полностью взять инициативу в свои руки.

- Не надо. Мне надо с тобой поговорить, - как-то очень серьезно.

Я усадил Сашку на диван. Сам сел к нему на колени, ничуть не боясь раздавить. Но он явно не решался начать.

- Дай руку, - подал ему свою, – рассказывай.

- Я не могу, - Сашкины глаза начали застилать слёзы.

- Ну-ну, успокойся и спокойно расскажи, что стряслось.

- Я боюсь. Я боюсь, что ты меня бросишь.

- Обещаю. Ты же знаешь, - я обхватил Сашкину голову руками и прижал к груди. Он уже во всю ревел.

- Я тебе изменил, - всхлипывая.

- Ну и что? Ты это делаешь не впервой.

- Так – впервые. Ты меня не простишь, - и уже навзрыд.

- Успокойся и рассказывай. Я всё пойму. Обещаю. Только реветь прекрати.

Реветь он так и не прекратил. Только затихая, начинал снова. Сбивчиво, глотая слезы, всё-таки рассказал. Как вчера попал в гости. К Вовке. Как спиртное затуманило мозги. Много ли надо. Как стал для Вовки жилеткой. Неудивительно. Как из сочувствия позволил тому опуститься перед собой на колени. И, естественно, отсосать. Как потом успокаивал. Как выслушивал гадости обо мне. Иногда пытаясь спорить. Как под утро вернулся домой, не зная, что объяснить родителям. Как было противно, когда проснулся.

Не ожидал. По крайней мере, от Вовки.

Знал его уже давно. Достаточно давно. Естественно у нас был секс. Всего пару раз. Ещё в начале знакомства. На этом-то и познакомились. Потом оба поняли, что гораздо проще оставаться хорошими приятелями. Вместе пить пиво и обсуждать мужиков. Вместе смотреть кино. Обмениваться новой и старой музыкой. Он заставил меня влюбиться в «Нотр-Дам де Пари», когда ещё не было пошлой русскоязычной версии. Он дарил мне кассеты с записями Сары Брайтман и настоящего французского шансона. Я ему дарил альбомы Бориса Валеджо и Тома. Финляндского.

Я сам их познакомил. Как раз в начале сентября. Когда отмечали Вовкин день рождения. Пили водку. Мешали её с пивом. В кафе на открытом воздухе. Я не посмел прийти поздравить приятеля один.

И вот теперь. Я сильнее обнял Саньку. Погладил по голове. Взъерошил волосы.

- Ничего. Считай, что это уже в прошлом.

На следующий день, войдя в магазин, я увидел Вовку. Стоящего у Санькиного прилавка. Всё, на что меня хватило. Подойти и послать на ***. Открытым текстом. Не здороваясь. Спокойно.

Осень полностью вступала в свои права. Прогулки вдоль реки стали редкими, пока совсем не сошли на нет. И не только вдоль реки. В город выбираться хотелось всё реже и реже. Дожди. Холод.

Всё больше времени стала занимать подготовка к конкурсу. Учился шить с нуля. Что-то стало получаться и образ вырисовываться. Команда участников в городе подобралась тоже сплочённая. Встречались, обменивались идеями. Помогали друг другу. Советовали. Сашка всё время был рядом. И, оставаясь наедине, непременно успевали улучшить момент для лишнего объятия. Для ещё одного поцелуя. Пусть и недолгого.

Я больше работал. Он больше мною восхищался. И почти совсем не ревновал к этому проекту. Или не показывал. В конце концов, проект был нашим. Совместным. Пусть только для родных и близких. Пусть и не по-настоящему. Зато мы сами уже во всю верили в эту пусть и маленькую, но всё-таки ложь.

Новый год встречал дома, в кругу семьи. Санька со своими умотал к родне в Архангельск. Для полноты ощущений праздника. А дома получалось всё с точностью до наоборот. Маму всё больше одолевала болезнь. Обойтись решили без гостей. И сами в гости не пошли. Кое-чего приготовили. Тихо, спокойно, без пафоса. Посидели, посмотрели телевизор. Старики немного. Я побольше. Почти до утра.

Первого тоже слегка отметили. Потом появилось желание опять сесть за машинку. Продолжить заниматься коллекцией. Стуча колесом под новогоднее радио. Почему-то из всего транслировавшегося в память врезалась только «Крамбамбуля». Несвойственная сама себе. Какой-то тихой грустью. Но очень, и очень светлой. Чистой-чистой. Когда повинующаяся ей музыка начинает граничить с тишиной. Почти безмолвием. Как раз под настроение:

Усё нерэальна, нібыта у сне –

Начная кавярня, вагні у вакне,

І водар расстання, палынны, як той абсент…

А ещё мерный стук колеса швейной машинки. И звук спокойно ложащейся на материал строчки. Ожидание.

Санька вернулся перед самым Рождеством. И сразу же принёсся ко мне. С подарком. Бутылочкой Дагестанского коньяку в коробочке из-под леденцов. Монпансье. Чтобы родные не заметили, что такое он везёт из Архангельска. И кому везет – тоже. Взрослый напиток в детской коробочке. Мило, по-детски.

По-детски, и с мороза – по-рождественски.

* * *

- Бросай всё, приезжай к нам!

Это «к нам» резануло слух. Настроение упало сразу. То, что приезжает Олежка из Питера, я знал. И что приезжает он исключительно по Сашкиному приглашению, и знал тоже. И что остановится у Сашки, знал. И целый день они провели вместе. Ничего такого казалось бы. Но «к нам» слух резануло серьёзно. Даже очень.

Ровно настолько, что пропало желание видеть. И даже слышать. «Мы» употреблялось применительно к нашим отношениям. И то, пока ещё не часто. Не чаще, чем того может и хотелось бы. И тут нате, получите. Один день и уже «к нам». Ревность закипает быстро. Но сейчас она закипела мгновенно.

Тем не менее. Походив из угла в угол и выкурив две сигареты, всё же отправился под душ. Побрился. Сбрызнул лицо парфюмом и отправился в гости. К ним.

Что и требовалось ожидать – Санька с Олегом расположились на кухне. Сашкин младший брат наконец-то дорвался до компа и «взрослым» почти не мешал. На столе стояла недавно початая бутылка водки. Пара тарелок с остатками салата. И пельмени. Зря учил малого сразу кидать в них масло. Забыл. Поэтому все, что ещё оставалось в широченной миске слиплось давно и надежно. Ужин пришлось взять в свои руки. Всё, включая доведения пельменей до состояния «можно есть» и разлив водки по рюмкам.

Олег оказался приятным парнем. Высоким. Темноволосым. С настолько же темными глазами. Ладно сложенным и со вкусом одетым. Серьезным в меру своего возраста. Приятным во всех отношениях сразу. Искренняя улыбка. Дружелюбный взгляд. Не конкурента. Но любовника. И во взгляде – заинтересованность. По отношению ко мне в не меньшей степени, чем к Саньке.

Младший брат уснул в своей комнате. И взаимная заинтересованность получила наконец-то логичное продолжение. Когда закончились разговоры. Когда всё было съедено, выпито и выкурено. Когда перебрались из кухни в гостиную.

И вдвоём с Олегом накинулись на Сашкин член. Хватало обоим. Пока один занимался головкой, второму доставалось место у основания. Потом менялись. Иногда наши губы встречались. Сверху. Снизу. И разбегались снова. И разбегались, успевая ласкать не менее крепкие члены друг друга. Пусть и уступавшие Сашкиному по габаритам. Но не менее желанные. И не в меньшей мере требовавшие внимания. Садясь. Ложась. Вставая. И опять, и опять меняя позиции, положения.

Пока как-то сразу не остановились. Все втроем. Почти одновременно. Почти. Первым довели Сашку. Меня всегда заводило то, как он кончал. Но сейчас крупные капли спермы легли не на моё лицо. На Олегово. И на грудь. Слизнул, сперва со щеки. Стал опускаться ниже. Дойдя до сосков, получил вдобавок порцию Олежкиной. И добавил своей.

Минут десять три тела лежали почти без движения. Успокаивая учащенное сердцебиение. Переводя дыхание. Абсолютно не задумываясь, что может войти младший брат. Случайно проснувшийся. В любую минуту. Так и не вошёл.

Олег остался ночевать у Сашки. Я отправился домой. С лёгким сердцем. Ничего не случилось.

Несмотря на многочисленность нашей местечковой делегации в столицу ехали как-то обособленно. Втроём: мы с Санькой и Игорь. И билеты на поезд вместе. И номер в гостинице один на троих забронировали. Да и держаться Игоря стоило не только потому, что на этом фестивале он уже был свой. Но и просто как хорошего друга. Который в своё время и подтолкнул меня ко всему этому дизайну. Год назад, когда взял с собой ассистентом на точно такой же показ в столицу. Тогда я больше смотрел, чем помогал. Тогда и возникла в голове идея первой коллекции. Той самой, что теперь уже вдвоем с Санькой мы готовились показать в столице.

Гостиница оказалась приятной и достаточно уютной, чтобы хорошо вписываться в соотношение цена-качество. Хотя и пребывать в ней особо времени не оставалось. Потому как сразу закрутила карусель столичной околомодной жизни. На то он и фестиваль. Себя показать, на других посмотреть. Кастинги. Примерки. Постановка. Репетиции. Новые знакомства. Модельеры. Модели. Множество тел, молодых и свежих. Глаза разбегаются.

Обратно в гостиницу – уставшие. Ровно настолько, что и намеченной водки уже не хотелось. Тем более, назавтра первый день показов. И пусть наше творение по алфавиту попадало только на второй день. Увидеть хотелось всех. Вот и решили от спиртного отказаться. Сдвинули раздельно стоящие кровати. Мы сдвинули, Игорь спал один в соседней комнате. Наконец-то дорвались друг до друга. Начиная с объятий. Поцелуев. Растягивая удовольствие. Меняя позиции. Стараясь обуздать время и лишнюю минуту посвятить друг другу. Продлить напряжение и оттянуть финал. Чтобы утром проснуться в объятиях. Не боясь, что Игорь увидит. Он знал.

Первый день показов. И первый день встреч со всеми знакомыми минчанами. Которые пришли посмотреть на наше творение. На творение Игоря. У него свои друзья. У нас свои. Вечером и разбежались. Он – в ресторан с другом, мы к подруге домой. Слово за слово, водочка, картошка. Нехитрая закуска и приятная беседа. Сто лет не виделись. Сашка, как всегда, слушал больше. В гостиницу вернулись за полночь. Далеко за полночь. Игорь уже был в номере. Видать у него разговор не склеился. Не склеился так, как ему бы того хотелось.

- Где вас носит?

Попытался превратить в шутку. Не получилось. Он на взводе. Да и передо мной в таких случаях красной тряпкой долго махать не надо. Санька метался между нами. Пытаясь сперва успокоить. Потом просто оттащить друг от друга. Когда уже драться начинали. Два телёнка в один день рождённых. Пусть и с разницей в четыре года. Но как до драки – характерами одинаковыми. Развёл, получилось.

