Power off

Когда она закончила свой сбивчивый монолог раздалось шипение старых пружин и она вздрогнула.

Часы пробили четверть первого.

Она смотрела на него и зрачки ее были подобны маятнику, что отсчитывал секунды.

Он молчал глядя на перстень на сложенных на столе руках.

Повисло молчание, нарушаемое лишь мерным тиканьем, да отдаленным шумом города.

Наконец, он перебрал пальцами, привычным ей жестом  повернул перстень.

Она вздрогнула вновь и поспешно опустила глаза.

После этого жеста он всегда начинал действовать.

- Итак...

Его голос был мягким, словно кот мурлыкнул.

- С твоего позволения я уточню, правильно ли я понял тебя.

Он поднял глаза и внимательно посмотрел на нее. Он увидел лишь опущенные пушистые ресницы, да легкий румянец возбуждения на скулах идеально очерченного лица. Он сам приучил ее так. Нельзя поднимать глаза.

- Значит, ты просишь, чтобы я стал твоим хозяином в реале? Да?

Она едва кивнула, опуская голову еще ниже.

- Потому, что никто и никогда не сможет быть настолько преданным и покорным моей воле, чем ты.

- Ты можешь говорить, - сказал он в ответ на ее едва заметное шевеление.

- Потому что... потому что.. я люблю тебя! По-настоящему! - она взглянула ему в глаза. Ему показалось, что ее губы дрожат, а глаза подозрительно блестят.

- Тихо! - сказал он и чуть тряхнул головой. - Не хватает еще тут разреветься. Мы разговариваем как два воспитанных человека и на равных! Я понял эту лемму. Ты думаешь, что любишь меня.

- Я не думаю....

Он прервал ее, взмахнув рукой.

- Подожди. Ты сказала, теперь я скажу.

- По твоим словам, ты готова на все, без границ, без запретов, на все, что мне взбредет в голову.

- На все...- она снова кивнула.

- Я говорил тебе, что многие считают меня отморозком и беспредельщиком?

- Да, я знаю это... И не только от тебя. - Она волновалась все заметнее.

Он кивнул, даже как-то удовлетворенно, словно учитель, когда ученик вспомнил то, что зубрил в предыдущем классе.

- И несмотря на то, что мне может захотеться сделать с тобой все что угодно, ты говоришь что между нами не будет ни запретов, ни стоп-слова...

- Ты понимаешь, что я могу захотеть.. хм.. например изуродовать тебя... или убить?

Он смотрел очень спокойно и внимательно, так спокойно, как будто он говорил не о себе а о каком то вымышленном герое из старой  наивной книги.

- Да, я понимаю - едва слышно проговорила она.

- А мне кажется - нет... Сказало он, протянул руку, коснулся ее запястья, провел вверх и дотронулся до искусно расписанного шелкового шарфа, который сам подарил ей год назад, когда их сетевые отношения впервые перешли в реал. Как раз на ее День Рождения.

По ее спине пробежали колкие мурашки, будто горячим песком обсыпали, так всегда было от его прикосновений. Предвестники последующего сладкого безумия. Но сейчас она подавила это. И заставила сердце умерить свою скачку.

Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

- Мне кажется, я хорошо тебя знаю. Именно поэтому и ... полюбила.

- А мне кажется - нет... медленно, нараспев повторил он.

И быстрым движением накинул петлю шарфа ей на шею. Рывок и петля затянулась на ее горле. Она распахнула глаза и со всхлипом втянула воздух. Горячий комок толкнулся куда-то вниз живота, словно сердце упало и заколотилось там. Он лишь ноздрями дрогнул, продолжая затягивать шарф. Она смотрела в его глаза а шелк продолжал затягиваться туже. Еще несколько длинных секунд и она поняла, что это не шутки. Она испугалась конечно, вихрь ее мыслей вспыхнул животной паникой, когда воздуха стало не хватать столь ощутимо, что руки сами собой сжались на его запястьях. Но шарф продолжал стягивать горло. И тут она распахнула глаза еще сильнее и захрипела уже, задыхаясь, но не дернулась не начала вырываться, потому что, то, что она ему говорила была правда и она собиралась ему это доказать. Любой ценой. В глазах начало темнеть...

Свист шелка и шлепок по щеке. Всхлип.

Она открыла глаза, заходясь надсадным кашлем. Он налил в стакан минералки и подал ей. Она все еще сидела в своем кресле. Он подошел и присел перед ней на корточки, подождал пока она придет в себя и выпьет воду. На его лицо легла тень. И кисти свисали с колен, словно у смертельно уставшего человека. Она наконец посмотрела на него и в ее взгляде было торжество...

А в его... в его глазах была боль.

- Мы должны расстаться. Прошу прощения за все. - Сказал он и встал кончиками пальцев опершись о ее колено, мимолетно, совсем по-дружески, совсем безобидно.

- Как? Мэтт? Я не... Она не вскочила, не кинулась к нему, лишь только прижала руки к груди и осталась сидеть, словно громом пораженная.

- Я объясню - устало сказал он, подойдя к окну и щелкая зажигалкой.

- Мы не можем быть вместе в реале и больше не будем играть, я не могу быть твоим Домом, а ты не можешь быть моей сабой по следующим причинам:

- Во первых потому, что не могут быть сабами люди с таким упрямством и такой гордостью, как у тебя. Ты готова была умереть, но доказать свою правоту.

- Во-вторых ты пытаешься не подчиниться, а подчинить меня своей слабостью. Ты хочешь, чтобы я еще больше связал себя сам. Самая легкая свобода...- он затянулся и выпустил дым вверх... Самая легкая свобода - это свобода идти по узкому коридору... меж двух нерушимых стен. - он повернулся и посмотрел на нее. Его лицо было спокойно и даже отрешенно-печально.

- Тогда, малыш, не нужно бояться сделать шаг в пропасть.

Она смотрела на него во все глаза и тысячи слов рвались из ее сердца, кружились взвихренными лепестками и бессильно опадали, так и оставаясь непроизнесенными.

- И третье, - произнес он уже совсем тихо. - Моим другом, партнером, любовью может быть только такой же как я. Тот, кто связал себя сам. Тот, кто знает цену ответственности. Не знаю, поймешь ли... Иногда говоря "нет" мы делаем человеку благо. Любовь... состоит из "да" и из "нет" в равной пропорции. Любовь... это гармония. Я ее не почувствовал...   Мне пора.

Шипение и бой... два часа по полуночи.

Он потушил сигарету, и вышел, аккуратно прикрыв дверь в прошлое.