Индиан и Эвелина. История любви или Секс истории

"Все цветы мои были вырваны и лежали вокруг меня, разбросанные и истоптанные..."

****

Индиан и Эвелина до последнего не подозревали ловушки. Эта нищенка, которая позвала их... Они поверили, что она их о чем-то просит...

Они возвращались из театра, они были полны прекрасной музыкой и решили пройти по городу пешком. Впереди была ночь любви - они так недавно смогли, наконец, обвенчаться...

Когда Эвелина услышала впереди в темноте шум борьбы, то ее внезапно сковал такой страх, что она не могла пошевельнуться. За одно мгновение она поняла, что случилось то самое, чего они с мужем тайно боялись: Клайд нашел их. Это могли быть только люди Клайда. Недолгому счастью их новой семьи Шелтонов пришел конец. Это проклятие в судьбе Индиана опять настигло их. Дома их ждут ее родители, но они не подумают ничего худого до утра. Такие восторженные молодожены, как они, могли нанять карету и поехать кататься...

И сразу она почувствовала, как ее железными тисками обхватили чьи-то руки. Ей захотелось закричать от ужаса и отчаяния, но она не могла.

Там в темноте,- она слышала, - Индиан боролся, защищая ее и себя. Он дрался, как дерется дикий зверь за свою жизнь. Но их было много, очень много. Они пришли, чтобы сделать свою работу наверняка. И они справились.

Индиану и Эвелине скрутили за спиной локти, накинули на головы мешки и повели. Была ночь, улица спускалась к морю, шум его усиливался, и вскоре Эвелина почувствовала тошнотворный запах гниющих водорослей: они подошли к воде. Похитители изредка деловито перебрасывались словами, и Эвелина узнавала эти голоса. Все возвращалось...

Их бросили в лодку под ноги гребцов.

****

Когда их ввели в каюту Клайда и сдернули мешки, они остались один на один со своим мучителем. А Клайд встретил затравленный, отчаянный взгляд молодой женщины и огненный, яростный - своего бывшего юнги.

Пират молча медленно направился к Индиану... И тот понял свою ошибку: он не успел погасить ярости в своем взгляде, как не успел смирить клокотавшего в душе бешенства. За эти несколько шагов пирата Индиан успел представить, что будет дальше: сейчас Клайд изобьет его до полусмерти, а потом бросит в карцер. А когда он начнет загибаться там от жажды, - будет шантажировать Эвелину каждым глотком воды для него. Как все просто.

... Клайд подошел вплотную и, коротко размахнувшись, ударил. Пленник беззвучно согнулся. Но продолжения не последовало - Клайд повернулся к Эвелине. Она была прекрасна в своем бледно-фиолетовом платье с жемчужно-серыми кружевами. Ее руки были стянуты за спиной, грудь и подбородок высоко подняты, пленница смотрела прямо в глаза Клайду вызывающе и презрительно. Она понимала, что не в ее интересах сейчас так вести себя с врагом, но ничего не могла с собой поделать: тот, кто причинял боль ее Индиану, не заслуживал ничего другого.

- Так чья это была идея с побегом, миссис Шелтон? - негромко, задумчиво произнес Клайд, приближаясь к ней.

Она глянула на него пронзительно:

- Моя!

Некоторое время он разглядывал ее с ног до головы, не обращая внимания на дерзкий ее взгляд. Потом достал нож.

- Я так и думал.

Обошел вокруг и перерезал стянувшие ее руки веревки. Эвелина, морщась от боли, встряхнула затекшими руками, на которых остались глубоко врезавшиеся следы.

Клайд взял ее за плечи и, разминая, прошелся до кистей. На пальце он увидел золотое кольцо с сапфиром - подарок Индиана. Клайд снял это кольцо и отбросил в сторону:

- Вы больше не миссис Шелтон.

Когда Индиан смог соображать, его мысли лихорадочно заметались в поисках выхода из ловушки. Напасть, убить. Он смог бы сбить Клайда с ног, а Эвелина развязала бы руки... Задушить мерзавца, уничтожить. А потом? За дверью - Сэм. Наверху - еще тридцать человек. Их убьют. Хорошо, если сразу.

- Клайд, родители заплатят тебе за нее любые деньги! - хрипло выговорил наконец Индиан. Но он заранее знал, что на выкуп Клайд не согласиться. Не деньги нужны были ему.

А Эвелина подумала: "Он не сказал "за нас". Индиан-Индиан... Если бы была возможность, ты, наверное, предпочел бы лишиться свободы навсегда, лишь бы я смогла уйти отсюда..."

Клайд даже не повернулся к нему. Было видно, насколько он захвачен новой красотой Эвелины. Да, когда они виделись в последний раз, она была одета совсем по-другому.

- Я жена своего мужа перед Богом и людьми. И останусь ему верной, пока смерть не разлучит нас, - она сказала это, понимая, что для Клайда эти слова мало что значат. Они предназначались Индиану.

Пират же отошел к широкому деревянному столу и, опершись на него, стал рассматривать обоих пленников. Индиан понял, что сейчас решается их судьба, и он еще может на нее повлиять. Он должен был сейчас добиться разговора с Клайдом с глазу на глаз.

- Клайд, позволь мне поговорить с тобой наедине, мне есть, что предложить тебе.

Пират глянул на него равнодушно:

- Говори сейчас, - бросил он.

- Клайд, вышли ее, я прошу тебя, - настаивал Индиан. Он понимал, что может этим разозлить пирата, но у него не было другого выхода. Эвелина не должна была слышать того, о чем он будет говорить.

Но случилось то, чего Индиан боялся: Клайд рассвирепел. Внешне он выглядел спокойным, но молодой человек чувствовал закипавшую в нем ярость. Пират буквально вбивал в пленника каждую свою фразу:

- Я знаю, что я сейчас сделаю. Она останется здесь, в моей каюте. А вот ты отправишься наверх, на палубу, и станешь самым вышколенным чернорабочим на этом корабле. Догадываешься, почему? Ты будешь выполнять все, что прикажут тебе мои люди, и не дай Бог тебе сделать что-то, что бы мне не понравилось. Ты хочешь этого?

Пират как будто хлестал его наотмашь по лицу каждой фразой. И Индиан стоял, побледневший, подавляя в себе прилив ненависти, и понимал, что от его ответа зависит все, что будет дальше.

- Нет, я не хочу и боюсь этого, - он запнулся, пересиливая себя, - ... капитан.

