Спасение бравого десантника. Глава 1

Внимание!!! Aufmerksamkeit!!! Attention!!!

Всем не достигшим половой и нравственной зрелости КАТЕГОРИЧЕСКИ  не рекомендуется читать нижеизложенное во избежание получения тяжких моральных и этических травм!!!

Жил я себе жил, да не очень тужил... К той весне - один с самого Нового года. А тут апрель - внутри все бурлит - адреналин... Но я тогда искал уединения, и самой сладкой для меня являлась томная меланхолия...

Вечера весной ранние и... какие-то... пронзительные что ли. Витают в воздухе полузабытые ароматы пробуждающейся к жизни растительности... Уныло, сыро, неуютно... а домой не хочется...

Собаку свою – Джину я любил очень-очень - она такой была преданной и верной, как никто из людей... Но и нрав имела - ни себя, ни меня в обиду никому не давала, и... ластиться очень любила - могла часами валяться на спинке - лишь бы ее чухали да чесали… Я даже ее шерсть неистребимую дома терпел и сам убирал.

Парк, где я ее выгуливал, находится в самом центре города - ему уж лет триста. В 80-е возле него построили очень крутой отель для интуристов - по этой причине он всегда был чистенький и ухоженный. И сейчас такой же. Видно, отель дирекции парка отстегивает, чтобы все в порядке там содержали...

К людям Джина всегда относилась очень спокойно - крайне мало к кому настороженно. Единственным исключением были пьяные и наркоши - медиумы говорят, что у них аура черная - а собаки могут ее видеть - может потому...

По причине ее дружелюбия я спускал ее в парке с поводка - чтобы порезвилась вволю - она у меня очень гонять любила. Но, стоило только где-то в противоположной стороне объявиться пьяному или вколотому - мгновенно бросалась к ним и облаивала до тех пор, пока я не подойду и не успокою. И ругал ее за это, и наказывал - ничего не помогало – видно, она думала, что таким образом оберегает меня от них....

В тот вечер так мы и гуляли - тихо, спокойно, не спеша. Джина обнюхивала все стволы деревьев и кусты по дороге, как обычно узнавая по запаху новости обо всех своих знакомых сородичах... Отставала, забегала вперед, но как я и приучил ее с детства - старалась находиться у меня на виду.

Как раз накануне какие-то хулиганы, резвясь, разбили фонарь на одной из боковых аллей. Как следствие этого погасли и все остальные вдоль нее… Однако глубокой тьмы все же не было - пробивался свет с улицы.

Время от времени парк пересекали одинокие прохожие или другие собачники. Пробегали стайки веселой молодежи, дефилировали одинокие влюбленные парочки.

Скамейки - полностью занятые в теплую пору пустовали по случаю недавнего дождя и холодной сырости...

Выйдя на неосвещенную аллею, я какое-то время не видел отставшую Джину.

Потом услышал ее топот позади. Как обычно, лизнув меня в руку, она весело двинулась вперед, но через пару метров притормозила, стала принюхиваться и резко рванула вперед. У меня так и обмерло все – думаю: - «Ну вот - опять какой-то бухарик забрел - снова ее успокаивать»... Ан нет - полаяла-полаяла и затихла. Молчит.

Подхожу ближе – смотрю, уселась возле скамейки и то ли ест что, то ли лижет. А она ж черная у меня - ничего за ней не видно... Еще приблизился... Уже когда возле самой скамьи оказался - разглядел на ней полулежащего солдатика-десантника в полном отрубе.

Джина его лижет - а он хоть бы хны... Никакой то есть - не реагирует. Я сначала даже встревожился – думаю, мало ли что – может пырнул кто, или плохо стало парню - всякое ведь бывает. Вспомнил, что видел днем группы гуляющих в увольнении десантников по центру. Раньше их в нашем городе не было. Только год как батальон АМВ к нам перевели.

Склонился над ним и сразу успокоился - спиртным от него так и разило - как говорят за версту. Раньше не разнюхал только потому, что ветер мне в спину дул. Присмотрелся немного - паренек так ничего себе - приятной наружности - только пьяный вусмерть. Крепенький - явно не из молодняка...