На утро преспокойно встретились в прихожей. Поздоровались. Пожелали друг другу доброго дня. Абсолютно искренне. Тем более что день был наш. В первом отделении мы с Сашкой показывали свой ужас. За вечную помятость, который я в рабочем порядке окрестил «Из жопы». Игорь, как мастер, показывался во втором. К нормальному волнению примешивать ещё и глупую ссору бытового уровня совсем не хотелось.

Приехали во Дворец. Приготовили коллекции – разложили в зрительном зале, кое-что даже отгладить удалось. Проверили, на месте ли модели, очередность показов, чтобы прикинуть кого, сколько и как одевать. Потому как без нашей помощи сами ребята вряд ли бы оделись правильно. Во всяком случае – в соответствии с нашим высокохудожественным замыслом. Время ещё оставалось, и я пошёл встречать личных гостей.

Денис был из тех сетевых знакомых, с которыми пора уже было познакомиться вживую. общались уже давно, познакомившись однажды в одном неординарном чате. Доминирование и подчинение. Где оба позиционировали себя отъявленными свитчами. Разговоры - разговорами, чат – это хорошо, но и в реале поебаться охота. Тем более, с Сашкой такого я себе позволить не мог. Малому – нежность, тёмную сторону сознания – всем остальным. Да и просто познакомиться тоже неплохо.

Парень оказался занятым работой, несмотря на субботний день. Но на показ всё-таки появился. Почти тютелька в тютельку к началу. Сразу со всеми перезнакомился, включая девчонок из нашей местечковой команды. Они показывались вчера, поэтому вновь прибывшего гостя оставили на их попечение, сами убежав за кулисы.

Первое отделение. Коллекция на подиуме. Сашка за сценой, я в зале. Вроде всё прошло нормально. Не особо «на ура», но свою часть аплодисментов получили. Равно как и полагающиеся всем участникам дипломы вкупе с символами фестиваля – хрустальными тюльпанами. Которые уже давно между собой окрестили «сперматозоидами» за поразительное внешнее сходство.

Когда мы вернулись в зал, Денис уже во всю зажигал с нашими девчонками. Оказывая им далеко не платонические знаки внимания. Одна даже успела серьёзно в него втрескаться. Как потом выяснилось. В процессе переписки полуторагодовой. Только это было уже потом. Сейчас же парень просто поздравил с удачным показом. Больший акцент делая почему-то на мне.

В антракте столкнулись с один из интереснейших лиц республиканского телевидения. Я представил ему Сашку, он представил своего. По совместительству оператора и соавтора многих проектов, не только телевизионных. Приятно выслушать мнение человека, не раз топтавшего красную дорожку Каннского кинофестиваля и привозившего эксклюзив с парижских и миланских показов. Особенно приятно то, что понравилось.

- У вас есть ещё какие-нибудь коллекции?

- Да нет, ты что. Это первая и пока единственная.

- Жаль, можно было бы про вас программу сделать, хотя бы на полчаса.

Во втором отделении показался Игорь. Мастер есть мастер, и обе коллекции прошли просто на «ура». К окончанию показа наша компания уже изрядно обросла гостями. Которые и отправились с нами в гостиницу. На этот раз обмывать удачные показы дипломы и сперматозоиды. Эти хитрые символы фестиваля в перевернутом виде очень подходили на роль бокалов.

Когда вся водка была выпита и съедены даже последние закусочные конфеты, когда были обсуждены все сегодняшние коллекции и перемыты кости дизайнеров-конкурентов, было уже далеко за полночь. Для некоторых гостей у Игоря в комнате было заранее припасено местечко. Дениса же надо было либо отправлять домой. Либо укладывать в нашу с Сашкой постель. Пацан собирался уезжать. Пришлось уговаривать. Уговаривать вдвоём. Минут пятнадцать уговаривать.

Я лёг посередине. Сашка по правую руку, Денис – по левую. Начиналось всё хорошо. Начиналось всё на троих. От поцелуев к активным действиям. Ниже. Вот тут и пошло расслоение. Денис больше льнул ко мне. Сильно и напористо. Чуть жестко. Я старался не оставить малого в стороне. Ласково и нежно. Сашка сперва пытался отбить меня. Потом потерял интерес напрочь, позволяя ласкать себя. Пару раз Денис попытался уделить ему внимание. Безрезультатно. Сашка отверг его ласки, не грубо, но настойчиво. После надоел ему и я. Просто выказав желание поскорее уснуть после сумасшедшего дня, отвалил от меня с Денисом полностью. Решив не мешать, свалили вдвоём в ванную. Даже забыв закрыть дверь. Хотя в соседней комнате могли в любую минуту проснуться. И не все наши гости были в курсе настоящих наших с Сашкой отношений. С Денисом – тем более. Тут я наконец-то получил возможность разглядеть тело парня при свете. Свою обнажёнку в сети Денис не выкладывал принципиально. А когда забирались в постель полчаса тому, свет уже был выключен. Сложен он был приятно. И хотя тело было далеко не рельефным, но сила угадывалась немалая. Даже чуть проявляющийся животик не портил картину. А уж густоволосатые ноги только добавляли шарма.

Впрочем, времени на разглядывания особо не было. Денис полностью взял инициативу в свои руки. Не грубо, но жёстко, расставляя всё и всех по своим местам. Меня вниз, себя к стене. Доверяя играть только им одним заранее предопределенные роли. И совсем неважно было, я ли сосал, или он сам становился передо мной на колени. Руководил он. Полностью и беспрекословно. А уж когда он загнул меня раком над ванной и, подготовив плацдарм языком, взял его с ходу, речи о каком-то сопротивлении быть не могло.

Осталось только получать наслаждение. Получать его, бездумно отдаваясь напористому движению крепкого мужского члена в собственной заднице. Получать его, чувствую себя под полным контролем жесткого и одновременно нежного парня. Да ещё и младшего по возрасту. Быть игрушкой в чужих руках, но на тот момент игрушкой любимой. С полной отдачей

Кончали действительно бурно. Минут пять, забрызгивая друг друга спермой. Одновременно. Вместе начав, вместе и остановились, иссякнув полностью. Опустошив друг друга и физически, и морально. Когда с последними каплями спермы ушли последние силы. Денис оперся на край ванны, а я просто сел прямо на кафельный пол, прислонившись к его ноге. Лохматой. Минут пять переводили дыхание, потом, не сказав ни слова, отправились досыпать короткий остаток ночи - подведение итогов фестиваля зачем-то назначили в восемь утра.

Я опять оказался посередине. Под утро стало холодно. Под одним одеялом был Сашка. Денис – под другим. Завернулись ребята, как мумии. И что-то перетянуть на себя никакой возможности не было. Дениса тревожить не хотелось, Сашка отчаянно сопротивлялся всем моим попыткам отвоевать хотя бы кусочек.

Пришло время вставать. Парень собрался и ушёл, почти не прощаясь. Я коротко пожал ему руку, Сашка остался полностью равнодушен. Как будто никого и не было.

Раздача слонов оказалась предсказуемой. Первая попытка блеснуть на подиуме осталась только попыткой. Игорь получил утешительный приз от столичного издания. На словах. Впрочем, один гран-при у него в кармане уже был, так что никто не расстроился. Тем более утешительный приз давал право ещё раз показать обе коллекции в гала-представлении, наравне с модельными домами и школами Италии и Германии.

Денис появился на гала-представлении. С пригласительным я постарался хорошо. Опять он был в окружении и под пристальным вниманием наших девчонок. Сашка смотрел на меня косо. До той поры, пока не понял, что на сегодня я знаков внимания парню оказывать уже не буду. Денис тоже всё понял. На общение не набивался. Даже рукопожатие получилось холодным. Официальным. «Здравствуй» и не более. Как будто ничего не произошло. Особенно в ванной.

Настроение после шоу было великолепное. Ехали домой триумфаторами. Мы наконец-то сделали что-то. Почти вместе сделали. Но думать о «почти» совсем не хотелось. Мы упивались нашим триумфом. В сумках помимо коллекции лежали дипломы и «сперматозоиды». Отзывы получились хорошие, идея понравилась. Можно было творить дальше. Дальше и больше. Может даже вместе по-настоящему.

На перегонах поезд швыряло из стороны в сторону. В прокуренном тамбуре нас швыряло друг на друга. Пусть Игорь был рядом, но это совсем не мешало нам целоваться, забыв про прикуренные сигареты.

* * *

Встретились на вокзале за полчаса до отхода поезда. Спешить было некуда, тем более что билеты лежали уже в кармане. И до Питера, и на обратную дорогу. Вещей тоже немного. Всего-то на два дня в Северную столицу. Успеть повидаться с друзьями. Показать Саньке Великий Город. Подарить. Однажды, один человек мне сказал: «Как бы ни был красив город, для меня он пуст, если в нём нет друзей и любимых». Вот и хотелось разделить любовь к Питеру с любовью к парню. Сделать его ещё одним «нашим» местом. Потому что не чужой. Мне. Надеялся, что и Сашке чужим не станет.

Малый собрался ехать в Питер без зонтика. Пришлось быстро звонить старшему брату и выдергивать его из дому. Благо недалеко от вокзала. Двадцатиминутного запаса времени хватило. Потому как через десять минут Илья уже был на вокзале с Сашкиной тросточкой. Заодно и на поезд нас проводил.

Полдороги решали – у кого же мы в Питере на эти два дня остановимся. Олега как раз в городе не было, поэтому этот вариант отпадал. Оставалось два варианта. Либо к моим старинным друзьям в общагу. Либо к Сашке. С Сашкой, ставшим потом старшим, познакомились в сети. Оба познакомились. Конечно, я его интересовал мало. Просто западал парень на пацанов. Именно молодых. Молодых и стройных. Стройных и свежих. И именно таких, как Сашка. Ну и я, как бесплатное приложение. Поэтому с полпути на одном из вокзалов набрали Сашку-старшего и предупредили, во сколько приходит поезд.

Поезд приходил в Питер долго. Несмотря на опоздание, он всё равно никуда не спешил. Особенно между Пушкином и Павловском. Стоя в тамбуре, было весело наблюдать, как по идущёй вдоль железнодорожного полотна дороге нас обгонял велосипедист. Который тоже никуда не спешил.

Сашка встретил на вокзале. С машиной, водителем и двумя зонтиками. Потому, как и Питер остался себе верен, начав сыпать то ли дождем, то ли моросью как раз в тот момент, когда выходили на площадь перед Витебским вокзалом. Старший совсем не отличался от своего сетевого двойника. Улыбчивый, ладносложенный парень. И, правда – пловец, как и ник, в анкете указанный. По фигуре заметно. Плюс прическа в виде наполовину фигурно выстриженного черепа. Личность не ординарная, одним словом.