Кажется, Клайду понравился этот ответ. "Он никогда не признавал его капитаном и не называл так", - подумала Эвелина, - "Господи, Индиан, что ты делаешь с собой ради меня..."

-Хорошо, - продолжал Клайд, - Теперь говори, что хотел. Сейчас. При ней.

Какое-то время пленник молчал. В упор смотрел он на пирата, решая, что делать. Эвелина и Клайд смотрели на него. Видит Бог, Эви не должна была слышать это. Но у них не было других шансов, а этот надо было использовать.

-Я предлагаю тебе спор, Клайд. Я согласен на любое испытание, которое ты выберешь, - и пройду его, - Клайд усмехнулся. Индиан опять пристально посмотрел на него - к сожалению, он хорошо знал причину этой усмешки. - Да, я выдержу все, что ты сочтешь нужным назначить. В обмен я прошу у тебя ее свободы.

Эвелина замерла. Так вот, на что решился Индиан: обмен. И что бы ни ответил сейчас Клайд, - оба исхода были одинаково страшны для нее. Напряженное молчание повисло в капитанской каюте.

- Нет, - прозвучал наконец ответ пирата. - Нет, это слишком высокая ставка. Я не настолько ценю твое самообладание, даже если ты его проявишь, чтобы отпустить мою главную добычу.

У Индиана похолодело внутри. Больше он ничего не мог сделать, ничего другого предложить. В голове проносились лихорадочные мысли, но ему стало ясно, что он проиграл.

Неожиданно Клайд добавил:

- Но я понимаю твое желание защитить от меня Эвелину, и предлагаю свои условия. Ты можешь на них соглашаться или нет - других не будет, - он сделал паузу, и пленники впились в него глазами. - Ты проведешь в карцере без пищи и воды столько дней, сколько сможешь. За это время я обещаю не прикасаться к ней. С первым словом просьбы о воде или хлебе - ты проиграл и отдал ее мне навсегда. Решай.

- Нет!.. -  этот сдавленный возглас вырвался у Эвелины, потому что услышанное было страшнее всего, что она ожидала. Но когда она посмотрела на Индиана, у него были пустые, отрешенные глаза, он не слышал ее - он уже принял решение.

- Да. Я согласен.

"Бессмысленно... Безумец, что ты этим изменишь?.. Сколько-то ты выдержишь, а дальше?.." Она не могла ему этого сказать, но об этом кричал ее взгляд. Тщетно - теперь он даже не смотрел на нее. А Клайд равнодушно продолжал:

- И еще одно условие. Она имеет такое же право прервать испытание, как и ты.

- Нет! - теперь уже Индиан выкрикнул это, но тут же понял, что спорить бесполезно. Договор будет только таким, если будет вообще. А Эвелина смотрела на него как завороженная и отрицательно покачивала головой. Он должен был сейчас уговорить, убедить, заставить ее не мешать ему! И он повернулся к Клайду:

- Дай нам поговорить наедине. Две минуты, Клайд! - Индиан понимал, что потеряет сейчас все, если Клайд не согласиться. Он почти умолял.

И неожиданно быстро пират согласился:

- Ладно. Две минуты.

Индиан не знал этого, но Клайдом уже овладел азарт, он даже хотел, чтобы парню удалось уговорить Эвелину не вмешиваться. Поэтому, выходя, он и перерезал веревки на руках Индиана. И еще успел услышать горячий шепот пленницы:

- Я боюсь за тебя!..

Да, теперь ему и самому хотелось узнать, на что пойдет его бывший юнга, чтобы спасти свою милую. Нет, не спасти - отсрочить то, чего избежать не удастся. Посреди открытого океана, на корабле Клайда - только безумец мог надеяться на спасение. Поэтому пират и позволил себе поиграть с добычей. В конце концов он всегда сумеет уговорить Эвелину, что ее долг - спасти мужа. В этом он не сомневался.

- Я боюсь за тебя! - Эви напряженно и тревожно вглядывалась в серые потемневшие глаза Индиана, - Господи...

Она говорила и больше не смотрела ему в лицо:

- Для нас нет надежды, нам никто здесь не поможет. Сейчас или через три дня - но я соглашусь на то, чего добивается Клайд. Это испытание не имеет смысла. Даже если ты его выдержишь - я не выдержу. Я не могу так! Без цели, без надежды...

В ответ он привлек ее к себе. Она уткнулась лицом ему в плечо. Столько силы и нежности было в его жесте, что она покорилась этим трепетным, бережным и властным объятиям. И подумала, что никогда еще он не обнимал ее так. А он заговорил, окунув лицо в ее каштановые волосы, пахнущие цветочными духами:

- Пока жив, я не отдам тебя ему. Я сделаю все, что в моих силах - больше, чем в моих силах, - добавил он глухо в сторону. - Я знаю, что значит терять. Мы должны держаться за свое счастье зубами, ногтями, иначе он сделает нас чужими друг другу, используя наши же чувства. Клайд начнет говорить тебе о жалости - не поддавайся ей. Когда станет совсем невмоготу, сожми свое сердце в кулак и помни - своей жалостью ты убьешь нас обоих. Я знаю - мы выберемся отсюда, мы достойны счастья!

Может быть, по прерывистому дыханию, по биению его сердца так близко или по дрожанию рук, но именно сейчас она по-новому поняла, насколько дорога ему. После всего, что им довелось пережить вместе, таким она его еще не знала. Она подняла голову, глянула ему в глаза и сказала:

- Я обещаю тебе быть сильной.

Он достал кошелек:

- Возьми - меня наверняка будут обыскивать.

Потом поднял с пола кольцо Эвелины, брошенное Клайдом.

- Спрячь. Постарайся договориться с кем-то из людей Клайда. Нам нужен помощник. Джо может согласиться, если предложить ему достаточно. Жди вести от меня. Мы...

Они расцепили руки, потому что входил Клайд. Оба инстинктивно сделали шаг друг от друга. Эви отвернулась к большому окну капитанской каюты - за ним было темно - у нее больше не было сил справляться со слезами.

Потом, когда Индиан сказал Клайду "Я принимаю твои условия" и пират увел его, а Эвелина осталась в этой каюте одна, ей вдруг стало казаться, что она видит страшный сон. Когда они жили с мужем в доме ее родителей, ей иногда снились сны про то, что Клайд вернулся, - мучительные кошмары, о которых она старалась не говорить Индиану, но он всегда догадывался. Он не говорил, снится ли ему что-то подобное, но ее настроение после такой ночи чувствовал всегда.

А вот теперь это настало наяву.