Только когда к перегару попривык, стал я различать и другие запахи. Вторым по мощности шел запах мочи... Видно бедный не удержался, да и сходил под себя по-пьяне... Но и это оказалось еще не все... Склонившись ближе к его груди, унюхал и еще один - самый слабый, но такой знакомый запах... спущенки... Тогда только и разглядел, почти впритык, и на лице, и на бушлате его тусклые белесые капли и подтеки... Ко всему прочему штаны его были расстегнуты, и из них вывалился колбаской толстенький и мягонький хоботок...

Вот, думаю: - «Попал же служивый в оборот... Видно подцепила его какая-то компашка городских сорвиголов, напоили - много ли солдатику после казармы и алкогольного воздержания надо - да и позабавилась себе в удовольствие. Сами, небось, тоже едва на ногах держались. Поиграли, да и бросили. Им-то хорошо - так или иначе, по домам, да общагам расползутся - а ему что теперь делать? Ну, отойдет он немного... как в таком виде в казарму-то возвращаться?! Засмеют, да еще и зачмырят, поди, горе-десантника»...

А время-то позднее - если увал на день - скоро хватятся - еще и на губу залетит. Если же до завтра - немного легче. Хоть в себя-то придти успеет. Подумал-покумекал, да и решил - наверное, на двое суток увал у него. Иначе бы так не расслабился. Дисциплина - она все же штука въедливая. Должен был бы сдерживаться, зная, что вечером в часть возвращаться. Не салабон ведь - по нашивкам видно.

Скорей всего собирался парень домой в район, загулял, с друганами перебрал, а там и компашка его подцепила. Так-то оно так. Все бы хорошо, но что же теперь с ним делать?

Оставить на месте - точно наряд полиции заметет, да военному патрулю сдаст - таким вот - во всей красе, да еще и невменяемого... Из-за такой фигни, считай его, бедного, до самого дембеля в город больше не выпустят. Нарядов нахватается по самое не хочу, да и на губу точно упекут... Короче - вся служба насмарку. И в характеристике пропишут чего доброго...

Ну, вот. Посидел я так, подумал... Колебался все-таки... Как его такого вести-то? У всех на глазах, да по центру почти?.. Да еще и обхезаного всего... Но не мог я его просто так бросить! Если бы просто мужик какой цивильный или пацан - и не думал бы. Мало ли что за человек. А еще и это чувство.... братства, что ли, армейского... Я ведь тоже служил, и тоже в десанте... И у нас некоторые вот так умудрялись подзалетать. Во второе наше увольнение - так вообще половина взвода в стельку ужралась - штабелями машина привезла... Меня только и спасло тогда, что в наряд заступил. А то со всеми точно бы наклюкался...

Делать нечего - подавил брезгливость - платком носовым кое-как его пообтирал - поразмазывал - он вообще не реагирует - только губами слабо шевелит, да морщится едва. А парень-то совсем не миниатюрный - весит на глазок под 90 кг. Как его - не на руках же нести... Что делать? Поколебался еще и пару пощечин ему влепил. Сначала легко - не помогает - я тогда сильней уж. Тоже ни фига - одни слабые дерганья руками в попытке защититься и все... Злой я стал - думаю – «Ёлы-палы - что ж с тобой делать-то»!!! Попробовал поднять - куда там - как мешок обратно на лавку валится... а тут еще люди какие-то приближаются... Стыдно, блин... Заправил ему брюки по-быстрому, да и полуобнял, пока проходили - пусть че хошь себе думают - мне по-фигу! Миновали. Без звука. Только обошли чуть заметно... по дуге.

Успокоился маленько: – «Как же дальше быть-то? Волоком точно не дотащу - далековато... А сырость уже пронизывать стала - зябко, неуютно, да еще не дай бог, лягавых нечистый принесет. Тогда точно никак не отмажу»...

За Джину я был спокоен. Дорогу домой она знала назубок. И без поводка бы дошла. Да и машин на улицах о той поре совсем мало ехало... Решаться надо. Поднатужился я – под мышки его подхватил, да с кряхтением поднял таки. Метров 50 проволок, а дальше зацепился за какую-то хрень, да и завалились мы с ним в самое болото - вообще улет!

Тут уж мне жарко стало, да еще и в грязи весь. А он, блин, как чурка деревянная брякнулся и лежит себе в самой луже щекой... Хорошо, скамейка недалеко находилась. Дотащил его едва - сил-то, почитай, почти никаких нету больше... Уселся рядом - отхожу. Передохнул малость, карманы пощупал свои - нашел еще один платок в нагрудном. Грязь сначала рукой с нас кое-как пообтирал, затем платком. Только вот не додумался сразу лицо ему протереть... Пока до него дошло, платок уже половую тряпку напоминал. Ну, я тогда рукавом кое-как его обтёр.

