Катерина

Отрывок из романа На Распутье.

****

Огромные хоромы, отведенные королевичу Густаву на Кукуе, обезлюдели. Котор уехал в Висинборг к графу Эрику Браге, Первушка отправился следом. Данила еще весной покинул Москву, отозванный в деревню Егором Силычем. Королевич, с утра пораньше, поехал к пастору Немецкой слободы Иоганну Лунду проводить беседы на тему разногласий в религиозных догмах. После обеда он прислал слугу священника сообщить, что остается у него на ночь. В доме осталась Катерина, да Никита - бесцельно гулял во дворе хором королевича, дыша знойным, летним воздухом.

Лично проводив слугу пастора до ворот, тем самым  оказав невиданную честь прислуге, Катерина подошла к Зотову. Очаровательно присев в приветствии кавалера, она поинтересовалась на польском:

- Мой милый рыцарь, вы тоже одиноки, как и ваша дама?

- К сожалению, пани, служба не всегда бывает приятной. Одиночество и ожидание - удел воинов! - ответил Никита тоже по-польски.

- Это намек на обещание? Данное, вам, капризной и избалованной женщиной?

- Что вы, пани Катерина! Пожалованный вами в звание рыцаря не смеет просить что-либо у дамы! Тем более требовать, - столь наглым образом, - Никита поклонился и взял ее под руку, желая проводить до крыльца.

- Если вы, мой рыцарь... Вы же мой, Никита?

- Без всякого сомнения!

- Значит, вы, не можете отказать даме сердца?! - она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

- Повелевайте мной так, как желает ваш изменчивый нрав.

Никита хотел встать на колено, но Катерина, от волнения забыв, что вокруг никого нет, удержала его и огляделась.

- Мы здесь одни, пани Катерина, - напомнил ей Зотов.

- Тем лучше, Никита! Женщина с капризным характером ждет вас вечером у себя, - ответила она, покраснев от смущения. - Там вы полностью доверите мне свою рыцарскую натуру. Полностью, Никита!

Катерина побежала к дому, шурша юбками. Уже на крыльце она обернулась, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью.

На улице было самое начало лета, на дворе стоял Никита, и Москва уже не казалась Катерине такой холодной и ужасной. Чувство смятения и тихой радости охватывало ее, когда она видела этого московита. Разговаривая с ним только по-польски и понемногу обучая Никиту немецким словам, Катерина представляла его рыцарем, закованным в железо со знаками Тевтонского ордена на белоснежном плаще. Начавшийся по указанию Кристофера легкий флирт, постепенно перешел во что-то другое, более важное. «Может, это любовь? », - стала задумываться Катерина.

С юных лет Катерина привыкла повелевать мужчинами, добиваться от них того, чего хотят братья во Христе. Подобрав маленькую девочку с красивым личиком на дороге и не дав ей умереть с голоду, иезуиты воспитали сироту, сделав из нее орудие возмездия. У Катерины было много поклонников, и если б не ее фанатичная вера в орден и Господа Бога, она мало, чем отличалась бы от куртизанки. Ради благой цели эта женщина была готова на все! Густав - отвратительное создание, но нужен братству, и Катерина отдается ему. Не делила она своей постели только с Котором. Кристофер был человек совершенно другого склада, он служил ордену святого Игнатия Лойолы даже преданней Катерины.

Никита же, - мелкий эпизод в ее бурной жизни, дурачок, нужный ордену для посыла к русским князьям, как ни странно, все больше и больше нравился Катерине. Она хотела видеть юного московита, и совсем не важно, надо это братьям или нет. Катерина стала зависеть от его светлых глаз, от курносого носа, широких плеч. Жрица любви пала перед лесным фавном. При всей молодости и наивности, он сумел подчинить ее себе. Обладая магической властью, Никита впервые заставил Катерину делать то, чего хочет она сама, а не Котор или орден. Иногда, утопая в глазах Зотова, женщина содрогалась от той глубины, в которую они затягивали.

Обо всем этом раздумывала Катерина, смотря на Зотова в окно: «Надо подарить ему себя и забыть, как о многих других». Мысль, внезапно пришедшая в голову, ей понравилась, и она стала готовиться к приходу своего рыцаря.

****

Когда, ближе к вечеру, Никита зашел на женскую половину дома королевича, большая комната была заполнена паром. Посередине, на подставах, стояла лохань, и Катерина, в одной рубахе для сна, выливала туда ведро горячей воды.

Увидев Зотова, женщина прелестно улыбнулась и, на его изумление, ответила:

- Не принимать же тебя грязной! Бани ваши, для меня очень тяжелы. Вот я и моюсь, как принято у нас Данциге.

Никита не успел ответить, как Катерина скинула рубаху, очаровав его обнаженным телом. Без всякого стеснения она закинула одну ногу в лохань и опять обратилась:

- Чего же вы стоите, рыцарь! Помогите даме взобраться.

Никита подхватил ее стройное тело с бархатной кожей и опустил в воду, наблюдая, как постепенно нагота Катерины скрывается под ней.

- Не смотри на меня так! Мне становится не по себе. Я отлично знаю, что у вас в банях женщины моются вместе с мужчинами, - она засмеялась, Катерине стало хорошо от горячей воды и жаркого взгляда Зотова.

- Просто вы чарующе пахнете! - оправдался он.

- Это не я, Никита, а вода! Я ее полила благовониями, они поднимаются вверх вместе с паром, наполняя комнату благоуханием. Как пахнет женщина, ты узнаешь потом! - Катерина провела рукой у него ниже пояса. Как ни держался Никита, она все же почувствовала толчки от своих нежных прикосновений.

Катерина, коварный и беспощадный противник, обнажила себя и стала для Зотова просто женщиной, похожей на тверскую, смоленскую или тульскую бабу. Сбросив платье, как воин доспехи, она перестала быть врагом. Ее набухшая от желания грудь звала к себе. Отбросив сомнения, Никита разделся и запрыгнул в лохань. Выталкивая воду на пол мощным торсом, он сел рядом с ней.

- О, мой рыцарь! - вскрикнула Катерина, раскрывая глаза до предела и становясь еще прекрасней. - Такого повеления не было!

- Есть обстоятельства, пани, когда рыцарь становится зверем и не может совладать с собой!

- Да-а-а! Теперь я понимаю, о каких медведях идет речь в Европе, когда говорят про Московию!

Катерина обвила шею Никиты руками и приблизила ко рту губы, ее ноги обхватили мужской стан, стараясь прижать его, как можно ближе. Женщина чувствовала под водой пульсацию желания и трепетала сама. Слившись с Никитой воедино, она застонала и выдохнула:

- Медведь!