Жертва...

Ещё один концерт прошёл.… Ещё один. Очередной. Похожий на все остальные.

Я направляюсь в гримёрку, беру, заботливо подсунутое кем-то полотенце, пинком открываю дверь, вытираюсь и бросаю его на диван.

Как же мне это надоело. Бесконечные переезды, фанаты, крик, ор. Ненавижу.

Да, да, именно ненавижу. Почему? О, какой наивный вопрос! Ответ очевиден.

У вас есть любимое блюдо? Есть? Замечательно, а теперь представьте, что вам его подают каждый день на протяжении месяца. Бьюсь об заклад, что уже через неделю, вас тошнило бы от него. Вот так и я ненавижу сцену, концерты и даже фанатов. Казалось бы фанаты – это же святое! Без них не было бы нашей группы. Ах, нет.… Быть может раньше, я радовался. Радовался фанатам, их крику. Да, сначала я смущался, потом привык. А теперь мне это всё опротивело.

Фанатки. Они ценят нас не за нашу музыку, нет. Они хотят нас. Вот и всё. Всё! Только плотские желания, только похоть и ничего больше! ****и, проститутки! Ненавижу вас! Ненавижу, потому что вы не она! Вы не можете быть такой, как она.

Ничего, ещё немного, и я вновь приеду к тебе. Я знаю, ты не хочешь меня видеть. Ты боишься меня. И мне больно от этого. Ты даже не представляешь как, мне больно.

Но сегодня я буду дома. Вместе с тобой. И ничто тебе не поможет… Ничто.

***

Тёмная машина подъехала к маленькому домику на окраине города. Соседские дома стояли в стороне, метрах в двухстах от него.

Авто остановилось. Из него вышел худощавый парнишка в чёрной куртке и с чёрными волосами. Машина развернулась и уехала.

С нескрываемым наслаждением ты вдыхаешь чистый воздух. Неповторимый запах свежести. Той, которой не сыщешь в городе.

Вокруг тишина. Не гнетущая, а лёгкая, как крылья бабочки.

Лишь тут ты ощущал. Лишь сюда стремился всё это время.

Ты достал сигарету и закурил.

Лёгкая усмешка скользнула по твоим губам.

Наверняка она слышала, как ты приехал. Видела в окно. Пряталась за занавеской и наблюдала с замиранием сердца. Не от любви. От страха. Она боялась его. И тебе больно от сознания этого. Непонятно почему, но больно…

Ты посмотрел на сигарету, раздумывая, а затем с отвращением отбросил её в сторону. Негоже курить в таком месте.

Ты поднял глаза наверх. Надеешься найти её в окнах? Наивный. Конечно же, ты её там не увидишь, она уже наверняка запряталась в доме поглубже. Глупо, ведь ты всё равно её найдёшь. Но это её попытка защитить себя. И ты уважаешь её за стремление к самообороне, защите собственного мнения и свободы. Она не отчаивается, нет. Она всегда, всегда борется, даже, когда это кажется бессмысленным. И тебе это нравится. Конечно, ведь это доставляет удовольствие - бороться, ломать её волю, а потом победно удерживать её руки на подушке, нежно сцеловывать слёзы, словно бы прося прощения за унижение.

Вот и сейчас ты снова приехал сюда, что бы вновь насладиться ею.

Ты направился к дому.

Уже неделю ты держал её взаперти. На верхнем этаже дома. Вниз она спуститься не могла. Двери были заперты, все тяжёлые предметы убраны, а в окно она выпрыгнуть, не решиться. Нет, она не так глупа.

Неделю ты навещал её, каждый вечер, приводя её в ужас.

Вот ты снова здесь. Тут довольно уютненько. Только вот она почему-то этого не замечает. А зря, ведь ты для неё старался.

- Привет! Ты меня ждала? – громко кричишь ты, подняв голову вверх.

В ответ тишина. Конечно же, она не ответит.

«Не заслужил, Джимми» - усмешка скользит по твоим губам.

На верху скрипнула половица, затем всё стихло.… Ну и пусть. «Я ведь сюда приехал не за тем, что бы развеивать её страхи»,- думаешь ты, решительно поднимаясь по лестнице.

Шаг, ещё один. И ещё, и ещё, и ещё. Наверняка она слышит и вздрагивает от каждого звука. Плевать!!!

Вот деревянная дверь отперта.

Предвкушение, – какое же это прекрасное чувство. Прекрасное и вместе с тем ненавистное.

Четыре комнаты. В какой же из них она укрылась?

Здесь витает особый аромат. Запах чистоты, её тела и её духов. Тонкий, едва ощутимый запах. Нет, она совсем не хотела тебе понравиться. Скорее пользовалась ими по привычке.

- Кристин?

Судорожный вдох в ответ.

- Я уже просила тебя не называть меня.… 

Но ты уже в комнате, удерживаешь её за руки.