Быстро кинув вещи у Сашки-старшего, я рванул в центр, на встречу выпускников. Ребят оставил вдвоем, тем более старший обещал показать город младшему. Встреча-встречей, хотя и безумно приятно было увидеть ребят, с которыми бок о бок прожил пять лет. И всё равно было мало времени, чтобы вдосталь наговориться. Нахвастаться друг перед другом достижениями. Поделиться друг с другом наболевшим. Пережитым. Тем более, зная, что разбежимся еще, как минимум на пять лет. До следующей встречи. Редкие звонки не в счёт. Настоящее общение всё равно – это когда глаза в глаза. Но и бежать надо было. Малый ждал.

Позвонил старшему, они уже были дома. Добрался. Сашка как раз вылез из душа. Во всю шли приготовления к ужину. Хотя ребята и пообедали в городе. В «Плаза». Красиво. Да и я вроде особо голодным не был. Но посидеть, поболтать. А поболтать лучше под коньячок. Сашка-старший ещё и фруктами запасся. Не тяжело. Приятно. Красиво. Вкусно, опять таки.

Сашка-старший вообще-то не курит. Но нам разрешил. Открыть окно в гостиной. Сам ушёл, чтобы дымом не дышать.

- Я его хочу, - просто сказал малый, когда мы остались одни.

- Ты же знаешь моё мнение.

- Спасибо.

Вернулись к ужину. Продолжили пить коньячок. Старший, как и прежде, больше внимания уделял младшему. Я снимал. На камеру. Они действительно смотрелись. Красиво смотрелись. Сидящий за столом полуобнажённый Сашка-младший. И Сашка-старший, в обтягивающей футболке. То приобнимающий младшего за плечи. То гладящий младшего по руке. И кадры красивые получились. С руками на плечах. И видео.

Следующий раз я улучшил момент и курил один. Пока Сашка-старший не присоединился.

- Сань, я уже знаю, что ты не против. Но… я боюсь. Я очень его хочу, но я боюсь. Я не могу себя сдержать. Он такой молодой, он такой свежий. Но я боюсь.

Я провел тыльной стороной пальцев по щеке Сашки-старшего. Потом по груди.

- Сашка, ну ты же очень хочешь. По глазам вижу.

- Хочу.

- И малой тоже хочет.

- Я знаю. Но ты…

- А что я? Ты прекрасно видишь, что я его люблю.

- Вижу. Вот именно поэтому…

- Вот именно поэтому я пойду погуляю.

Ребята решили побыть вдвоём. Не мешать же. Я собрался, поймал такси и направился в сторону «Дельфина». Могу позволить себе отдохнуть телом. И расслабиться. По возможности. Позволить-то мог, возможности не оказалось. Разведенный Литейный мост позволил добраться на Фонтанку только к пяти утра. Ни о какой сауне речи быть уже не могло.

Ехать обратно не хотелось. Хотелось пешком. Прогуляться по утреннему Питеру. Любимое занятие с тех пор, когда жил.

Я шёл по Каменноостровскому. Пустому, субботним утром. Чистому. В тот час, когда дворники уже успели убрать, а гадить ещё никто не начал. И безумно солнечному, и необычайно яркому. На миг выхваченный из тумана дождей Питер это буйство красок. На миг проснувшихся красок. Которые в этот самый миг становятся ещё более насыщенными. Не режущими глаз. Яркими. Не кричащими. Такие краски умеют только одно – радовать. Создавать настроение и напоминать:

I was born to love you

With every single beat of my heart…

Хорошо, когда цветочные магазины работают круглосуточно. У «Петроградской» купил розу. Небольшую. Но обсыпанную какой-то пудрой. Поймал такси и опять на Приморский. Надо было попасть в квартиру, поэтому решился потревожить ребят. Дверь открыл Сашка-старший. В одних шортах, впопыхах натянутых. Увидал розу у меня в рука и заулыбался.

- Ключи дай, пожалуйста.

Сашка старший вернулся с ключами и вазой. Непритязательной, простой, скорее похожей на стакан больших размеров.

- Спасибо, и доброго вам утра, - пожелал я и отправился нагонять так и несостоявшийся сон. Переоделся в домашний льняной костюм, розу поставил в воду. Вазу – на каминную полку. Раскрыл настежь окно, навстречу ветру с Малой Невки. Покурил и отправился в спальню. Расстилать постель не стал, завалился, так толком и не раздевшись. И куда-то пропал сон. Я вытащил предусмотрительно оставленный Сашкой-старшим альбом Пьера и Жиля, чтобы одному не скучать. Никогда не будучи поклонником их слащавой фото-живописи, вдруг отрыл для себя весь стёб гламурных лиц и лощеных поз. И всё-таки задремал, с чувством выполненного долга.

Сашка сидел на краю и смотрел на меня.

- Я вернулся.

- А я и не сомневался.

Я подвинулся, малый примостился рядом. Кресло-кровать оказалась достаточно широкой для двоих. Плотненько, но поместились.

- Я хочу тебя.

- Угу, - сонно промычал я и опять уткнулся носом в приспособленное под подушку сложенное одеяло. Ворс колол лицо, но я мужественно пытался продолжить дрем. А Сашкина ладонь уже коснулась спины.

- Саш, я сейчас не в состоянии.

- Ничего ты не понял, - умеет малый в глаза смотреть, - я просто хочу быть с тобой. Всегда. Держать тебя и никуда не отпускать.

Завалились. Проспали почти до полудня. Тогда уже позвонил друзьям. Договорились встретиться в городе. В центре. Пока их ждали, успели смотаться на Гостинку, купить фотопленку. Настоящую, чёрно-белую. Сашку-старшего отфотографировать. Потом гуляли вместе по Эрмитажу, который Сашка так мечтал увидеть. И ещё немного по городу. Отправились в общагу на Кондратьевский. Пили водку и болтали ни о чём. Вернулись на Приморский. На ночь всё-таки затащил малого в «Дельфина». Попарились. Слегка оторвались. Я больше. Санька меньше. Он ловил на себе восхищенные взгляды. Я занимался другим. Чуть-чуть другим в тёмной комнате…

Утром Сашка-старший обещал нас забрать с Марсова. Но так и не подъехал. Полтора часа прогуляли на продуваемой всеми ветрами площади. Замерзли. Поймали машину. Оказалось, что ждал нас дома. Малый отправился спать. Мы со старший попили чайку с ещё чудом оставшимся зефиром. И отправились гулять по Крестовскому. В семь утра пустому. Разговаривая о жизни и о привычках. И о Сашке. О сексе и о порнухе. И о Сашке. О планах и о мечтах. И снова и снова о Сашке.

Когда вернулся, малый уже проснулся. На старшем вся плёнка так и не была отснята. Поэтому малому и пришлось опять отдуваться перед объективом. Зато на свет появились очень неплохие кадры. И с розой в том числе.

День прошёл суматошно. Хотя и остались наконец-то только мы. Только мы вдвоём. И никого постороннего. И наконец-то успел показать малому свой Питер. Тот, в котором когда-то учился. Тот, в котором потом жил. Тот, который подарил мне первую любовь и первую страсть. Тот, который навеки стал для меня Великим городом. Сумбурно, впопыхах, на бегу. Но успел. И влюбить успел.

* * *

В очередной раз начитался Пикуля. И загорелся очередной бредовой идеей. Отыскать в родном городе именно то место, которое так шикарно описал Валентин Саввич. Или хотя бы то, что от него могло остаться. В начале декабря мы с Сашкой отправились в очередной раз облазить всю крепость. Точнее ту её часть, которую ещё досконально не знали. Ту её часть, где ещё не успели отметиться. Ту её часть, которая ещё не хранила в одном из уголков своей памяти наши поцелую украдкой, когда кто-то мог оказаться рядом. И вполне открыто, когда точно знали, что в эти места народ никогда не забредёт.

Ориентиров, чтобы что-то найти было мало. Точнее – их не было совсем. Даже предварительное посещение местного краеведческого музея и разговор с сотрудниками ничего не дал. «Научной» работой они занимались только на том материале, что кое-как перепал из архивов, да от военных что-то досталось. А это значило, что материала не было, уж точно его не было в том объеме, в котором я его потом нашёл, списавшись с работниками музея инженерных войск и артиллерии в Питере.

Поэтому и искали скорее наощупь. Хотя и искали вряд ли. Цель была, но всё равно это больше походило на прогулку по зимнему городу. Погода позволяла, зима, как стало обычным, выдалась тёплой. Снега почти не было, улицы, во всяком случае, были чистыми. Хотя и не только по улицам бродили. Часов пять по старой части города. По самой крепости и по форштадтам. Открывая доселе невиданные уголки нашего маленького городка. Знакомя друг друга с родными местами. С памятью друг друга. Делясь событиями и чувствами к каждому из них. Разделяя всё это между собой.

Бродили и бродили. Подспудно помня нашу цель, больше упивались возможностью в очередной раз побыть вместе. В очередной раз подарить друг другу поцелуй. В очередной раз взяться за руки, не боясь, что это кто-то сможет увидеть. Успев даже заняться сексом в одном из бастионов. Как когда-то летом, ещё в начале нашего знакомства.

И дальше, и дальше. В другую часть крепости, за железную дорогу. Чтобы опять поцелуи украдкой. И рука в руке.

Наконец-то Новый Год мы встречали вместе. Ни Сашка никуда не уехал, ни я не планировал друзей и знакомых. Отца отправил к друзьям. Его друзьям. Чтобы скучно одному не было. Да и после смерти мамы он всё чаще и чаще замыкаться стал. В свет приходилось чуть ли не силком выталкивать. А тут друзья семьи. Все свои. Много лет вместе. И праздники все вместе. Зачем традиции нарушать.

А мне самому этот Новый год очень хотелось наконец-то встретить с любимым. И только с ним. У Сашки к тому моменту имелась в наличии подаренная тёткой двухкомнатная хрущёба. В которой они с ребенком аккурат перед Новым годом затеяли генеральную уборку. Отмывая мебель на кухне от жира, используя цемент в качестве чистящего средства. До тех пор, пока не пришёл я, пока не увидел это безобразие и не притащил из ближайшего хозяйственного магазина элементарный порошок. Почему-то это средство оказалось более эффективным в борьбе с застарелым жиром. К празднику квартира была подготовлена. Наше гнёздышко. Для уединиться.

Началось всё классически. «Тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню». Прекрасно понимая, что под вечер будет не протолкнутся, даже в бане общественной, решили попариться заранее. Сразу после обеда встретились и завалили в одну из местных, наиболее приемлемую, по уровню чистоты и посещающего контингента. Когда народ парится без фанатизма, и в парилку с моими привычками можно зайти, не боясь у порога свалиться от теплового удара. Пару часов - парная, душ, немножко отдохнуть и опять парная. Благо за временем никто не следил. Перед Новым Годом – тем более. Вдосталь напарившись и получив достаточный заряд бодрости на предстоящую ночь, отправились в гости.

