Чудовище

Он ушел так давно из моей жизни, что начали стираться ощущения. Раньше я думала, что смогу их удержать дневниковыми фразами. Чтобы перечитывать и справляться с маленьким чудовищем во мне. Но оказалось, что они всего лишь черные строчки на белом фоне.

Сижу в своей убогой розовостенной кухоньке. Вспоминаю, как он сидел напротив – сам черный и одетый в черное. И только белоснежная улыбка не давала ему сливаться в одно большое пятно в моей жизни. Удивительно… Как при таком стаже курения и количестве потребляемых сигарет ему удалось сохранить подобную белизну зубов?...

А потом – взбрык памяти! – и меня опрокидывает на стол. Я стою, оперевшись на локти, и смотрю в раннее утро за окном. А он сзади ласкает меня меж оттопыренных ягодиц – музыкально бегает пальцами по промежности, собирая глубинные соки. Создается мнимый эффект 3d-видео… Мне кажется, что я вышла за пределы квартиры, я парю в воздухе. Оборачиваюсь. Он улыбается мне через стекло. И его вездесущий язык все-таки настигает мой рот…

Прихожу в комнату.

Я сменила обстановку с тех времен. Появился новый шкаф с зеркалом. Но если в него заглянуть, то я могу увидеть две фигуры, комочком катающиеся по огромной постели – вдоль, поперек, по диагонали. Я могу услышать стоны… Но почувствовать, что происходит, - я уже не могу. Я просто наблюдаю кино с собой в главной роли. Видеофайл из прошлого.

Раз так – значит, я готова к поискам новых ощущений. Спавшее во мне чудовище снова бодрствует.

Звонок телефона.

- Ты не хочешь встретиться? – в голосе собеседника ни грамма надежды. Я ее убила ответами на бесконечные предыдущие звонки с подобными предложениями. Мы знакомы не меньше года. Он меня не интересовал никогда.

- Зачем?

Молчание. Думает. Глупо до ужаса – ведь логично было бы ответить: «Я просто хочу тебя увидеть»

- Ну… Пообщаться…

- Ты хочешь со мной пообщаться?

Странно. Что при знакомстве, что при нескольких встречах мне казалось, что ему явно требуется от меня нечто другое.

- Хочу.

- Приезжай ко мне. Дождь на улице – мне лень куда-то выбираться.

Не считаю нужным церемониться с этим персонажем и выдвигать себя из домашнего уюта. Даже из кровати вылезать.

- Что-то привезти?

- Не моя забота.

Диктую адрес и чувствую его страх. Он не знает, чего от меня ожидать. Я зову его в гости, но голос мой абсолютно безразличен.

Звонок в дверь. Снова приходится проснуться. Вылезаю открывать дверь в одной прозрачной сорочке. Босиком. Он стоит на пороге с бутылкой шампанского и букетом. Господи, какая пошлость!….

Забираю презенты. Кидаю цветы в кресло, бутылку в кровать и забираюсь туда снова. Он застывает на пороге.

Большую часть жизни я пью в одиночестве. Прекрасно умею сама открывать шампанское. Без разбитых люстр и травм рядом находящихся. Пью из горла и, захлебнувшись пузырьками, кашляю. В его глазах беспокойство, но он не делает ни шага навстречу. Да…. Сложно придется….

- Не стой как соляной столб. Проходи.

Присаживается на край кресла и складывает руки на коленях как примерный ученик. Смотрит на меня бульдожьи-преданным взглядом. Я понимаю, что могу делать все, что мне придет в голову.

- Секса хочешь? – спрашиваю без «какделашных» прелюдий.

- Я не за этим приехал. Я по тебе скучал.

Гм…. Поднимаю край своего одеяния до груди. Дома я всегда позволяю своей нижней части тела отдыхать от ненужных одежд.

- Вот по этому скучал?

Глупость сморозила на самом деле. Как можно скучать по тому, чего у тебя никогда не было? Он даже не дотрагивался до меня – я не позволяла.