Животный оскал скользит по твоим губам. Наконец-то! Она здесь, с тобой, как долго ты ждал этого момента!

Она силится что-то возразить. Скорее всего, что-то о своём имени, но тебе всё равно. Ведь её зовут Кристина, так почему я не могу звать её Кристин или Крис? Нет, тебе всё равно плевать на то, что она пытается сказать.

Ты накрываешь её губы поцелуем. Грубым и властным, что бы знала, кто здесь хозяин. Она пытается сопротивляться. Но где уж ей с тобой справиться? Наверняка задаётся вопросом: как такой худой и столько силы?

Миг – и вы уже на кровати, ты накрываешь её тело своим, не давая вырваться на свободу. Она вновь пытается что-то сказать. Не время для разговоров, крошка. Зачем терять его зря? Поговорить можно и потом, если ты, конечно, потом захочешь говорить.

Твои руки уже лихорадочно блуждают по её телу.

И вдруг…

- Что я вижу? Слёзы? Нет-нет, не надо…

Ты бережно вытираешь влажные дорожки с её лица.

Не плачь, не плачь, родная. Я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу насладиться тобой и подарить тебе наслаждение. Не плачь, я не стою твоих слёз….

Стон вырывается с твоих губ помимо воли, когда я вхожу в тебя. Он теряется в моих губах.

Как же долго я ждал тебя!

Твои руки не прекращают путешествия по её телу, возбуждая.

Ты меня хочешь. Я вижу, как каждый раз вздрагивает подо мной твоё тело, слышу твоё прерывистое дыхание и приглушённые стоны, вырывающиеся из едва приоткрытых губ. На лбу выступила испарина, щёки порозовели, а русые пряди прилипли к бледному лицу. Скажи мне, скажи, что ты хочешь меня, я должен это услышать.

- Скажи мне, - хрипло шепчешь ты ей куда-то в ухо.

Почему ты всё время отворачиваешься и закрываешь глаза? Я хочу видеть тебя, хочу сгореть от твоего пылающего взгляда, хочу дрожать, как всегда дрожу, если ты смотришь на меня, если хоть на мгновение поднимаешь на меня испуганный взгляд. Ну, скажи же!

Но она молчит. Молчит, как будто… Конечно ей противно.

И тебе тоже противно. Ты противен сам себе за то, что держишь её здесь против её воли, за то, что не нашёл другого способа, чем заточить её в четырёх стенах.

Она замечательная, она должна быть на свободе, а ты, чудовище, удерживаешь её здесь!

В тебе закипает гнев. Твои движения становятся более резкими, более настойчивыми становятся поцелуи-укусы. Ещё миг – и тебя сносит волной наслаждения. Сквозь пелену его ты ощущаешь, как её тело сотрясает ответная дрожь. С её губ срывается протяжный полукрик-полустон. Ты устало ухмыляешься: «Мавр сделал своё дело»

Опять она плачет. Тихо, но всё равно плачет. Ты не любишь, когда женщины плачут. Просто не знаешь, как на это реагировать.

Ты скатываешься с неё на кровать, лежишь какое-то время, тупо глядя в потолок.

Какая опустошенность.… Надо покурить.

Тишина, смешанная с её всхлипами и твоим желанием покурить невыносимо давят на тебя и, в конце концов, ты уходишь на улицу, садишься на лестницу и достаёшь сигареты.

Джим, ты должен что-нибудь сделать, так больше продолжаться не может….

Ты оставил на прикроватной тумбочке дубликат ключей.

Рассвет только-только занимался в окнах.

Она мирно посапывала, свернувшись калачиком. Такая красивая, такая нежная, с бледной кожей и пухлыми губами.

Какое-то время ты смотрел на неё, а потом ушёл.

Конечно, она сбежит. Ты в этом не сомневался.

Зачем ты даёшь ей убежать? Джим, одумайся! Ведь ты так долго следил за ней, так долго просчитывал всё это, так долго мечтал о ней. И вот ты открываешь эту клетку своими руками! Сам выпускаешь её на волю.

Нет-нет, так больше продолжаться не может. Нельзя так.… А как можно? Джим, как можно!? Разве можно жить, как ты живёшь? Любить, как ты любишь?

Ты грустно усмехаешься и вновь достаёшь сигареты. Через пять минут, сюда подъедет чёрное авто, и ты уедешь. Быть может сегодня она убежит от тебя раз и навсегда. Быть может, сегодня ты видел её в последний раз.

Ты бросаешь сигарету и оглядываешься, словно бы в который раз пытаясь разглядеть её в окнах. И вновь её там нет….

Глаза сами собой закрываются от усталости. Последний вдох.

Вот уже и машина подъезжает. Прощай, моя.… Нет, язык не поворачивается назвать её так.