Сидит дальше в полном отрубе. Голова откинулась. Вижу лицо сейчас при свете фонаря - чумазое все, но симпатичное. Теперь-то мы совсем как два бомжа стали последних. Или алкаша...

Бедная Джина - аж поскуливать стала, да бегать вокруг. Дыхание немного в норму пришло. Сижу... Курю и кляну:

- «И за что мне такое испытание, блин! И бросил бы, да жалко парня до боли. Просто, по-человечески жалко»…

Перекурил. Вздохнул полной грудью – думаю дальше:

- «Дай-ка я его еще чуток по щекам похлещу. Авось, хоть немного в себя придет? »....

Тут же, как всегда по закону подлости еще парочка нарисовалась... Влюбленных... Ну, те погуманнее все-таки... Опять его полуобнял. К себе прислонил, да и вздремнул типа...

Не знаю, что они там про нас подумали?.. Только и услышал, как быстрее протопали мимо.

А солдатик, тепло учуяв, давай мне губами по шее ворочать, гаденыш этакий. Еще больше я обозлился... Вскочил и опять начал его хлестать сдуру... И что думаешь, помогло? - ни капельки - только хныкать, да бормотать и начал... И чем те сволочи его опоили? Попадись они мне в тот момент под руку!!!

Надо нам двигать дальше. Одежда промокла - ветер не утихает. Замерз. Снова взваливаю тело парня на себя. А сам, чтоб хоть чуть легче стало, раненным в бою другом его себе представляю. Как если бы жизнь ему спасал и прочую ерунду. Тащимся парком - от дерева к дереву, от столба фонарного до столба… Гляжу, меж ветвей уже и выход освещенной улицы засветился. Далеко только пока...

Джина перестала забегать вперед - тоже немного озябла. Вокруг нас только и крутится, да носом мне в ногу тычет, будто помочь хочет, а как - не знает. Ползем. Я теперь силы берегу. Хоть и по болоту - кроссы давно насквозь промокли - зато к деревьям поближе. И народ так не присматривается, и мне не так в тягу.

Кое-как добрели до круглой площадки с чугунной чашей в центре клумбы - у выхода самого. Почти уже улица. Надо как-то его до нее дотащить по открытой местности. Затем еще пересечь проезжую часть, а там и стены домов помогут... буду к ним прислонять – итак в грязи весь...

Передохнул еще, подготовился внутренне к последнему, так сказать, рывку, обхватил парня покрепче и вперед! Сам не знаю, как его переволок. Не помню. Он-то ногами почти не передвигает – точно, как раненный... Прислонил к ближайшей стенке. Надо бы отдохнуть... да как тут - легавский бобик чего доброго наедет – считай, пришли... Хорошо хоть идти осталось метров 150, да все вдоль улицы - под гору только... Вздохнул опять и дальше его тащу... Все стены, блин, им пообтирал от пыли.

Джина, чуя близость дома, снова вперед забегать стала и к нам назад - будто подгоняет. Прикрикнул на нее в сердцах... Притихла, хвост поджала, да и засеменила рядышком...

Машин намного меньше стало. Устал так, что совсем сил никаких нет - а не передохнешь ведь!.. Дальше влачимся. Вот картина была бы ротозею какому-то - прямо бурлаки на Волге-матушке... Зато не холодно - пар так и валит и пот ручьями.

Дотащил-таки минут за 15 до парадного, довел до лестницы... Там уж и повалились оба рядышком. Солдатик и дальше как сомнамбула. Осталось его еще на второй этаж дотянуть...

Ну вот, передохнул я с пол часика. Соседи, благо, как повымирали - никого. Повезло нам хоть тут... Парень мне к плечу привалился, да посапывает тихонько...

