По чащам страстных сновидений aka Страстное письмо

Люди считали меня, наверное, дикарем, потому что я долгое время шатался в костюме опустившегося разгильдяя… Нечесаный и немытый уже несколько веков, собравший о самом себе несметное количество сплетен, я был ужасно горд тем, что у меня были свои темные места, свои сокровенные закоулки, куда я никого не впускал, даже в нашем многолюдном общежитье…

Моя девушка меня обманула и я поклялся себе, что запрусь сам в себе и больше никого не впущу в пустыню моего сердца и до самой смерти окунусь в темное море грусти…

Она отдавала мне себя, рождая из пустоты наших страстных проникновений Любовь, правда, не связывая себя со мной никакими обещаниями… Она была ужасно мужественна в метафизическом смысле, а я напротив, женственен, она была чуть старше меня по возрасту, а в духовном смысле она была старше меня на целый век… За этим веком я мысленно видел во тьме времени вереницу мужчин, испытавших с ней не одно сиюминутное счастье телесного проникновения в ее ненасытное лоно, но что-то еще такое, чего не выразить никакими словами, ибо всё это остается на самом темном дне их грешной памяти и Души… Их тени вырастали из ее обесцвеченных белых волос… Казалось, она совсем не имела цвета, запаха и совсем ничего кроме своего жадного и горячего лона, которое всасывало в себя весь смысл нашего ничтожного существования, но вместе с тем в ней было что-то загадочное и неуловимое, мелькнувшее на мгновение в ее глазах, улыбке, в изгибе чудотворного тела…

Я любил ее без памяти… Я носил ее на руках… Мы взлетали вместе, прижавшись друг к другу телами, на койке в общежитье с продавленной панцирной сеткой и в кустах у реки, и в темных закоулках общежитья, под лестницей у черного наглухо закрытого входа, и даже на верху в обруче древнего окна церковной колокольни посреди засыпающего и мерцающего безумными огнями города, мы взлетали в небо, собирая собой немыслимую даль пространства…

Я очень хотел слиться с ней, превратиться в нее… Это странное желание всегда толкало меня к ней, а оказавшись в ней, в ее страстном лоне, я сразу терялся в пространстве и становился невидимым, ибо этот мир для меня уже не существовал…  Так наевшись запретного плода, ты ощущаешь себя его съеденной частью, ибо она, моя женщина в любом из нас оставляет свой невидимый, едва уловимый след…

Я хотел ее всегда… Я был болен… Оказаться в ее лоне было таким прилипчивым и навязчивым желанием, что я искал ее везде, когда ее не было рядом, и страшно нервничал, если она долго не отзывалась издалека… Ее голос звучал во мне магическим приказом, я полностью подчинялся только ей одной, и чтобы она не сказала мне, я делал все, что она хотела…

Однажды вечером я захотел сделать ей сюрприз и забрался по дереву к ее окну, она жила в комнате на четвертом этаже нашего общежития… Огромный раскидистый старый вяз протягивал к ее окошку свою могучую лапу, по которой я приближался к волшебному созданию природы…

И тут же взобравшись по дереву, и взглянув в ее окно, я дико закричал, чувствуя, как подо мной трещит сук, и я лечу вниз, и тут же цепляюсь руками за спасительные ветви дерева, которые позволили мне все же не разбиться, и тут уже убегаю от общежития, на ходу утирая слезы…

В глазах у меня застыл как самая мрачная и самая ужасная картина ее половой акт с пожилым незнакомцем… Она взлетала над ним как птица, когда он жмурясь от наслаждения, мычал как пресытившееся животное… Я захотел убить ее и его, но, в конце концов, решил уйти сам… Я приблизился к ночной железной дороге как вор… Поезд неумолимо приближался к месту моего томительного ожидания… Пошел дождь и слезы дождя смешанные с моими слезами проникали солоноватым послевкусием в мои искусанные от ненависти и кровожадного желания губы… И все же я оказался человеком испугавшимся собственной смерти… И едва приблизившись к рельсам, и ослепленный лучами локомотива, я тут же кубарем покатился по склону назад…

Стыдно не умирать, а пытаться умереть, особенно когда ты молод и полон сил…

Нося в душе ненависть с ревностью, и дух ненасытного желания опять совокупиться с ней, я нашел себе в ночном баре зрелую красотку, и обладал ею в грязном сортире, чтобы навсегда забыть лоно своей Александры… Но это было невозможно… Лоно зрелой незнакомки громко хлюпало, вызывая в душе одно омерзение… Женщины встречавшиеся на моем пути все время пытались меня соблазнить, чтобы тут же улечься со мною и получить долю невостребованного ими счастья… Я обладал ими до полного отупения, ибо хотел только одного, - забыть навсегда Александру… Но она как фантом самой сказочной нежности все время всплывала из глубин моей памяти и выкатывалась всеми похотливыми конечностями наружу…