Горькая усмешка скользит по твоим губам. Хочется дотронуться до неё, и ты в каком-то отчаянном порыве поднимаешь руку, в попытке коснуться, увериться, что всё это реально. Твои пальцы хватают лишь воздух. Всё это сон. Дурной сон, но тебе уже не проснуться.

Машина сигналит, и ты резко оборачиваешься, зло, глядя на водителя.

Что б тебя перекосило, засранец! Она же проснётся!

Хотя он не в чём не виноват. Он же не знает, что я держу здесь Кристин.

Ты садишься в машину и закрываешь глаза. Поспать бы сейчас. Впереди у тебя концерт и фотосессия. И беспокойный день полный тревог и раздумий.

***

Она ушла. Не так рано, как я ожидал. Но всё же ушла….

А судьба, однако, шутница, и ещё какая! Она убежала и попала ко мне под колёса. Её сбил мой шофёр. Ещё бы! Вечер, знаков на дороге почти нет, темно и тут выбегает она. Вся такая растрёпанная, испуганная. Выбежала на дорогу в свет фар, словно бабочка на огонь.

Я сначала не понял, что это она была. А потом, когда сообразил – сердце моё оборвалось и разом ухнуло куда-то вниз.

Всё так быстро произошло. Вот она выбежала на дорогу, вот увидела машину, а потом резкий визг тормозов и удар. Не сильный, но удар.

- Смотри куда едешь! – прорычал я и стрелой вылетел из машины. Водитель – за мной.

Жива, богу слава жива. Однако весок был в крови.

- В больницу, срочно в больницу! – Кажется, у меня началась истерика.

Боже, как же я переволновался, пока мы ехали в больницу! В жизни не испытывал такого страха. Даже за родных не так боялся.

В больнице её забрали, а я метался в коридоре, не зная чем себя занять. Мне начали трезвонить по мобильному. Сначала Кори, потом Билл. Сраные гитарист и вокалистка. Я психанул и вырубил эту адскую машину. Каждый звук и каждый шелест раздражал меня, каждый резкий запах означал новую волну необъяснимого гнева.

Какого чёрта я отпустил её! Если бы не я этого бы не произошло!

Не помню, сколько истязал себя, но появился врач. Я стрелой подлетел к нему. Мне так захотелось придушить его. Ей-богу ещё бы чуть-чуть и…

- У неё сотрясение головного мозга и пару ушибов. Неделю она проведёт у нас в больнице под наблюдением.

Сотрясение.… Вот это да… Богу слава, что совсем не расшиблась…

***

Я вошёл в палату. Зрелище, было не то что бы ужасным, но не из приятнейших. Синяков на ней было предостаточно. В тот миг я почувствовал себя такой скотиной! Ещё бы чуть-чуть и возненавидел бы себя, наверное, но, Крис пошевелилась, и я поспешил к ней.

Очевидно, ей снился кошмар. На бледном личике выступила испарина, волосы прилипли ко лбу. Несчастная беспокойно металась на койке.

В каком-то необъяснимом порыве я наклонился к ней, провёл рукой по горячему лбу, приговаривая:

- Тш, всё хорошо. Всё уже прошло. Больше я тебя никуда не отпущу.

Странно, но звуки моего голоса успокаивали её. Или мне показалось.

В палату зашла медсестра и попросила выйти. Я не стал сопротивляться – это было бы глупо.

Я наклонился и поцеловал Крис во влажный лоб. Она чуть приоткрыла глаза. Если честно, я струхнул. Мало ли, вдруг ещё ор поднимет? Но нет, взгляд её был слишком затуманен. А через мгновение она вновь забылась в тревожном сне.

Интересно, вспомнит ли она об этом?

Всю эту неделю я был сам не свой. Меня беспокоил вопрос: расскажет ли она обо мне? Может она в полицию заявит? Или ещё чего-нибудь?

Ох, тогда мне будет совсем не сладко.… 

А ещё мне вновь отчаянно захотелось увидеть её. Да, да… Я, наверное, впал в зависимость, как наркоман. Смешно. Не столько смешно, сколько страшно. Да, я боюсь. Боюсь себя самого. Ещё немного и мне будет противно смотреться в зеркало.

Что бы снять стресс, я, сам того не замечая, стал ругаться со всеми подряд. Переругался со всей группой, менеджером, продюсером. Жизнь прекрасна.… 

За окном пролетал незнакомый пейзаж. Хотя почему незнакомый? Я уже ехал этой дорогой однажды.… Когда вёз Кристин в больницу. Если ты куда-то едешь, то обычно запоминаешь только место прибытия, а всё что между остаётся незамеченным. Поэтому-то дорога и казалась незнакомой. Да и не время тогда было запоминать её.

Интересно, как она отреагирует на моё появление? Будет ли она кричать или молча ждать своей участи? Испугается или заплачет? Точно знаю, что не обрадуется. А жаль…

Может, стоит попросить водителя сходить за ней?

