Лолит

Лолит.

И. Ф. Шабельников

3.02.2010

ozzy1957@yandex. ru

Интернет опять тупит! Опять обрыв! Не докачал «7 кабинок» Никиты Питерского. Появилась идейка написать детектив, но у меня всего три действующих персонажа. А для нормального детектива надо хотя бы с десяток. Вот я хотел почитать, как мэтры вводят второстепенные персонажи, и насколько подробно их расписывают. Ну да ладно, пока посмотрим телик. Щелкнул мышкой, запустил тюнер. Стал гулять по каналам.

«… интервью капитана милиции Татьяны Васильевны …»,   - палец автоматически щелкнул по мышке на другой канал.

Стоп, стоп! Назад. Это же Татьяна Васильевна! Таня! Танечка! Черт, щелкнул не туда – телевизионный экран на втором мониторе схлопнулся. Пока всё перезапустил и нашел нужный канал, уже передавали погоду. В сердцах выключил телик!

Вот и свиделись Танюша. Ты, конечно, постарела, но у тебя по-прежнему милое лицо. Встретив тебя на улице, наверное, не узнал бы. Да и ты, навряд ли меня узнаешь. Ведь, со времени  нашей последней встречи, прошло почти тридцать лет.

*****

Первое сентября. Иду в школу. По глупым правилам нашей школы, все мальчики старших классов должны носить пиджаки и галстуки. Пиджак, куда ни шло, пара тройка лишних карманов не помешает. Но галстуки! Крайне неудобная и бессмысленная вещь, эти галстуки. Но ничего не поделаешь, я перешел в девятый класс. Мне уже почти шестнадцать. Скоро получу паспорт. Вот тогда, уж я пересмотрю все фильмы.

Торжественная линейка, первоклассники, кутерьма. Ну, все как обычно. В конце линейки директор объявил: «Все старшеклассники едут на месяц в подшефный колхоз, убирать помидоры». Ура! Каникулы продлеваются! После скучного урока «Мира», всех распустили. Пошел домой, надо сбросить пиджак, ненавистный галстук я стянул сразу по выходу из школьного двора.

Дома переоделся. Одел футболку и техасы – советские эрзац-джинсы. Решил пройтись до клуба. Шахматный клуб «Белая ладья» находился в квартале от моего дома. Клуб это просто двухкомнатная квартира с кухней и туалетом, правда, зал был достаточно большой, дом всё-таки дореволюционной постройки. В маленькой комнате стол для пинг-понга, а в большой столы и стулья. Кроме собственно шахматного клуба, здесь же обосновалась секция филателистов и библиотека «Атеиста». Кроме того, там же располагался опорный пункт по делам не совершеннолетних. Опорный пункт, это стол, шкаф в углу и пара стульев.

Я, конечно, был записан во всех секциях клуба, и в опорном пункте тоже. Там я числился взрывником, карбидчиком, правда, в прошлом. Хотя, если честно, совершенно несправедливо, не взрывал я карбид, я взрывал марганцовку с глицерином. Карбид ещё надо было суметь стырить со стройки, а марганцовка и глицерин в аптеках в любых количествах и стоят копейки. Я увлекался химией и знал с десяток нужных рецептов.

Поиграю в клубе в пинг-понг, или почитаю что-нибудь. А главное, дождусь, когда прейдет Татьяна Васильевна, наш новый инспектор. Татьяна Васильевна это молодая девушка, стройная, симпатичная. Видеть её для меня одно удовольствие.

В клуб я не попал, закрыта дверь. А в клубе кто-то есть, слышна музыка и смех. Постучал в дверь. Дверь открыла Мария Ивановна, директор клуба, завхоз и уборщица в одном лице.

- Сережа, иди сегодня погуляй на улице. В клубе сокращенный день, - Мария Ивановна пузом прикрыла вход.

- Мари Вановна, да, что же это деется, как же так, я почти встал на путь исправления, и что же, опять на улицу!

- Иди, иди. У Татьяны Васильевны сегодня день рождения.

