Мыслеосвободительное 20

Я, конечно же, зря волновался по поводу пресс-конференции и доклада в частности. Всё прошло отлично. Анекдота Бернарда Льюиса я не удостоился, зато мне задали пару каверзных вопросов. Вопросы заставили меня ещё раз поблагодарить своих бывших профессоров за отличный совет: учёному никогда не повредит прочитать в два раза больше материала, изучив при этом необходимый предмет гораздо глубже, чем требуется.

Нику повезло гораздо меньше (или всё же больше, учитывая его тёплое отношение к профессору Льюису?). Профессор улучил момент и отпустил довольно едкую шутку, которая смутила докладчика. Впрочем, Ник не подал виду, а улыбнулся и отшутился. Все понимали, что профессор Льюис просто не может вести себя по-другому. Иначе он перестанет быть Бернардом Льюисом и превратится в кого-то другого.

Доклад Надьи произвёл впечатление на «небожителей» во главе с профессором. Ей задали несколько осторожных вопросов, немного напоминавших попытку прощупать почву, после чего воодушевлённо зааплодировали, и она с улыбкой человека, который добился своего, сошла со сцены.

Пресс-конференция завершилась докладом профессора Льюиса, который все слушали с большим вниманием. В конце Ник всё же не удержался и вернул едкую шутку. Профессор оценил этот ход с достоинством опытного шахматиста.

На банкет по случаю приезда важных гостей пригласили, как выяснилось, только избранных – тут было меньше пятидесяти человек. Мне это нравилось, так как больше всего на свете я не любил шумных банкетов после пресс-конференций. Обычно на таких банкетах подскакивали журналисты и предпринимали тщетные попытки добиться ответов на какие-то понятные только им вопросы. Я вообще довольно прохладно относился к таким журналистам. Вероятно, это каким-то образом было связано с холодной войной арабистов-учёных и арабистов-журналистов – у каждого своя правда, и эту правду каждый преподносит по-своему. И мало кто из них понимает, что правда-то, в принципе, одна и та же.

Ник сдержал обещание и познакомил меня с двумя «небожителями» из Принстона. «Небожители» выглядели очень уставшими, и они не были настроены на новые знакомства. Но усталость не помешала им восхититься (довольно-таки фальшиво, но всё же) моим докладом и сказать в один голос, что я «талантливый арабист, и меня ждёт отличное будущее».

После знакомства мы с Ником расположились в некотором отдалении от гостей.

- Думаю, профессор Льюис оценил твой доклад, - сказал мне Ник, оглядывая стол. – Он, в отличие от меня, не заметил, что ты готов был умереть от страха.

- Ты преувеличиваешь, - заметил я.

- Я пошутил, друг мой. Ты не против бокала шампанского?

- Да, было бы неплохо, - согласился я.

Ник уже хотел подняться, но подошедшая Надья остановила его жестом.

- Позвольте поухаживать за вами, джентльмены, - сказала она, после чего направилась к столу и вернулась с двумя бокалами шампанского. – Прошу вас. Разрешите присесть?

И, не дожидаясь разрешения, она заняла свободное кресло рядом с нами.

- Отличный доклад, профессор, - похвалил Ник. – Вы, как всегда, были неподражаемы.

- Спасибо, Николас.

Полное имя Ника почему-то всегда резало мне слух. В нём было что-то высокомерное, гадкое и официальное. Думаю, что он тоже чувствовал это, и именно поэтому пользовался исключительно сокращением.

- Я получила приглашение в последний момент, и с докладом пришлось поторопиться, - продолжила Надья немного заискивающим тоном. – Надеюсь, это не выглядело слишком поверхностным?

- Что вы, что вы! – тряхнул головой Ник. – Это было просто потрясающе. Где ваш муж?

- Я видела его в зале. – Её лицо приняло немного отсутствующее выражение. – Надеюсь, я не прервала ваш разговор?

- О нет, конечно же, нет. Мы будем рады, если вы к нам присоединитесь.

