Огородный воришка

Сладкие огурцы.

Дима никогда не был пай-мальчиком: с детства любил шарить по соседским огородам. Больше всего он доставал соседа, у которого две дочки выращивали замечательные ягоды и овощи.

Этим летом им помогал Николай, молодой человек из соседней деревни, нанятый соседом в помощники. Николай был высоким, сильным, после увольнения в запас донашивал военную форму.

Именно он, застав на месте преступления Диму, тут же всыпал ему свежей крапивы. Урока, правда, хватило не надолго.

В этот раз Дима полез в огромный парник: одних грядок в нем было не две, а четыре. Длинные плети огурцов тянулись вверх, переплетались, закрывали большими ярко-зелеными листьями солнце и создавали тень внутри. Казалось, что ты находишься в густом тропическом лесу. Теплый воздух был напоен сладким и свежим огуречным ароматом.

Дима пробрался внутрь и уже начал выбирать добычу, как дверь открылась. Он едва успел спрятаться за бочку с водой в середине парника. Вошли Николай и Настя, одна из молодых дочек соседа.

Безбилетник на спектакле любви.

- Тише, не шуми, - говорил Николай, - я сорву тебе парочку огурцов, самых свежих и вкусных, чтобы тебе слаще было заниматься тем, что ты сейчас делала.

Девушка покраснела до корней волос.

- Только папе не рассказывай про огурец...

- Ну, зачем тебе огурец, когда у тебя есть я. А у меня есть для тебя кое-что получше огурца...

Дима из своего укрытия увидел, как Николай обнял девушку и задрал юбку, обнажив трусики. Юное девичье тело было золотисто-бронзовым от загара, а босые ножки испачканы землей.

«Интересно, что такое Настя могла делать с огурцом, если боится, что папа узнает про ее похождения? » – подумал Дима.

Николай, тяжело дыша, поцеловал девушку в губы и полез под кофточку. Как оказалось, лифчика под ней не было.

- Нет, не надо! - шептала Настя, позволяя ему расстегивать пуговицы, - не сейчас!

Одновременно он подталкивал Настю к бочке,   за которой притаился Дима. Он на четвереньках выполз их своего убежища и за плетьми огурцов прополз за соседнюю грядку. Только то, что парочка была слишком занята друг другом, спасло его от поимки и сурового наказания.

Николай шептал ласковые слова, Настя повторяла:

- Нет, пусти, нет. Что с тобой? Нет, нельзя так сразу!

Николай  еще сильнее обнял ее и поцеловал в ложбинку между грудей.

Дима увидел, как Настя задрожала, прижалась к Николаю и совсем расслабилась в его могучих объятиях. Он целовал большие нежные груди, щекотя их при этом гусарскими усами.

Дима хорошо знал, какие они красивые потому что Настя и Ира, ее сестра часто купались рано утром в озере, наивно думая, что их никто не видит. У Иры, младшей сестры, они были еще маленькими. Но так близко он видел их впервые.

Настя уже не сопротивлялась. Николай встал перед ней на колени,   стащил с нее трусы и швырнул их в заросли огурцов. Они тут же стали добычей Димы.

Пока он прятал за пазуху свою добычу, Николай встал, повернул Настю лицом к бочке и наклонил ее над нею и задрал юбку.

Дима сидел тихо, как мышка, и мог все видеть: Николай погладил Настину попу, расстегнул свои брюки, а потом вдруг вытащил огромную штуку, раз в пять больше, чем у Димы. Он приложил ее между Настиных ног, и Дима заметил, что тело соседки от этого   прикосновения вздрогнуло.

Когда Настя почувствовала, какой тяжелый "огурец" касается обнаженного тела, то попыталась увернуться, но Николай крепко прижал ее к себе.

Впервые в жизни Дима наблюдал спектакль, обычно скрываемый от чужих глаз. Перед ним разворачивалось захватывающее действо, даже отдаленно не напоминающее то, что показывают в дешевых фильмах по телевизору...

Настя прижалась к бочке и уперлась в ее края руками. Голые, перепачканные землей ноги тихонько вздрагивали. Николай раздвинул их чуть шире и втолкнул между ног Насти свою дубинку. Дима поразился, как такой толстый "огурец" мог войти в нее целиком.

Он смотрел, затаив дыхание, и совершенно забыл о том, что привело его в этот парник. Николай вставлял и вынимал свое оружие, и эта процедура повторялась, казалось, без конца. Эти толчки были такой невероятной силы, что заставляли Настю дергаться и извиваться.

Могучее орудие Николая действовало, как хорошо отрегулированная машина. Настя тем временем вела себя странно. Если вначале она вяло сопротивлялась натиску мужчины, то теперь звуки ее голоса уже совсем не напоминали прежнее хныканье.

- Ой, как чудесно ты мне делаешь, мой Ко-о-ля, ты такой муж¬чина! Ой, как чудесно. Я чувствую его всего внутри... А-а-а-а! Продолжай!

Она тяжело дышала, мотала головой, но продолжала выкрикивать неж¬ные слова, на которые Николай отвечал животным рычанием и фырканьем. Его руки сжимали пышные ягодицы девушки.

- Теперь мне так хорошо, не останавливайся, - шептала Настя, - он у тебя такой большой… я чувствую его у самого сердца... Ты был прав, с огурцом гораздо хуже. А-а-а-а! Так чудесно... теперь быстрее, как можно быстрее. да... так, так... я сейчас... сейчас... сейчас!

Голос Насти прервался. Она больше не бормотала, она визжала, и ее попа вертелась вверх-вниз и в стороны, вода в бочке стала плескаться в такт их движениям..

