Барселона

Город долго засыпал и, наконец, совсем стих. Тишина была так непривычна, что стоило ветру качнуть ветку или подхватить, валявшуюся на дороге бумажку, они вздрагивали. Они засиделись в парке Гуэля, "дождавшись" пока служитель жестами не стал объяснять, что пора выметаться. Никите Барселона порядком надоела. Он с тоской глядел на небо "цвета Дали", а Гауди он вообще не переваривал. Они запутались в глухих переулках, потеряли надежду найти свой отель и теперь бесцельно слонялись по мертвым улицам.

Аню "прогулка" приводила в восторг. До такой степени, что она, не удержавшись, начинала себе под нос напевать. Никита шел молча и лишь изредка вяло ворчал. Вид у него был такой расстроенный, что попадись им на встречу бездомный пес, то и ему захотелось бы пролаять Никите что-то утешительное. Но улицы были пусты.

Вначале, Никита пытался развлекать себя, выдумывая сюжеты в духе Бунюэля, но как у Бунюэля у него не получалось и он еще больше скис. Аня изо всех сил старалась его раззадорить и с каждым разом выбирала средства все рискованнее. То, что ей это не удавалось, только подстегивало ее фантазии. Наконец она загородила Никите дорогу и прямо посреди улицы опустилась перед ним на колени.

Никита покачнулся, кровь застучала в ушах. Каждое движение Ани выражало полное подчинение, и это обостряло ощущения до предела. Никита не любил ни подчинять, ни подчиняться, но он знал, что Аня безошибочно уловит момент, когда надо будет подчинять и восстановит равновесие.

С моря потянуло прохладой и от легкого ветра хлопнула форточка. Аня вздрогнула и испуганно поднялась. Она быстро пришла в себя, и, не успел Никита оправится, потащила его за руку в проезд большого дома. Наполовину вывороченные петли от ворот, закрывавших когда-то вход, делали обветшалое здание еще более жалким. Быть может, раньше его называли дворцом и тут жил какой-нибудь гранд. Теперь дом годился разве что для слуг. Фонтан едва угадывался в зарослях бурьяна. Рядом с ним стояла обычная парковая скамья. Никита брезгливо окинул ее взглядом и, достав из сумки газету, тщательно вытер скамью, не обращая внимания на Анины улыбки.

Через минуту Аня снова была перед ним на коленях, но теперь Никита слабо отзывался на ее ласки. Он старался "настроиться", но ничего не выходило. Он отметил, что уже светает и наверно скоро дом начнет просыпаться. Как бы в подтверждение этому, на балкон вышел заспанный абориген. Заметив пару на скамейке, он растерянно хмыкнул и бросился назад. Совершенно неожиданно для Никиты, то, что их заметили, распалило его. От урчания Ани, у него все поплыло перед глазами, а на злополучный балкон один за одним начали выходить домочадцы. К удивлению Никиты это ничуть не смущало его, а приводило в еще больший раж. Вдруг все взорвалось в нем, и он обхватил голову Ани руками.

Через несколько секунд они были на ногах. По лицу Ани Никита понял, что она давно догадалась о "зрителях". Они расхохотались и со всех ног бросились обратно на улицу.