Отрывок

Вкус, запах и цвет…, - шептала тишина.

Она с удовольствием глядела, как с тела ее очередного партнера сбегали потоки из света и воды. Это струящееся волшебство прокладывало свой путь сквозь взъерошенные русые волосы, чуть задерживалось на загорелых плечах, скатывалось веселыми каплями на рельефный живот и, наконец, опускалось к спортивным ногам…

Так Она и представляла счастье. Вокруг нее горящими снежными просторами набухала пена. Она подняла правую ступню из воды, с удовольствием любуясь своей ногой, тем как на ней играет свет свечей.

Видеть, слышать, дышать…, - отзывалось теплом его прекрасное тело, звало домашней негой и уютом…А может, так только казалось? Не важно… Возбуждение росло, настигало, подобно снежной лавине…Но было не страшно. Она скорее желала оказаться под этим обжигающим душу и тело снегом, слиться с ним воедино… От таких мыслей кружилась голова, глаза сами собой закрывались.

Свечи россыпью мерцали на черном кафеле, и пол казался ночным звездным небом. Звук воды убаюкивал… Этот парень в десяти шагах принимал душ, мотал головой, разбрызгивая светящуюся воду.

- Знаешь на кого ты похож?

- На кого?

- На коня.

- На коня?- он усмехнулся этой нелепой глупости

- Да, на безродного жеребца!- заявила Она и расправила крылатые плечи. На них тут же заиграл волшебный свет, укрыв лучиками фарфоровую шею.

- На безродного? Ну, ну! Сейчас я покажу тебе, насколько я безроден и невоспитан. Сейчас я продемонстрирую полное отсутствие культуры и воспитания! Держись!...

Он с разбегу бросился в мерцающую альпийским снегом ванну…

Вскрикнула или нет, это уже не имело никакого значения. Ее мечты сбывались одна за другой с тех пор, как умерла ее бабушка. Река удовольствия уносила ее тело в прохладные воды океана вечности…И о дурном не хотелось думать. Простое женское счастье – быть желанной, независимой и красивой, заполняло ее всю, с головой увлекая в водоворот новых побед…

Он был сверху… Как же прекрасно ощущать его движения, прикосновения его тела, вдыхать запах его кожи, тяжесть воска и тепло розового масла, видеть звездное небо и мерцающую карусель волшебной воды... и, будто восходить на вершину этого чудесного Эвереста – ощущать возможность поделиться этим через речь, мысли… Слова вылетали сами собой, непроизвольно складывались в музыку и казалось мужчине, что под ним не случайная девчонка из грязного кафе, а музыкальный инструмент – юная скрипка, и только он в силах превратить ее в налитую счастьем и наслаждением виолончель. Она не стонет, а поет!- что за чудный вечер,- думалось ему,- Хороша, как сон… Вода поднимала и опускала ее, а Она не двигалась, а танцевала…

«Нужно ли это сейчас мне? Возможность сказать как мне хорошо? Нет. Не важно… Ничто на свете не важно… Только он… Хотя нет…Его тело и то, что он делает со мной… А больше ничего…Он не нужен мне…Это всего лишь…»

Проснулась виолончель и запела тяжело и дико. И он заглянул ей в лицо, и разглядел там желание…Не любовь, нет! Он не хотел влюбляться, ходить за ручку в парке и планировать свой день на двоих… Глупо и неинтересно. Пусть лучше будет одна такая ночь, чем месяц обязательств. «Я не знаю даже имени. Мне не интересно было говорить свое. Она сказала: «Пойдем», - И я пошел. Жаркий воздух обжигал легкие и я не знал как скрыться от зноя. Пыльный город остался за порогом ее квартиры, по дороге в ванную я скинул одежду, залез в душ…Вот и все. »

Он исчез также бесследно, как и прошедшая ночь. Не оставив ни горечи ни особых воспоминаний. Слившись с безликим потоком на улицах мегаполиса. Не решившись стать кем то в ее жизни, боясь занять слишком малую ее часть и теперь одиноко бредя, толкаясь плечами в метро, вдыхая аромат горячего хлеба и собачьих будок в закоулках, теряя направление на своем пути, он так и останется приятно проведенным вечером, сумрачной фотографией в альбоме ее памяти, в конце концов перестанет упираться жизни, и придет к финишу с исколотыми венами… Почему нет? Именно так и будет. Она вздохнула и вернулась к свежему кофе. «Глупый парень… Я могла бы накормить его завтраком». Так даже лучше… Завтрак – это было бы уже какой то общей частью, это было бы частью совместной жизни. Они бы говорили за едой, рассказали бы друг другу о себе. Открыли имена… Попрощались и думали бы, и вспоминали бы – Она, сидя на кровати и глядя в одну точку и он, укутавшись в наушники, нырнув в мелодию и улицы родного города, и крыши его старинных домов и грязных мирных голубятен, не оставляя свою мысль ни на ком из прохожих, лишь на Ней одной и так до вечера… Зачем? Вопрос ясен и понятен, прозрачен как ответ – незачем.