Она осмотрелась, где находится: дорогое полированное дерево стен, темное сейчас окно со множеством переплетов, у окна длинный стол и за ним скамья. Молодая женщина села за стол на угол скамейки и спрятала лицо в ладони. Она решила не думать о том, что их ждет, запретила себе представлять, что будет завтра. Индиан сказал "Мы выберемся, мы будем счастливы" и она верила ему. По крайней мере, она постарается сохранить эту веру как можно дольше.    

****

Джо вел его по коридорам корабля глубоко в трюм, и Индиан решил воспользоваться тем, что они одни.

- Джо, ты можещь рассчитывать на хорошее вознаграждение, если поможешь мне.

Индиан обернулся к нему и получил тычок в спину.

Иди! - пират зло ухмыльнулся. - Предлагай свои деньги Клайду. Я могу передать ему твои слова!!

Вокруг всегда теперь была темнота. Индиан не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он оказался здесь, в карцере. День? Меньше? Он ощупал каждую доску стен, каждую доску пола и потолка. Высоты здесь было ровно столько, чтобы встать человеку. В длину четыре шага, в ширину - три с половиной. Есть не хотелось, только вот жажда давала себя знать. Последний раз он пил перед выходом из дома. Они всей семьей вместе с мистером и миссис Морз пили чай за большим столом в гостиной. Тогда все еще было хорошо.

****

А в каюте Клайда происходил такой разговор:

- Я знаю его дольше вашего, мисс Морз. Этот человек решает один раз и идет до конца. В прошлый раз, когда мы так неожиданно расстались, он проявил малодушие... Да, признаться, вам было, за что презирать его. Но это ваше дело. Поэтому сейчас он отдаст себя на все, вы видели. Он намерен защищать вас пока хватит его сил. Вы уверены, что их хватит надолго? А даже если и так...

Клайд говорил, а Эвелину резануло вдруг воспоминание - выражение глаз Индиана тогда, в шалаше, когда он очнулся после горячки и впервые понял, что произошло и что он сделал - растерянное, беспомощное выражение. Она видела его таким лишь один раз и запомнила на всю жизнь. Нет, что бы ни случилось, а из-за нее он не будет больше смотреть так.

- ... А если даже и так, то рано или поздно наш спор все равно окончится, потому что Шелтон умрет там, в трюме. Допускаю, умрет, никого не обвиняя, ни о чем не попросив, но виновницей его смерти будете вы, леди. Сейчас у вас есть время подумать, я не тороплю вас.

Клайд повернулся, чтобы уйти, и добавил:

- И еще. Не пытайтесь подкупить моих людей, мисс Эвелина. Им дан строгий приказ. Если я узнаю об этом, то наказан будет Шелтон. Вы поняли меня?

Эвелина только коротко кивнула, съежившись под его взглядом.

****

Прошел первый день. Второй. Клайд часто уходил. Эвелина сидела на скамье за длинным столом и, обернувшись к окну, подолгу неотрывно смотрела на горизонт. Небо было в тучах, вода серая, и было почти не различить, где они встречаются. Две ночи она провела тут же, за столом. В маленькой каморке рядом с каютой была приготовлена постель, но Эвелина не могла себя заставить лечь на нее, ей было жутко даже подойти к ней.

На исходе второго дня апатия, навалившаяся на нее поначалу, стала сменяться тревогой - неотвязной, постоянной. Эвелина ходила из угла в угол, когда не было Клайда. Временами ее начинала бить дрожь. Бессмысленность всего происходящего ясно вставала перед ней тогда. Но то, что она должна была сделать, чтобы все это прекратить, пугало до тошноты и заставляло цепенеть. Только не это. Только не снова.

Оставить Индиана медленно умирать там, как он хочет?.. Но что будет после... Все, чего она боится. И мужа не будет уже в живых. Или предать его, отдать себя Клайду сейчас, ведь все равно этого не избежать. И не смотреть потом в застывшие глаза Индиана... Если пират вообще даст им встретиться.

Третий день прошел в лихорадке мыслей, она металась от стены к стене, от безысходности к надежде. Клайда она не видела сутки. Значит, он решил оставить ее наедине с ее мучительным выбором. Этой ночью ей снились кошмары. Она по-настоящему заснула только под утро, и тут появился пират и предложил ей спуститься в карцер, навестить пленника.

Эвелина была близка к истерике, нервы натянуты. После всего, что она видела ночью, ей было трудно понять, что явь, а что было сном. Измотанная всем этим, она с тоской смотрела на Клайда и не могла решить, соглашаться ей или нет.

А он убеждал ее:

- Представьте себе, там темно, он не знает - день сейчас или ночь, он не знает, сколько времени прошло... К нему уже четыре дня никто не спускался! Неужели вам его не жалко? Сейчас ему безумно хочется пить, поверьте мне, - губы сохнут и трескаются. Голод еще пока можно пока терпеть, а вот жажду... Вы когда-нибудь пытались столько дней обходиться без воды? Я прошел через это как-то раз и знаю, о чем говорю. Представьте, вы спуститесь к нему в темноту, вы дадите ему то, о чем он так долго тщетно мечтал, - воду...

И Клайд положил ей в руки тяжелую холодную бутылку. Эвелина поставила ее на стол и оперлась руками о край, опустив голову. Ей стало нехорошо до тошноты. Ее разрывал этот выбор. А Клайд заметил на ее пальце снятое им кольцо, но промолчал.

Наконец она вскинула на пирата полные страха и мольбы глаза и с усилием отрицательно качнула головой. Она поняла, что если увидит Индиана, то не сможет больше оставить его там.

- Ну что ж - вы не хотите искушать его...- ответил Клайд, глядя на нее задумчиво. - Но тогда мы сделаем по-другому.

Пират открыл дверь в маленькое помещение, соседнее с его каютой. Но Эвелина судорожно замерла, вся сжавшись от испуга и отвращения, когда он попытался пригласить ее туда.

- Да не бойтесь, - ухмыльнулся он, поняв ее мысли, - я ничего не возьму силой. По крайней мере, пока. Он будет здесь. Вам ведь хочется знать, каково ему сейчас. Вы его услышите, а после и увидите. Сидите тихо, мисс.

****

Дверь за Малышом закрылась, и Индиан остался стоять посреди каюты. Яркое солнце из большого окна слепило его, отвыкшего от света дня. Клайд встал спиной к свету и ждал, пока пленник освоится. Первый вопрос Индиана был:

- Где Эвелина?

Индиана качало. Клайд внутренне усмехнулся: его юнга будет держаться до последнего, будет стоять перед ним, пока не упадет. Ну что ж... Сесть ему он так и не предложил.    