Так я и сделал. Я стоял в вестибюле и ждал, а водитель отправился за Кристин.

Какого же было моё удивление, когда водитель вышел в вестибюль один.

- Что случилось? – встревожено спросил я.

Тот недоумённо на меня посмотрел. Этот парень явно не понимал, почему я так пекусь об этой девушке, а я и не собирался ему объяснять.

- Что случилось? – чуть твёрже повторил я.

- Её забрали.

У меня отвисла челюсть.

- Как забрали? Кто забрал?

«Какого чёрта!? Кто посмел забрать у меня, её? Мою Кристин? »

- За ней приехали родители и забрали её.

- Дерьмо! – я ударил кулаком в стену. Зря, ощущение не из приятных, но мне было всё равно. Боль я почувствовал лишь тогда, когда поймал изумлённый взгляд водителя.

«Да пошёл он! – мысленно ругнулся я. – Это ж надо! Как же я не подумал, что её родители её заберут? Ее, наверное, вся округа искала. Наверняка расскажет про меня.… Ну и плевать! Плевать! Ха, я ни о чём не жалею и просто так не сдамся! Я ещё получу своё, никто не смеет отбирать у меня то, что принадлежит мне. Я найду тебя, Кристин, чего бы мне это не стоило. Найду, и ты снова будешь моей»

***

Найти её оказалось проще простого. Родители её никуда не переехали, это уже хорошо. Полиция ко мне не наведывалась и это ещё лучше. А вообще, какого чёрта я стал бояться копов?!

Нашёл–то я Кристин легко. Гораздо труднее было застать её в доме одну.… 

Каждый вечер, ровно двадцать минут я стоял у её дома, выжидая и в тот же момент не решаясь что-либо предпринять. О, какое же это мучение! Знать что она рядом, но не иметь возможности прикоснуться. Но однажды, я решил сделать вылазку к её дому днём. Скорее даже не решил. Просто у меня выдалась свободная минутка, и я не знал чем себя занять. Мы в то время записывали новый альбом, а посему концертов давали мало. В основном записи, репетиции и фотосессии. Работёнка не трудная, но распорядок плотный, а если уж выпадает свободное времечко, то не грех им воспользоваться. Ребята, правда, звали меня с собой, но, услышав отказ, даже не пытались меня уговаривать – привыкли. А я и рад улизнуть.

Как обычно я прислонился к дереву, недалеко от дома, так, что бы его ветки скрывали меня, но в тот же время мне было удобно наблюдать. Ночью этого никто не замечал. Кому дело до какого-то тёмноволосого парня, который пялится в одну точку, как укуреный?

Однако днём кругом сновали люди, и я чувствовал себя не так уютно, как хотелось бы. Ещё и соседка их над клумбами колдовала…

- Эй, парень, ты кого ждёшь? Они уехали на два дня, - пожилая дама оторвалась от клумб и посмотрела на меня в упор.

Я мысленно чертыхнулся. Соседке-то я был виден. Просчитался маленько.

- Кто они? – не понял я, отделяясь от дерева. – Родители Кристин?

- Да. У них дела какие-то. С филиалом фирмы что-то не то… Я толком не спрашивала. Так что зря не жди.

«Какая заботливая» - мысленно фыркнул я, но вслух сказал:

- А Кристина с ними поехала?

Женщина покачала головой.

- Нет. Она одна дома. Вчера к подруге ночевать ходила, а сегодня, наверное, дома будет.

Какая языкастая баба.

- Спасибо, - пробормотал я и, развернувшись, медленно побрёл прочь. В голове постепенно созревал план.

В каждом доме есть чёрный ход. Дом Кристин не оказался исключением. Дверь была застелена, а посему открыть её не составляло труда. Нужно было лишь разбить стекло поближе к ручке, что я и сделал. Для того что бы не оставлять следов я надел перчатки и теперь чувствовал себя настоящим грабителем. Глупо. Она всё равно знает меня в лицо. Но, тем не менее, мне не хотелось оставлять следов. Благо задняя дверь была скрыта от посторонних глаз широким садом. Это придало мне смелости, и я вошёл в дом.

Мне фатально везло. В доме не было сигнализации! Нет, ну вы представляете? Гуляй – не хочу! Это ж, какими глупыми надо быть, что бы даже элементарно сигнализацию не поставить. Ну что ж, эта глупость мне на руку.

Совсем опьянев от такого везения, я, никого и ничего не остерегаясь, пошёл в глубь дома. Вот тут-то я и увидел её!.. Собаку!

Увидел… и чуть не согнулся пополам от хохота. Карманная собачка! Она что назло мне её завела? Шавка пару раз тявкнула, но я шикнул на неё, и та поджала хвост и, заскулив, засеменила прочь.

