Парни хотят шалить. Серия: Секс рассказы парни

Глава 2   Парни хотят шалить

«Порою только ветер свищет и можжевельник шевелит. »

Баратынский.

Север ходил по комнате и нервно не курил. Он бормотал себе под нос «так больше нельзя, так больше нельзя, так больше нельзя». Полосатые стены, продавленная кушетка и телевизор «Шауляй», – это все, что было у Севера в квартире. По ТВ шли новости:

«Участились случаи странных смертей россиян. Медики уже окрестили неизвестную болезнь «синдромом анального взрыва». Два случая были зафиксированы в Воронежской области, один в Житомире. По словам главного санитарного врача страны, предположительно болезнь вызвана излучением от бракованных мобильных телефонов. Основным симптомом является кашель. Течение болезни протекает быстро. Кашель постепенно усиливается, и спустя пять часов происходит разрыв заднего прохода, влекущий летальный исход. В министерстве здравоохранения обеспокоены, что «синдром анального взрыва» может в скором времени занять одно из лидирующих позиций в списке эпидемий 21 века наряду с птичьим гриппом».

«Паскудство, паскудство, паскудство», - твердил Север, не обращая внимания на телевизор. Неожиданно он встал посреди комнаты пограничным столбом. Ему вспомнилась Мила. Зубцов тут же посмотрел на свой член. Воспоминание о Миле не вызвали эрекции.  

«Годы стерли многое, как прибрежные волны смывают рисунки на песке», - подумал Север. А еще ему опять вспомнились слова Милы.

- И ты не считаешь мой член маленьким? – спросил ее Север после очередного любовного соития.

- Любимый, я люблю тебя таким, какой ты есть, - сказала Мила и поцеловала его.

Эти слова прозвучали для Севера как приговор.

- Таким, какой я есть? То есть я могу быть уродом, никудышным, глупым, и с маленьким членом?!

- Почему? Я хотела сказать, что я не оцениваю тебя никак, я просто люблю тебя, и все остальное мне неважно, - не поняла Мила.

- Других, значит, оценивала, у кого-то был большой, у кого-то толстый, у кого-то крупная головка, у кого-то обрезанный. А Меня любят таким, какой я есть! ТО ЕСТЬ, С МАЛЕНЬКИМ ЧЛЕНОМ!

От этих воспоминаний у Севера опять заколотилось сердце. Этот разговор и послужил причиной их расставания. Север хотел услышать от нее одно – «у тебя не маленький член», но его любимая женщина не сказала ему это. Перенести такого удара наш герой не мог.

Дабы успокоиться Север посмотрел на свои шторы. Это единственная вещь, которую он перевозил с собой из всех квартир, отелей, поездов. На шторах были изображены котята, и, когда Зубцов смотрел на них, он успокаивался. Даже в своем завещании, которое он хранил в металлическом капсуле в заднем проходе, было написано «Похороните мя во шторах съ дитятями кошачьимя».

Глядя на любимые шторы, Север испытал инсайт (озарение прим. автора). «Ведь Мила была в чем-то права. Пусть не о члене, но все же. Я СТАЛ ТАКИМ КАК ВСЕ» (черт побери, я не знаю какая связь между озарением Севера и словами Милы прим. автора). «Я хожу на работу, жру пельмени, дрочу, ни о чем не мечтаю, не воюю, никого не петушу, не борюсь за справедливость. Я стал как все! ». От этих мыслей Север был в шоке. Он и раньше чувствовал себя неуютно, что-то его теребенькало, но сейчас он все понял: герой должен или оставаться героем или умереть.

«Надо найти Малюту», - решил Зубцов и пошел чистить зубы.

На перроне послышался отдаленный стук чугунных колес, через несколько минут со свистом и поражающим своей скрипизной скрежетом к перрону подъехал зеленый ржавеющий поезд. Воздух мгновенно наполнился дурманящим ароматом советских асбестово-каучуковых жженых тормозных накладок. Тучный полуседовласый мужчина, справляющий нужду на пути, вынужден был досрочно прекратить досужую процедуру.   Смахнув указательным пальцем последнюю упрямую каплю с пипидона и засунув свое достоинство в глубину внутриштанных широт, мужчина смачно харкнул (не как Костян, а уже как Малюта прим. автора). То ли сил было у него мало, то ли виной тому стала недавно высосанная сладкая карамелька, зловонная отхаркнутая мокрота, практически дотянувшись до земли, непреодолимой силою марионеточной связи устремилась ввысь, к отчаянному хлебалу хозяина. Он явно не ожидал такого поворота событий и с недоуменным выражением лица застыл, склонив голову: по закону притяжения смачная харковина беспрестанно описывала колебательную траекторию, пока не застыла где-то на средних широтах.

Несколько часов провел Малюта на станции, развлекая себя подобным образом, в ожидании поезда. Волосатый зад, призванный по обыкновению согревать хозяина, на этот раз ощутимо подвел и успел напрочь примерзнуть к скамейке. Малюта, силою гераклического рывка, скривившись от невыносимой боли, вырвался из объятий полузагаженной станционной лавки, оставив на ней пядь поджопных волос и устремился внутрь вагона свежеприбывшего поезда. Время было позднее. Это, кажется, был последний поезд, следовавший скорее не по надобности развоза (пассажиров в это время по обыкновению нет), а потому что просто так.   Когда поезд тронулся, Малюта обнаружил себя  сидящим на полудеревянной кушетке плацкарта. Вокруг - ни души. Лишь небрежно свернутые в рулоны пропахшие временем и бомжами одеяла развлекали усталый взгляд запоздалого путника. Тусклая люминесцентная лампа постоянно дрожала как будто бы была готова в любой момент погаснуть словно женщина в климаксический период. Малюте в такой обстановке было не комфортно. Внезапно созрело желание покурить махорки. Надо было идти в тамбур. Но зачем. В вагоне было пустынно. Даже проводница куда-то подевалась. Возможно, она безмятежно спала в своем купе, возможно кто-то драл ее в темном тамбуре, а возможно ее не было вообще в этом унылом поезде.