- Ее здесь нет, она на палубе, - ответил Клайд и продолжал: - Я хочу кое о чем тебя спросить, как ты догадываешься. А потом кое-что сказать. Ты все еще продолжаешь оставаться в тех же мыслях? Или, может быть, с тебя достаточно?

У Индиана не было сил долго смотреть на Клайда против света. Он бросил на него один прямой взгляд и выговорил, хотя это ему тоже было тяжело:

- В следующий раз не беспокой себя - все остается по-прежнему, - он откашлялся, потому что не узнал своего голоса.

- Кстати, сколько времени, по-твоему, прошло с тех пор, как мы расстались? - спросил пират.

- Дней шесть... Или больше. Не знаю.

- Сегодня четвертый, Шелтон. Четвертый, а тебе уже кажется, что прошла неделя. Как думаешь, сколько ты еще протянешь?

Индиан молчал. Ему нечего и не о чем было говорить с Клайдом. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы его оставили в покое.

- Говори, чего ты хочешь сейчас?

Индиан глянул на него в упор, в глазах была оценка и замирающее удивление:

- Свободы. Для себя и для нее.

- Ну, этого ты знаешь, что тебе не получить. Проси о чем-нибудь менее несбыточном, например, о кружке воды.

- Ну, этого я знаю, мне не получить, - Индиан почти усмехнулся.

- Почему же... - И Клайд движением фокусника поставил на стол бутылку темного стекла и деревянную кружку. - Почему я не могу совершить благодеяния? Тем более, что тебе это не намного поможет. Правда, это не вино, всего лишь простая вода, но... Ведь ты не откажешься?

Индиан увидел, как чистая, холодная вода с бульканьем переливалась в кружку.   И Клайд галантным движением придвинул ее ближе к Индиану. У того кровь зашумела в висках и стало нечем дышать. Он покачнулся. С самого начала разговора ему очень хотелось сесть или хотя бы прислониться к стене, но он продолжал стоять. А сейчас он готов был упасть. Он почувствовал, что вот-вот не справится с собой.

Жажда осиливала все мысли. "Какого черта, только один глоток, два глотка и все... Они ничего не изменят. Это не будет победой Клайда, ведь я ни о чем не просил!"

Пират понимал состояние своего пленника. Но этого было недостаточно. Сейчас ему нужно было, чтобы Индиан заговорил, вслух рассказал о том, что с ним происходит.

Клайд выжидающе смотрел на молодого человека, и тот понял, чего он ждет.

- Да, я хочу воды... Пить... - Он словно в раздумье провел сухим языком по потрескавшимся губам. А потом возвысил голос: - Но я ни о чем не просил тебя, Клайд!

Пират протестующе поднял руки, жестом показывая, что и не думал обвинить его в этом. И тогда Индиан продолжал:

- Там, внизу - душно, мне все кажется, что потолок давит, и поэтому нечем дышать. Голова очень болит, давно уже. И жажда... Такая, что бросился бы на стену, крича о глотке воды... - Он перебил сам себя: - Дай мне сесть, Клайд, иначе я упаду...

Пират сделал шаг в сторону и указал ему на скамью. Индиан не сел, он рухнул за стол, уронив голову на руки. Потом, взглянув на Клайда, поймал его кивок и почувствовал, что наконец пьет. Вода текла ему в горло - впервые за целую вечность. Вода была обычная, она даже немного отдавала гнилью, но Индиану казалось, что ничего вкуснее и желаннее он не пробовал и за всю свою жизнь. Когда он отставил пустую кружку в его душе начало даже подниматься чувство, похожее на благодарность Клайду. Ведь он так долго жил без воды.

Но что-то было не так. Что-то изменилось в повадке пирата. Индиан вгляделся в лицо Клайда и похолодел: на нем была написана нескрываемая радость.

Индиан вскочил, озираясь по сторонам. Недоумение в нем сменялось бешенством.

- Нечестная игра, Клайд! - он уже осознал, что Клайд его подставил, но не понимал пока, как.  

Тот ничего не ответил, продолжая смотреть торжествующе.

- Где она? - Индиан обвел блуждающим взглядом стены каюты. Он понял, что Эви где-то здесь и все слышала.

И тогда пират подошел к стене, открыл дверь (Индиан не видел этой двери!) и вывел, держа за запястье, бледную, как мел Эвелину.

Она смотрела на него неподвижно и неотрывно. Да - у него изменился не только голос.   Похудевший, босой, в  рубашке навыпуск - кружевной, батистовой, бывшей когда-то белой. Его качает от слабости. Спутанные грязные волосы, лицо уставшее, измученное... а глаза - глаза горят лихорадочным внутренним огнем.

Когда Индиан встретился с ней взглядом, ему захотелось завыть от боли, бессилия и ненависти к Клайду. Потому что он знал, что предвещает ему этот взгляд.

Эвелина  видела только его одного, она сейчас ничего не услышала бы, не поняла - ее переполняло сострадание.

Так смотрел на нее тот раненный в самую душу мальчик, которым Индиан был когда-то. Растоптанный и уничтоженный тем, что он сделал, вернее, чего не смог тогда сделать. Да, она жалела его в то время - не любила.

А теперь смотрит на нее муж - самый важный для нее, после матери и отца, человек. Самый сильный и самый светлый в ее жизни. Верный в беде и в радости.                

Душа Индиана застыла в немом отчаянии и рассыпалась на ледяные осколки. Он мог бы броситься, он мог бы вцепиться в горло... Но четверо суток там, где он их провел, помогают трезво оценивать свои силы. Что он после стольких дней карцера? Что он может, как только спровоцировать Клайда на что-то ненужное?

И он стоял и смотрел на них обоих. Надо видеть в жизни хорошие стороны: да, он потерял сейчас все, у него отняли душу, но зато хотя бы оставят в покое тело...

- Эви, девочка моя... Что ты наделала?.. - Индиан усмехнулся и усмешка эта была весельем смертника перед казнью. - Но по крайней мере теперь я могу видеть тебя.

Клайду он сказал:

- А ты теперь со спокойной совестью можешь дать мне поесть.

Пират был поглощен его реакцией. Он ожидал другого: взрыва, проклятий, попытки напасть, - но не того, что увидел. Решение же Эвелины оба они считали делом решенным. Но вдруг в тишине прозвучал ее голос - холодный и чистый:

- Нет, почему же! - Эвелина повернулась к Клайду, и презрительная полуулыбка кривила ее губы. - С чего ты решил, что я скажу "да"?

