Девочка с большой грудью, арахисовое масло и. Серия: Большой член для жены рассказы

ДЕВОЧКА С БОЛЬШОЙ ГРУДЬЮ, АРАХИСОВОЕ МАСЛО И ЛЮБОВНИК МОЕЙ МАТЕРИ.

Я пробирался между рядов с конфетами и печеньем, пытаясь высмотреть банку арахисового масла. В магазине было людно и душновато. Полная дама загородила своей тележкой единственную не осмотренную мной часть полок и задумчиво перебирала глазами расставленные товары. Я присел рядом с её трёхэтажной сокровищницей и запустил руку туда, где в глубине заметил ряд знакомых этикеток. Вдруг жуткий пронзительный голос над ухом чуть не лишил меня равновесия:

- Тимофей Абдурахманович, вы ли это?!

Я зажмурился и задержал дыхание, чувствуя как чья-то рука наглым образом взъерошила мне волосы, что и при хорошем расположении духа я не выносил. С трудом подавив желание сделать что-нибудь столь ужасное, что об этом сложат легенды и страшилки для детей, я повернул голову и открыл один глаз:

- Лизка... - я выдохнул, кинул банку в корзинку и встал. Собственно, кто кроме Лизки когда-либо звал меня Абдурахмановичем... Передо мной стояло белобрысое, вернее, крашеное в блондинку существо в солнцезащитных очках и прямо мне в лицо выдувало огромный пузырь жвачки. Я ткнул пальцем этот пузырь, Лизка не успела его сдуть, и резинка прилипла к её подбородку.

- Твою ж мать, Тимка, что ты тут делаешь? - продолжала орать смеющаяся Лизка, втягивая жвачку обратно в рот.

- Покупаю знаменитую мазь "Смерть Элвиса", - я кивнул на банку с маслом.

- Феее... - скривилась Лизка, - ты растолстеешь и будешь непрезентабелен.

Она попыталась вытащить банку у меня из корзинки и вернуть её на прилавок.

- Ну полно вам, полно, Лизавета, стыдитесь... - говорил я, прижав свою драгоценность к груди и стряхивая со спины почти вскарабкавшуюся туда Лизку. Чтобы отвлечь её от банки, похвастался: - Я вот в редакцию ползал за гонорарчиком.

- О, ты таки доучился и стал важным человеком, статьи пишешь, да? А я вот, знаешь ли, живу тут, - сообщила мне Лизка, поправляя слетевшие очки, - ну не в магазине конечно...

Она снова очень громко засмеялась. Этот смех я узнал бы и спустя двадцать лет.

- Да? Замуж что ли вышла? - искренне удивился я. Когда мы были знакомы (как это странно звучит "когда были знакомы") Лиза жила в студенческом общежитии, которое ей пришлось покинуть после отчисления из института

- О, какие глупости.. - замахала Лизка руками, словно расчищала воздух от глупостей, которых я туда напускал, как мыльные пузыри. - Снимаем с подругой квартиру. А ты где, всё у родителей?

- Да нет, тоже снимаю... - я подумал, что нужно сейчас сказать про Иришку, но не успел продолжить, Лизка вдруг выхватила откуда-то орущий в её собственной манере сотовый телефон, и прижала его к уху, ладошкой другой руки зажав мне рот. Я чувствовал солоноватый вкус её пальцев и думал о том, что за те несколько лет, что мы не виделись, Лизка совсем не изменилась. Словно бы её заморозили в какой-нибудь научной лаборатории, а потом опять оживили.

- Слушай, Тимка, немедленно давай свой номер телефона, я побежала на экспресс-кассу, меня люди ждут - сказала Лиза, поговорив по телефону. Я хотел было заметить, что тоже не собираюсь задерживаться в магазине, но почувствовал, что лучше не вносить никаких изменений в ход событий. Сохранив мой номер, Лизка на прощанье стукнула меня телефоном по носу, сделала движение, словно собирается всё-таки отнять банку с арахисовым маслом, рассмеялась, подняла свою корзинку и исчезла среди покупателей, словно бы её и не было.