Надья улыбнулась и поправила отворот пиджака. На мой взгляд, её юбка была уж слишком короткой для пресс-конференции, а каблук – слишком высоким, хотя он выгодно подчёркивал изящество её ног. Думаю, что профессора из Принстона смотрели не только на профессора Надью, но и на профессорские ноги. А также и на профессорское декольте, прикрывавший которое прозрачный лёгкий шарф позволял увидеть всё, что нужно, и даже немного больше.

Выдержав паузу, Надья легко провела рукой по волосам и снова обратилась к Нику.

- Как ваша диссертация? Надеюсь, она продвигается?

- Да. Только времени у меня практически нет. Исследование занимает много времени, вы знаете.

- Ах, да. Но мне очень нравится сам процесс, он такой увлекательный, правда? – И Надья посмотрела ему в глаза. – Что вы об этом думаете?

Ник задумчиво повёл бровью и откинулся на спинку стула.

- Увлекательный? Ну что же… думаю, вы правы. Научная работа – это очень увлекательное занятие само по себе. Оно открывает новые горизонты…

Надья лучезарно улыбнулась и немного подалась вперёд.

- О, это очень полезно, особенно для современных людей, которые обычно не видят дальше своего носа. Было бы так хорошо, если бы больше людей занимались наукой! Наука обогащает… не поймите меня превратно. Хотя что там – я думаю, мы с вами друг друга обязательно поймём.

Ник и Надья дружно рассмеялись.

Я не мог отделаться от ощущения, что у беседы есть какой-то понятный только им двоим подтекст, но предпочитал сохранять молчание.

- Я готовлю материал о феминистических движениях в Иране, - продолжила Надья. – Я слышала, что иранистика – ваше хобби… или мне дали ложную информацию?

- Иранистика? Это немного больше, чем хобби, но гораздо меньше, чем профессия, - улыбнулся Ник.

- Ах. Тогда вы, вероятно, сможете мне помочь? Литература, статьи, нужные люди, вы знаете… тем более, с таким кругом общения, как ваш… вы понимаете.

- Отлично понимаю.

Я посмотрел сначала на Ника, а потом – на Надью. Последняя выглядела расслабленной и весёлой. Ник же, как мне казалось, был немного напряжён.

- Полагаю, я могу представить вас одному из профессоров, - сказал он наконец. – Он занимается вопросами прав женщины в исламе.

- Но ведь он не иранист, - чуть нахмурилась Надья, после чего достала сигарету. – Позволите?

Я достал зажигалку, но Ник меня опередил.

- Думаю, он более компетентен в этом вопросе, - улыбнулся Ник. – Кстати, Брайан тоже может вам помочь – у него есть много литературы на иранские темы.

Надья медленно повернула голову ко мне. Она смотрела на меня так, будто я появился тут минуту назад, а разговора даже не слышал.

- Правда? – спросила она немного отчуждённо. – Не знала. – Она снова повернулась к Нику. – У него богатая библиотека. Я люблю говорить «прилежный арабист». Как вам такое определение, Николас?

Ник рассмеялся.

- Да, это в полной мере его характеризует. Держу пари, это одно из его множественных достоинств.

- Ах, да, - согласилась Надья. – Он не только прилежный арабист, но и просто… приятный молодой человек.

- Охотно соглашусь с вами, профессор. Я должен покинуть вас – мне необходимо поговорить с одним джентльменом. Брайан, могу я оставить леди и быть уверенным, что ей не будет скучно?

- По сравнению с тобой я довольно-таки посредственный собеседник, но я сделаю всё, что в моих силах, - ответил я, стараясь подражать взятому в самом начале немного высокомерному тону светской беседы.

- Я слышу в твоём голосе странные нотки, друг мой, - сказал Ник, поднимаясь. – Надеюсь, мне просто показалось.

- Это всё шампанское, - ответил я и перевёл взгляд на собеседницу.

- Тогда позвольте откланяться, - сказал Ник, чуть склонив голову на прощание, и отошёл.

Надья стряхнула пепел в крошечную стеклянную пепельницу, которая стояла на подлокотнике кресла.

- Ты такой сноб, - сказала она мне с упрёком. – Николас – очень милый мужчина. Правда?

- Ты говоришь с ним так, будто вы любовники.

