12 половых заповедей революционного пролетариата

Этой осенью, будучи в отпуске, я съездил в своё детство.

Почти каждое лето в 70 – х родители отправляли меня на каникулы к бабушке в село Голодуны, что в семи километрах от побережья азовского моря. До моря далеко, но мы, страдая от жажды увидеть бесконечную морскую гладь, иногда ходили к нему пешком, а если повезёт, то и ездили на кузове машины ГАЗ-51. Был тогда такой автотранспорт. За селом - зелень стройных линий посадок из жердёл, а за ними бескрайние степи. После восьми часов вечера быстро наступала звёздная ночь. Было всегда тихо и свежо, а душа радовалась каждому прожитому мгновению. Я всегда просил бабушку постелить мне во дворе. Бабушка вздыхала, но всё же стелила мне на раскладушке под большой аркой виноградника. Рядом стоял дедушкин мотоцикл «Иж-49». Вкусно пахло бензином, перемешанным с моторным маслом. И под эту вкусную смесь бензина, свежести листвы и ночного озона я счастливо засыпал.

Там прошли мои летние детство, юность и отрочество. Там я лежал на сеновале с девушкой и бесконечно долго до боли в губах целовался, пока тело, сведённое судорогой от тоски по любви, всё же получало долгожданную свободу. И мы счастливые засыпали всё под те же запах и звёзды, только без бензина. Бензин остался в детстве…

Село было заброшенным, как заброшенная выборами вся Украина. Бабушка давно умерла, дедушка тоже. Дом, перекошенный от злобы, и потому что за ним не смотрят, встретил меня многолетней пылью и скрипом половых досок. Ничего не вспоминалось, ничего не хотелось. Детства не наступило. Юношества тоже, и отрочество осталось где-то на задворках. Ностальгия мучает только в тот момент, когда родное и далёкое под рукой, к сожалению, не оказывается.

Я замер. Ну зачем я сюда приехал? Пусть бы осталось во мне этот образ радостного прошлого и печального одновременно. А теперь, вся эта нынешняя разруха размазала жирной пятернёй мои радужные впечатления от когда-то прожитого.

Под ногами что-то зашуршало. Я наклонился и поднял с пола маленькую и тоненькую книжечку с потёртыми и выгоревшими от солнца листами. Смахнул пыль с обложки обнаружил следующую надпись: «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата». На втором листе ниже заголовка размещалось: «Брошюра «Революция и молодёжь», изд-во Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, 1924 год».

Интересно, интересно. Моей бабушке в 1924 году было 9 лет. Приехала они в Голодуны в 1927 году, когда ей было 12 лет. Она как-то рассказывала, что в 1927 году её отец – зажиточный крестьянин пообещал отдать в колхоз одну лошадь, пару коров, курей и другой всякой живности. Однако на утро передумал. А чтобы не сесть в тюрьму сбежал в неизвестном направлении, оставив детей.

Я уткнулся в текст.

1. Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата.

Какая тут ранняя половая жизнь в колхозе! Дочка врага народа! В прошлом все батраки  нос от неё воротили. Вот так она оказалась в Голодунах! Жить-то надо было. Пристроили её учётчицей на ток. Так и работала там до самой пенсии.

2. Необходимо половое воздержание до брака, а брак лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости ( 20- 25 лет).

Моя бабушка хоть и не общалась с пролетариатом, но родила от деда-крестьянина в 22 года. Пролетариат она не очень любила. Не знаю воздерживалась ли она до 22 лет, но пропаганда такого воздержания вряд ли приводила к воздержанию. Иначе все мужики поголовно болели бы  простатитом.

3. Половая связь – лишь как конечное завершение глубокой всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.

Глубока ли была всесторонняя симпатия к объекту, т. е. к деду, мне неведомо, но с ним она развелась. Видимо потому что в стране не было субъектов, а были только одни объекты.

4. Половой акт должен быть лишь конечным звеном в цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих.

Судя по второму и тоже не совсем удачному браку, моя бабушка вряд ли глубоко осознавала всю, так сказать, цепь.

5. Половой акт не должен часто повторяться.

Бабушка хоть и не любила пролетариат, и с ним вообще не вступала в половые контакты, но пятую заповедь выполнила – от второго брака у неё не было детей. Про остальные подробности мне не рассказывали. Да кстати, а где же  конкретная частота повторения? Ну там 2 или 3 раза в неделю... месяц? год?

6. Не надо часто менять половой объект. Поменьше полового разнообразия.

Всего лишь два объекта - это не так уж и часто!

7. Любовь должна быть моногамной, моноандрической.

Ну и словечко ввернули( одна жена, один муж)! Вот и она так рассуждала. Сначала один муж, но один. Потом другой, но один.

8. При каждом половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребенка – вообще помнить о потомстве.

Да уж конечно! Куда ж нам без них, без цветов. А как они предохранялись, я и не знаю, но с презервативами было тогда очень туговато. Село…

9. Половой подбор должен строиться по линии классовой революционно – пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально – полового завоевания.

Чхала моя бабушка на революционный класс. В 1937 году, когда она родила моего папу, дед долгим и любовным взглядом, как это вообще можно представить себе по фотографии, сопровождал мою бабушку. Наверняка ухаживал за ней, а бабушка кокетливо поправляет шляпку.

10. Не должно быть ревности.

Правильно! Это пусть пролетариат любит только свою партию. Какая уж тут ревность?

11. Не должно быть половых извращений.

Вот тут пролетариат забыл прокомментировать. И правильно. Это что подразумевать-то под извращениями. Если изнасиловать бывшую дворянку всей красноармейской кодлой, это извращение?

12. Класс, в интересах революционной целесообразности, имеет право вмешиваться в половую жизнь своих сочленов, половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая.

Повторяю, моя бабушка не любила пролетариат, и поэтому не была ни сочленом, ни членом. Представляете, если весь революционный класс вмешался в половую жизнь моей бабушки? Я бы точно на свет не появился.

Вот и всё. Все мои воспоминания трансформировались в эти двенадцать половых заповедей революционного пролетариата. Ни детства, ни юношества, ни отрочества…