Я попытался сравнить два образа. Вроде бы немного располнела, а может быть так только кажется. Но грудь у неё точно не усохла. У нас на курсе Лизу в шутку дразнили "Лизка - толстая сиська". Возможно другая девушка на такое, пусть даже совершенно справедливое определение, обиделась бы, но Лизка относилась к себе не настолько серьёзно, по крайней мере внешне. Весь второй курс института она считалась моей девушкой, что в общем-то ни к чему не обязывало ни меня ни её. Мы выпили небольшое озерцо пива, помяли несколько гектаров травы, пока было тепло, даже посидели за одной партой... Потом Лизка стала встречаться ещё с несколькими парнями, причём никого из нас это не обижало. Такова уж она была, не претендовавшая ни на что, с настоящие мужским способом радоваться жизни. Красавицей её назвать было очень сложно. Зелёные глаза, вечнотёмные корни волос, розовые уши, подвижная обезьянья мордашка. Единственная её яркая черта уже была упомянута. Она была из того особенного сорта девушек, которые могут сидеть и смотреть с тобой порно, одной рукой таская солёные орешки из пакетика, а другой - твой член. И при этом весело обсуждать какие-нибудь совершенно посторонние вещи. Она никогда не звонила мне домой, считала день Святого Валентина праздником уродов и была моей первой женщиной. А когда её выгнали из института, Лизка поехала куда-то надолго автостопом с одним длинноволосым парнишкой, на прощанье сказав мне что-то вроде "ну ты это, шершеляфамь половчее, а то трахаться разучишься к моему возвращению". Больше я о ней ничего не слышал. Вообще говоря, я был очень благодарен Лизке, в том числе за то, что никогда не скучал по ней по-настоящему.

Я прошёлся по другим рядам и взял бутылку пива и сушёных кальмаров. В последнее время я почти не пил пиво, но тут захотелось осушить бутылочку в честь того далёкого года, когда было открыто столько нового, ставшего потом обыденным... Когда я уже стоял в очереди на кассу, мой телефон зазвонил.

- Алло, привет, Тимоша, - услышал я голос мамы, - ты где?

- В магазине, привет, - ответил я, свободной рукой выкладывая покупки на стол кассирши.

- Один?

- Один, Ира к родителям поехала на выходные.

- А... - сказала мама в трубку, и в её голосе послышалось удовольствие, она не очень любила говорить со мной, когда рядом была Иришка, - слушай, сын, такое дело, папенька твой в Берлин на неделю уматывает, перелётный наш, а тут привезли панель эту... Установить-то её установили, но мне бы нужно помочь с ней разобраться.

- А что там разбираться? - мне очень не хотелось никуда ехать в воскресенье, тем более что у меня дома планировалась мужская посиделка, - включила, пульт в руки и щёлкай по каналам, обычный телек.

- Это ты у нас умный, выучили, - сказала мама, - а я запутаюсь. Тебе трудно что ли?

- Слушай, ко мне завтра Серёга с Шуриком придут, всё уже, забито, не переносится, давай потом как-нибудь, - я на секунду отнял телефон от уха и переспросил у кассирши сумму, та молча и недовольно развернула ко мне циферблат кассы.

- То есть тебе Серёга с Шуриком дороже матери? - услышал я в телефоне вздох, - ладно, я всё понимаю, ты там как вообще? У вас воду не отключали пока?

Я вышел из магазина, переложил банку с арахисовым маслом в рюкзак и, откупоривая бутылку с пивом, обернулся на магазин. Неплохое местечко, давно я тут не был. Ну, за первый гонорар... Со звоном за спиной остановился трамвай. Автоматически я хотел зайти, но передумал и решил пройтись пешком. Было моё любимое время суток, когда свет почти оранжевый и не слепит, как днём. Холодильники в магазине были хорошие, я почувствовал как ледяные пузырьки забираются мне в нос. Достал из пачки сигарету, пошарив по карманам, нашёл зажигалку. Вот так бродил я частенько пару лет назад, ещё до Иришки, когда Лизка каталась со своим хиппи где-то за Уралом, а я делал вид, что женщины меня интересуют постольку-поскольку. Обычно я носил с собой книжку, Олдоса Хаксли или что-то ещё из "рекомендованного мёртвыми богами", и когда видел симпатичную пустую скамейку, присаживался почитать. И то ли время было такое чудесное, то ли это причуда моей памяти, но мне показалось, будто бы тогда, в те годы, я был значительно мудрее и даже счастливее. Нет, Иришка несомненно принесла в мою жизнь завершённость и что-то вроде смысла, но в те одинокие деньки у меня было нечто даже лучшее, чем счастье: предвкушение счастья. И оранжевый полувечер, кода я увидел её, безымянную обладательницу тёмного карэ, на одной из своих любимых скамеек, был пиком и переломным моментом, соединяющим две очень разные половинки моей жизни.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я достал мобильник из-под подушки, и, прокашлявшись, ответил, спросонок даже не взглянув на номер.