Весьма странные гости, потому что – на почту. Потому что в то время компьютера дома ещё не было. Поэтому и пользовались общественными услугами. Достаточно наплевательски относясь к тому, что машины стояли рядом, и любой желающий из-за спины мог увидеть тематику посещаемых сайтов. Хотя и держа в закладках одну - две нейтральные страницы. На всякий случай. Детскую психику травмировать совсем не хотелось.

И вот за всё время пользования общественным инетом выработались достаточно добрые отношения с работниками этого самого пункта коллективного доступа. Со всеми тремя девчонками. До уровня пользования в кредит, всё равно знали, что деньги я принесу. До уровня постоянно свободного или забронированного места. До уровня пользования всеми, даже недоступными остальным посетителям, сервисами. До уровня, когда прийти в предновогодний вечер в парой бутылочек свойского вина и тортом из мороженного, было в порядке вещей.

Вечер был предновогодний, но сокращённым рабочим днём у Оли и не пахло. Поэтому до десяти мы прекрасно убили время. За одним рабочим местом сидел всего один завсегдатай через чур поглощенный сетью. Никто и ничто не мешало нам помочь скрасить вечер девушке, не только вином, но и приятной компанией. Болтовней о семье и детях. О ценах и праздниках. О начальниках. Попутно, как и положено в таких случаях, отыскав неимоверную массу общих знакомых в пределах одного города. В процессе, помогая отшивать слишком назойливых, лезших с пьяных глаз на поздравления клиентов. И даже успев халявно поздравить всех сетевых приятелей с наступающим. По очереди, пока развлекал Сашка, я лазил по сети. Потом поменялись местами.

Четыре часа в гостях пролетели незаметно и приятно. И для нас, а для принимающей стороны - тем более. Но смена наконец-то закончилась и, поздравив ещё раз друг друга с наступающим, мы разбежались. Оля за ребенком и домой, мы – к Сашке.

Быстро приготовив нехитрый стол из пары салатов, бутербродов и фруктов, поляну на двоих накрыли прямо в зале. Не включая света, ввиду отсутствия штор на окнах и окнами какого-то милицейского управления, расположенными напротив. Света уличных фонарей вполне хватало. Чтобы видеть друг друга и мимо стола не промахнуться.

У нас не было телевизора. Только радио. Которое крутило что-то из доброго и старого. Вкусного. Хорошо, что есть привычка постоянно носить часы на руке. Даже сигналы точного времени радио передавать не собиралось. Не говоря уже о президентских речах, поздравлениях и пожеланиях любимой стране. И если бы я вовремя на часы не глянул, мы могли вполне мирно проебать наступление этого самого Нового года.

Но - успели. Шампанское открыто с лёгким хлопком и чуть заметным в темноте дымком.

- С Новым годом, с новым счастьем! – на брудершафт.

Бокалы в сторону. Сами в сторону от накрытого прямо на полу «стола». Поцелуй затянулся. Руки уже расстёгивали на Сашке рубашку. Поцелуй опускался ниже. Руки уже расстёгивали ремень на Сашкиных джинсах.

И, наконец – любимый поцелуй в паху. Чуть левее от члена. Чуть приспустив резинку трусов. Одними губами, вполне достаточно, чтобы Санька потерял волю. Откинулся назад, почти колесом выгнув спину. Хорошо, можно продолжать, можно добавить чуток языком. До бедра. И немножко вверх, почти под самые рёбра. Вот тут мы особенно боимся щекотки. Сосок. Опять таки левый. Больше восприимчивый. Языком по кругу. Пару раз лизнуть. И аккуратно, одним кончиком чуть вдавить пупочку вовнутрь. Отпустить, лизнуть ещё раз. Теперь можно и зубками поработать. Покрутить. Осторожно. Немножко на себя. Лёгкий вздох. Поцеловали, облизнули. Немного внимания правому. До середины груди и опять вниз. Одним кончиком языка.

Задержался возле пупка и – дальше, точнее – ниже. Туда, где уже всё во всеоружии. В предвкушении. В ожидании. Не будем спешить извлекать член из плена мягкой ткани трусов. Загнутый вниз, он уже натянул её, как тент на палатке. Даже резинки по поясу и по ногам не сдерживают. Прекрасно, как раз достаточно места пальчиками подлезть к мошонке. Сжавшейся плотным мешочком у основания. Касаясь её одними кончиками. Продолжая с другой стоны наступление языком.

Саня полулежал, опираясь на локти. Я оторвался и глянул вверх. Смотрит. Он всегда любил смотреть, как я сосу. Всегда доверяя делать всё самому. Редко когда его ладонь ложилась мне на затылок. Подтолкнуть и заставить вобрать глубже. Очень редко. Но уж когда ложилась, моё лицо безжалостно вдавливалось в пах. Оргазм придавал ему невероятную силу. И хватка оставалась железной до самого конца. До самого последнего вздрагивания члена у меня в глотке. До самой последней капли. Впрочем, сейчас до последней капли было ещё далеко.

Сейчас я ещё только одной рукой стягивал с малого трусы. Поочередно приспуская то одну, то другую сторону. И сразу же отмечая освободившееся место. Губами. Языком. Одним кончиком. Лизнул. На другую сторону. Ниже и ниже. Пока зацепившуюся за основание напряженного члена резинку ещё можно было оттягивать.

На трусах, как раз там, где чётко выделялась головка, выступило пятнышко смазки. Сам член уже не подрагивал. До предела натянув ткань, он только и ждал момента, когда его выпустят. Я спустил резинку. Напряженный орган по инерции спружинил, со смачным шлепком ударившись о живот. И встал вертикально. У снования. В силу изогнутости, как раз к моим губам, направив свой кончик. Кожица съехала вниз, лишь слегка приоткрыв головку. Манящую. Поблескивающую смазкой в свете уличных фонарей.

Коротко поцеловав в самый кончик предоставленный в моё полное распоряжение орган, я первым делом полностью содрал с малого трусы, вместе с джинсами. Скомкал вместе и подложил лежащему на полу уже всем телом Сашке под задницу. Развел пошире его ноги. Поудобнее устроился на полу между. Слегка подтянул его к себе за бедра. Удобно. Доступно. Приступим. По-настоящему.

От прикосновения кончика языка к яичкам, член качнулся, и капелька смазки угодила прямо мне на нос. Старт. Я принялся откровенно вылизывать Сашкины плотно упрятанные в подтянутой к основанию мошонке, достаточно крупные яйца. Одно, второе, снизу вверх. По кругу. По снованию. Снизу. У члена. Одно, второе, снизу вверх. Обхватил губами. По очереди. Оба никогда одновременно не помещались. Захватил губами, слегка оттянул. Перекатывая языком во рту. Правое. Левое. Ещё раз облизать.

Несильно массируя большим пальцем правой руки промежность. Всеми остальными – пах. Блуждая левой рукой по груди. Иногда спускаясь на живот. Иногда – ниже. Почти до основания. Почти, но не до. Не достигая. Останавливаясь в шаге от.

Когда язык коснулся основания члена, Сашка опять прогнулся всей спиной. Почти до состояния колеса. И привстал на локтях. Вцепившись взглядом в движение кончика моего языка от основания, по стволу, к головке. Едва достигнув, вернулся в исходное положение. Теперь уже не только кончиком. От основания, вверх. Вернулся. Добавил ещё языка. Пока не стал лизать на полную. Снизу вверх. По низу ствола. Справа. Слева. Опять по низу.

Сашка закрыл глаза и откинул голову назад. Насколько это получилось возможным. А тем временем головка уже оказалась у меня во рту. Обхваченная губами. А язык уже проникал под крайнюю плоть. По чуть-чуть. Отвоёвывая себе миллиметр за миллиметром пространства. И только потом оголил головку полностью. Уже рукой, до предела стянув кожицу. Ещё несколько раз облизал по кругу, не выпуская изо рта.

Вынул. Рассмотрел. Немного покачал перед лицом, придерживая у основания. Красавец, ничего не скажешь. Член любимого парня. Или молодого мужчины. Пару раз провёл языком по стволу, останавливаясь, чуть-чуть не достигнув головки. И, наконец, не выдержал. Медленно, но верно оделся ртом на желанный орган. Пока нос не упёрся в пах. Приятно пахнущий после двух часов в бане, но уже с лёгкой примесью. Абсолютно не делавшей его менее желанным.

Приноровился и погнал. Вверх-вниз, вперёд-назад. То, доходя до конца, пропуская головку глубоко в глотку. То, останавливаясь на полпути, и мгновенно назад. Вынимая, облизывая, просто переводя дыхание. Облизывая, не вынимая. И снова глубоко, по самые гланды. Иногда совпадая с движениями Сашкиных бедер. Иногда подчиняя их себе, одним движением спустившейся на слегка подрагивающий от сокращений мышц пресса живот руки. Убыстряя и замедляя темп. Уже привыкший к моим приёмам малой знал, что ласкаться могу долго. Знал, когда можно будет помочь. Когда можно совсем расслабиться. Когда напряжение почти будет достигать пика.

Только никогда точно не знал, когда самый пик наступит. Поэтому и был неожиданностью любой оргазм. То ли в его исполнении, то ли в моём. Как и в этот раз, когда баловаться наконец-то надоело. Когда один палец, слегка поднадавив, без проблем проник в дырочку. Вторая рука твердо сжала ствол, а я зык и губы уверенно переместились ниже, захватив в плен яички. Когда ладонь поршнем, в бешеном темпе, вверх-вниз. Вверх-вниз. До предела. Не останавливаясь. Потому что уже не было пути назад.

Когда вновь родившийся стон стал непрерывным. Даже на лишний раз воздуха глотнуть. Когда стон перешёл в рык. Когда уже не было куда выгибать спину, а тело содрогалось в настоящих конвульсиях. Когда губы сжались плотнее, захватив как можно больше мошонки в рот. Когда рука остановилась в самой крайней точке. До предела натягивая и без того растянутую кожицу.

Когда первая струйка выстрелила вертикально вверх. И несколькими тяжелыми каплями попала на живот. Не заставила себя ждать вторая, третья. Буквально заливая вздрагивающий пресс и стекая к паху. От него направо, вниз, на бедро.

Последние капли, медленно выступив с кончика, сползли по стволу. Кончать уже было нечем, но ещё минут пять Сашка просто сокращался всем телом, отчаянно ловя ртом воздух. Вроде успокоился. И тут я лизнул головку. Малого аж подкинуло вверх. И пополам. Так, что чуть о мою голову не ударился. Обхватил её руками и насильно оттащил от члена. Всё ещё подрагивающего и совсем не собирающегося опадать.