Смотрит, не отрываясь, туда, где сходятся мои длинные ноги. Молча. А я продолжаю пить. Чтобы сгладить тяжесть его некрасивого подбородка, уменьшить неприязнь к толстым пальцам, чтобы заштриховать алкоголем его собачьи глаза…

- Подвинь ко мне кресло.

Слушается. Большой и неуклюжий щенок, к которому у меня нет ни капли жалости.

- Трогай меня.

Чуть промедлив, кладет на мою грудь свои потные ладони.

- Не здесь – внизу трогай.

Кажется, с его рук скоро закапает – так он волнуется. Отхлебываю еще глоток и закрываю глаза. «Ну, давай же, - говорю себе. – Вообрази нечто приятное. Вдруг получится?... »

Мне необходима разрядка. Маленькое чудовище во мне ждет.

Он нелепо елозит влажными ладошками между моими ногами. Я больше возбуждаюсь за счет воспоминаний. Хотя - все идет не так.

- Языком, - приказываю.

Он сползает с кресла и склоняется над моей промежностью. Ласкает меня, раздвигая губки руками. Находит саму горошину удовольствия и терзает ее, прикусывая. Язык проникает поступательно в мое влагалище. Мастерский кунилингус. А я не чувствую ничего.

Десять минут…. Глоток. Двадцать минут….

- Дай сигарету.

Отрывается от моего тела, находит пачку, пепельницу и зажигалку. Расставляет все на диване. Прикуриваю.

- Продолжай начатое.

И он снова орудует ртом в моем лоне.

Но я все равно не чувствую ничего. Чудовищу кинули невкусную еду – оно отказывается насыщаться.

Через сорок минут говорю:

- Стоп. Уходи.

В его глазах – боль.

- Почему ты так жестока ко мне?

- Мы все друг к другу жестоки.

- Но я так хочу быть рядом с тобой. А ты не даешь мне шанса….

- Тебе это не нужно. Тебе нужна романтичная девочка, которую ты будешь водить в рестораны. И которой когда-нибудь оденешь на четвертый пальчик золотое кольцо. А не похотливая сучка, для которой главное в жизни – быть хорошо оттраханной.

Еще немного - и он заплачет.

- Ты не такая… Я не верю… Ты играешь.

Я смеюсь. Над ним, над собой, над ситуацией. И даже над нашими жизнями.

Человек не хочет видеть то, что ему не нравится. Это понятно.

- Закрой за собой сам, - говорю и отворачиваюсь к окну, держа бутылку во рту как соску.

Надо что-то делать. У меня в паху живет маленькое чудовище, которое требует удовлетворения. Оно правит моей жизнью. Я всегда выбираю мужчин сама, но - как правило – никто из них не задерживается надолго. Они выбрасываются, как отработанный материал.

Тот, кого я сейчас часто вспоминаю, не позволил с собой так поступить. Это был первый и последний на данный момент настоящий мужчина в моей судьбе.

- Ты женщина, ты подчиняешься мужчине, - говорил он, держа меня за горло, чуть придушивая, и чертя во мне ритмичные вертикальные линии своим двадцатисантиметровым поршнем. Ну, как такому не подчинишься?

- Как твоего нового зовут? Влад? Максим? – спрашивали подруги.

- Нет. Все тот же, - отвечала я, приходя на работу с невыспавшимися, но абсолютно счастливыми глазами.

- Как? Так долго?

Они даже забеспокоились – уж не влюбилась ли я? Конечно, нет. Можно ли влюбиться в человека, с которым практически не разговариваешь, о котором ничего толком не знаешь, кроме имени, как и он о тебе? Хотя он знал больше. Потому что секс всегда происходил у меня дома. Пустить человека на свою территорию – это уже немного раскрыться.

Но он ничего не спрашивал. А я бы ничего и не рассказала.

Да, я изменяла ему. Как и он мне. Потому что мы не принадлежали друг другу. Я вообще никогда никому не принадлежала. А во времена особенного буйства моего маленького чудовища – и самой себе тоже.