Затем она заглянула в глаза Индиану и так же четко произнесла:

- Пусть отведут его обратно, в карцер. И ничего не давать!  

Мгновение длилась пауза. За это время Эви успела прочитать в широко раскрытых глазах мужа всю смену чувств: от парализующей волю безнадежности и смертельного страха, через недоверие к печальной благодарности, переполняющей душу. Да, уйти обратно в карцер для него сейчас легче, чем статься. Если он там и умрет, то умрет счастливым.

А у нее самой останавливалось дыхание и тряслись руки.

Затем Клайд бросился к двери и вызвал дежурившего за ней Сэма.

- Увести его! - приказал пират в тихой ярости.

- Туда же, капитан? - не понял пират.

И тогда Клайд взорвался:

- Да! Туда же! И никому не подходить к нему!

А когда они вновь остались с Эвелиной наедине, он  угрожающе шагнул к ней, так что она отшатнулась, и процедил сквозь зубы:

- Сейчас ты отправила его на смерть!

****

Карцер принял его обратно - зловонный, душный, без света и без надежды на жизнь. Индиан сел, потом лег и у него вырвался стон - то ли от облегчения, то ли от страха, то ли просто от голодной слабости.

"Бедная моя, смелая девочка, - подумал он спустя какое-то время с нежность. - Что ей стоило сказать мне в глаза "И ничего не давать". Ей легче было бы себя отдать на пытку, но она смогла, ради меня смогла".

Клайд правильно придумал: кто-то из них сдастся первым, предоставив ему желаемое. Кто-то не выдержит - если не он, то она, если не она, то он. Но Клайда уже начинает раздражать эта игра, потому что она длится слишком долго. Он не отступит от правил, но сделает все, чтобы ее закончить.

****

Шли шестые сутки, когда Клайд пришел к Эвелине вместе с Сэмом. Тот как-то смутно ухмылялся, смотря на нее. Клайд заговорил:

- Мисс Морз, я предупреждал вас о том, что не стоит пытаться подкупать моих людей. Вы не вняли предупреждению, как я вижу. Сэмми, расскажи, что предлагала тебе эта женщина?

Эвелина медленно поднялась из-за стола, за которым сидела почти все время, пока была одна. Она с недоумением переводила взгляд с одного пирата на другого, а Сэм говорил:

- Она, эта леди, предлагала мне двадцать монет за то, чтобы я тайком отнес еду и воду ее мужу в карцер, - он взглянул на нее, отвел глаза, и закончил твердо глядя на пленницу: - Только не стану я этого делать, леди.

Эвелина постепенно начала понимать, в чем ее обвиняют:

- Не правда... - тихо ответила она. - Этого не было!

Бог свидетель - она отказалась от этого намерения после предупреждения Клайда, что он сделает в таком случае. ... И вдруг в памяти всплыла угроза пирата, и Эвелину затрясло: так вот зачем он привел сегодня Сэма!

- Это не правда! - повторила она с жаром, умоляюще вглядываясь в обоих пришедших. - Он врет! Вы лжете, Сэм! Зачем вы это делаете? - Эви ломала пальцы, чувствуя свою беспомощность в этой подлой ловушке.

Клайд стоял неподвижно, тяжело смотря на нее, а Эвелина принялась вдруг лихорадочно доставать кошелек и стягивать кольцо:  

- Вот деньги! Вот кольцо!.. - она дрожащими руками выложила все это на стол и придвинула к пирату, отчаянно и умоляюще заглядывая ему в глаза - верит ли он ей? - У меня больше ничего нет!!!

Потом вспомнила про кулон на груди - изящную золотую вещицу - и непослушными пальцами стала расстегивать замок - тот не поддавался... Тогда женщина в отчаянии рванула цепочку и тоже положила ее на стол перед своим мучителем, часто дыша и чуть не плача.

Клайд сложил руки на груди. Он уже не смотрел так угрожающе.

- Успокойтесь, леди. Это была шутка.

Он забрал со стола кошелек и драгоценности, кивнул Сэму. И они вышли, оставив Эвелину, понявшую, что Клайд издевался над ней, посмеялся над ее страхом, рыдать, бросившись на скамью.

(Золотой кулончик в виде рыбки, который унес с собой Клайд, пролежал в шкатулке в ее спальне все два года, что ее не было дома, и, вернувшись, она нашла его там и надела в тот вечер в театр).

****

Теснота карцера сводила с ума. Невозможно было найти себе места. Потолок давил. Тело ломило от лежания на грязном полу. В скрипах корабля Индиану начали мерещиться голоса, крики. Или, может быть, это наяву?..

Закончится ли этот кошмар? Индиан может остановить его в любой момент, крикнуть: "Забирай ее, она не нужна мне!". В обмен он сейчас же получит избавление от голода и жажды, получит солнце и воздух палубы...

... или Сэм встанет на пороге открытой двери и, ухмыляясь, скажет: "Выходи!" Хотя ухмыляться он не будет, потому что знает - это опасно.

И когда после Эвилина будет рваться из каюты Клайда и звать его, своего мужа, он не будет иметь права даже повернуть голову в ту сторону.

"Эви, девочка моя, если бы ты знала, как мне сейчас плохо".

"Хотя, если бы ты знала, то не смогла бы отправить меня сюда".

"Скоро я умру. И она будет плакать, когда меня выбросят за борт. А потом он возьмет ее силой, сделает своей наложницей. А она будет известна тем, что согласилась со смертью мужа, лишь бы не стать добровольной жертвой Клайда.   Пока я здесь и живу, он ее не тронет. А с моей смертью все условия меняются. Господи, какие игры...   Мне нельзя умирать".

"Нельзя умирать, но и жить так я тоже не могу..."

*****

... Они брели тогда в темноте, она поддерживала его. И те первые шаги из лагеря, когда сердце рвется от близости свободы и сейчас услышишь в спину: "Стой, держи!!!", будут душить волнением до конца дней...

Его силы быстро иссякли, а надо было идти, бежать... Голова кружилась, и Эви, такая хрупкая, не могла удерживать его. Она задыхалась, обхватив его под мышками, а он падал - падал, и если бы упал, ей было бы его уже не поднять.

И тогда она заговрила - твердо, отчаянно:

- Я не оставлю тебя. Если Клайд поймает нас, то поймает обоих. - Она перевела дух и продолжила: - И тогда он накажет меня.