О времени мы забыли напрочь. И о том, что ещё должен появиться ребенок с компанией – тоже. Просто хорошо, что курить на кухню отправились не голыми. Слегка сполоснувшись, успели натянуть джинсы и рубашки. И вновь прибывших гостей встретить, как ни в чём не бывало. Только слегка посмеиваясь собственной расторопности.

Той весной мы явно оборзели. Регионального тура в городе не было, а везти эскизы в столицу не хотелось. Решили сразу участвовать в региональном отборочном. Столичном. За неделю до конкурса позвонили организаторам. Напросились. За день выяснили что, где и как.

И оказалось, что я столицу я поехать не могу. Сашка был в растерянности. Но эскизы он видел. И даже фотографии коллекции. И хотя она получилась гораздо больше предыдущей, ему ничего не оставалось, как самому отвезти её. Самому подобрать моделей. Самому их одеть и выпустить на подиум.

Впрочем, коллекция была джинсовая. Когда всё было готово, я отснимал её на знакомых моделях. Заодно попробовал, что с чем можно совместить. Низ и верх. То и другое с аксессуарами. Одно с другим, это с тем. Получалось. Верхов было девять, низов тоже. Всё со всем сочеталось великолепно. В любом случае, даже при желании что-то сделать «не так» было невозможно. По определению. За Сашку я не волновался. Всё должно было пройти нормально. Отпустил.

Вечером звонок. В слезах.

- Ты меня будешь ругать. Мы не прошли отборочный тур.

- Показался нормально?

- Вроде даже хорошо, - всхлип.

- Моделям понравилось?

- Очень, - всхлип.

- Когда будешь в городе? Я тебя на вокзале встречу.

- Уже выезжаю, маршрутка часа два идти будет, потому что государственная.

- Я тебя жду. Люблю. Не волнуйся.

Приблизительно рассчитав время, на автовокзале появился как раз к приходу маршрутки. Санька убитым уже не выглядел.

- Домой очень спешишь?

- Ну, вообще-то нет.

- Тогда пошли кофейку с коньячком. За удачу.

- Какая на фиг удача, когда финала нам не видать, как своих ушей.

- Не расстраивайся. Что получилось, то получилось.

Да и на самом деле получилось хорошо. И если бы не мнение корифея, коллекция вполне могла бы попасть в финал. Моделям многое действительно понравилось. Что-то даже купить хотели. Особенно клетчатые джинсы без карманов.

- А что же ты не продал? – удивлён я был искренне.

- Но я же не мог, не посоветовавшись с тобой.

- Глупый, это же наша коллекция.

- Но делал-то ты один.

Провал на столичной сцене совсем не помешал нам выпить за удачу. Как по заказу подоспел местечковый конкурс. Про который узнал случайно. Предложил, Сашка согласился. Нашли студию, способную предоставить достаточное количество моделей. Пару вещей переиграли на женские. Получилось. Выступили. Конкурс. Мы и ещё одна коллекция. Игорь – председатель жюри.

Тем не менее. После показа подошли узнать, что и как. Игорь молчал. Второй член жюри, дизайнер одной из фабрик, чьи работы я неоднократно видел, была в восторге. Действительно в восторге. Потому как сказала всего одну фразу:

- Это просто законченная работа. Добавить нечего.

Большего комплимента не требовалось. Хотя и поступил, когда мы узнали про распределение мест. Когда выяснилось, что наша работа взяла гран-при, а конкуренты только третий диплом. Минуя первый и второй, которые вообще не присуждались.

* * *

На этот раз в Питер я ехал один. И ехал надолго, на две недели. У Сашки как раз шла сессия. К тому же какие-то заморочки на работе не позволяли выкроить время. А меня как всегда тянуло в любимый город. Опять таки – отпуск. Друзей не видел, казалось целую вечность. Соскучился. Впереди были две недели в Северной столице. Конечно, очень жаль, что без малого, но.

Как обычно остановился на углу Кондратьевского и Металлистов. У друзей. В привычной к моим наездам общаге якобы одного из питерских мединститутов. Заселённая, по большей части, обитателями близлежащего Кондратьевского рынка. Со всеми знакомыми лицами, включая одного из соседей, с которым я успел в один из предыдущих визитов неплохо покувыркаться. Когда друзей дома не было. Впрочем, если бы и были – совсем это не смертельно, ибо мало того, что всё знали, но ещё и как-то Новый год встречали вместе, в одном из пидарских клубов. Недавно открывшемся, но недолго просуществовавшем.

В первый же вечер моего приезда, когда за столом на свойское винцо и самый вкусный в мире зефир собралась первая компания желающих увидеть, позвонил Сашка.

- Я тебя люблю…

- Я тоже…

Время летело суматошно. Море друзей и знакомых. Однокашники, которые не просто хотели меня видеть, но и пренепременно упоить почти до состояния зелёных ёжиков. И не только в самом Питере, но и во всех мыслимых и немыслимых пригородах. Включая обязательно-семейный визит в почти родной сердцу Ораниенбаум. Когда друг спокойно садился за руль, предварительно выпив грамм сто пятьдесят. Водки.

- Не волнуйся, деньги есть, я уже три дня гаишникам не платил.

А дома:

- Тебе опять Сашка звонил.

Опять таки, наконец-то проявилась возможность встретить некоторых, с кем было хорошо. Вспомнить прошлое и увидеть настоящее. Один раз даже прочувствовать. Встретиться с теми, кого узнал благодаря сети. Электроника электроникой, а посмотреть в глаза и услышать голос – это уже другое. Совсем новый уровень. Тем более, если прикоснуться. Но не далее, потому как дома снова:

- Тебе Сашка звонил. Просил передать, что очень любит.

И конечно – друзья. Болтать по полночи с Наташкой. Вторую половину болтать с Димкой, но уже стихами. Растворяя всё это в немыслимых вылазках в магазин в полчетвёртого утра. Разбавляя это походами по Эрмитажу и Русскому музею. По театрам – обязательно, хотя и не с особым успехом. Даже в больших и драматических. Просто гуляя вместе, дыша распаренными солнцем улицами и сбрызнутым моросью воздухом, накачиваясь кофе почти во всех «Идеальных чашках» и пивом на лавочках в большинстве скверов.

А Сашка названивал и названивал. Ежедневно: «Как ты? Как ты там без меня? » А в голове всё звучало и звучало:

Червону руту не шукай вечорами -

Ти у мене єдиний, тільки ти повiрь…

Он был далеко, но он был рядом. Присутствуя, шагал рядом по любимым улицам. Ходил со мной на все пьянки и просто встречи. Не отпускал от себя ни на шаг. Попутно незримо контролировал. И, как ни странно, при всей свободолюбивости моей натуры у него это получалось. Отлично.

Даже пара вылазок в ночные сауны не принёсла всей полноты ожидаемого кайфа. В «Нарциссе» было откровенно скучно. Даже видеозал с возможность подрочить самому и понаблюдать, как это делают другие, тоже особо не привлекал. Хотя и встретил одно знакомое лицо, того самого парня, с немецким именем Руди, который когда-то любил возвращаться к себе домой под утро. И которого любил разглядывать, лежащего на животе, обнаженного и ничем не прикрытого, уставшего и удовлетворенного. В полутьме видеозала он тщетно пытался узнать меня. Только вряд ли я хотел узнаваться.

В сауне на Лиговке было немного приятнее. Она была просто посвежее. И парные были разнообразнее. И интерьер. И ассортимент в баре. Включая самого бармена, высокого, отлично сложенного юношу абсолютно натуральной внешности и поведения. На которого было не только приятно посмотреть, но который ещё и готовил изумительный кофе. И которого почему-то про себя сразу назвал либо Сергеем, либо Антоном. Сомнения разрешились, когда я задал вопрос банщику:

- Можно узнать, как зовут вашего бармена?

- Антон. (Очень хорошо, почти великолепно!)

- Спасибо, хотя мне почему-то казалось, что его Сергеем звать.

- Не, Сергеем звать меня, - и потом всё оставшееся время парень удивлялся, отчего это при каждой встрече с ним у меня рот до ушей расползался.

Но даже на Лиговке секса так и не получилось. Получилась просто приятно проведённая ночь. И возвращение домой по утреннему, пустому городу.

Наши звонки друг другу не давали забыть голос. Наши разговоры держались на интонациях. Но милых рук не хватало, как не хватало родного взгляда. Возможности обнять. Прижать к себе. Ната совсем не удивлялась тому, как я начинал светиться, услышав родной голос. И совсем не удивлялась, когда вдруг посредине улицы я останавливался взглядом. И молчал. И как будто меня не было вовсе. Меня и вправду не было. Все мысли были далеко. Не в Питере.

Никогда ещё не уезжал из любимого города таким радостным. Именно потому, что уезжаю. Именно потому, что назавтра уже увижу Сашку. Он даже не знал точно, во сколько я доберусь до города. Но это совсем не помешало ему лететь навстречу мне по большой аллее городского парка. И совсем не ради привезённых сувениров, календарей и учебника латыни.

В очередной раз собирались на баржу. На старую. От которой осталось только днище. Помещения обрезали ещё в начале лета, и теперь любимое место представляло собой голую палубу. С торчащими остатками надстроек. Но от этого совершенно не переставало быть родным и любимым. Одним из «наших». Раз наше место почему бы не искупаться.

- Ребенок просил тебя взять с собой фотик.

Ребёнок – это рассказ отдельный. Первый раз пересеклись совсем случайно. Ещё на заре. Санька тогда работал в дальнем магазине. А рядом находилось старое городское кладбище. На котором ещё можно было встретить, особенно, если хорошо поискать, могилы времён Отечественной войны. 1812 года, конечно. Поэтому желание зайти и побродить между плит и склепов, совсем не обязательно должно было указывать на приверженность черно-крашенным волосам, чёрной же одежде и угрюмому взгляду. В один из Сашкиных обедов вот как раз и прогуливались. И на обратном пути встретились. Успев только перед выходом на большую улицу разнять руки.

Навстречу попался тщедушный подросток, лет тринадцати. Блондин, каре, горящие глаза. Санька с ним поздоровался, я соответственно - тоже. Пару слов им хватило, что бы переговорить.

- Это мой брат, двоюродный, - отрекомендовал тогда малой. Мне было вообще всё равно, кто он и кем Саньке доводиться. Санька и только он занимал все мои мысли.

Спустя пару дней «двоюродный брат», которого по совместительству окружающие называли Юрасиком, снова нарисовался на горизонте. Ещё спустя некоторое время я узнал, что никакой Юрасик не брат, а просто друг. Но очень близкий. И что благодаря моему наличию в Сашкиной жизни, этот самый друг нечаянно узнал про малого предпочтения. И вообще.