Очень странно, но она заставляла одними только глазами всех быть с нею на ты… Может, потому что в них горело ненасытное желание тотчас слиться со всеми и в них умереть…

Ее пошлая и циничная откровенность в предумышленном обнажении интимных частей тела не знала границ… Одним движением своих бедер она вызывала скотское желание отведать ее лоно и оставить в ней след… Случайно проходя мимо мужчины, она чудно и ловко касалась его страстным межножьем… Любой обозначенный ею терял свой несчастный рассудок…

Недавно ко мне заходил Туманов и сообщил, что она отдалась нашему профессору ради отличной оценки… Эта тварь могла любого человека превратить в преданного раба…

Мы с Тумановым напились, а потом я пел всю ночь, а Туманов плакал и говорил, что все женщины твари… Возможно, он читал мои мысли, а возможно, был также несчастен как я…

По вечерам я стал ходить по тем самым местам, где мы так самоупоенно насиловали друг друга… Другого слова просто не найти… Обычно я вызывал в памяти яркие вспышки пережитых с нею оргазмов… Я перебирал в памяти мельчайшие подробности нашего секса… Я был не просто болен, я сходил с ума от одиночества и еще от того, что никак не могу правильно умереть…

Я умирал… Я умирал от любви к женщине, которая пренебрегла мной, для которой я был такой же вещью, какой для меня были все эти случайные женщины, случайно воспользовавшиеся мной из-за моего безысходного положения… Мне была невыносима сама мысль, что она изменила мне и ее кто-то любит, и взамен кто-то также жадно коварно любит меня, и даже не любит, а пользуется мною, точно также как мною пользовалась она, и как-то пользовался ей… Я хотел умереть нежно и тихо, наглотавшись таблеток, во сне… Мне казалось, что такой способ более приемлем для меня… С этой целью я через знакомого купил несколько упаковок тазепама…

Как уверял меня знакомый, которому я за это отдал свой ноутбук, умру я очень быстро и безболезненно… Но в общежитии нашлись сволочи, которые видели, как я заглатываю горсть таблеток и вызвали скорую…

Месяц в психушке прошел для меня совершенно бесследно, если не считать плачущих причитаний моей матери и по холодному жестокого и осуждающего взгляда отца…

Я говорил всем, что все понял, что мне стыдно, и что теперь я буду любить только себя, ибо ни одна женщина не достойна моего внимания… Я откровенно врал, пытаясь понять себя самого, ибо все, что я понимал в данный момент, заключалось в том, что я был самой настоящей гадиной, раз так низко пал из-за своей любви к Александре… Боже, как же все мерзко…

В институте сразу заметили, что я здорово изменился… Во-первых, я наголо постригся и теперь отчаянно блестел всей головой при попадании на нее лучей света, а во-вторых, я перестал замечать Александру… Она будто перестала для меня существовать, хотя я все время ловил ее боковым зрением и содрогался от одного только вида ее нежно пахнущей плоти…

Я был ненасытен как зверь, которого трогали кошки…

Я вдруг понял, что ужасно люблю ее, и что какой бы мерзкой тварью она не была, я никогда не смогу ее забыть… Я  находился в глубоком потрясении, как-будто меня только что по мозгам шарахнуло молнией…  Вот и сейчас  я опять чувствовал внутри себя взрыв безумных эмоций…

После учебы я лег на постель, закрыл глаза, почувствовав легкое головокружение и с глубоким вздохом задержав в себе дыхание, вдруг снова почувствовал ее, ее лоно, ее тело…

Я снова был в ней и меня сотрясало от взрывов… Слезы отчаянья со смехом наслаждения смешались в реку забвения… Меня просто не стало как человека, хотя кто-то еще говорил со мной, кто-то тряс мое тело и бил по щекам, и неожиданно жадно всасывался в мои губы очень страстным поцелуем… Это была она, моя реальная, моя живая и порочная Александра…

Она пришла меня уничтожить своим грешным телом, и это ей ловко удалось…

Это повторялось неоднократно, она приходила ко мне по ночам, нисколько не стесняясь присутствия в комнате моих соседей… Она неслышно ложилась на меня и мгновенно овладевала всем моим телом… Временами она ласкала меня языком по всему телу, тогда я кусал подушку зубами, чтобы не закричать… Странно, но почему-то мне казалось, что я могу ее сам вызывать из Космоса как дух или как яркое сновидение, настолько ее появление среди ночи в моей постели было невероятным и непостижимым…

Она вырастает из Космоса, как из моей Души… Ее возникновение разжигает меня…

Сразу же вскипает кровь, рассеивая по телу чудесные удары моего проникновения в ее

волшебное лоно… Гром и молнии сходятся в одной точке нашего дыхания… Я люблю ее!