Я проследовал за ней. Нет, вы не думайте, что я такой маньяк, что решил преследовать несчастного пса. Просто собаченция наверняка побежит в комнату хозяйки, а мне, скорее всего надо туда. Уж не знаю, как такая маленькая животинка так резво взбиралась по лестнице, ступени которой были раза в два больше неё, но всё же карманная собачка по имени Сюзи (надпись я увидел на ошейнике) доковыляла до верхнего этажа. Пока он проделывала сей грандиозный трюк, я чуть сознание от смеха не потерял. Пришлось всеми средствами душить его в себе. Героическими усилиями, добравшись до верха, я проследовал дальше. Сюзи забежала в комнату родителей. Это я понял, увидев двуспальную кровать. Либо собачонка больше любила родителей, либо кровать, под которую она намеривалась залезть, показалась ей больше…

Вообщем, исследовать дом в дальнейшем мне предстояло в одиночку.

Тут я услышал, как открывается входная дверь.

Фак! Надо действовать быстрее. Сюзи пулей вылетела из спальни, чуть не сбив меня с ног. Откуда в такой собаке столько силы?

Внизу шавка остановилась и принялась виртуозно тявкать на все лады.

Ни брата, ни сестры у Кристины нет, а, следовательно, это могла быть только она.

- Эй, Сюзи, ты чего? – донеслось снизу.

Да, это её голос… Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Из оцепенения меня вывел звук шагов, поднимающихся по лестнице. Кристин увлечённо ворковала с собакой и решительно поднималась наверх.

Я растерянно огляделся. Дверей в коридоре было ещё две. Ну и какая из них?!

А шаги всё приближались. В конце концов, у меня сдали нервы, и я вошёл в ту, что была ближе. В который раз мне повезло. Я оказался в её комнате. Гардероб, кровать, аккуратно застелена, стол с компьютером, полки, книжки, мишки-слоники, плюшевые игрушки и плакаты каких-то мужиков на стенах.

Мужики мне почему-то не понравились. Захотелось сдёрнуть плакаты со стен, но этого делать я не стал. Элементарно не хватило бы времени. Лучше потратить его на другое: надо решить, где спрятаться. В гардеробе или за дверь?

Всё решили за меня. В момент, когда я уже было, решил реалитироваться в гардероб, дверь распахнулась, чуть не треснув меня по моему звёздному носу. Благо я быстро среагировал и слегка придержал дверь. Я замер.

Кристин, как ни в чём не бывало, проследовала в ванную комнату. Я возликовал, однако быстро понял, что рано радовался. Противная Сюзи, учуяв меня и осмелев от присутствия хозяйки, принялась увлечённо мусолить мою штанину, не забывая при этом изредка смехотворно-грозно рычать.

Я устало вздохнул, качая головой, потом легонько пнул собаку. Нет, я люблю животных и не терплю над ними издевательства, но Сюзи меня раздражала неимоверно. Я закрыл дверь. Как ни странно в замке был ключ, который я всё-таки решился повернуть и положить на столик.

В ванной комнате текла вода, а посему я совсем обнаглел и принялся жадно разглядывать комнату. Заглянул в окно. Выпрыгнуть из него, что бы скрыться было делом не реальным.

От нечего делать я сел напротив двери в ванную. То-то она удивится. Для пущего ужаса я закинул ногу на ногу и, скрестив руки на груди, состроил самую суровую мину.

Шум воды прекратился. Я замер. Мне почему-то показалось, что она выйдет из ванной голой. Я ухмыльнулся своей мысли.

Дверь отворилась и на пороге появилась она. Вся такая розовенькая, свежая. Она увидела меня и вскрикнула, приложив руку к приоткрытому ротику. Второй рукой она придерживала розовое полотенце. Я с наслаждением отметил, как расширились её голубые глаза, а по шее скользнула капелька воды.

Наконец, словно бы выйдя из оцепенения, она покачала головой и взмолилась:

- Нет…

Я недоверчиво приподнял бровь. Весь мой вид вопрошал: «Ты уверенна? »

- Нет-нет-нет, - лихорадочно шептала она. Голос её становился всё громче, а восклицания – истеричнее. Она мотала головой, словно бы пытаясь, избавится от наваждения, которым она меня бесспорно считала. Мокрые волосы метались из стороны в сторону, руки напряжённо зависли в воздухе, а сама Кристин отходила ближе к ванной комнате.

«Сейчас она там запрётся, и я до неё не доберусь! » - зло подумал я и словно дикий зверь бросился в ванную.

Но Кристин и не думала запираться. Она закрыла уши руками и постепенно начала оседать на пол. Я присел возле неё на колени и взял за плечи. По щекам её катились крупные слёзы.

Мне от чего-то стало жаль её. Руки сами притянули несчастную к груди, а губы уткнулись ей в макушку. Кристин не сопротивлялась. У неё просто не было сил.

- Почему? – судорожно прошептала она. – Почему ты преследуешь меня?