И принял это без особого восторга. И сколько раз мы не пересекались, втроём ли, или в более расширенном составе – на меня Юрасик смотрел косо. А парень он симпатичный. Из серии, приковывающих к себе взгляд. В восемнадцать выглядеть на тринадцать – это чего-то стоит. Впрочем, как и в двадцать два ему сигареты и спиртное без паспорта не продают. Мальчишечка. Ребенок. Именно так, с моей лёгкой руки он Ребёнком и стал.

И уж если «Ребенок просил тебя взять с собой фотик» это могло значить только одно - он наконец-то перестал бояться. Я давно говорил и Сашке, и ему, что пацан более чем фотогеничен. А уж с моей страстью оставлять на чёрно-белой плёнке всё и вся, просто ходить вокруг да около такого экземпляра было невыносимо. А приходилось. Ибо – друг, ибо не моги тронуть, ибо, ибо, ибо.

И тут – на тебе, инициатива. «Зенит» в сумку, две плёнки про запас и вперёд – загорать, купаться. Так получилось, что фотографировал больше Ребёнка. Или их вдвоём. На песке, на барже – вдвоём. В воде – Ребёнка. У воды – Ребёнка. В прибрежных зарослях – опять Ребёнка. Курящим – Ребёнка. Слепившим из песка груди – опять его. Дорвался, называется. Да и Юрасик уж явно бояться перестал впрочем, и пора уже было. За два года знакомства-то! И даже пару раз позволил с себя трусы стащить. Совсем! Так получилось, что из двух плёнок на малого ушло, от силы, кадров пятнадцать. Остальное – на Ребёнка.

Так получилось, что Сашка стал ревновать к своему же другу.

К квартире, подаренной теткой, прилагался сарай. Точнее небольшая каморка в двухэтажном сборище себе подобных. Дом хрущёвый, и до некоторых пор, почти в каждом дворе такие стояли. Когда ещё бельё на улицу сушить вывешивали. И не боялись. Когда бабушек на скамеечках во дворе было множество. И родители безнадзорно гоняли детей на улицу. И деревья были большими.

Теперь же этот архаизм предназначался на снос. Ввиду окультуривания и благоустройства придомовой территории. С непременной вырубкой неправильных деревьев и разборкой неправильных горок и песочниц. Дерево должно уступать место пластику. Во дворах – тоже. Вот именно перед сносом и было решено общими усилиями навести порядок. Разобрать содержимое, отделить нужное и успокоиться. Ничто пропасть не должно. Общие усилия – это Сашка, Илья и куда же без Ребенка. Начали без меня. Присоединился сразу после работы.

Рядом с сараем уже образовалась куча мусора. Ребята были внутри. Но на уборку это походило мало. Илья копался в углу.

- Не, ну в это поверить просто нельзя! Это же мопед!

Для меня, человека равнодушного ко всем средствам передвижения кроме велосипеда – всего лишь набор железок. Правда тщательно упакованных промасленной лентой.

- Ты что не понимаешь, он же сорок четвертого года выпуска! Возможно даже немецкий! – в отличие от меня Илья с техникой мог копаться часами. И тут с криком выбегает Ребёнок:

- Саня, тебе это надо увидеть! Пошли, что покажу!

Захожу в полутемень сарая. Ребёнок с Сашкой зависли над каким-то древним комодом. В руках у малого какие-то пакетики, конвертики.

- Мы тут фотобумагу нашли и реактивы всякие. Посмотри, может, что и пригодиться.

Вытаскиваем всё это на свет. Действительно, четыре пачки фотобумаги и куча всяких проявителей-закрепителей. Год выпуска – 1948! Находка. Рассмотрел, реактивы, конечно, пришлось забраковать сразу. Прекрасно знаю, что за такое время бездействия способность превращать белые листки бумаги в отпечатки чьих-то судеб они уже давно утратили. Но вот бумага. Очень захотелось поэкспериментировать.

В очередной раз гуляли на троих – Сашка, Ребёнок и я. По крепости, потом зачем-то понесло в старый порт. Не в тот, который исправно сгружает песок и лес со сплавляемых барж. С новыми кранами и охранной зоной отчуждения. Старый порт куда более привлекателен. Доступен. Изумительные по простоте, настоящие по духу и незамеченные по сути декорации. Когда-то фланировавшие по реке прогулочные катера. Мощные, но уже никому не нужные буксиры. Давно отработавшие своё краны. Полуразобранные прямо на берегу остовы старых барж. Вперемешку с зарешёченными окнами некогда грозных бастионов, одной из страшнейших тюрем Российской империи. Прошлое веков, давних и ближних перемешалось на фотобумаге сорок восьмого года выпуска.

Снимки получились! Бумага сработала! Правда время оставило темный след по краям отпечатков, но это совсем не испортило их. Скорее придало какую-то винтажность вполне современным ситуациям. Заброшенность крепости и порта стала более чем реальной. И совсем уж всамделишно в эти декорации вписались и мы с Сашкой, и Юрасик тоже.

Потом на этой же бумаге были отпечатаны снимки одной из сессий Ребёнка. Когда задумывался второй гороскоп, но уже не на спизженных из интернета красавцах-моделях, а на реальных людях. Естественно, что одной из моделью стал Ребёнок. Который к тому времени уже абсолютно перестал бояться и обнажался передо мной по первому зову, без какого бы то ни было налёта стеснения. Этот проект так и не увидел свет…

Но Сашка всё серьёзнее ревновал пацана ко мне. Или меня к нему.

* * *

Познакомились мы благодаря сети. На сайте, где помимо анкет каждого из нас, была ещё одна совместная. Но Игорь написал именно мне. Когда живешь в одном городе, тратить время на интернетное общение глупо. Созвонились. Я не один – великолепно, потому что и у Игоря есть парень.

Так получилось, что встретиться смогли, когда Серега его парень уже уехал. В столицу. Мы с Сашкой были вдвоем. Кофе в кафе на старой башне. Обычные разговоры при знакомстве. Кто чем живет. Кто чем увлекается. Выходные и отдых. Как познакомились. Сколько вместе. Всё как всегда.

Продолжили у Игоря дома. Уже коньячок. Беседы о предстоящем ремонте. Нелёгкой жизни, когда в силу специфики работы приходиться скрываться. А тут ещё жена, почти бывшая с детьми видеться не даёт. Но есть парень, который души не чает, и готов мотаться из столицы по паре раз на неделе. И так далеко за полночь.

- Ну как тебе новое знакомство? – по пути, как всегда провожая Сашку до дому.

- Интересный человек. Хорошо, что у него парень есть, можно будет «семьями» дружить.

- Ага.

На следующий день Игорь опять приглашал в гости. Но после бешеного понедельника на работе не хотелось уже никаких гостей. Сашка рвался.

- Ну, сходи один.

- А ты не будешь против?

- Сань, мы же давно договорились. К тому же я тебе доверяю.

И опять Санька пообещал Игорю переустановить систему на компьютере, да и вообще привести его в порядок.

Звонок на работу ранним утром в среду не был чем-то из ряда вон выходящим, и все мои сотрудники уже давно привыкли к Сашкиному голосу.

- Обещай, что не будешь меня ругать.

- Не буду, малыш, - я и не собирался.

- Я домой вернулся почти в четыре. Утра. От своих такого раз****она получил… Просто, когда я уже почти ушёл, Игорь остановил меня в прихожей и сказал, что пока не кончу, от него не уйду. А потом мы валялись в постели и болтали. Мы действительно больше болтали, чем… Ну ты понимаешь.

- Прекрасно понимаю.

- И ты не будешь меня ругать?

- А за что, малыш?

- Ну, вдруг…

В среду должен был приехать Серега. Заранее договорились наконец-то познакомиться. заранее с Сашкой появились у Игоря. На кухню и кто – чай, кто кофе. Серега задерживался. разговоры. О вчерашнем – ни слова.

Ближе часам к десяти появился столичный гость. Шикарный, фигуристый парень, с глубоко запрятанными глазами. И абсолютно безволосый. За стол, минские новости. О дороге. О здоровье. Минут через двадцать общения у Сашки разболелась голова.

- Мы пойдём.

- Сань, оставайся, пообщайся ещё, я сам домой дойду.

Я остался. Хотя абсолютно зря. Парни дорвались друг до друга. Сам видел, какими глазами на Игоря смотрит Серега. Как ловит каждое его слово. Я понял, что лишний. Свалил.

Не знаю, что меня дёрнуло пойти гулять, и не просто, а именно по большому кругу. Когда-то эта привычка была в Питере. Потом и дома тоже. Но, как только Сашка убил моё одиночество, привычка два с половиной часа шагать по родному городу исчезла. Точнее – я перестал делать это в одиночестве. А тут как раз опять малой засобирался за какими-то дисками и программами к Игорю. Дома сидеть не хотелось.

Когда вернулся, оказалось, что ко мне приходили. Я удивился. Догадываясь, кто. Но, не придав этому особого значения, расстелил постель и уже собирался укладываться спать, когда раздался звонок по домофону.

- Ты дома? – Санькин голос. – Открывай!

Полусонный выполз в коридорчик. На пороге стояли они с Игорем.

- Мы вот решили к тебе в гости. Сюрприз сделать хотели, а тебя дома не было. Где ты ходишь, я волновался.

- Ага, - добавил Игорь, - и почему бы тебе не завести мобильник.

В руках у него была бутылка вина. Сашка держал коробку конфет. Поляну организовали прямо у меня в спальне. Соорудив стол из пары табуреток.

- У нас возникла идея. Только я не знаю, как ты к ней отнесёшься, - начал Сашка. – Игорь предлагает построить дом, и чтобы у каждого была своя отдельная часть.

- Отдельная? – абсолютно искренне удивился я. – А как же мы?

- Ну мы же может ходить друг к другу в гости, - Сашка констатировал факт в порядке вещей, - согласись, идея хорошая.

Но почему-то такая хорошая идея совсем не встретила восторгов с моей стороны. Наверно я почувствовал, как малой начал отдаляться. Поэтому этот разговор замялся. Потекли другие.

Сашка ушёл домой часов около двух. Игорь остался ночевать у меня. Постелил ему в своей комнате, сам отправился спать в зал. Но заснуть так и не смог. Пока не вернулся в собственную комнату и не сделал минет гостю. Без отдачи.

Стояли, курили на балконе. После.

- А я вчера Сереге проверку устроил, сказал, что голова болит, - вдруг начал рассказывать. – Ничего, воспринял нормально. И даже не настаивал, чтобы я его на вокзал проводил в четые утра, когда обратно ехал. Кажется он меня потихоньку доставать начинает…

Санька позвонил сам:

- Нет, сегодня встретиться не получиться. Мы тут с Юрасиком пока ремонтом занимаемся, а вечерком как раз Игорёк из Минска возвращается. Я хочу переговорить с ним, все точки над «i» расставить.

- Сань, может не надо никаких точек? Я же всё прекрасно вижу. И чувствую. Давай прекратим это. Я вижу, что ты встретил того, кого давно искал.