О, как я люблю ее! Огонь звезд на небе сливаясь с огнем ночных фонарей, струит ее прекраснейшее лицо внутрь меня, в самое сердце, откуда радугами из птиц и цветов исходит наше потаенное слияние с ней в один Вечный контур, силуэт бесконечного вздрагивания от каждого воплощающегося столкновения ее со мной до ощущения Вечности… До олицетворения нашего с ней Бессмертия…

Мой сосед Демин стонет, зарываясь лицом в подушку… Александра стонет, зарываясь в меня… Он стонет, борясь со смехом… Она стонет, борясь с собой… Демина пригвождает к подушке стыд, ее пригвождает ко мне Вечность… Как два волшебных зверька мы совокупляемся, не замечая никого… Мы существуя, только друг для друга, становимся бессмертней и светлей…

Демин уже о чем-то шепчется с проснувшимся Лосевым… Я обливаясь потом, вздрагиваю, опять чувствуя ее лоно… Моя жажда снова и снова нырнуть в нее делает меня сомнамбулой…

Ее дивное отражение бродит кругами по зрачкам моих глаз, проходя мимо беспомощных шепотков и смешков моих драгоценных друзей, придавленных нашей бессовестной плотью к мукам собственного одиночества…

Александра ушла рано утром… Было ощущение, что это все мне приснилось, только красная заколка от волос на смятой простыни постели и хитро улыбающиеся лица друзей говорили мне о том, что она все-таки была… Ее тень только лизнула меня и скрылась, и я снова уснул…

Проснувшись я увидел пьяного Ивичева… Олег мне спел пару скарбезных песен и затащил меня в кабак… В общежитие я вернулся на автопилоте – без памяти…

Этой ночью она снова пришла ко мне…

- Хочу быть вспаханной тобой, - прошептала она, и я заплакал от счастья…

Демин снова стонал, зарывшись в подушку… Лосев плакал от смеха как малое дитя…

- Хочу быть засеянной тобой, - прошептала она, и я замолчал… Я радовался и одновременно боялся своего счастья быть с Александрой, и быть побежденным ее ненасытным лоном… Она втягивала меня всеми страстными глубинами тела… Ее жаждный рот втягивал в себя мои губы… Ее лоно втягивало в себя мой живородящий корень… И все билось, и нежно пульсировало в ней… И самое страшное, что где-то глубоко в подсознании я презирал сам себя за невозможность выйти из нее… Всякий раз выходя из нее, я снова и снова возвращался… Я уже не принадлежал себе и это меня очень страшило…

- Почему ты приходишь только по ночам? – спросил я.

- Глупый, ночью легче наслаждаться любовью, то есть тобой!

Мои друзья молчали, они впитывали в себя нашу с Александрой любовь как живительный бальзам… Боясь и стесняясь самих себя, они жили, втайне наслаждаясь чужим счастьем, и без конца смеялись, стыдясь своих впечатлений… В то время как наша с Александрой страсть съедала нас без остатка… Мы не спали, а терялись в чаще страстных сновидений…

Утром она снова расстаяла… Я искал ее везде, в общежитии, в институте, но ее нигде не было… Александра, где ты, что с тобой? Кажется весь мир смеется надо мной, кажется никто не хочет меня понимать… Я один и никому не нужен… Любовь нельзя купить и сегодня впервые за все время я подошел к твоей комнате… Ключ вставленный изнутри говорил мне о твоем загадочном присутствии… Мужской шепот за дверью снова погружал меня в бездну отчаянья…

Александра, за что?! Я ведь тебя люблю, люблю и плачу от того, что ты отдаешь себя неизвестно кому… Я бью изо всех сил ногой в дверь… Дверь содрагается от моих удавров как поруганная ничтожной судьбой женщина… Женщина отдающая себя всем…

И ухожу дальше вниз, в сплошное беспамятство…

Мы пили с Ивичевым Олегом три дня… На третий день, то есть четвертый я дал себе слово, что добьюсь ее любой ценой… Я сговорился с Ивичевым и он вызвал ее ночью из общежития, когда я лез вверх по водосточной трубе… Чтоб не привлекать внимания случайных прохожих она должна была мне тихонечко свистнуть, что означало на нашем условном языке – я согласна выйти за тебя замуж и принадлежать только тебе одному…

Она свистнула или писнула… Я так ничего и не понял… Было ощущение, что они оба с Ивичевым издеваются  надо мной… Когда я стал сползать вниз, крюк под трубой не выдержал и вылетел из стены, а за ним и я полетел прямо на Александру… Она лежала неподвижная подо мной как живая… А я гладил ее волосы и плакал… Ивичев хлюпал носом как ребенок… Милиционер вздыхал… Врачи скорой помощи стояли как безмолвные истуканы… И только где-то далеко в темных небесах мне сверкнула одна маленькая звездочка и я понял, что это она, моя любимая Александра…