Я молча гладил её по мокрым волосам, а потом отстранил от себя и заглянул во влажные от слёз глаза.

Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Это было словно какое-то наважденение. Кровь прилила к вискам, сердце стучало в голове.

- Потому что, - я сглотнул комок, образовавшийся в горле, и продолжил уже хриплым шёпотом. – Я люблю тебя….

Я не произнёс, я выпалил эти слова. В голове всё перемешалось. Я что? Только что признался ей в любви?!!

Из груди куда-то к горлу подкатил истерический смех.

Она в ужасе посмотрела на меня. Лицо её покраснело. Она оттолкнула меня, вскочила на ноги и закричала:

- Ты ненормальный, ты псих! Ты…– она запнулась, не зная, какими словами передать свой ужас, - животное!

На моём лице расплылась глупая улыбочка.

Кажется, она меня задела. Крис поняла это и замерла.

Я медленно поднялся. Глаза метали молнии, черты лица заострились, прядь волос упала на глаз – вид у меня был жутковатый.

- Животное? – повторил я.

Нет, я, конечно, не ожидал, что в ответ на моё признание она бросится ко мне на шее и расцелует, но что бы оскорблять… Я покажу тебе какое я животное.

Я схватил её за руку и притянул к себе. Она слабо отбивалась одной рукой т. к. вторая придерживала полотенце, а посему мне не составило труда впиться в её губы. Но Кристин решила не сдаваться и наступила мне на ногу. Я не ожидал такого поворота событий и на мгновение ослабил хватку. Она этим воспользовалась, вырвалась из моих объятий и проскочила в комнату. Я - за ней. Медленно, не спеша. А куда спешить-то?

Прислонившись к косяку, я наблюдал, как Кристин судорожно пытается открыть дверь. Естественно у неё ничего не вышло.

Она обернулась и изумлённо уставилась на меня. Уж не знаю, что её так удивило: или то, что я стоял и ничего не делал или что дверь была заперта.

Я усмехнулся и кивнул на столик. Там поблескивал ключ. Она проследила за моим взглядом, потом вновь взглянула на меня. Я отрицательно покачал головой, Кристин упрямо поджала губы и вскинула подбородок полная решимости убежать. Куда, дорогая моя, ты побежишь, в чём мать родила? Ты знаешь, сколько на улице в такое время маньяков?

Какое-то время мы напряжённо стояли друг напротив друга, а потом она сорвалась с места и быстрее лани оказалась у столика с ключом. Я, было, дёрнулся за ней, но вовремя остановил себя. Не медля ни минуты, она бросилась к двери. Тут я отделился от стены и медленно направился к ней. Чем ближе я подходил, тем сильнее дрожали её руки и лихорадочней блестели глаза. Она судорожно пыталась вставить ключ в замочную скважину. На лбу выступили бисеринки пота, а глаза заблестели от слёз.

Я приблизился к ней. Она чувствовала, что я рядом, знала, что стоит ей приоткрыть дверь, как я захлопну её, но попыток освободиться не оставила. Остановилась лишь после того, как я упёр руки по обе стороны от неё и, осторожно отбросив прядь волос на одно плечо, поцеловал изящную шею. Она вздрогнула всем телом, ключ упал на пол. Она вся напряглась, ожидая.

С самого начала я хотел быть нежным. Но гнев ещё не утих во мне, и я решил её проучить. Пусть знает, как убегать от меня и прятаться за спиной у родителей. Пусть ещё только попробует ослушаться меня.

- Никто не спасёт тебя, Кристин, - прошептал я, пальцами раздвигая изящные ножки. – Ни родители, ни полиция…

Я резко ввёл в неё палец и укусил плечё.

- О, Господи, прошептала она, уткнувшись, горячим лбом в дверь.

- Ни Бог.… Неужели ты думала, что сможешь скрыться от меня? – спрашивал я, а мои пальцы неустанно ласкали её. – Думала, что я не найду тебя?

Злая улыбка скользнула по моим губам. Она покорно выносила мои ласки, но ей нравилось, то, что я с ней проделывал. Это я понял тогда, когда она чуть шире раздвинула ноги, когда стыдливый румянец прилил к её щекам, когда увидел побелевшие пальцы, вцепившиеся в ручку двери. Я не видел её лица, но знал, что она получает удовольствие, чувствовал какая она влажная и понимал, что всё сильнее хочу её. Но, стиснув зубы, я продолжал свои не хитрые манипуляции.

- Что же ты молчишь? – насмешливо поинтересовался я, глубже вводя в неё палец. Она против воли застонала. – Вот как птичка запела!

Не знаю, что я чувствовал, лаская её. Мне было приятно доставлять ей удовольствие, приятно слышать её стоны, что всё чаще срывались с её губ, приятно стягивать с неё полотенце, зная, что оно удерживается лишь её телом и дверью, потому что другая рука напряжённо упёрлась в дверь. Не приятно было только подавлять собственное возбуждение. И на душе остался какой-то осадок, хотя гнев постепенно сходил на нет. Я решил в воспитательных мерах довести её до оргазма.