Малюту одолела лень. Неторопливо полез он в карман, достал помятую сигаретную пачку, извлек оттуда самодельную папиросу и закурил, выпуская из вонючего хлебала кольца сизого дыма. Впрочем, одной папироски оказалось явно недостаточно. Через полчаса перед ним валялось 5 выкуренных до поролона бычков. В руке путника была фляга. Та самая фляга, которая спасала его в самые ужасные моменты бытия.

В пустом вагоне раздался глухой звук: это фляга Малюты выскользнула из его поникших рук. Остатки жидкости тотчас же образовали дурнопахнущую лужицу. Потянувшись за флягой, он опустился на кушетку. Сил нагибаться ниже у него уже не было. Он так и заснул, прильнув лицом и телом к кушетке, одурманенный запахом своего пойла...

СОН МАЛЮТЫ

«Это был великолепный вид! Самый потрясающий из всех видов в его незавидной жизни. Белоснежные вершины гор своими острыми каменными наконечниками пронзали голубое девственное небо. Горные речки, подпитывая энергию от талых вод, устремлялись вниз, с клокотаньем  преодолевая хребты и скальные образования, с грохотом обрушая вниз свои могучие водопады. Тем временем, много ниже, у подножья гор царила полная безмятежность. На берегу глубокого тихого озера мирно паслось стадо древнейших животных, занесенных в Красную книгу СССР с таинственным названием Ovis amon. (прим. - горных баранов), беззаботно пощипывающих редкую альпийскую травку. Тут и там возникали тихие трепетные поблеивания, по своей тональности напоминавшее гортанное дребезжащее-педерастическое пение димы билана. Особо выделялся крупный рогатый вожак стада, обладающий завидным строением своего могучего бараньего тела, надменно поглядывающий на своих собратьев и бросающий чуткий и трепетный взгляд на собраток. В воздухе витала первозданная витальность, а в атмосфере царил царь альпийских порнокопытных  баран Федот. Неторопливо пережевывая веточку сочного жунипера (прим. автора - можжевельника)  и наслаждаясь вкусом альпийской хвои, Федот вдруг почувствовал, как легкий холодок пробежал внутри его тела. Холодок усилился. Это был знак опасности, знакомый Федоту до боли. И это был не можжевеловый куст, который по обыкновению ласково и нежно щекотал яички на рассвете. Не мешкая, Федот что есть мочи лягнул задними копытами».

Малюта проснулся от резкого жжения в области мошонки, словно кто-то ударил по сокровенному месту копытами... и поморщил носом. Ему невыносимо хотелось ссать. Меж тем, навостренное ухо поймало диалогоанальные сигналы:

-Такого не было у нас уговора! Мы договорились прекратить вендетту, - услышал путник голос хриповатого баритонного тембра.

- Планы иногда меняются. Это жизнь, - был прорублен в сон Малюты басистый ответ.

Он приоткрыл один глаз, затем другой. Он все так же лежал на скамейке. Запыленные окна пропускали упрямые лучики света, которые безуспешно пытались пощекотать мохнатую щетину, так полюбившуюся Федоту. Поезд неспешно продолжал свой путь. Утренний стояк что есть мочи давал о себе знать, проявлялся во всем своем великолепии, создавая обманчивую оптическую иллюзию. Меж тем, в вагоне кроме самого Малюты были какие-то люди, громко спорившие между собой. Он же все также лежал и ему было лень вставать. Диалог продолжился.

- Я не для того корячился 10 лет. Что будет, если у нас не получится?

- Будь спокоен. У меня все рассчитано.

- Мне бы твою уверенность. Ну откуда ты знаешь? Какого лешего ты вообще связался с этой бабой, какого бордового ты взял ее с собой. На что тебе сдалась эта баба? Что она может такого, что не может другая?

- Не нервничай. Даже самое твердое как скала сердце иногда становится мягким под воздействием силы любви и наполняется ненавистью и жаждой мести при ее потере.

- Чего? Да у тебя крышак совсем съехал. Тебе мало было в жизни приключений? РАЗ ТАК ПРИСПИЧИЛО, взял бы и завел себе бабу обыкновенных начал. Какого лешего тебе сдалась эта...

- Слушай сюда, - резко оборвал его собеседник, - Не твое дело за меня решать кого мне иметь, а кого не иметь. Е*шь б*ядей - е*и. А от моих чувств свои ручки шаловливые убери. Не просил я тебя мне помогать, сам ведь вызвался!

- Ты в своем уме? Я ради тебя стараюсь, ради нашей великой дружбы. Да я тебя со времен Куцепа знаю! Что с тобой!

- Закрыли тему! Нам бы людей обученных, которые ствол держать в руках умеет и мозгами прикидывать огневые рубежи может. Наши-то бывшие все разбежались кто куда. Кто семью завел, кто спился. Время давно уже не то...

Малюта более не мог уже оставаться более безучастным.

- Девочки, решили в войнушку поиграть?

- Ты кто такой? – насторожились парни.

- С этой минуты ваш пахан, ссыкухи. Дела ваши позднее решим. Есть конкретный базар. В столицу ЛЮТОВАТЬ едем.