- Не искал я никого. Я тебя люблю, - в трубке слёзы. – Я сам не понимаю, что меня к нему тянет. Вроде, как и не хочу, но ноги сами несут.

- Вот это и называется любовь.

- Я тебя люблю, - уже откровенный рёв.

- Хотелось бы верить.

- Но это же так просто, верь и всё.

- Я стараюсь.

- Ну, пожалуйста, поверь. Я сегодня с ним поговорю, и всё сразу станет на свои места.

- Угу.

- Поверь, что я тебя люблю.

- Не могу. Как переговоришь, позвонишь мне?

- Ты уже спать будешь.

- А во сколько поезд?

- В полвторого.

Они переговорили. Санька на следующий же день рассказал. У Игоря есть Серега. Они любят друг друга. И даже Серега хочет перетащить Игоря в столицу. Всё, что у них с Сашкой было – ошибка. Жизнь продолжается. Малой любит меня. Хочется верить.

- Ты наконец-то решил отрастить волосы?

- Ага, Игорь сказал, что мне так очень пойдёт.

- А то, что я тебе всё время твердил не в счёт.

- Ну не обижайся. Просто он более стильный.

В том декабре я впервые пропустил рождественскую службу в костёле. Которую всегда любил, как всегда любил то самое, для меня настоящее Рождество. Которое именно перед Новым годом, а не после. То, где на службе не надо стоять и через час думать о том, как болят ноги. То, которое идёт на родном, пусть и не употребляемом мною в быту языке. Но от этого не менее красивым, а в рождественский сочельник становящимся просто прекрасным. Даже, кажется, что сам бог может говорить только этим языком. И когда можно с ним поговорить напрямую, тихо примостившись на лавочке в отдалённом притворе старого костёла, когда-то бывшего по традиции актовым залом стройтреста.

Перед самым Рождеством решили купить Игорю подарок – набор бокалов. Тем более встреча нового года намечалась у него. С Серегой и ещё парой ребят из столицы, вот уже десять лет живших вместе. А посуды для пития не было. Вот и решили с Санькой полезное дело сделать.

И подарить решили именно на Рождество. Игорь как раз был свободен от службы и с удовольствием воспринял идею отметить вместе.

- На то оно и Рождество, что надо оба встречать.

Лёгкая закуска, в преддверии никто особо тратиться не хотел, да и ночь на дворе всё-таки. Ставший уже привычным «Белый аист», который поставлялся напрямую из Молдовы, и с которого Игорь имел дополнительный приработок. Лучшие экземпляры, естественно, оставляя себе. Разговоры. Проблемы. Стоит ли переезжать в столицу. Надзор со стороны сослуживцев. Опять проблемы с детьми. И жена, почти бывшая, сука. И Сашка - всё внимание на него.

Это был наш очередной маленький юбилей – два с половиной года. Я наконец-то подключил мобильник, ещё летом подаренный питерскими друзьями. Заодно взял подключение и для Сашки. Всё-таки на одной сети. Тем более на предстоящий Новый год родители ему обещали трубку. Договорились о встрече.

Полчаса. Час. Домой, не было ли звонков? Не было. Из телефона-автомата – Игорю. Не у тебя? Даже не заходил. Предновогодняя зима выдалась через чур слякотной. За час стояния и брожения по улице ноги промокли и начали замерзать. Полтора часа, и появился Сашка.

Весёлый и пьяный.

- Извини, мы нечаянно на работе засиделись за пивом. Я им про тебя рассказывал, какой ты у меня изумительный, - и прямо посреди улице малой повис на мне. – Я тебя хочу. Я тебя безумно хочу, сегодня наш день, я хочу, чтобы ты меня выебал!

- А на всю улицу кричать обязательно? – я напрочь забыл про мокрые ноги и всю накопленную за время ожидания злость на малого.

- Но я же тебя люблю!

Дома торт и бутылочка свойского. Виноградного. Редкого, потому что урожаи винограда тогда ещё не были обильными в нашем краю рискованного земледелия. Ну и виноградарства тоже. Не Крым. Но годовщину отметить – неплохо. Да и новые средства связи – тоже.

Ещё немного добавив алкоголя в кровь, Санька распоясался. Начав раздеваться. Не выключая свет. Не задергивая шторы. Не смотря на соседство милицейского ведомства. Во многих окнах которого ещё горел свет. Быстро подмывшись, шлёпая босыми ногами ввалились в спальню. Сашка дал мне пососать, прекрасно зная, как меня это заводит. Потом упал на диван, подсунул пуфик под задницу, предоставляя её в полное моё распоряжение. Закинул ноги себе на плечи. Вошёл сразу, практически не встретив прежнего сопротивления. Удивиться забыл.

Потом придерживая за талию, усадил верхом на себя. Моя любимая позиция. И пусть кто-то считает, что нижний в таком положении отдыхает. Только не я. Я обожал двигать и подбрасывать малого на себе. Попутно наблюдая, как кивает его налитый кровью орган. Вниз - вверх. Вниз – вверх. И из стороны в сторону, когда Санька начинал бедрами крутить.

Кончал, поставив малого раком. Когда за час хороших скачек Сашка устал. Когда были использованы все мои и его любимые варианты.

Минут пять полежали после душа, как были голыми, абсолютно не обращая внимания на незакрытые шторы и свет в окнах милицейского ведомства.

- А пошли к Игорю сходим. Он приглашал.

- Пошли.

Я так тогда и не понял, был ли он рад нашему визиту. Но чай и кофе на столе были. И разговоры, на ставшие уже привычными темы. Становилось скучно и хотелось домой.

Уходил один. Сашка сидел за компом и как обычно что-то налаживал. Попрощаться так и не оторвался.

Новый год встречали у Игоря. Со столом, ломившимся от наготовленного. С неизменным телевизором. С чуть не упавшей ёлкой, когда Серега слегка разбушевался. С походом на площадь, к главной городской ёлке. Которая даже минчан восхитила. С фейерверком в непролазном тумане. Который позволял лишь слышать выстрелы и разглядывать с трудом угадывающиеся вспышки огней. Три дня. Три вечера. Три ночи. И «Братство кольца» в качестве завершающего штриха.

Январь.

- Я тебя люблю…

- Ты же знаешь…

- Я тебя люблю…

* * *

Пятница. Утро, рабочий день только успел начаться. Я ждал на заводской проходной, вызванный по внутреннему телефону. Сашка прибежал в своей обычной синей робе. Даже не накинув куртки. Шёл мокрый снег. А он смотрел мне прямо в глаза. Смотрел, чуть не плача.

- Неужели ты мне не веришь? Неужели ты думаешь, что эти глаза могут врать?

А я действительно не мог понять – верю я или нет. Верить очень хотелось. И я кивнул головой. Обнял. Прижал к себе. И мне плевать хотелось на то, что за спиной был завод. Я готов был забыть про всё, лишь бы малыш оставался рядом.

Вечером оказалось, что Сашка приболел. С полпути до дома вернулся с каким-то лекарством для малого. Как всегда проторчали у него в прихожей.

* * *

На следующий день он напросился в гости. «Мне надо сказать тебе одну очень важную вещь! »

- Я больше не могу тебе врать. Я не люблю тебя. Давай просто останемся друзьями.

Ну что ж, это хотя бы больше походило на правду. Хотя и убивало последнюю надежду. Начинало убивать. По-настоящему убийство стало происходить дальше. Уже потом. Когда встречи не прекратились. Просто стали другими. Когда оба стали совершать глупости. Одну страшнее другой. Больнее. Преступнее. Только это ещё потом. А тогда:

- Спасибо, и молодец, что нашёл в себе силы признаться.

- Просто я больше не хотел мучить тебя. Ты мне очень дорог, и я не хочу тебя терять.

- А ты меня и не потеряешь, никогда. Ведь я тебя люблю, - пообещал.

Пообещал. Он тоже пообещал. Не врать. Только ради того, чтобы начать нарушать обещанное назавтра же.

- Я бы хотел сегодня с тобой заняться сексом. Красиво.

- Никаких проблем, малой. Я буду у тебя часиков в семь. Буду идти – позвоню. Есть одна задумка.

Выйдя из дому, набрал его:

- Я буду у тебя минут через пятнадцать. Когда войду в подъезд, скину глухаря. Открой мне дверь, пожалуйста, а сам жди в спальне. Голый. Не включай свет.

Возле подъезда, как и обещал, коротко набрал его мобильный. Неспеша поднялся по лестнице. Дверь была открытой. Света не было. Он сидел в спальне на диване. Голый. Стояк наперевес. Я подошёл и опустился на колени перед. И без всякой подготовки заглотил весь. Целиком. подержал так немного, в очередной раз привыкая к габаритам. И принялся работать ртом.

- Ты не разденешься?

Я вынул член изо рта:

- Просто молчи. И получай кайф, - и продолжил сосать.

Давно я так неистово его не ублажал. Казалось, что хотел высосать все возможные и невозможные соки из этого мощного органа, который больше не принадлежал мне. Как бы подспудно осознавая, что вот так его член снуёт между моих губ в последний раз. И вдоволь насосавшись, как всегда проглотил всё. До последней капли. До последней.

Вскоре пришло осознание того, что всё кончено. Что дружба не получается. Что ложь никуда не ушла. И даже не собиралась. Потому что теперь я хотя и не требовал каких либо отчётов о проведённом времени, он всё равно продолжал врать. Врать, даже когда я не спрашивал. Врать на каждом шагу, по причине и без. Врать, прекрасно понимая, что слишком много людей нас связывают. Что я всё равно узнаю правду. Врать в глаза и по телефону. Даже Ребёнок, первое время прикрывавший друга перестал выдерживать.

Ложь вперемешку с осознанием стали рождать слёзы. Сперва редкие, когда слышал что-то из некогда нашего. Или проходил «а вот тут мы». Потом наслаиваясь одно на другое снова и снова осознание одиночества и потеря сделали слёзы непрерывными. Заставили ходить на работу в тёмных очках. Поток рождался утром в троллейбусе, и прекращался только когда пытался уснуть. Глаза болели. Но остановиться я не мог.

Как раз оставались последние дни подготовки к очередному региональному. Областному, на этот раз. Коллекция была уже почти готова, оставались кое-какие детали. Наконец-то вытащил его помочь, потому что сам уже не успевал ни при каком раскладе. Сам возился за машинкой, собирая основные вещи, он пришивал к ним плетение.

Он включил на моём компе.

Позвони, и я буду ждать,

Я буду знать, кому из нас верить…

Один из осколков того, что было. Было нашим. Я отвернулся. Опять на глаза наворачивались слёзы. Он улыбался.

На конкурс ехали раздельно. Сидя на разных рядах одной маршрутки. Я слушал склеенную им на компе музыку для показа. И во все глаза наблюдал. Ждал, что хотя бы раз за дорогу повернёт голову. Зря ждал.