Судя по судорожным вздохам – осталось всего ничего. Я ускорил и углубил движения пальцами, одну руку просунул между дверью и её телом, лаская едва оформившеюся грудь, губами припал к влажной шее. Едва я почувствовал солоноватость её кожи, как она протяжно вскрикнула, вскинув голову, и обмякла в моих руках.

По моим губам пробежала удовлетворённая улыбка. Я сам едва переводил дыхание.

Уткнувшись лбом в её шею, я почувствовал холод металла. Что это? Я взглянул на бледную шейку. На неё поблескивала золотая цепочка. Раньше такого не наблюдалось.

Я нахмурился и развернул Кристин лицом к себе. Взгляд девушки был ещё затуманен. В другой ситуации я залюбовался бы, но сейчас меня больше волновала цепочка. Вернее не цепочка, а украшение, что висело на ней – золотое сердечко. Такие дарят только любимым.

Неукротимая ярость накрыла меня волной, застилая пеленой глаза.

Как же так? Ещё и месяца не прошло, а она уже с другим! Что за дела?!!

Я зло дёрнул цепочку, та порвалась. Золотые нити жалобно повисли в воздухе.

Кристин испуганно уставилась на меня. Я упёр руку в дверь и зло зашипел:

- Запомни, Кристин, ты принадлежишь только мне. Только мне.… 

Затем я отодвинул её и ушёл, громко хлопнув дверью.

Иногда на меня накатывает меланхолия. Я чувствую себя неудачником и размазнёй. Со мной такое бывает часто. По крайней мере, чаще, чем мне этого хотелось бы.

Вот и сегодня я чувствую опустошённость и исступление. Сижу в том самом домике, в кресле, уставившись на огонь. В руках бутылка вина. Медленно напиваюсь. Сколько я уже выпил? Половину? Больше половины?

Пью прямо из горла. И плевать мне на всех и вся. Пошла она! Пошли все!

Очень хочется со всей дури бросить бутылку в камин. Но мозг протестует, и рука, безвольно подчиняясь, опускается и пытается поставить вино на пол. Правда, после такого количества выпитого координация моя притупляется, и бутыль опрокидывается, разливая багровое содержимое по ковру. Нет ни сил, ни желания поднять её. И я просто сижу, уставившись на жаркое пламя, безвольно свесив руку с кресла.

Что я за человек? Человек ли вообще после этого? Почему всё так глупо получилось? Я больше не хочу так. Не хочу и не могу. Пусть идёт. Пусть идёт, она мне не нужна. Не нужна больше. Пусть делает что хочет, и с кем хочет. Мне уже нет дела до неё.

Из размышлений меня вырывает звонок в дверь. Странно, ведь во всём доме погашен свет.… Или незваного гостя привлёк дым?

С губ срывается слабый стон – не хочу вставать.

- Проваливай, - еле слышно шепчу я, готовый впасть в забытье.

Но посетитель явно не собирается убираться восвояси. Настойчивый звонок режет слух, и мне ничего не остаётся кроме как сжать свою волю в кулак и встать с кресла. Меня слегка шатает, приходится ухватиться за стену, что бы совсем не упасть. Чувствую, этот поход на сегодня будет последним.

Я открыл дверь? Браво мне!

- Фак! – срывается с моих влажных губ.

На пороге стоит она. Вся такая маленькая, стройненькая. Смотрит на меня большими голубыми глазами. Взгляд настороженный, но полон решимости.

Какого чёрта ты здесь делаешь, маленькая дрянь?!

- Верни мне его, - в мою сторону потянута белоснежная ручка.… 

Как же я тебя ненавижу…

Молча достаю цепочку из заднего кармана штанов. Жаль, малышка, я уже к тебе привязался. Ещё бы, всё утро разглядывал – как тут не привыкнуть?

- Держи, - я вкладываю цепочку тебе в руку и собираюсь уходить, но ты задерживаешь дверь ногой.

О, это уже интересно…

- Ты знаешь, что это за цепочка?

Она что, совсем дура?!!

Я непроизвольно морщусь.

- Не знаю, и знать не желаю.

- Мне подарил её, мой дед…

Я замираю. Зачем она говорит мне всё это?

- Эта вещь мне очень дорога.… 

Если бы она знала, что сейчас сказала! Значит эта цепочка не подарок влюблённого парня, а семейная ценность!    

-Джим, - прохладные пальцы касаются моей руки.

Погодите-ка! Да она пьяна! В стельку!    

-Джим, останься, - она сама притягивает меня к себе и целует мою шею, а затем и губы. Горьковатый привкус чего-то спиртного ощущаю на её губах.