Ну, если у Татьяны Васильевны, тогда ладно. Пойду на «пяточек», поиграю с малышней в футбол. «Пяточек» это небольшой пустырь между тремя магазинами и ларьком приема стекло посуды. Тут постоянно кто-нибудь есть. Днем девчонки играют в «резиночку», а мальчишки, катаются на велосипедах или играют в футбол. Вечером на ящиках возле пункта приема посуды – взрослая молодежь. Сам я из разряда малышни перешел во взрослую категорию год назад. Кроме химии (читай пиротехника) и фотодела, я занимался ещё и радиолюбительством. Последнее и способствовало повышению моего статуса на «пяточке». Я собрал приемник, который ловил станцию «Монте-Карло» лучше, чем отечественные транзисторы. Кроме того, я пришел с существенным довеском, моим закадычным другом Толькой. Он был младше меня на два года, но у него был идеальный слух. Он превосходно играл не гитаре, и здорово пел.

На «пяточке» ни кого не было. Да что же это за обломы такие сегодня? Куда податься подростку? Ладно, посижу на ящиках, кто-нибудь подойдет. Сидеть одному скучно. Поднялся, отыскал плоскую гальку. Оглядевшись и убедившись, что ни кого нет, стал прыгать в «классики».

За этим постыдным делом она меня и застала. Через «пяточек» идет Татьяна Васильевна. На ней форменный серый пиджак и юбка, голубая рубашка и черный галстук. Но всё так утянуто, так подчеркивает фигуру. И потрясающая прическа. Она несет огромный букет в одной руке, и две сумки в другой.

- Здравствуйте, Татьяна Васильевна. С днем рождения! - пробасил я. У меня ломался голос и я мог разговаривать в двух тембрах. При разговорах с Татьяной Васильевной я старался басить. Я был смущен, меня застали в такой нелепой ситуации.

- Здравствуй Серёженька, - она назвала меня Серёженькой, сердце мое учащенно забилось.

- Татьяна Васильевна, разрешите вам помочь. Давайте ваши сумки.

- Спасибо, Серёженька, ты галантный кавалер. Возьми сумки. И знаешь что, в приватной беседе можешь называть меня просто Таня, - от нее приятно пахло вином и духами.

- Приватной, это как?

- Ну, когда мы одни. Понимаешь, называя меня по отчеству, ты напоминаешь мне какая я старая.

- Ни какая, вы, ни старая, вы такая красивая и …,   - мое красноречие кончилось, я не мог выразить словами моих к ней чувств.

- Вот, а некоторые этого не замечают. Некоторым на это наплевать. Они, видите ли, заняты. И это в мой день рождения! Ладно, пошли кавалер. И знаешь что – давай сегодня на, «ты». «Вы», создает возрастную дистанцию, - лицо ее погрустнело, на глаза стали наворачиваться слезинки.

- Пошли, Таня, - сказал я решительно.

Моя решительность ее развеселила, она с любопытством посмотрела на меня.

- Пошли, Серёженька, - сказала она таким грудным голосом, что у меня всё похолодело внутри.

Она жила здесь не далеко, я знал, где она живет.

- Знаешь, что Серёжа, заходи ко мне. Я напою тебя чаем с пирожными. У меня ведь сегодня день рождения, и ты будешь мой единственный гость.

- Хорошо, Таня, - какой там хорошо, отлично, зайти в гости к Татьяне Васильевне, к Тане, я даже не мечтал. Я еле сдержался, чтобы не вбежать на третий этаж к её квартире.

- Проходи на кухню, а сейчас, только одену цивильное.

Я прошел на кухню, поставил сумки и сел на табурет. Обернулся и увидел в стекле кухонной двери, как Татьяна раздевается в своей спальне. Вернее я увидел неясный силуэт. Но силуэт раздевался. Вот она стаскивает комбинацию, вот расстегнула и отбросила лифчик. А вот она, наверное, почувствовала мой  жадный взгляд, прикрыла грудь рукой и закрыла дверь в спальню. Я отвернулся, она подумает, что я за ней подглядывал. Как не хорошо! Нет, конечно, хорошо, видеть, как она раздевается. Не хорошо, что она поняла, что я это видел. Я сидел весь в смущении, что она теперь скажет. Выгонит к черту, вот и всё!

