На лесной поляне

Пацаны Пентель со Штягой идут в лес по ягоды. Пластмассовые вёдра по бокам болтаются, привязанные к ремням. Пентель в зелёной рубашке, а Штяга в красной. Идут себе по полю, из рогаток в птичек порхающих постреливают. Суслика чуть не уложили, да этот  коричневый пузан вовремя в  свою нору нырнул.

Шпонок по карману, из алюминиевого провода нагнули. Летит шпонка  с издевательским свистом, как пуля, так что при стрельбе азарт ого-го! Не хуже, чем на Бородинском поле.

Солнце темечки припекает, ползёт в зенит, как умаявшийся колобок.

Стоять! Норка какая-то свежевырытая.

- Тарантул! – заключает Пентель.

- Скорпион! – поправляет Штяга.

У пацанов трико, так что их пипирки быстро оказываются снаружи. Две струи, как лазерные лучи, уходят внутрь подземного жилья ползучей твари, но никто оттуда и не думает свой взгляд таращить.

Вот и лес. Сосенки заметно подросли, да ещё не прореженные стоят. Но полянок  хватает, на них такие россыпи земляники встречаются, что с полведра наберёшь и сам до отвала наешься.

Не успели друзья и ягодки в рот бросить, как слышат бабский голос, что-то бубнит под нос, поёт, наверное.

Конспирацию пацаны знают: сразу плюх в траву, вёдра отвязали, под ёлку определили.

А зрелище-то, батюшки, вернее, матушки! Девица лет двадцати ходит по поляне в чём мать родила, песенку поёт, цветочки собирает.

Встаёт эдак к пацанам всей своей роскошной грудью, длинные волосы отмахивает, потягивается, зевает. Свободной рукой даже волосню между ног почёсывает. Соски прицельно бьют по глазам пацанов, мол, на-ка выкуси! Ясное дело: натуральное всё, нагое – возбудимость повышенная. Пентелю даже показалось, что Штяга на своей вздыбившейся ялде приподнялся, как на домкрате,   и чуть не выдал себя красной рубахой.

Девица так нагибается за каким-то одуванчиком, что её задница предстаёт во всей красе и с подробностями посередине. Как тут удержаться! Рогатка Пентеля быстро приводится в действие. Почти моментально раздаётся визг на все окрестные леса, девица роняет цветы, хватается за мягкое место и отскакивает. Шпонка, видать, хорошо обожгла ягодицу.

Вдруг из-за ёлки выбегает мужик голый, с чёрной шерстью на груди и дальше до колен. Оказывается, это дядя Вася, муж тёти Клавы, что живут у колодца, в санэпидстанции работает, в белом халатике по базару шастает. Член его из стороны в сторону болтается, будто хочет размахнуться и кого-нибудь огреть.

- Наташа, что такое?! Кто тебя укусил?! Змея?!

- Не знаю! – Наташа оглядывает поляну. – Жук, наверно, какой-нибудь. Укусил и скрылся, сволочь!

- Ладно! Пойдём на фиг одеваться!

Ещё только вполоборота  не успевает встать  дядя Вася,   как жгучая шпонка Штяги настигает его ягодицу.

- А-а-а-а! – хватается за больное место дядя Вася и как угорелый бежит сквозь хвойные заросли, а за ним шлейф сшибленных иголок тянется.

Наташа – за ним, тоже визжит  резаным поросёнком, да не успевает скрыться: очередная шпонка Пентеля вонзается ей аккурат в место, куда уколы делают.

- А-а-а-а! – вторит дяде Васе Наташа, устремляясь в непонятную сторону.

А пацанам что? Не впервой. Таких парочек в этих зарослях они повидали немало. Яйца почесали – и будя. Пора и ягоды собирать.