В дороге

Воскресный почти вечер. Я сижу в плацкартном вагоне, и солнце пронизывает его насквозь слева направо. Суетятся заходящие пассажиры, занимая свои места, шуршат пакетами и бумажками, переругиваясь на русском и китайском. Я готова к дороге.

В проеме, загораживая его собой и вдруг заполняя его целиком, возникает строгое юное Чудо в зеленой военной форме.

-Девушка! Вы заняли не свое место!

В плацкартных вагонах, если кто не в курсе, существует тройная нумерация мест, и, не зная всего этого можно здорово лохануться. Я улыбаюсь Чуду и вежливо объясняю принцип нумерации. Оказывается его место все же не мое, а на второй полке наискосок от меня. На лице у Чуда расцветает благодарная улыбка, и я понимаю, что пропала.

И что бы не говорили упрямые скептики, что не бывает Любви с первого взгляда, я хочу их уверить, что есть! Это когда вот такой вот взгляд прозрачных лучистых огромных глаз пропарывает насквозь снизу вверх и застревает каленым острием где-то в голове и мозги начинают превращаться в жижу. Когда ты вздрагиваешь от этого внезапного, пронзительного и неуместного чувства, которое совершилось вопреки всему, что можно вообразить, буквально «громом посреди ясного неба».

Я охнула про себя и испуганно отвела глаза в сторону. Всем своим существом чувствуя, как Чудо перемещается, стараясь аккуратно разместить свои вещи. Со снимаемого сверху матраца и подушки посыпались мелкие белые перья. Словно Ангел взмахнул своими крыльями и ударился ими о полки. Тесно ведь.

В лучах солнца, бьющих наискосок, медленный полет перьев завораживал. Пылинки, кружась, вспыхивали частыми огненными искрами. Я чихнула.

- У Вас аллергия на пыль? – встревожено произнес ангельский голос.

И как объяснить, что это дух перехватило?

Садистское, по своей сути, Только-для-меня-шоу продолжалось. Как завороженная я наблюдала, как он снимает кирзовые солдатские сапоги, разматывает тугие пеленки портянок и перемещает красивые розовые голые ступни в черные резиновые сланцы. Мурашки носились внутри меня как оголтелые, сталкиваясь и сбиваясь в щекочущие кучи в неожиданных местах. А передо мной разворачивалось увлекательное зрелище застилания постели. Чистые, белые, практически стерильные простыни послушно складывались под умелыми пальцами. А потом он взлетел. Взлетел буквально. Схватившись сильными руками о поручни, легко оттолкнувшись от пола. И не рассчитав силы, веса тела и траектории движения ударился головой о потолок. Сложно Ангелам перемещаться в поездах.

Он сидел и улыбался мне. Со своего аккуратно застеленного насеста. Что-то мне говорил, а я отвечала, думая: «Говори! Говори еще! Только не улетай! Пожалуйста! » Время шло. Видение не исчезало. Настоящее живое видение. Мягкий голос, мужественно глубокий и бархатистый, чувственный рот (Боже, как наверное он целуется!) и влажные зубы со щербинкой, смешная челка. И все это вбуравливалось мне в мозг как маленькие сверла с каждым словом. Сладкая пытка. Не останавливайся! Говори еще!

Надо ли говорить, что Чудо-Ангелы в поездах на верхней полке изумительно пахнут? Волны пульсирующего тепла несли ко мне его флюиды, маленькие волшебные молекулы, срывающиеся с его кожи, и мне было сказочно хорошо. Но, если кто-то спросит, что это был за запах, я не смогу его описать. Я сидела и млела, вдыхая в себя осторожно этот воздушный коктейль. И была пьяна. Он рассказывал мне про сделанный его руками иконостас в деревянной церкви, и меня захлестывал, чуть ли не религиозный, экстаз.

Потом он гадал мне по руке. Ладонь его была холодной и влажной, но меня это не раздражало. Было весело, тепло внутри и немного щекотно. Мурашки носились по телу, уже подпрыгивая. Приходилось выходить в тамбур курить, чтобы успокоиться. Он летел за мной следом, и успокоиться получалось плохо. Ловил за локти, когда качало очень сильно. В холодном тамбуре эти прикосновения обжигали. Зажигалка благодаря заботливым рукам исторгала пламя высотой в палец, и, закуривая, можно было спалить себе челку. Тропики с температурой около нуля по Цельсию.

Когда он заснул, пожелав «спокойной ночи» и задышал ровно и спокойно, я отвернулась к стене и предательские слезинки, одна за другой, стали скатываться на подушку. С приходом темноты пришла и затопила БОЛЬ. Слезы отрезвляли. «Зачем ты показал мне это Чудо, Господи? Зачем, чтобы отнять завтра? Зачем ты наделил меня чувствами такой глубины на столь короткое время? Что я должна понять? » - думала я зло. И, спохватываясь, благодарила: «Благодарю тебя Господи, благодарю, благодарю…»

На следующее утро мы проснулись рано, еще в предрассветной темноте. Он свесил с полки голову и нежно прошептал: «Доброе утро». Я могла бы отдать очень многое из того, что имею, лишь бы слышать каждое утро эти слова. От Него. Хорошо, что было темно. Не люблю, чтобы кто-нибудь замечал мои увлажнившиеся глаза.

Время неумолимо приближалось к развязке. В последний перекур мы говорили о родстве душ.

- Родственную душу найти архи сложно, - сказала я, - иногда она встречается в жизни только раз. Иногда не встречается совсем.

- Жаль, что мы не увидимся больше, - с печальным лицом произнес он.

Потом он спохватился, что можно общаться по Интернету.

Мы прощались, и больше всего мне хотелось его обнять, но я упустила момент, и он опять взлетел на свою дурацкую верхнюю полку.

Когда я шла к выходу, что-то дернуло меня оглянуться. Он молча шел следом, помогая нести одной из выходящих тяжелые сумки, и смотрел на меня. С голыми ногами в сланцах на мороз. Мальчик мой босоногий. Ангел мой. Нечаянная моя Любовь.

Он уехал.

Я осталась.

Открыв дверь в квартиру, я твердо знала, что попрошу у Господа Бога и Деда Мороза на Новый год. Боженька и Дед Мороз! Пожалуйста! Верните мне моего Чудо-Ангела живым и невредимым! Пошлите его к моему порогу! Оставьте его навсегда! Только не напутайте, пожалуйста, в своей небесной канцелярии. Запишите. Моего Ангела зовут...

30.11.09