Isteria tremens

Евгений

... Иногда я положительно не могу ее понять. Вроде бы живем вместе уже давно, изучили друг друга, кажется, до донышка, но все же... все же... Временами она меня поражает (согласись, когда все просто, ясно и предсказуемо если не до точки, то хотя бы до запятой, — это скучно. Правда, с ней не соскучишься...). Все тихо, все спокойно, и вдруг — взрыв. Раскаленная лава, в воздухе носится пепел, вулканические бомбы — во все стороны!.. То, что копилось под земной корой, в подкорке — выплеснулось. И ладно бы по делу, а то...

Хорошо, утрирую, временами — по делу. Но стоит ли реагировать именно так?.. Впрочем, что это я? — у нее темперамент...

... Застарелая болезнь, говоришь? Напиши мне название. На латыни? Хорошо, давай на латыни. Isteria. Понял, можешь не переводить. А лекарство не посоветуешь? ... Греческий врач? Пиши рецепт, у них там все было без химии, только натуральное. ... Небось, какое-нибудь оливковое масло... или лавровые примочки... вокруг головы... Шучу!

... Ну ты даешь! Ну да, не ты, а тот самый грек. И что, помогало? И скольких он так вылечил? Неплохой метод, кстати. И больной приятно, и врачу... Нет уж, течение болезни, акт лечения и ход выздоровления я тебе описывать не буду. Обойдешься! А за рецепт — спасибо.

Алена

... Бесит! Меня все бесит!!! А больше всего бесит то, что я бешусь! Бешусь и срываюсь на нем. Хотя, по большому счету, в чем он виноват? Кажется, делает все, чтобы мне было хорошо. Все у меня есть. Все, о чем мечтала с пятнадцати лет. Какого рожна мне еще нужно?! Может, это издержки возраста?..

— ... Ну что, успокоилась?

— Нет!!!

Евгений

... Очередное «выступление». Ей показалось, что я хлопнул дверью. Мне показалось, что она хочет побыть одна. Она мне про Фому, я ей про Ерему... Схватила курточку и, не доварив суп, исчезла в вечер. Пора вытаскивать рецепт...

— ... Прости меня, я больше не буду!..

— Где-то я это уже слышал...

Расправляю постель. Включаю тихую музыку.

— ... У нас есть оливковое масло?

Алена

— ... Ой!!! Что ты делаешь?! Холодно же!!!

Струйка стекает по ложбинке между моих грудей, ненадолго задерживается, наполняя углубление пупка и, проложив дорожку в подстриженных волосах, огибает ключик, открывающий дверь в мое лоно...

Евгений

Я почти завороженно смотрю на струйку, пытающуюся раскрыть ее губки, — нежные, нежнейшие, — и устремиться внутрь, в восхитительный влажный ротик. Запах олив смешивается с запахом ее лона. Тончайший аромат, который не воспроизведет ни один парфюмер: невозможно законсервировать этот изысканный запах — он умрет, распадется. Запах любви не поддается консервации.

Припадаю губами к подсыхающему ручейку. Языком провожу сверху вниз. Запах груди с едва заметным вкусом сосков (... ореол съежился, покрылся пупырышками... я бы прошелся по ним языком, но сейчас — нельзя, чтобы не испортить изысканное блюдо...), еле уловимый — пота; я спускаюсь чуть ниже, и... дыхание перехватывает. Этот запах я узнаю из сотен тысяч.

Алена

Замираю Чувствую, как набухают соски. Рука сама тянется вниз — привычка с пятнадцати лет, — но он не дает мне ласкать себя: «Потом! » А я не хочу потом, я хочу сейчас, я хочу!.. Пусти меня! Пусти мою руку туда!!!

Евгений

Смотрю почти завороженно на быстрые движения ее пальчиков, теребящих розовые лепестки в каплях оливковой росы. Как ни странно, впервые вживую вижу, как девушка себя ласкает. Противоречивые чувства. С одной стороны, это зрелище возбуждает, а с другой... Зачем тогда здесь я?!

Алена

Его пальцы спускаются по высыхающей масляной дорожке... Сжимай соски, кусай!!! Сильней! А то, что ты хочешь сделать, — потом, позже. Чуть-чуть.

... Мазохистка я, что ли?..

... Его пальцы — у входа в лоно, словно топчутся у двери. Мне нравится. Мне очень нравится, только не входи! Сюда — не входи. Там — рядом, чуть ниже... Еще один вход... ну, ты знаешь...

Евгений

Провожу пальцем по нежным губкам — собираю масло. Как хочется губами прикоснуться к губкам, захватить, втянуть в себя — до стона. До ее стона. Покусывать нежно, одновременно сжимая соски... Снова задерживаюсь возле лона. Медленно — хотя там всего лишь сантиметрик — веду палец до следующей дырочки. Она раскрывается мне навстречу, она уже готова к моей странной ласке. Вхожу — так же осторожно, медленно. Аленкин стон. Сильнее, еще сильнее, она уже не сдерживается. Ее пальчики действуют все быстрее и быстрее, закрыты глаза, я продвигаюсь — глубже, глубже, по миллиметру, она шепчет что-то, но я не пойму: не то — «сильнее», не то наоборот — «сильнее не надо», а мне хочется — сильнее, мне хочется — глубже и глубже, в голове — туман, и я чувствую — скоро мы придем... ощущения скоро будут еще ярче и острее, еще немного — и свершится то, что раньше считалось запретным... Нет, не надо сейчас об этом! Рано, слишком рано. Весь кайф — в постепенности и, кажется, Аленка сама начала это понимать.

— ... Иди сюда!..

Алена

— ... Иди сюда! Ближе!

Его «нефритовый стебель», как говорят в Индии, — возле моего рта. Ласкаю себя и — одновременно — его. Какое это, оказывается, наслаждение! Втягиваю, провожу языком, выпускаю, снова ловлю... И какая, к черту, истерия?!.. Исчезла, испарилась... Или это наши пальцы выпустили ее наружу?

Странно, не хочется, чтобы он вошел в меня по-настоящему. И без этого так хорошо, как, кажется, не бывает! ... Интересно, а что это за камень — нефрит?

Евгений

— ... А что это за камень — нефрит?

Ее губы едва шевелятся, и я не сразу понимаю, о чем она?..

— Нефрит? Очень твердый. Зеленый. Полупрозрачный.

— Не хочу зеленый! ... А впрочем, было бы забавно... Поцелуй меня там...

Странно, она сама предложила рецепт лечения своей истерии. Именно так лечил своих пациенток греческий врач, имя которого я так и не могу запомнить.

— ... Еще! Еще! Да! Да!!!

Закрыты глаза. Едва шевелятся губы. Ее пальчики продолжают свою работу, но уже — затихая, успокаиваясь. Сжимаются раздвинутые прежде ножки...

Целую раскинутые руки и стоящие соски. Они расслабляются, опадают. Я нежно глажу шелковистую кожу, — грудь, животик, бедра, будто бы подбираясь ближе к самым нежным участкам, но — не касаясь, обходя целомудренно. Успокаивайся, моя девочка! Еще несколько сеансов, и (надеюсь!) — прощай, Isteria tremens!

— А дальше?!

— А дальше — профилактика...

20.03.09.