И Индиана как будто встряхнуло, она это почувствовала. Он перестал так невыносимо опираться на нее - в нем самом появились силы, он шел, ничего не видя, превозмогая себя в каждом шаге. спасая ее, используя этот второй шанс все-таки спасти... Вдвоем в темноту, прочь от лагеря, сдерживая хрипы и удары сердца, стараясь не задевать кусты и ветви деревьев, молись о том, чтобы не споткнуться... - они рвались к своему счастью.

Она говорила ему:

- Ты сильный. Ты можешь это сделать! Клайд не ждет этого от тебя, он не хватится нас раньше рассвета. Иди, ты можешь!

В потолок был вбит крюк для фонаря. Индиан ощупал свой пояс. ... Уйти и оставить ее наедине с Клайдом... Для того, что будет дальше он даже мысленно не подбирал слов...

Нет. Что бы ни было, а Клайд не увидит его повесившимся на собственном поясе на этом крюке.

Он перекатился на спину, и, неожиданно для самого себя, устав сдерживаться, закричал в близкий потолок, которого не видел, но чувствовал всей кожей:

- Мне плохо!.. Плохо... Господи! Неужели никто не слышит?! Все знают, что человек пятые сутки в карцере... Все знают, - почему!.. Никому нет дела, все боятся... Мучаешься и мучайся... Подыхай...

Он стонал и корчился в этом темном гробу, давая полную волю всему, что в нем было:

- ... Эви - жена моя! Я должен жить!!!

"Наплевать, пусть доносят Клайду. Все равно. Я ничего не сказал. Но как же хочется есть! Никто не хочет рисковать своей шкурой, за помощь мне каждый окажется здесь же. А разве сам я стал бы помогать посаженному в карцер?"

Мысли путались. Что он говорил вслух только что, а о чем лишь думал, он не смог бы сейчас ответить.  

Понял, что впал в забытье, он тогда, когда услышал, что дверь открывается. У того, кто входил, не было лампы, он двигался наощупь. В темноте он ощупью нашел Индиана и дал ему в руки чашку:

- Пей, быстрее.

У пришедшего не было желания задерживаться здесь дольше нужного. Забрав чашку, он сунул Индиану что-то в руки - это был кусок хлеба.

- Кого мне благодарить? - у Индиана сел голос.

- Незачем тебе знать, - ответили ему. - Если сумею, еще приду.

Его спаситель почти открывал уже дверь, когда Индиан торопливо заговорил:

- Я не имею права просить, но эта помощь останется бесполезной, если о ней не узнает Эвелина. Клайд сломает ее...

Пришедший замер на секунду.

- Я ничего не обещаю, - и он вышел.  

Индиан держал в руках хлеб. Теперь у него были еще, по крайней мере, сутки, подаренные неизвестным благодетелем. Из груди вырвалось рыдание: нервы ослабели так же, как и тело.

****

Вокруг была тишина и темнота. Всегда. От хлеба давно ничего не осталось, и голод и жажда душили Индиана снова. Но теперь у него была надежда.

И однажды снова открылась дверь. Чашка. Хлеб. И пришедший произнес перед тем, как уйти:

- Твоя жена все знает.

- Спасибо...

И однажды снова открылась дверь. Пришла Эвелина. Остановилась на пороге, поставила притушенную лампу. Потом скользнула к нему и опустилась на колени на грязный пол.

И тогда Индиан потянулся к ней. Всем своим телом - как зверь, у которого перебит хребет - и положил голову ей на колени. Она почувствовала долгий выдох - так ему было физически легче.

- Индиан, я принесла тебе воду... - прошептала она.

....

Едва за ней закрылась дверь, как его скрутила жестокая судорога: вслед за Эвелиной рванулось все его существо - в глазах потемнело, скорчившись, он царапал пол, не мог дышать, не мог крикнуть...

Он так привык, что она всегда рядом - это стало физической потребностью. За последние месяцы они не разлучались больше, чем на пару часов...

Ей снился сон. Кошмар, как будто она бежит по лесу, хочет найти Индиана и не может. Она слышит, как он кричит - страшно, отчаянно - слышит шипение раскаленной стали, иногда слова Клайда... Она задыхается, мечется... И тогда сама зовет его! Где он?!!

Он проснулся от того, что Эвелина звала его по имени. Там, в своей комнате. Его подбросило на постели - так кричат, когда очень страшно. Он рванулся туда, по лестнице, через три ступени и оказался перед закрытой дверью ее спальни.

Он звал - в ответ было тихо. Он стучал снова и снова, собираясь выломать дверь, и наконец услышал:

- ... Уходи!- злой, подавленный голос. Так непохожий на тот, что он слышал только что.

- Я не уйду! Эвелина, открой мне дверь! Я хочу видеть, что с тобой все хорошо!

Долгая тишина, и наконец дверь распахнулась - на пороге стояла Эви в накинутом пеньюаре. Она уже овладела собой и смотрела на него зло и вызывающе, ожидая, когда он уйдет. Она окинула его взглядом и усмехнулась: он вдруг понял, что стоит в одном нижнем белье. Он не думал об этом, когда бежал на крик, а сейчас смутился и отступил.

- Ты звала меня...

Вместо ответа она отвернулась и захлопнула дверь. Там внутри что-то со звоном упало и  разбилось.

И однажды, после ничего не значащего разговора, только такие и происходили теперь между ними, он подошел к ней и серьезно спросил, смотря ей прямо в глаза:

- Эвелина, скажи мне, хочешь ли ты, чтобы я оставался в твоем доме?

Она замерла, услышав этот вопрос. Настолько дико он звучал, и вместе с тем, настолько логично... сейчас.

Она помолчала, собираясь с силами. Потом, поглядев на него также ясно и прямо, как давно не смотрела, произнесла:

- Да. Я хочу, чтобы ты оставался.

И добавила, отведя взгляд:

- Я хочу, чтобы мы были счастливы - я и ты... Но... не сейчас.

А потом у нее началась ломка. Прошлое настигало ее, мучило, коверкало ее сны, ее душу и тело. Она стала зла и раздражительна. Она ненавидела его, ненавидела себя. На нее накатывали истерики и тогда она кричала ему, что презирает его, чторбы он убирался из ее дома... За обедом она била посуду, и он встречал сочувственные, испуганные взгляды рыженькой веснушчатой Бетти - она тоже впервые видела хозяйку в таком состоянии.

Потом Эвелина захлопнула перед ним дверь своей спальни, а он стоял и слышал, как там, в спальне, Эвелина душит рыдания подушкой.

Индиан знал, что самой ей с этим не справиться. Он понимал, что она переживает, потому что помнил, что было с ним - и кто ему помог тогда.