- Тииимофей! - лязгнуло что-то в трубке. Словно стреноженная, моя белогривая мысль едва добрела до вчерашней встречи в супермаркете.

- Здравствуйте, Лизавета, - ответил я наконец.

- У меня к вам, любезнейший, есть специальное предложение, - бодренько говорила Лизка, - ты спал что ли? Давай просыпайся...

Через десять минут я уже стоял под душем и размышлял на тему того, как простая физиология влияет на принимаемые нами решения. Меня вытянула из постели не только Лизка, но Лизка плюс моя утренняя эрекция. При этом я пытался заставить себя думать, что еду отнюдь не за "этим". По мере того, как омываемый тёплыми струями воды, мой член принимал более скромный облик, груди Лизы выветривались из моей головы, уступая место более невинным воспоминаниям.

На часах было десять, когда я выходил. На остановке закурил и подумал о том, что ведь теоретически мог точно так же съездить поутру к матери и настроить её новый сериалопроектор. Впрочем, если разобраться, смысла в спешке не было, можно заехать в любой другой день. Мама говорила, сейчас у неё много работы в деканате по будням, но это она просто из вредности.

Потом, сидя в автобусе, я вспомнил последний разговор с отцом, как тот шутил про неуловимого маминого хахаля. Подумалось, что на самом деле отцу меньше всего хотелось бы заниматься отловом хахалей, так как он, несмотря на свои пятьдесят имел возможность проводить время интересней. И если кто-то ревновал по настоящему, то мама, как бы она это ни скрывала. Неужели мы с Иришкой тоже когда-нибудь будем вот так? Вспомнив про Иришку, я волевым усилием перевёл мысль в иное русло и сам же этого устыдился. Нет, Лизка это Лизка, она всё равно как первая учительница, как старшая сестра, как... в голову вдруг полезли разные эротические фантазии, что меня позабавило. А ещё Лизка сказала напоследок, что меня ждёт сюрприз. Прямо-таки сюрприз, да уж..

Когда я признавался себе, что определённый сексуальный контакт с Лизкой неизбежен, я не думал, что он случится прежде, чем я успею снять ботинки. Запустив меня в квартиру, Лиза придавила меня к двери, как заправский мачо и, с ухмылкой глядя прямо в глаза, на ощупь расстегнула мне ширинку. Я не сопротивлялся, её напористость меня завораживала. Но когда её пальцы ухватили мой спешно наливающийся кровью член, ещё такой мягкий и уязвимый, и стали мять его прямо у меня в трусах, я заёрзал и, обняв Лизку, прижал к себе, чтобы она, стеснённая дружескими объятиями, повременила со своими брутальными ласками.

- Ты по-моему воду в ванной не выключила, - сказал я, чтобы отвлечь её внимание. Она ничего не ответила, только улыбнулась и поцеловала меня. Я почувствовал во рту привкус кофе, мне захотелось курить. Я подумал, что хорошо бы сейчас сидеть в кресле - в одной руке чашечка горячего кофе, в другой сигарета... А Лизка пусть делает то, что начинала, я не буду ей мешать. Хотя по дороге я заочно оправдал себя по всем статьям, от поцелуя мне было не по себе куда сильнее, чем от внимания к моему половому органу. Лиза тёрлась об меня своей грудью и я, не вытерпев, раскрыл её домашний халат, под которым оказались только трусики, и пятернёй вцепился в Лизкину сиську. Внезапно шум воды стих.

- Ты что не одна? - спросил я Лизу страшным шёпотом. Лиза расхохоталась и стала передразнивать меня, сделав бешеные глаза и вытянув лицо.

- Я же тебе говорила, что с подругой живу. Ладненько, разувайся давай, не буду мешать.

Я слегка обиженно застегнул ширинку, думая о том, что поставлен в несколько идиотское положение, и стал снимать обувь. Лиза потянула меня за руку в комнату. В комнате не было никакой мебели, кроме комода и двух стульев. В центре на ковре лежал ноутбук, и одна девушка на экране ожесточённо прижимала к своей промежности голову другой, чьи руки были связаны за спиной. Всё это сладострастное безобразие происходило в полной тишине, так как звук был выключен.

- Да ты надулся что ли? - Лиза посмотрела мне в лицо, - Катька сегодня поедет к своей старухе, она уже собирается. Ну блин, что ты как маленький.

- Да не дуюсь я, просто могла бы предупредить, - сказал я, прикрыв за нами дверь.