Модели. Примерка. Репетиция. Показ. Перед показом – бутылку водки, я, он и пятеро парней. Для храбрости. Потому как, когда они увидели, в чём им предстоит выйти на подиум, да ещё и без белья под, челюсти у некоторых отпали буквально.

Показ прошёл. Коллекция опять не попала в республиканский финал.

- Это не одежда, - резюмировал корифей.

Мы остались в клубе, потанцевать и подождать, когда за нами заедет последняя маршрутка. С Олегом, водителем было договорено часов на девять. Времени было не очень, но и не в обрез. Можно было отдохнуть. Если бы не фраза «Теперь я точно знаю, с кем готов прожить всю жизнь». И как следствие – опять зарёванная физиономия. Моя. И участливо улыбающаяся – его.

Когда приехал водитель, народ требовал продолжения банкета ещё. Пришлось заставлять силой, потому как никто нас долго ждать не собирался. Он ерепенился. Мол я доёбываюсь. Я перешёл на мат. Я умею. Полез обниматься, я отшвырнул. И на выходе из клуба ещё и козлом малолетним назвал.

А потом по снегу на коленях ползал. Прощения просил. Но он собрался пешком идти. В феврале. Ночью. «Как же так, замерзнет» - единственная мысль в голове. Упрашивал сесть в машину. Он – ни в какую. Пошёл. Один. В ночь.

Благо потом девчонки помогли в маршрутку запихать. На этот раз ехали рядом. Полдороги вымаливал прощения, попутно размазывая слёзы по щекам.

Приехали. Он позвал к себе:

- Если хочешь, можешь отсосать.

Я попробовал. Не пошло.

Чёрт меня дёрнул перед валентиновым днём зайти в тот магазин. И увидеть тот кофейный сервиз. Из шести черных чашек с блюдцами. С золотистым меандром по ободкам. Чёрт меня дёрнул купить его. Притащить с собой на работу. Напроситься вечером на встречу.

Когда шли и болтали не о чём, ему позвонили.

- Игорь позвонил. Меня хотят видеть, со мной хотят познакомиться.

- А можно к тебе, хотя бы на минутку? – с надеждой, может не поедет, вроде не мальчик по вызову.

- Конечно, зайдём.

Пока он бегал в туалет, развернул упаковку, поставил на столе. Зашёл. Даже не заметил. Пока не указал. Отвернувшись в угол, чтобы он не заметил снова наворачивающихся на глаза слёз. подошёл, приобнял сзади.

- Спасибо, ну зачем ты.

- Просто я тебя люблю.

- Спасибо, но мне уже пора.

Игорь расстался с Серегой аккурат в его день рождения. Поехал в Минск, помог приготовить. Подарил картину. И сказал, что им лучше остаться друзьями.

- Ты ему больше не нужен, поверь мне, - Ребёнок был честен, в отличие от других, соглашавшихся с моей глупой надеждой на «может быть, он вернётся», он не щадил меня, - я вижу.

Он действительно видел. Он чувствовал это на себе. Как росло высокомерие даже по отношению к нему, его другу. Как все вокруг становились ему чужими. Старые друзья и родные братья – в первую очередь.

На курсы повышения квалификации в Минск сбежал, ничего ему не сказав. Надеялся, две недели вдали – всё пройдёт. Опять таки – столица, не провинция. Возможности познакомиться больше, сгладить получиться. Не получилось. Постоянные разговоры о стройке вызывали в памяти недоделанный ремонт в его квартире. Однажды не выдержал и даже набрал.

- Как ты?

- Отлично.

- Я в Минске.

- Я знаю…

Думал о нём. Даже когда с другими встречался. Всё равно о нём и думал и говорил. Он, он, он. Даже когда в постель пытался лечь, всё сравнивал. С ним, с ним, с ним. И когда домой возвращался без подарков для него не мог. Тем более, как раз «Вендетта» вышла.

На следующий день по приезду от жены брата случайно узнал, что он в больнице. Сам старший брат говорить не хотел. Он не велел. Взяли с Ильей фруктов. Зацепил привезённый диск и пару фотоплёнок. Как-то он обмолвился, что хочет научиться работать с чёрно-белой плёнкой. Отправились в больницу. Встретил холодно, хоть и остался доволен подарками. Воспринимая их скорее, как подношение.

Вчера случился приступ. Послал Игоря на ***. И угодил в больницу. Видеть его не хочет. В двух шагах живёт, проведать не зашёл.

- А я?

- А ты…

Ребёнок тоже возвращался из Минска. Встретил его на вокзале и рассказал, что случилось. Предложил вместе в больницу заехать. Ребёнок отказался наотрез. Хорошо, встретил по пути знакомых девчонок. Те, узнав, что он в больнице рванули. Несмотря на то, что тоже были с поезда, да ещё и с умками. Когда уходили, он меня задержал:

- Спасибо, что ты есть.

Через три дня:

- Я зайду.

- Не надо, меня нету в больнице.

- Ты дома?

_Не совсем. Я гуляю.

- Может в городе тогда пересечёмся.

- Ну я не совсем в городе…

Сказал бы просто, что пошёл проведаться. К тому самому, что в соседнем с больницей доме живёт. Заодно зашёл сам. Заодно получил приглашение на день рождения.

Из пятерых, приглашённых к Игорю на день рождения, я был единственным, кто не участвовал в подготовке. Уборке квартиры. Готовке. Сервировке стола. Когда пришёл, работа кипела во всю, именинник принимал душ.

Вечер выдался на славу. Виновник торжества купался в комплиментах. И совместно с ним делал дизайнерские колготки одной из девчонок. Прожигая сигаретой дырки. Не снимая с ноги. Прикалываясь, как она вздрагивала, когда искра попадала на кожу. И деланно возмущалась, что без колготок плохо. Педикюр сделать не успела. Готовить помогала.

К раздаче подарков приглашённые наперебой старались показать, что их подарок лучший. Я опять не угадал, просто поставив его на стол, сразу по приходу.

Водка заканчивалась, и я зачем-то проявил инициативу сбегать в магазин, пока не закрылся. Надеясь, что он составит мне компанию Напрасно. Его хватило только крикнуть из кухни:

- И запивки взять не забудь, - правда через пять минут выскочив из кухни, чтобы удостовериться, что я одеваясь услышал пожелание.

- Ты слышал про запивку? – и зачем-то полез обниматься.

- Слышал, грубо оттолкнул его я.

Принёс водку. Потом в очередной раз разревелся на балконе. Рассказывая одной опоздавшей, что жить без него не могу.

Встретил его в городе на следующий день. Он сделал вид, что не заметил. Но я окликнул. Как же мы хорошо научились делать удивлённые глаза.

Появилась идея к новому фестивалю. Предложил ему поработать вместе над новой коллекцией. Дал заготовки эскизов. Но Игорю надо было в очередной раз обновлять «винду». Или уборку сделать, пока он ездил к своему новому парню. Опять в столицу.

Я удалил когда-то совместный с ним профайл в сети. И когда-то совместный ящик на электронной почте тоже.

На мой день рождения он ограничился одним смс. Без фанатизма. А мы с Ребёнком умотали ко мне на дачу. Получилось что-то вроде перетекания из моего дня рожденья в Юркин. У него на следующий день. Набрали с собой нехитрой закуски, да бутылку водки. Готовили вместе. больше ****ели, чем пили. И больше – о нём. Я даже ждал его. Надеялся.

На следующий день Ребёнка никто поздравлять не собирался. Поэтому ближе к обеду, почти перед самым отъездом в город, набрал его. И сразу отдал Юрке трубку. Ребёнок слушал поздравления улыбаясь.

- Спасибо, Сань, -

Я взял трубку у Ребёнка из рук:

- В общем-то спасибо, что не забыл про день рождения друга. И кстати, иди на ***!

Через пару дней позвонил Игорь. Сокрушался, что я так и не забрал забытый у него после дня рождения шарф. И спрашивал, собираюсь ли я всё-таки купить у него две бутылки «Белого аиста», про которые когда-то заикался.

Как же не хотелось оставлять всё в прошлом. Зависания в полупустой квартире, и поцелуи, то тайком на улице или от Ребёнка, то открытые, где попало и как попало. Совместные прогулки по городу, и откровенные отсосы у железнодорожного полотна. Под видом переноски мебели поездки с Ильей, его старшим братом на рыбалку. И сидение бок о бок в машине, когда гроза раскалывала небо пополам, а молнии били прямой наводкой в озеро. Встречи под старым каштаном, поводы почти до его подъезда и курево под ивой, сидя на камне, на углу его дома. Как бы совместное творчество, в которое уже оба успели поверить. Переданные друг другу со словами «Это подарок» фантики и прочую дребедень, что автоматически делало любой мусор невыбрасываемым по определению. Настоящие подарки, записки, «валентинки»…

Как же не хотелось признаваться самому себе, что всё – уже прошлое…

* * *

Последний раз я держал их в руках в конце февраля. Те самые чётки. Мне немыслимо захотелось их вернуть. Вернуть навсегда. Просто чтобы они не принадлежали чужому человеку. Отдал подаренное им латунное кольцо. Которое налезало разве что на мизинец. И забрал чётки. Зря забрал. Зря они вернулись ко мне всего на один день.

Зря я чуть ли не поминутно доставал их из кармана. Вертел. Разглядывал. Чувствовал. Чувствовал самое страшное. Чувствовал только его запах. Запах, который был со мной два с половиной года. Запах, на встречу с которым летел как на крыльях. Запах, который как я надеялся, всегда будет со мной. Как праздник.

Но праздник ушёл. Больше не будет праздника. И чувствовать его запах становилось не выносимо. Надежды уже не было. Её просто не могло быть. Всё остывало. И застывало сердце. И глупо было его будить.

Поэтому я и позвонил. Попросил по пути с работы заглянуть.

Хорошо, что он был не один.

- Мне приснился сон. – Я врал. Просто чтобы оправдать то, что я их отдаю. – Мне приснилось, что они просились к тебе. Они уже не мои.

Он молча забрал чётки. И вернул мне латунное кольцо.

* * *

С тех пор у меня было ещё двое чёток.

Первые мне, по моей же просьбе, подарил в Крыму один очень хороший и интересный человек, с которым мы так и не смогли остаться просто друзьями. Жаль, он хотел того, что я не мог ему дать. И как только я это понял, сказал напрямую. Было больно обеим. Он очень красиво ушёл. Но, всё же – ушёл. Чётки выпали из кармана пальто, когда мы с приятелем искали свадебный подарок одной очень красивой молодой паре.

Вторые я купил сам. Когда был в Мирском замке. Они тоже ушли, и я даже не заметил момент, когда это произошло. Но потом также внезапно вернулись. Наверное – навсегда. Заняли своё место. Наверное, другие больше не нужны. Те, старые. В них было всего тридцать бусин.