Он сказал ей:

- Я не уйду. Только если ты вызовешь полицию и меня арестуют.

Она этого не сделала, и они жили в одном доме, но на разных этажах. Она не разу не пустила его в свою комнату. За обедом она в лучшем случае избегала смотреть на него. Если он слишком долго находился рядом, ее начинало трясти, хотелось встать и выйти.

И часто, взглядывая на него, она ловила на себе его мягкий внимательный взгляд, и чувствовала ненавязчивую готовность прийти на помощь. Эта преданность иногда бесила ее, хотелось сказать что-то колкое, обидное.

Однажды, когда она... и подняв глаза, испугалась, встретив взгляд его ледяных глаз потому что поняла, что сейчас он ударит ее. И в следующее мгновение получила хлесткую пощечину.   Секунду он смотрел ей в глаза, а потом вышел.

Был вечер четверга, когда служанку Бетти обычно отпускали домой. В гостиной и во всем доме Эвелина и Индиан остались одни. Рано было зажигать свечи, Эвелина сидела на диване, перебирая в руках вышивание. Задуманная фиалка в кувшине не получалась, не было настроения. Но это занятие успокаивало ее, и она старалась делать его хорошо. Вошел Индиан и сел в кресло напротив.

Она уже готовилась встать, потому что когда он слишком долго был рядом, ее начинало это тревожить, накатывало раздражение и хотелось уйти в другую комнату. Вот и сейчас, она хотела уже подняться...

И вдруг он заговорил.

- Выслушай меня пожалуйста. Я должен сказать это сейчас, или не скажу никогда.

Негромко и сдержанно, глядя на нее как будто очень издалека. Он начал рассказывать о том, что происходило с ним без нее. Что случилось в лагере Клайда. О том, что думал и чувствовал тогда.

- Когда я подал тебе знак бежать, Клайд решил выжать из меня, где тебя искать. . Он понял, что у нас есть уговор о встрече в назначенном месте. Но я знал, что не скажу ему ничего. Он связал мне руки и толкнул в озеро. Я знал, что утону, но я все равно боролся. Он делал это трижды и в последний раз предупредил, что не разрешит своим людям вытаскивать меня. Я стал тонуть. Я видел их всех на берегу, они стояли... А потом Билли бросился и вытащил меня и он же откачал меня. У него также погиб брат.

Потом была дыба. Джо натягивал петлю, переброшенную через сук дерева. Потом огонь.

Эвелина сидела молча. Она медлила не потому, что не хотела прерывать его. Она прислушивалась к своим чувствам. В ней начинала подниматься волна гнева, глубоко спрятанного гнева. Раздражение, ненависть, бешенство и отвращение поднимались к горлу и душили.

Она не дала ему договорить. Вскочив на ноги, она заговорила, стараясь казаться спокойной, о том, что чувствовала сейчас сама. Она никогда никому этого не говорила. Это заставляло ее корчиться  по ночам в постели. Это отравляло ее дни и ночи. То, от чего в беззвучной пытке изнывала ее больная душа.

- ... А теперь я грязная. Я... Это ты сделал меня такой!

- Мне было тебя жалко - ох, как жалко! А теперь - нет!!! Я презираю тебя!

Если бы ему было сейчас так же тяжело, как и ей, это бы доставило ей удовольствие.

- Ему наплевать было, что я чувствую... Если я начинала плакать или не хотела, он говорил, что пойдет и изобьет тебя - тебя, который в бреду метался!!! И я соглашалась. На все. Даже..

- Я теперь много что умею! Хочешь, расскажу, что он со мной делал?!!

- Расскажи, - произнес Индиан мертвым голосом.

Каждое ее слово - выкрикнутое в слезах или сказанное безумным гневным шепотом - полосовало его стыдом и отчаянием. Его душа корчилась от боли. Он сидел, застыв в кресле. Эвелина не видела его лица, уже давно было пора зажигать свечи, только смутные очертания. И вдруг, разом остановившись, поняла, что он тоже плачет.

Они не знали, какая сила кинула их друг к другу. Они оба были как безумные, они как будто встретились после долгой разлуки.

- Я не могу так больше! Не могу видеть, как ты страдаешь! Любимая моя, чистая, хорошая!.. Не беги от меня, не гони от себя! Ты сама измучилась, меня измучила.   Бедная моя, сильная девочка!.. Мне плохо без тебя! Я все сделаю, чтобы ты была счастлива! Роднее тебя у меня никого нет, и мне никто не нужен. Люблю тебя. не оставайся одна - одиночество, тишина... - это убивает. Я знаю, что ты чувствуешь, я помню, как это страшно.

Он покрывал ее лоб и мокрые щеки короткими поцелуями, гладил по волосам, заглядывал в глаза. То обнимал, то отстранял от себя, словно пытаясь убедиться, что это не сон, что это действительно она рядом и наяву. Все, что передумал и перечувствовал долгими днями и ночами, неподвижно лежа на кровати в своей комнате, глядя в темный резной потолок.

- Ты можешь мне сказать все, что чувствуешь. Ты - родная моя девочка, солнце мое, небо мое!..

Потом, когда они сидели на диване, обнявшись, под одним пледом

- Не отпускай меня, не отдавай меня...

Он опустился на пол у ее ног, обнял ее колени и спрятал в них лицо.

И он сидел на краю ее девичьей кровати с белым льняным балдахином - в первый раз он оказался в ее спальне - и Эви держала его за руки, засыпая. И, как ребенок, не отпускала, пока не уснула.  

Ее поражала чуткость, с которой он ощущал ту границу, на которой нужно было остановиться. Что бы она ни делала, она постоянно чувствовала его спокойное внимание. И она так привыкла к этому, ей было хорошо с ним...

Он кружил ее по комнате, они хохотали и дурачились. И вдруг, задыхаясь от бега и смеха, она остановилась, замерла на полушаге... У Индиана упало сердце.

- Эви, что с тобой? - спросил он сразу изменившимся голосом.

Она стояла, справляясь с собой, отгоняя слезы и растерянно улыбаясь сквозь них.

- Ничего. Ничего, - она подняла на него доверчивые глаза. - Просто... я очень тебя люблю.

Индиан оперся о стену с долгим выдохом облегчения:

-Маленькая, как ты меня напугала.

"А ведь за это можно отдать пол-жизни", - мелькнуло у него.

****

Открылась дверь. Пришел Клайд. Постоял над Индианом. Толкнул его сапогом в плечо, переворачивая на спину. Наклонился, вгляделся в лицо, освещая фонарем. Свет ослепил пленника, много дней жившего в полной темноте, и он отвернулся, закрыв лицо локтем.