Поднапрягся я тогда в последний раз за тот вечер, на плечо его взвалил. Он как книга сложился, и пополз я вверх... До двери как дошел, да открывать стал - аж ноги тряслись. Лучше любого кросса или тренажера попахал…

Открыл, и в ванную его - прямо в форме и уложил. Осторожненько так, чтоб не ушибся... Дверь входную закрыл. Джина - сразу на свой коврик и затихла, будто ее и нет вовсе. Сам с себя кое-как одежду сбросил и к нему. Раздеваю - а у него все мокрое и вонючее. Частично от мочи, частично от болота, в котором мы искупались вдвоем... Снял все - воду отрегулировал. Пока она набиралась, я все тряпье в машинку стиральную забросил. Стоп! Хорошо, что в последний момент вспомнил, перед тем, как стирать - карманы все и в своей и в его одежде освободил... Так и узнал, как звать-то, да фамилию его. Сыпнул порошка побольше, с ароматизатором, и врубил на максимальный режим стирки...

А сам к нему. Он, пока ванна пустая была, поворочался, да поныл немного, а как тёпленько стало - затих. Надлежало его вначале помыть, да я так уж запах этот мерзкий на себе не мог сносить, что залез вместе с ним. Умостился с другой стороны, голову откинул и вырубился минут на 10-15... Устал конкретно. Голова тяжелая. Спать хочется невероятно... Но вода потихоньку усталость-то вытянула. Полегчало.

Как пришел в себя даже обрадовался, что он хоть не блевал. Видно на голодный желудок пили... Ну, как отошел, давай его внимательнее рассматривать...

Паренек оказался совсем неплох. Видимо и до армии спортом не брезговал. Лицо не больно-то и рассматривал. Только и отметил – симпатичное, круглое, с массивными челюстями, да ямкой на коротком, упрямом подбородке. Высокий лоб, густые брови с небольшим изломом, да нос сливочкой.... Бледное и расслабленное... Дальше шла мощная шея, переходившая в широкие плечи. Массивные лопаты грудных мышц усеяны были посередке легкой порослью... Ниже, меж четко очерченных кубиков пресса, русая поросль густела и темнела, спускаясь к лобку, на котором превращалась в пышный куст, приютивший его хозяйство - тучный валик члена и крупные ядра в лохматой мошне. Руки, бедра, голени - столь же хорошо развиты и покрыты редким светлым заростом. Ладони заканчивались толстыми рабочими пальцами.

Вопреки усталости, я все же отметил как уютно разместившийся между моих ног, покрытых густой черной волосней, парень словно светился изнутри... Свежестью, молодостью и.... невинностью... Столь безмятежным и просветленным было его лицо в тот момент.

Зацепил он меня за душу и зацепил конкретно. Только тогда, в ванной, это и произошло... В парке я помог ему, скорей всего, поддавшись какому-то шестому чувству - подсознательной симпатии, флюидам...

Разморенный, я и сам чуть не вздремнул... Но так было нельзя... Все равно - вода скоро остынет, и придется вылезать. Стряхнув остатки усталости и оцепенения, я кое-как вытащил из-под него пробку. Спустил воду наполовину, и снова заткнул, наслаждаясь тыльной стороной ладони упругостью его мощных ягодиц... Вооружившись губкой и шампунем, приступил к помывке - особо усердствуя над головой и пахом. Обмыв его тело из смесителя, и встав во весь рост, я быстро помылся сам. Вылез с некоторым сожалением из ванны и набросил халат. Запасного у меня тогда не имелось. Выпустив всю воду, и ополоснув парня напоследок, я поднял его, еще раз невольно отметив немалый вес. Завернул в самое большое из махровых полотенец. Сгибаясь и задевая его конечностями все имеющиеся на пути выступы, потащил в спальню, где сбросил на кровать. Тщательно вытер, перетащил к изголовью и - наконец-то!!!! - укрыл одеялом…

Поначалу я собирался постелить себе в гостиной...

После перекура...

Прекрасно понимал, что так и надо сделать... но,.. устал я!

И в самом деле, просто зверски устал...

И так не хотелось... одному...

Так вот, борясь и споря с собой, я незаметно докурил и... незаметно как-то... очутился в спальне...

Потушил свет, еще нерешительно помялся с минуту у кровати и... юркнул под одеяло...

Точно также - не отдавая себе отчета в своих действиях - добрался к теплому бархатистому и благоухающему свежей вымытостью телу и, прижавшись к нему, задремал...

Последнее, что запомнилось мне с того вечера - его ответные объятия. Так - плотно прильнув друг к другу - мы и уснули крепким и глубоким сном...

И еще....

Вместо обычных 10 минут - домой мы тащились более часа...

(продолжение следует…)

3.02.2010