- Тогда бы не было сюрприза, - ответила моя улыбчивая подруга.

- Хорош сюрприз, - хмыкнул я.

Лиза хитро прищурилась и села на пол, бесстыдно распахнув халат.

- Ну... не торопись с выводами, Тимофей Абдурахманович, - хмыкнула она, - только давай так: сидеть, глазеть и помалкивать. А главное без самодеятельности. Ладно?

- Однако... - произнёс я. Мои руки уже успели облапать большие и упругие Лизкины груди, соски её отвердели, а от кожи исходил ощутимый жар.

Лизка притянула меня к себе и, уложив на ковёр, снова расстегнула мне ширинку. Сбоку от меня на мониторе девушки слились в одно гибкое и влажное существо, а где-то ниже живота поднималась и опускалась белокурая голова с тёмной макушкой. Меня охватило что-то вроде ностальгии.

Довольно скоро я почувствовал, как насосы внутри моего тела начинают просыпаться и подтягивать то, что Лиза всегда глотала в отличие от... как же мне не хотелось думать про мою Иришку, такую бесконечно красивую и бесконечно далёкую сейчас. Лиза остановилась на самой границе, не переступив её, и выпустила изо рта мой член.

- Сейчас позову Катьку, - ошарашила меня Лиза, поднимаясь. - Только ширинку не застёгивай, и никаких вопросов...

- Ээээ... подожди, - схватил я её за запястье.

- Ай, не занудствуй, - сказала Лиза, и вдруг совсем другим, неестественно низким и холодным голосом позвала: - Катюха, зайди сюда.

Я затаил дыхание, меня била дрожь, рот онемел. Я мигом вскочил на ноги.

- Садись на тот стул, - подтолкнула меня Лизка. Я сел, в ту же секунду дверь осторожно открыли, и я увидел невысокую молодую девушку, темноволосую и плотную. Она стояла в одних трусах, опустив глаза. Трудно было определить её возраст, казалось, что она очень молода. На её крепких, не очень красивой формы небольших грудях поблескивали капельки воды, видимо упавшие с волос, которые она не успела просушить. В чертах её лица было что-то слегка восточное, или, скорее, южное. У неё были недлинные ноги и чуть выпирающий, но не жирный живот.

- Иди ко мне, - таким же холодным тоном, только потише сказала Лизка своей подруге. Девушка подошла прямо к ней, по прежнему глядя вниз.

- Ты почему утром посуду не вымыла за мной? - просила Лиза, взяв девушку рукой за лицо и сжав её щёки. Почти сразу же вслед за этим наградила её довольно сильной пощёчиной. Я вздрогнул. Ещё пощёчина. Происходило что-то невероятное, такую Лизу я не знал и даже представить себе не мог. Нет, она не была где-то заморожена все эти годы.

- Иди и вымой, ясно? - прошипела Лизка прямо в лицо девушке. Та кивнула, я видел как дрожали её губы, она готова была заплакать.

- Пошла! - Лизка толкнула её в открытую дверь и обернулась ко мне.

- Ну что скажешь? - спросила она меня. Я глотнул:

- Охренеть...

- Вот то-то же...

Пока на кухне шумела из крана вода и слышался звон посуды, Лиза кое-что мне объяснила. Про её интерес к девочкам я в общем-то догадывался и в былые времена по её реакции на порнофильмы. А первый опыт однополой любви она получила где-то во Владивостоке, в квартире где было много травы и музыки шестидесятых. А вообще у неё было много разного опыта (Лиза говорила "много разного опыта" и театрально закатывала глаза, словно давая понять, что все подробности я могу представить сам, если хватит фантазии).

- А эта Катя, она... - я думал, как лучше сформулировать.

- Ну она правда любит это, понимаешь? К тому же у нас с ней договорённость - я плачу за квартиру, она делает домашнюю работу и всё такое.

- Ты знаешь, много мужчин готовы выложить полсотни или сотню зелени за сущий пустяк. Примерно за то, чтобы вот так как ты сейчас посидеть на стуле и полчаса понаблюдать прелести нашего быта, - хихикала Лизка, - и это не имеет никакого отношения к проституции, разве что иногда Катька сосёт им, но за отдельную плату, это уже её дело. Или, говоря по американски, её бизнес. - Лизка засмеялась, довольная каламбуром, - Так что сосать у тебя сегодня буду только я, если, конечно, ты не хочешь выкинуть денег на ветер.