Чёрт, я сошёл с ума? Мне это всё чудится? Она и в самом деле меня целует?

Я рад и огорчён одновременно. Еле-еле нахожу в себе силы оторваться от неё, взглянуть в эти голубые глаза. Они влажные и мутные от слёз. Крис, ни с того ни с сего, крепко обнимает мою талию, и прижимается ко мне всем телом.

Что это с ней?

- Крис, девочка моя, что с тобой? – уже инстинктивно руки обнимают худенькое тельце. – Что случилось?

В тишине раздаются только всхлипы и вздохи. Как странно, наверное, это смотрится со стороны: вокруг кромешная тьма, в полумраке едва различимы две фигурки – парня и девушки. Девушка рыдает, а парень – псих. Хотя нет, псих никогда не признаёт того, что он псих.

- Я им всё рассказала, - до меня не сразу доходит смысл её слов.

- Что рассказала? Кому?

- Родителям, - жалобный стон, почти на грани истерики. – Я не хотела этого, Джим! Прости! Прости, прости, прости.… 

Каждое слово сопровождалось поцелуем рубашки в районе груди.

О, Боже, помоги мне!

Вы спросите, что было потом? А потом было лишь падение. Падение вниз, стремительное и безвозвратное, отчаянное и окончательное.

Её родители, узнав обо всём – о том, что её дочь насиловал Джим Карлайл–   хотели вызвать полицию. Однако Крис уговорила их не делать этого. Уж не знаю, как ей это удалось, но всё же.… А когда Крис в очередной раз пропала – всё же вызвали копов.

Проснулся я от звонка в дверь спозаранок, а когда открыл дверь – меня повязали. Повязали, как малолетнего наркомана, так неудачно попавшегося на удочку. Но я знал, на что шёл.

Как ликовали газеты и журналы! О, да! Как много журналистов нажились на этом скандале! Как много сплетен и небылиц сочинили! Как много интересного я о себе узнал…

Мои согрупники. Несчастные мои ребята, как же они настрадались за всё это время. С каким презрением они смотрел на меня, когда узнали обо всём. Сначала вы не верили. Не хотел верить. Вы говорили, что мы докажем мою невиновность, что найдём адвокатов и меня вытащат.

- Ведь они врут, правда, врут, Джим? – спросили они меня.

Каково же было твоё удивление, когда вы услышали моё «чистосердечное признание».

Миллионы девчонок были готовы пасть к моим ногам, а я не готов был принять их. Ошеломляющая слава сломила и почти подмяла под себя, превратив меня в машину, безвольную тушу, чётко выполняющую свою программу.

Зачем я сознался? Надеялся ли я на то, что мне убавят лет, которые мне надо будет отсидеть? Нет, не надеялся. Я просто устал. Устал от такой любви. Она пагубна для человека, кажется, так ты говорил мне, Билл? Она сгубила меня. Выпила без остатка. Сожгла дотла. Но я был рад гореть. И нисколечко не жалею.

Крис… Моя маленькая, бедная Крис. Как ты корила себя, как ругала за безвольность. За то, что не смогла сдержаться. За то, что предала меня.

Не плачь, родная, не плачь. Я люблю тебя, пусть и странной своей любовью. Так долго боялся сказать тебе, боясь, что ты не поймёшь, так долго молчал, замыкаясь в себе. А теперь вот пишу, зная, что ты так и не прочтёшь.… Такая интересная предсмертная записка. Сейчас я закончу писать, открою оконную раму, сделаю шаг. И прерву своё существование. Прерву жестоко и нераздумывая. Прерву и обрету свободу. Я так устал… я так устал любить…

Эпилог

Маленькая щуплая фигурка пробиралась по мрачному кладбищу, судорожно озираясь по сторонам. Где-то каркали вороны, отчего по коже пробегал неприятный холодок.

Она пришла сюда тайком, что бы никто не узнал. И озиралась не от страха, а скорее опасаясь увидеть тут фатогрофа или журналиста. Хотя как тут их распознаешь.… 

Пройдя немного по рядам могил, девушка остановилась у красивого ухоженного памятника. Лицо молодого юноши глядело на неё таинственно-печально, словно бы журя.

Слёзы навернулись на глаза несчастной. Цветы выпали из дрогнувших, тонких пальцев, и тонкая фигурка бросилась к холодному каменному надгробию. Прижавшись к нему всем телом, она зарыдала. Зарыдала отчаянно и с каким-то истеричным наслаждением. Как долго она не позволяла себе плакать. Как долго крепилась, пытаясь потакать родительским желаниям, советам. Ведь она должна была выглядеть жертвой. Несчастной жертвой маньяка, вынесшей позор и сумевшей всё преодолеть. Жертвой Джима Карлайла, скандального солиста Gewitter. Только вот жертвой оказалась совсем не она, а Джим. Несчастной жертвой трагической любви.

- А я ведь прочла, Джим, прочла…