- Ты еще не решил закончить игру? - жестко, сквозь зубы произнес Клайд.

Индиану ни о чем не хотелось говорить, и меньше всего с Клайдом. Мыслей никаких не было, в голове шумело, язык не слушался.

- Тогда это сделаю я, - он развернулся и вышел в коридор.

Потом Клайд говорил с кем-то  (Индиану было уже безразлично - с кем), приказывая привести сюда Эвелину. А Индиан лежал и думал, что еще придумает пират, чтобы сделать ситуацию безвыходной для Эвелины. Сейчас она уже не сможет держаться так, как тогда, хотя и знает о тайном госте. Во-первых, прошло столько дней, во-вторых, здесь карцер, а в-третьих, Клайд наверняка будет его бить, а этого она и раньше не вынесла бы.

Он услышал шаги и шелест платья - значит, она пришла и остановилась на пороге. Индиан повернул голову и, преодолевая резь в глазах, посмотрел на жену. Бледная, похудевшая, тени под глазами. Волосы, уложенные в тот злосчастный день в кокетливую прическу, теперь забраны назад. Но держится она прямо, на лице - маска спокойствия. И только взгляд ее, устремленный на него... Они смотрели друг на друга и каждый видел в глазах другого то, что чувствовал сам.

Индиан начал приподниматься на локте - он должен был встать, ведь она была рядом. Он должен подняться, потому что кто еще защитит ее, кроме него?

- Что мне нужно делать? - спросила Эвелина и голос ее прозвучал хрустально-звонко и слишком спокойно.

- Накормить и дать воды в одном случае и просто смотреть - в другом, - ответил Клайд.

- Я бы предпочла накормить, - произнесла она скорее для себя самой, вполголоса.

А Клайд, издеваясь, обратился к Индиану:

- Смотри, Шелтон, я привел ее! Я уже неделю жду согласия этой женщины, я знаю, как она мучается. Но она все равно остается верной тебе! У тебя хорошая жена. Но все рано или поздно заканчивается.

Индиан понял,- нет, на ноги ему не подняться. Да чтобы просто удерживаться вот так, на локте, требовалось напряжение всех сил: мускулы дрожали и губы кривились от напряжения. Индиан и Эвелина теперь неотрывно смотрели друг на друга: она - не смеющая подойти ближе, он - такой - на полу. И он вдруг понял, что этот взгляд - единственное, что сейчас ее держит.

Клайд ударом ноги отбросил его обратно на пол. И второй удар вытряс из него жизнь. Клайд бил равномерно и последовательно, смотря при этом в глаза Эвелине. Бил в грудь и в живот, бил в лицо и в пах, бил по локтям и коленям, которыми Индиан пытался защищаться. Индиан кричал от каждого удара каждый раз. Ярость и ненависть, что клокотали в нем, не могли найти себе иного выхода. Сквозь череду ударов и слезы (Господи, откуда взялись слезы?)Индиан увидел Эвелину - она стояла, привалившись плечом к косяку, руки поднеся к горлу, словно ее душили.

Клайд пришел сюда закончить это испытание, которое порядком его достало, и он его закончит. Индиан знал, что так будет, но чувствовал, что это уже выше его сил, и что Клайд сейчас просто убьет его на глазах у Эвелины.

Пират сделал паузу. Индиан хрипел у его ног. Эвелина подумала, что просить сейчас Клайда о пощаде - все равно, что умолять атакующую акулу. А пират опять наносил удары. Индиан уже не кричал.

Ей вспомнились слова, он говорил их так недавно: "Клянусь... что отдам жизнь и свободу..." Он отдает сейчас за нее свою жизнь по капле. И осталось ее совсем немного.

И тогда Эви бросилась на пол между мужем и Клайдом:

- Бей меня! - она не плакала, не умоляла, она просто заслоняла Индиана собой. Несколько ударов досталось и ей, - пират не сразу смог остановиться. Он отошел, тяжело дыша от напряжения и ярости, а она стояла на коленях и слышала за собой задыхающиеся хрипы.  

- Не подходи! - глухо произнесла Эвелина - это Клайд повернулся, чтобы продолжить экзекуцию.   - Посмотри, какой он, - ты же убиваешь его!

- Я это и делаю, - мрачно ответил пират.

- В таком случае есть способ проще - и для тебя, и для него - петля. Но если будешь готовить, готовь две: или он и я мертвые вместе, или он и я живые вместе. Он не останется жить без меня, а я не останусь без него, - такого голоса Индиан не знал у жены. Непостижимая для него сейчас несгибаемая сила звучала в словах его Эви. Его нежной, тихой Эви. Сила, от которой остановился нависший над ними пират. Остановился, а потом выскочил, не говоря ни слова, за дверь, оставив им лампу.

****

- Я буду молить Бога за Вильяма до конца моих дней! Если бы не он, нам не выжить... - Эвелина говорила это вполголоса, сидя на коленях у койки Индиана. Теперь, когда все то страшное было позади, в этой каюте с вполне человеческими условиями, с едой в виде размоченных в воде сухарей, они смотрели друг на друга и понимали, насколько зыбка эта безопасность. Но все же они добились ее. Они не предали себя и друг друга, выстояли, выдержали, хотя много раз думали, что не выдержат.

Эвелина гладила грубое золото его грязных волос, заглядывала глубоко в серые без улыбки глаза.  

- ... Теряя рассудок и силы бороться, я закричал о помощи. Почти все на этом корабле из прежней команды Клайда. Они знают меня. У некоторых из них нет причин желать мне зла. Но никто из них не пришел...

Потом, когда Индиан снова заснул, Эвелина по-прежнему сидела возле него и прислушивалась к ровному дыханию спящего. Ей хотелось прижаться к нему или хотя бы погладить по руке, но она боялась разбудить и только смотрела, впитывая каждую черточку. Как он изменился... Худой, небритая щетина, грязные волосы - это все поправимо, а вот новое выражение в складке губ, скорбное и упрямое, сотрется не скоро. И глаза, глаза, в которые она недавно смотрела, стали другими.

Руки - поломанные ногти, под ними грязь толстым слоем... Откуда грязь? Почему?.. И тут ее пронзила догадка, она как молния пригвоздила ее к месту и какое-то время невозможно стало дышать, как от удара.

Там, в темноте и безысходности, он царапал ногтями пол, цепляясь за покидающие силы, останавливал себя в желании кричать о воде и пище...

****