Зинаида - ты исчадье ада!

Предположим, познакомился ты с девицей, ну допустим, с Зиной Мухиной. Симпатичная девица такая, брови вразлёт, как тебе нравится, ну, брось, не смущайся, знаю я. Глаза серые с искоркой. Икры, правда, толстоваты слегка, ну да это на любителя, да и не в икрах дело.

А дело в том, что ты её загород, на дачу к себе пригласил, ну там золотая осень, пленер, а уж как стемнеет - ужин при свечах, это тоже понятно. Разумеется, у тебя уже в голове планы пикантные формируются, всё, вроде как по маслу идёт. Но...

Но не тут то было.

То ли луна полная, сизым боком в окно вперилась, то ли собаки завыли-заскулили по посёлку жалобно так, то ли ночная птица нечеловеческим голосом в подлеске заухала, филин, скорее всего.

Но только полезла в голову дрянь всякая- Гоголь с панночками да вурдалаками, Носферату в постановке Фрица Ланга, примеры из более современных произведений.

А тут Зина эта, ну Мухина, исподлобья вдруг как зыркнет! Со значением... Нехорошо так глянет, заметил, да? И глаз у неё стал какой-то тухлый, оловянный, что пуговица.

Ох, думаешь, не к добру собаки выли, не к добру...

И точно! Глянь, девку-то эту, Зинаиду, уже корёжит да выламывает, будто вот-вот стошнит. Тут уже не до приличий, хватаешь её, окоянную бабу, трясёшь как грушу,- мол, милая, что с тобой?! Тебе скверно, может, воды?

Кстати, ты обратил внимание, что в самых летально-безвыходных ситуациях первое, что предлагают - это вода? Упал, не дышит, может воды дать? Ему правда срочная операция на открытом сердце нужна, но вода тоже  ведь не повредит, давай сначала воды предложим.

Но это так, к делу не относится, это так, лирическое отступление...

А что касательно девицы нашей, то она, кстати сказать, совсем неважно выглядит - зеленоватая, даже слегка в желтизну пошла. И глазами не рыскает по углам как прежде, а уставилась уже в упор, как снайпер фашистский, мальчонку партизана белобрысого на мушку взял и ведёт, сейчас вот курок спустит...

Тут-то она как рыкнет!

Рыкнет так, хоть святых выноси! Нечистая сила, одним словом. Тут уж крестись не крестись - поздно, не спасёт ни Бог, ни Сын, ни Дух Святой, эх, пропадёт душа православная, пропадёт не за грош!

Ты только глянь на неё - нету уже Зины Мухиной и следа не осталось! А есть упырина окаянная, вурдалачище ненасытный, клыки острые, волчьи, торчком торчат, пена, слюни на бюст капают. Но не до бюста уж тут тебе, ты от когтей увернуться пытаешься. А она рычит, проклятущая, зубами страшными щёлкает - ухватить за что-нибудь пытается, беда, да и только.

Ну ты её пару раз ножиком столовым из бабкиного сервиза ткнул - из дырок гадость зелёная потекла, смотреть тошно, а ей хоть бы хны, да ты и сам прекрасно знаешь, их ведь, колом только осиновым в сердце можно взять или пулей серебрянной! Нету пули, нет кола, выходит, не одолеть нечистую силу, остаётся бежать куда глаза глядят. А куда бежать-то: ночь да тьма кругом, в посёлке ни огонька, от ворот к воротом кидаться - только кулаки отобъёшь, никто не отопрёт, дураков нет.

Ты тогда напрямки через овраг, через репей колючий, лопухи сочные по полю, вдоль реки... Спотыкаясь и падая, уже и не понять-то куда ноги несут, лишь бы дальше от неё окаянной, главное - не петляешь ли, на одном месте круги наматываешь.

Вроде нет, вон и просвет впереди...

И только метнётся за спиной страшная тень, да ещё звук этот - ох! - будто пёс цепной кость грызёт мозговую, сахарную, урчит утробно – ужо я тебя, щас, порушу, до сладенького-то доберусь, шас, щас!

И бъётся в мозгу упругим пульсом одна лишь мысль: бежать, бежать, бежать!

Бежать через поле, сквозь лес, вплавь по реке, выходя в открытое море, дальше, дальше, не оглядываясь, не переводя дыхания, покуда хватит сил, бежать во что бы то ни стало! Прочь!