Надья прыснула со смеху, но по её лицу было видно, что этой фразы она ожидала.

- Любовники? Мы? Брось! Ты представляешь нас вместе?

- Думаю, вместе вы бы неплохо смотрелись.

- Я открою тебе секрет. Когда-то я действительно смотрела на него как на потенциального любовника…

- А ты не на всех мужчин смотришь как на потенциальных любовников? Это что-то новое!

- … но я вовремя решила, что этого делать не стоит. Он вдовец, у него взрослый сын, он слишком любит женщин, чтобы относиться к ним серьёзно… а он из тех мужчин, которые крепко привязывают к себе, сами того не понимая, и уже не отпускают.

Я поставил пустой бокал на пол и достал сигареты.

- Во всяком случае, он реагирует на твои выходки так же неадекватно, как и остальные мужчины. Со стороны это выглядит забавно.

Надья вытянулась и повернула голову ко мне.

- Мои выходки? О чём ты, Брайан? Мы говорили о диссертации, а не обсуждали сексуальный подтекст Корана!

- Да, но каким тоном вы об этом говорили!

- Что на тебя нашло? В чём ты меня обвиняешь?

- Тебе просто нравится наблюдать за моей реакцией, только и всего. Но когда-нибудь моё терпение лопнет.

Она высокомерно хмыкнула и отвернулась.

- Если ты ревнуешь к каждому столбу и постоянно ищешь повод, чтобы меня в чём-то обвинить, то это ещё не значит, что у твоих обвинений есть основания. Что я могу поделать, если мне нравится так вести себя с мужчинами?

- Зато это не нравится мне.

Надья снова закурила и положила ногу на ногу. Её юбка всё-таки подвела её – случайно, а, может быть, и не очень – и поднялась, показав кружево чулок. Она с досадой пригладила подол.

- Мне действительно нравится наблюдать за твоей реакцией, - признала она. – Вы, мужчины, такие смешные, когда ревнуете. А если бы я говорила так же с Бернардом Льюисом? Ты бы тоже ревновал? Кстати, мы с ним хорошие друзья. Он не раз приглашал меня поужинать, но у меня никак не получается выделить для этого время…

- Держу пари, он бы много рассказал тебе о правах женщин в исламе.

- Чёрт, Брайан, да какая муха тебя укусила? Успокойся, у меня нет романа ни с Бернардом Льюисом, ни с Николасом. У меня есть только ты. Ну, и Рэй ещё. – Она мечтательно подняла глаза к потолку. – Надеюсь, он потерялся надолго. Едем к тебе. Сейчас ещё не поздно, и мы сможем провести отличный вечер… мы давно не были вместе!

- Твоя правда. Целых два дня.

Она посмотрела на меня и покачала головой.

- Прекрати, пожалуйста. Мне не нравится, как ты себя ведёшь. Хорошо, я была неправа, и я прошу прощения. Я ненавижу просить прощения, но ради тебя я это делаю, потому что знаю, что тебе это нравится. Это была плохая шутка, и мне не следовало этого делать. Вот, так будет лучше? А теперь ты успокоишься, потушишь сигарету, и мы поедем к тебе. – Она взяла у меня сигарету и потушила её в пепельнице. – И желательно сделать это побыстрее, потому что если к нам пристанет Рэй, то мы потеряем драгоценные полчаса.

- Я ненавижу, когда ты так себя ведёшь, - сказал я.

Надья встала и снова пригладила непослушную юбку.

- Но, милый, тебе ведь никогда не нравилось, что я веду себя хорошо, ведь так?

- На самом деле, это зависит от многих вещей, - ответил я, немного поколебавшись. – От контекста, например…

- Ах, ну какой контекст! – Она подхватила сумочку и взяла меня под руку. – Контексты уже закончились. Теперь настало время девочек, которые себя плохо ведут. Едем в клуб.

Я поморщился.

- Какой ещё клуб?

- Туда, где много плохих девочек.

Я посмотрел на неё, и она замедлила шаг.

- У меня есть одна достаточно плохая девочка. А в клубных девочках я не нуждаюсь.