Вошла Татьяна. На ней простенький домашний халатик. Глаза с хитринкой, улыбается. Не прогнала! Слава богу! Поставила чайник, вынула из холодильника пирожные и конфеты. Я сижу сконфуженный, надо о чем-то говорить. Пауза затягивается. Татьяна открыла крышку магнитофона. Пустила пленку. Надо же, Карлос Сантана, оказывается, мы слушаем одно и то же. Завязалась беседа о рок музыке. Наши вкусы совпадают. Вскипел чайник. Сидим, пьем чай с пирожными, беседуем, перебивая друг друга, на рок музыкальные темы.

- Слушай, Сергей, а давай хлопнем винца! – Татьяна полезла в холодильник и извлекла початую бутылку вина. Посмотрела на бутылку, потом на меня.

- Вовлечение малолетних …, статья такая-то УПК РФ. А, в день рождения можно, - Татьяна решительно достала фужеры.

С вином наш спор о рок музыке разгорелся с новой силой. Татьяна взяла с холодильника пачку «Стюардессы», выставила на стол пепельницу, вынула сигарету и закурила.

- Будешь?

- Давай, - вообще-то я не курил, Но я научился имитировать курение, для солидности, конечно, при девочках. Я набирал полный рот дыма, и выпускал его через нос. При Татьяне я симулировать курение не решился. Я затянулся по-настоящему. Грудь мою разорвал едкий дым. Я поперхнулся и закашлялся. На глазах выступили слезы.

- Какой же ты ещё маленький,   - Татьяна засмеялась.

- Я не маленький! - постарался пробасить я.

- Ладно, ладно, большой, вот запей, - Татьяна плеснула мне в фужер ещё вина, я выпил залпом.

Татьяна села рядом и стала трепать мои кудри.

- Серёженька, а ты похож на Сергея Есенина. Только он зачесывался не так, - она подскочила, взяла с холодильника щетку, склонилась надо мной и начала меня расчесывать.

Расчесывай, сколько хочешь, я всё буду терпеть – за воротом её халата я увидел её голую грудь. Получил щеткой по голове.

- Ах ты, охальник! Вначале подглядывал за мной, когда я раздевалась, а теперь не сводишь глаз с моей груди. Наверно мечтаешь её ещё и потискать?

- Нет, я не подглядывал, я не смотрел, я не мечтаю, - начал лепетать я. Я покраснел и покрылся испариной.

- Мечтаешь, мечтаешь, - Татьяна, взяла мою руку и ладонью прижала к своей груди.

- Ну как, нравится?

Адреналин, тестостерон выплеснулся мне в кровь. Я весь задрожал, меня всего колотило. Руки мои била нервная дрожь. Даже во снах, когда я видел Татьяну, мы только шли, держась с ней за руки. А тут я держу в руке её грудь.

- Ух, ты, Серёженька, вот это да! Такой мужской реакции я ни когда не видела. Вот так все мужики должны трепетать перед женщиной. Ты, единственный настоящий мужчина, хоть ещё и мальчик. Ты достоин большего, отвернись и не подглядывай.

Я отвернулся, какой там подглядывать, мне и так было трудно дышать. Я уже видел всё, и держал Татьяну за грудь! Я схватил бутылку со стола, и приложился к горлышку.

- Оставь бутылку, алкаш, повернись!

Я повернулся, и чуть не упал с табуретки. Передо мной стояла Татьяна, на ней были только пеньюар и ажурные трусики. Через шелк было видно всё. Я с трудом поставил бутылку на стол.

- Ну, что, я красива? - Татьяна завертелась. Полы пеньюара разошлись.

- Я приготовила этот пеньюар, достала французские духи, сделала прическу. Закупила вина и сладостей. А некоторые козлы этого не ценят.

Я понял, всю эту красоту готовили кому-то другому, но этот «козел» не прейдет. Сам дурак, ему же хуже!

- Танюша, вы богиня, Афродита! - и откуда я такие слова подобрал?

- Совращение не совершенно летних, статья такая-то УПК, - продекламировала Татьяна, - А в прочем, кто-то же из этого юноши должен сделать настоящего мужчину. Почему не я? Идем со мной, мой мальчик.

Мы лежим у неё на кровати. Не помню, когда я успел раздеться. Она учит меня, как надо целоваться. Не впиваться губами в губы партнерши, а нежно, нежно целовать. Пусть учит, лишь бы разрешала и дальше, не убирать руку с её обнаженной груди. Вдруг она взяла мою руку и засунула себе в трусики. Я не засовывал руку в трусики девочкам с детского сада. Господи, как это приятно. Я ощутил под пальцами шелк её волос. Век бы там держал свою руку.

