Зачем убивать дракона? Глава 2

Начало здесь:

Отбросив все воспоминания девушка вошла глубже в воду, легла грудью на её поверхность и поплыла. Движения её были точными и быстрыми и была она похожа на большую белую рыбу, скользившую по водной глади. На островке её поджидал Дианор. При её приближении он вышел из-за растительности, подал ей руку, так как выход из воды был не очень удобным и Яолилла могла потерять равновесие, поскользнувшись на скользком корне. Потом он перехватил её под коленки и за талию, и на руках внёс на центральную полянку. Она была крохотной. Да и какая она могла бы ещё быть на таком малюсеньком островке? Но её хватало сидеть в обнимку и разговаривать, разговаривать. И целоваться. И ласкать друг друга. С каждым днём ласки становились всё смелей, но грани влюблённые не переходили, страшась кары Оробарруда.

Дианор положил Яолиллу на охапку травы, заранее им приготовленную, и лёг подле девушки. Он не дал ей ничего сказать, поцеловав в губы. Очень долго они не могли оторваться друг от друга. Потом он начал целовать её шею. Яолилла в это время запрокинула голову назад, приоткрыла рот и сжала руками плечи наречённого. Но Дианор на этом не остановился, пройдя по шее и нежным плечам он спустился чуть ниже, к ложбинке. Руки у него тоже не оставались без дела. Если раньше он гладил девушку по волосам, щекам и плечам, то сейчас он ощутил тяжесть её развитой груди, готовой, несмотря на юный возраст, к материнству. Он взял губами её тёмный остроконечный сосок, не тронутый ранее никем, поиграл с ним языком, покатал губами. Одна рука переместилась ниже, на бёдро и стала ритмично его сжимать. Его щёки и подбородок, покрытые мягким пушком, тоже вносили свою лепту, нежно щекоча кожу Яолиллы. Дианор почувствовал, как тело любимой подалось немного вверх, таз её приподнялся, голова дёрнулась назад. Она резко, с присвистом, вздохнула, так что это было похоже на стон.

- Что с тобой, милая? – испугался юноша,- я сделал тебе больно?

- О, нет, дорогой, - голос Яолиллы прерывался, произнести за раз больше одного слога она не могла. Тело её тоже стало подёргиваться.

- Мне безумно хорошо с тобой, настолько, что кружится голова и я ничего не сообра… ничего не соображаю. Ми-илый! О-о-о!

Таз её, приподнятый навстречу Дианору никак не хотел опускаться. Плоть парня, до этого просто торчащая кверху, вдруг стала предпринимать самостоятельные попытки продвинуться к пушистому кустику внизу Яолиллиного живота.

- Оробарруд! – пронеслось молнией в опустошённой голове парня.

В прошлом году он видел расправу над двумя парами, когда Оробарруд не смог исторгнуть девственной крови из невест. И если один парень взял всю вину на себя, тем самым показав готовность принять смерть, но спасти любимую, то второй ничего подобного не сказал. Когда допрашивали первого, он заявил, что взял девушку силой. Причём сделал это не в городе, где она могла бы позвать на помощь, а в лесу. Она кричала, но никто её не слышал. Виноват только он. Да, он хотел искупить свою вину и жениться на девушке. Знал ли он, что попытка обмануть бога усугубляет вину? Знал. Но питал надежду, что Оробарруд ошибётся и назовёт его невесту девственной. Допрашивающие были уверены, что строгий Бог приговорит его к жестокой смерти. Девушке же разрешили в следующем году выйти замуж за увечного или вдовца, если найдётся такой, кто пожелает взять её, мерду, в жёны. Несостоявшаяся невеста была безутешна и всё порывалась что-то сказать судьям, но родители поспешили её увести.

Второй грешник не дожидаясь, когда ему зададут вопрос о том, как всё произошло, запричитал, заплакал, что всё было полюбовно, что они оба не утерпели и согрешили против Оробарруда – отца. Девушка не отпиралась. Обоих ждала кара, но останутся они в живых после этого или нет, мог знать только Оробарруд.

В назначенный день казни на храмовой площади собрались все, кто жил в городе и неподалёку от него. Приходили семьями, с детьми. Никто не проявлял радости по поводу предстоящего действа, все были сосредоточены и угрюмы. Кто-то осуждал виновных, кто-то про себя искал им оправдания.

Жрецы храма Оробарруда выкатили на помост посреди площади статую разгневанного бога. Не ту, которая выпивала девственную кровь невест, а другую, казнящую. Эта была страшна. Приземистый, очень широкий в плечах каменный идол, повторял сам себя четыре раза. Четыре Оробарруда стояли сросшиеся спинами. И у каждого спереди торчал жезл. Настоящий жезл Бога-отца. У восточного был самый маленький, длиной со ступню взрослого мужчины, и гибкий. У южного побольше и пожёстче. Западный имел орудие длиной в мужской локоть, и было оно каменным. Северный же имел устрашающих размеров фаллос, полностью каменный, тонкий на конце, но тут же конусообразно расширяющийся.

Глашатаи вывели первого жениха, объявили собравшимся в два голоса, чтоб слышнее было, о его преступлении.

- Юноша, ставший мужчиной преступив закон, предаётся на суд Божий, да пребудет с нами Великий и могущественный Оробарруд, царь всех богов мира. Тот, кто посягнул на принадлежащее богу, карается Богом.

Забили барабаны. На площади повисла тишина. В это время даже грудные дети перестали плакать. Все смотрели на несчастного, влекомого двумя дюжими воинами к помосту. Был он бледен, так как хорошо осознавал, что примет сейчас мучительную смерть. Надеяться на милость гневливого Бога не приходилось. Но шаг его был чёток. Ноги его шагали самостоятельно, а воины только направляли его в проталины среди людского ковра. На помост сначала дали подняться виновнику, потом туда запрыгнули его охранители. Парень остановился перед восточным идолом. Медленно-медленно его стали обводить вокруг статуи. Он еле переставлял ноги. Нормального большого шага ему не давали сделать. Все заворожённо следили за фаллосами Оробарруда. Восточный никак не отреагировал. Торчал вперёд, так же, как и до этого. То же самое с южным и с западным. Когда западный чуть дрогнул, толпа одновременно выдохнула, но, видно, этим выдохом и изменили дальнейшее. Западный остановился, зато северный закачался сразу и мощно, так, что ни у кого сомнения не возникло в том, какую смерть сейчас примет юноша. О, если бы замаячил западный! Тогда был бы шанс остаться в живых.

Продолжение