Утратив чувство реальности, я в оцепенении обнял Лизу и приник к её губам своими. Я чувствовал подвижность её языка, и мне не хотелось думать ни о чём, кроме того, что сейчас я столкнулся с чем-то таким, что ещё очень долго буду переваривать.

- Так Катерина сегодня едет к родителям? - спросил я, гладя бедра моей сумасшедшей подруги. Мне хотелось разбавить происходящее каким-нибудь простым нейтральным вопросом.

- К родителям? - удивлённо переспросила Лиза.

- Ну ты сказала, что вроде бы она поедет домой к матери.

Лизка засмеялась.

- Глупый Тимофей Абдурахманович, я сказала "к старухе", есть одна тётка, ей под полтинник, вот Катька к ней мотается, когда у той мужа нет. Не думаю, что ей сильно нравится, но она говорит что приятнее и прибыльнее чем минеты. Иногда на пару дней, иногда на недельку. Так что, если ты по прежнему комплексуешь из-за моей подружки, заходи в любой день на ближайшей неделе, будем совсем-пресовсем одни, - Лиза снова засмеялась.

Я почувствовал, что информации для переваривания ещё прибавилось. Стоило пожалуй теперь рассказать о своей жизни, пошутить как-нибудь. Но тут звуки моющейся посуды смолкли и Катька постучалась к нам в дверь. Лизка специально выждала минуту или две и лишь потом сказала ей зайти.

На моём телефоне было пять вызовов без ответа: два от Серёги, два от Сашки и один от Иришки. Я перезвонил всем, извинился, сказал, что ездил к матери настраивать плазменную панель и там задержался. Иришка просила встретить её вечером, я обещал.

Мы с ребятами просидели у меня на балконе до темноты, выкурив по пачке сигарет и выпив две бутылки портвейна на троих. Сашка непрерывно вспоминал недавний выпускной, Серёга напротив смотрел исключительно в будущее, и уже, чувствовалось, мнил себя опытным журналистом. Мои же мысли метались между прошлым и настоящим, где прошлым прикидывался то второй курс института и Лизка, то позавчерашние расслабленные ласки Иришки. А настоявшим становилась то наша съёмная квартира с тихой счастливой жизнью, то сладострастно дрожащая под пощёчинами черноволосая мазохистка восемнадцати лет отроду.

Я проводил моих друзей и дождался на остановке Иришку. Она дала мне сумку и ласково прижалась ко мне. Я подумал, что есть минуты, когда все события жизни становятся равноценными. И, пожалуй, я бы хотел умереть именно в такую минуту ещё и потому, что в каком-то смысле жить в этот миг становится совершенно невыносимо.

Во вторник мне нужно было в поликлинику. Так как она находилась в двух шагах от квартиры моих родителей, где я по-прежнему был прописан, я решил уважить просьбу матери и найти пару часов для волшебного сериального фонаря. Я позвонил ей заранее на мобильный, но она не сняла. Домашний тоже молчал. Вспомнился мифический хахаль. Да, мама действительно как-то стала усиленно следить за собой в последние годы, но, я думаю, это просто отчаянье борьбы с возрастом. Сложно было представить её в постели с хахалем, даже как-то дико. Я и с отцом-то не мог их вообразить, а тут хахаль... Чушь.

Я позвонил снова, выходя из поликлиники.

- Алло, - голос матери звучал немного странно.

- Мам, привет, я тут в поликлинику ездил, и могу зайти, ты ж просила. Ты дома вообще? Давай, сейчас или никогда, а то у меня дел много.

Она как-то рассеянно отвечала, что было удивительным после её недавнего энтузиазма. Говорила про студентку, которую готовит к поступлению. Я вошёл в квартиру, мама была в домашнем халате, но накрашенная. Сказав опять что-то про студентку, она потащила меня в гостиную к своему видеомонстру. Там я минут 20 провозился с ним, попутно объясняя рассеянно слушавшей меня матери основные функции.

- Ты есть не хочешь? - спросила вдруг меня мать.

- Нет, - сказал я резко, немного разозлившись на то, что мои технические объяснения, в которых ещё недавно так нуждались, теперь пропускаются мимо ушей, - ладно, всё готово, держи пульт, я поехал.

Я вышел в коридор и стал обуваться. Потянуло сквозняком, и с протяжным скрипом открылась дверь на кухню. Обувшись, я поднял голову, и увидел девушку, тихо сидящую за кухонным столом.

- Привет, Катька, - улыбнулся я, чувствуя что начинаю сходить с ума.

Катька молчала. Я вышел на улицу и закурил.