Но он был взрослым созревшим псом, по сравнению с остальными, залетными в моей постели, щенками. И только с ним получалась полноценная случка.

Когда он ушел последний раз, я знала, что он не вернется. Грусти не было. Моя душа - какая б черная она не была, она все-таки есть - не ждала его обратно. Только тело.

Надо что-то делать. Бутылка кончилась. Нутро ноет. Я знаю, что самостоятельные ласки снимут это мерзкое ощущение только частично.

Нехотя встаю. Часа хватает на сборы. Смотрю на себя в зеркало перед выходом.

Стройная, черноволосая с большими темными глазами. Я красива. И мир у моих ног. Мне в нем дозволено все. Особенно когда я затянута в кожу – куртка на голое тело, юбка до колена и высокие сапоги на черные чулки.

Я иду в ближайший бар. Заказываю шампанское и ароматические сигариллы. Жажда – ничто, имидж сейчас – все.

Через два моих бокала за работу берется ди-джей. Ритмичная музыка выбрасывает меня на крохотный танцпол. Сплошное мое пространство. Остальные посетители смотрят на меня. Мужчины – жадно, женщины – восхищенно. Зависти я не чувствую или, может, просто не воспринимаю. За спиной зеркало. Я поворачиваюсь к нему и долго-долго наблюдаю за собой. Мне кажется, что там отражаются не мои глаза – это глаза маленького чудовища во мне.

Сильные руки на бедрах оказываются внезапны. Моим танцем управляют. Я пытаюсь обернуться и взглянуть на наглеца, но он не дает.

- Танцуй, - короткое слово оказывается громче музыки.

Я продолжаю двигаться с чужими горячими руками на своем теле. Они жгут через одежду. Чудовище во мне поднимает голову. Оно чувствует, что его вот-вот покормят. Незнакомец, не делая никаких пошлых намеков, вызывает повышенную влажность.

- Выйдем? Голова кружится, - предлагаю сама.

Он берет меня за руку и ведет на улицу. За поворот. И еще раз. В темное царство уединения. По дороге механически отмечаю отличное телосложение и по-мужски красивое лицо. Волевое, упрямое выражение на нем.

Прислоняет меня к стене и жадно кусает мои губы. Боли я не чувствую никакой – только животную бешеную страсть. Вдруг резко толкает меня вниз, к своему уже освобожденному органу. Я ласкаю его ртом – всю длину и ширину. Он огромен, но меня это не сдерживает.

За волосы меня вытягивает наверх. К лицу. Бьет наотмашь.

- Сучка! Тебе нравится?

У меня слезы выступили – удар слишком сильный. Но я киваю. Потому что он уже лижет шершавым языком область пощечины.

Юбка – к талии. Слышу треск – порвал…Ну и черт с ней! Он подхватывает меня на руки. Я чувствую икрами его напрягшиеся мышцы предплечий. Моя куртка трется о железную поверхность павильона, к которой я прижата его грудью. Он задает бешеный темп с самого начала – и мое чудовище ликует от радости, пока, двигая во мне членом, он теребит языком мочку уха. Оргазм – фонтаном, выстрелом внутри.

Я на некоторое время остаюсь сама с собой. И с ним. Но без чудовища.

- Поехали отсюда? – зову.

Чтобы снова было утро. И я встречала его отсутствующим взглядом через стекло. А чьи-то руки ласкали мою промежность. Но не любые. А руки настоящего самца, способного побороть мое чудовище.

- Нет. Ты отработанный материал, - отвечает он и скидывает с себя мои руки.

Однако - как больно!

- Почему?

- Я делаю то же, что ты с людьми.

Он уходит, а я плачу. Сижу на холодном грязном асфальте и плачу, даже не одернув юбку. Он же не знает, что внутри меня идет постоянная борьба.

Жесткость – она еще никогда не возвращалась ко мне такой отдачей.

Но! Надо взять себя в руки – быстро! Надо верить, что породистых псов для меня на свете еще предостаточно. И я найду себе одного на длительную случку. Потому что лучше подчиняться такому, чем чудовищу внутри себя.