Вдруг Татьяна завозилась, и несколькими быстрыми движениями сняла с себя трусики. Господи, да она со мной не шутит! Это, то о чем я думаю? Не, ужели, она мне даст? Я снова робко положил ей руку на лобок. Татьяна меня поощрила, и начала водить моей рукой по киске. Ноги её раздвинулись, и я ощутил её влажные губки. Я замер, что делать дальше? Ах, да, ребята рассказывали про клитор, надо его поискать.

Она начала водить своей рукой мою, и вдруг продавила мой палец внутрь себя. Я оказался в женщине, восторгу моему не было предела, меня снова начала бить нервная дрожь!

- Мальчик мой, Лолит ты мой сладкий, ложись сверху.

Слово Лолит не вызвало у меня ни каких ассоциаций, в прочем, и обидным мне оно не показалось. И легко сказать, ложись. Теоретически я знал, что надо делать дальше. Но как туда тем попасть? Из затруднения меня выручила Татьяна, она буквально взяла ситуацию в свои руки и направила куда надо. Я старался, моя нервная дрожь уже за мной не успевала, но когда Татьяна обхватила меня ногами и застонала, я замер. Неужели, я ей сделал больно? Я то, замер, но моя плоть меня уже не слушалась.

- Не расстраивайся, мой мальчик. Потом научишься, - сказала Татьяна. Интересно чему это я должен расстраиваться – мне было так хорошо. И чему это ещё я должен научиться? Много лет спустя, я всему научился. Я научился во время секса с женщиной перебирать в уме таблицу умножения. Некоторые женщины заставляли меня дойти до девятью девять, а с некоторыми – приходилось повторять таблицу по нескольку раз.

Татьяна поднялась и сбегала в ванну, потом на кухню. Принесла ещё вина и пепельницу с сигаретами. Татьяна курит и гладит меня. Я лежу без сил. Вот я и стал мужчиной. Вот я узнал всё про плотскую любовь.

Оказалось – я знал ещё не всё, и силы у меня ещё остались! Я узнал, что женскую киску можно не только ласкать и любить, но и целовать. Оказалось, что держать в руках женщину, сотрясаемую от оргазма, так приятно. Оказалось, что есть такое замечательное слово – минет.

Провожала она меня поздно вечером. Мы обнимались и целовались возле входной двери. Как это приятно, когда женские острые грудки упираются тебе в грудь. Я положил свою руку ей на попку и стал поглаживать. Мне опять захотелось.

- Танюша, я хочу ещё …, - договорить она мне не дала. Отстранилась от меня и строго так на меня посмотрела. Потом улыбнулась и погрозила мне пальцем.

- Ишь, ты! Молодой, а из ранних! Нет, в попку не дам, и не проси! – Татьяна развернула меня за плечи и вытолкнула за дверь.

Она меня не поняла. Я её тоже не понял. Что она имела в виду, я понял только через несколько лет.

Я бежал домой вприпрыжку. Потом остепенился, мужчинам не пристало так ходить. Завтра после школы, побегу в клуб. Ах ты, черт, завтра не будет! Завтра в этот долбанный колхоз!

Месяц в колхозе пролетел не заметно. Днем помидоры, а вечером танцы и поцелуйчики в темных местах. И на этом всё! Нет, иногда удавалось потискать через платье девичьи грудки и погладить попку. Но, на этом всё. Однако среди девочек прошел слух, что Сережка целуется лучше всех, так что скучать мне не приходилось. Татьяна меня чему-то стоящему всё же научила.

Сразу, по возвращению из колхоза, со школьного двора с рюкзаком я побежал в клуб.

- Здрасти, Мари Вановна.

- Сережа, здравствуй. Почему так давно не заходил. Татьяна Васильевна перед отъездом, спрашивала о тебе. Хотела попрощаться.

- Я был в колхозе, на помидорах. Каком отъезде?

- Танечка, умница, всё же поступила в институт. Уехала учиться.

Прощай моя первая любовь, и может быть навсегда, твой Лолит тебя ни когда не забудет.

Конец.