- Коленька... ты меня слышишь? Уф... теперь ты всегда можешь меня иметь.. всегда... пожалуйста, влезай в меня... ой! Я сейчас кончу... пожалуйста, заставь меня кончить... да?.. давай... я... нет, нет... еще... так, так. та-а-а-к!

Этот возбужденный шепот завершился диким воплем, когда Николай последний раз вонзился со звериным рыком.

Наконец "огурец" выбрался наружу, покрытый маслянистым веществом, которое Дима привык доставать из своего маленького только с помощью рук. Оно капало на  землю.

Трофей.

- Настя, ты где? - снаружи послышался строгий голос Настиного отца.

Она выпрямилась, одернув юбку, застегнула кофточку и бросилась к выходу. Николай спокойно привел в порядок свою одежду, закурил и через несколько минут вышел в сад.

Еще долго после его ухода Дима не отваживался покинуть свое укромное место. Его щеки пыла¬ли,    а сердце    бешено колотилось. Он был полумертв от волнения, его ноги и руки затекли из-за скрюченного положения, в котором он вынужден был находиться, как ему показалось. так долго. Забыв об огурцах, он убежал из парника.

Этой ночью Дима не мог уснуть, он лежал на кровати, сжимал в руках Настины трусики и вспоминал, что произошло в парнике. От трусов еще шел аромат женского тела. Держа их в руках, он перевернулся на живот, накрылся простыней и стал имитировать движения мужчины, под которым лежит женщина...

Несколько недель спустя он ночью прокрался на соседский участок, но уже не за огурцами, а для того, чтобы снять с веревки женские трусики.

Утром он слушал вопли обеих девушек, расстроенных пропажей. С тех пор, к его великому огорчению они их на ночь не оставляли. Только на следующее лето он смог пополнить свою коллекцию, но и тогда же навсегда распрощался с таким увлечением.

Ночное приключение.

Зимой Настя вышла за Николая замуж,   теперь с родителями жила только Ира. Дима подсматривал, как она стирает белье, и мечтал умыкнуть ее трусики.

Погода испортилась, стал накрапывать дождь, и девушка повесила белье сушиться в сарай. Он понял, что появился шанс, и этой же ночью пошел на охоту. Через открытую дверь в сарай проник лунный свет. Белье, таинственно белело в темноте. Снять трусы он не успел.

Незнакомый мужчина толкнул Иру в сарай, и повалил ее на пол.

- Пусти! Нет! Не надо! – кричала Ира, пытаясь освободиться, но мужчина был явно сильнее. Он не упрашивал Иру и не ласкал ее тела так, как это делал Николай с Настей. Он просто хотел получить свое мужское удовлетворение. Ира сопротивлялась, но несколько сильных ударов сломили ее сопротивление. Насильник приподнялся и расстегнул свои брюки.

Большего он сделать не успел. Под руки Диме попалась лопата. Изо всех сил он плашмя опустил ее на голову насильника. Тот захрипел, дернулся и затих. Девушка вылезла из-под его тела и уставилась на Диму, а Дима не мог оторвать глаз от ее разорванной кофточки.

Ирины груди всего лишь за один год выросли так, что не уступали Настиным.

- Спасибо! – Сказала она, и увидев, как Дима смотрит на нее, стыдливо прикрылась, - а ты что тут делаешь?

- Я, а я вот, ничего…

Из его кармана предательски торчали женские трусики.

- Так вот оно что! – Ира, запахнув кофточку одной рукой, второй вытащила трусы из Диминого кармана, и ласково посмотрела на спасителя.

- Зачем же красть? На! Я тебе их так подарю!

Она подошла к нему и нежно поцеловала в щеку. В темноте Ира не увидела, как Димино лицо стало красным как у вареного рака.

Насильник зашевелился. Вдвоем они связали его. На утро Ирин папа  сдал бандита в милицию, и помирился Димой.

Эпилог.

Три дня спустя Дима спокойно, после великодушного разрешения Ириного отца пошел в тот самый парник, из которого так любил таскать огурцы. Правда, всю прелесть они для него потеряли: не было охотничьего азарта, придающего огурцам особенную сладость.

В парнике шумела вода. Ира стояла около бочки в одних тоненьких трусиках, и поливала себя водой из шланга. Капельки воды блестели на ее загорелой коже, падали с розовых сосков и с кончиков мокрых волос на влажную землю.

Дима позабыл, зачем пришел. Девушка, увидев его, бросила шланг на землю, попыталась спрятаться за листьями огурцов и попросила его выйти. Вместо этого Дима нашел в себе силы сделать несколько шагов, которые отделяли их друг от друга.

- Ира, Ирочка, нежно сказал Дима, - я… я люблю  тебя.

Ира оказалась у него в объятиях.

- Дима, мой Дима, я тебя тоже очень люблю!

Потом были сладостные объятия и любовь, только не у бочки, а на резиновом коврике, постеленном между грядками. Живая Ира не шла ни в какой сравнение с ночными фантазиями Димы: он был по-настоящему счастлив.

Усталые и довольные, они поливали друг друга водой из шланга. Вода смыла следы крови с коврика и пот с их утомленных тел. Они обливались до тех пор, пока в бочке не кончилась вода. Дима вновь получил трусы в виде трофея.

Этой же осенью его призвали в армию. Он видел, как страдают ребята, которых девушки успели разлюбить за эти годы.

Ира сумела дождаться его возвращения. Теперь у них подрастают дети. Но до сих пор, занимаясь с Ирой любовью, он простит, чтобы она надевала на себя узкие трусики.