Путевые заметки. Мысли грешные

Случилось мне ехать верхом из городка Шумерля в славный град Калининград.   И остановился я в Покрове, дабы отпотчевать, в храме помолиться да пряник купить.

Храм закрыт оказался, ибо гостил в тот день в Покрове Его Величество—на фармацевтическом заводе заседал он с министрами, а после в храм собирался. Вот  и закрыли Храм ради безопасности Димитрия Первого.  

Народу же у той церкви собралось множество—ни то от любви к Королю, ни то любопытства ради, ни то молить Короля о помощи.   И лица у всех довольные-довольные, словно каждого червонцем одарили.   Мне даже боязно стало за Димитрия—одни будут руки протягивать, другие стараться слово замолвят. Неровен час, на куски разорвут. Впрочем, увидев Стражу Королевскую числом немалым, страх за Его Величество как-то на нет сошёл.

Просьбы к Королю у меня не было, любопытством не страдал, да и любви особой к правителю не испытываю, оттого и пошёл в харчевню отобедать.

Толстая, румяная и довольная собой хозяйка встретила меня неприветливо. Сказала, что закрывается, дабы на встречу с Их Величеством.   Правда, под гнётом взгляда моего тяжёлого поставила-таки на стол бараний окорок да кувшин с вином, зачем-то включили телевизор, и встала руки в боки:

-У нас на биохиме заседает, подлец!

Слово ПОДЛЕЦ аппетитная баба произнесла ласково, с любовью.   Мне же захотелось приласкать эту дородную красавицу. Однако же,   вина и окорока хотелось больше.

Пока я обедал, Димитрий Первый вещал о создание новых рабочих мест во Владимирском княжестве, о выпуске качественных лекарственных препаратов в Королевстве Российском, а про увеличение оборота электронных документов от министра к министру этак загнул, что даже я, закоренелый оппозиционер, стал уважать Его Величество. Так и должно говорить на всю Россию—мудро, да техническими терминами.

Барышня же аппетитная и десяти минут не выдержала—на кухню ретировалась. И добро—взорвался бы мозг пышногрудой красавицы от перенапряжения.    

Отпотчевав, отогнал я мысли грешные из хмельной головушки и не стал штурмовать сударыню. Пошёл я в лавку за пряником, но там ни торговка,, но цветок прекрасный.   Загорелая блондинка, груди над прилавком трепыхаются, а талия изящная. Глазки сияют, будто сто рублёв нашла. С порога защебетала, что, ежели мне в столицу, то поспешать треба, иначе Его Величество сам в Москву направится и тракт перекроют.   Ежели желаю пожать руки Королевскую, то поздно—уж отобрали десяток счастливчиков. Ежели полюбоваться на Димитрия, то из лавки её в самый раз будет.

Впрочем, болтовню девицы прекрасной я не слушал особо, но всё взирал на её прелести огромные. И была похожа та девица на цветок ароматный, а я—на пчёлку, и жало моё хотело опылить цветок сей.

-А можно вас приласкать, сударыня?—ляпнул я, да получил пощёчину звонкую.

И пришлось мне срочно ретироваться, дабы не натворить глупостей, ибо буря сильная разыгралась у меня ниже пояса. Сел верхом на коня серебристого да в столицу отправился.

А  по тракту, на каждом перекрёстке, до Москвы самой Повелители Полосатых Палочек стоят, команды ждут, дабы перекрыть дороги просёлочные, когда по тракту Его Величество поскакать изволит. Вот стоят тут сорок Повелителей, скучают во благо Отечества, а где-то на другом тракте пьяный возница, и как шарахнется навстречу карете с пассажирами—карета и в кювет. Рассмеялся я в голос  скольким же людям насолил Его Величество,   что его столько народу охраняет? Не проще ли на ковре-вертолёте летать?

Вот с такими мыслями и добрался я до столицы.

Алексей Беляев.

5, 09, 2009 г.