Ночной рейс

Пригородный автобус ночного рейса был наполовину пуст, так как люди выходили пораньше в небольших городках, и сейчас не спали только двое, вернее трое: я, водитель и чья-то полосатая кошка с огромными жёлтыми тарелками вместо нормальных глаз.

В первом часу ночи было довольно скучно сидеть в наушниках и смотреть на проносящиеся мимо машины, мотоциклы с горящими фарами и посеребрённую луной, мокрую от прошедшего по этим землям дождя трассу. Рыжий на полчаса залёг поспать, сославшись на усталость, и сказал не будить его ни в коем случае, даже если настанет апокалипсис, но вот для внезапной бредовой идеи, если таковая пронзит в кои-то веки мой мозг, он, похоже, сделал исключение. То есть, он умолчал об этой возможности, а раз ничего не сказано против факта - значит, он вполне имеет право на существование. Борьба между разумом и шилом была неравной с самого начала, причём вовсе не в пользу первого, поэтому, наверное, кое-кто сейчас скажет "наконец-то", как только откроет свои зелёные глаза.

Стянув с головы на шею наушники, из которых теперь приглушенно раздавались звуки композиции, отворачиваюсь от окна и смотрю на спящего любимого человека, лицо которого ярко освещали огни проезжающих автомобилей, выгодно подчёркивая остроту линий и высоту скул. Дитер забавно - хотя к нему довольно сложно обычно применить это слово другим, но только не мне - жмурился во сне, когда раздражительный фактор в виде искусственного света взрезал линию обороны подрагивающих век, скрывающих под собой движение глаз. Короткие красно-рыжие, сейчас, в ночной темноте цвета багрового сухого вина, волосы, некогда составлявшие шикарную тяжёлую гриву, были всклокочены и...

Я потянулся к Ди, заранее подняв разделяющий наши соседние кресла подлокотник, и коснулся сухими тёплыми губами переносицы. Тихо улыбнувшись, раскрываю их и языком провожу вниз до губ любимого мокрую полосочку.

Лёгкое вздрагивание век, а затем они поднимаются, устремляясь в стороны друг от друга, и обнажают моему взгляду мутные и тёмные ото сна глаза Шайна.

- Я подумал и решил: хватит спать, скотина, мне скучно. - И улыбаюсь ему, ещё до конца не проснувшемуся, так, словно я самый невинный, белый и пушистый из всех проживающих в мире горностаев.

Зелень глаз приобретает ясность с отчётливым оттенком кислотного яда.

- Я просил меня не будить? - Ди вздёргивает одну бровь, изгибая её в знаке вопроса и обнажает появшившейся на обветренных губах усмешкой кончики острых клыков.

- А у меня катастрофа в гипертрофированных масштабах. - Даже честно.

Он хмыкает и всем своим видом ожидает ответа, с наигранным скептицизмом глядя мне в глаза.

Знаю я такое недовольство твоё, при котором ты только рад тому, что тебя сейчас взяли и разбудили. Да ещё и переместились на твои колени. Да ещё и прихватили губами твой подбородок. По твоим же рукам, оказавшимся на моей талии, как будто там им быть и положено, всё понятно.

Фыркаю, оставляя короткий, тёплый лизок на вкусной, немного терпкой коже, и приближаюсь губами к уху мужчины.

- .. глобальный недотрах. - Коварным, вкрадчивым шёпотом, чтобы никто, кроме него, не услышал сокровенную информацию, а затем с белыми искрами веселья в глазах, поддаваясь притягивающему к себе ближе движению сильных рук, смотрю в красивое лицо опасного рыжего хищника.

- Ни стыда ни совести, Кися.

Ухмыляется, гад, показывая белые острые клыки.

- Кто бы говорил, псина.

Капаю любовным ехидством, за что меня без лишних разговоров затыкают глубоким поцелуем, пробираясь широкими тёплыми ладонями под ткань футболки и гладя отвечающую взаимностью на ласки прогибаниями и имитацией различных дугообразных линий спину.

... и с удивительным душевным - но отнюдь не телесным - спокойствием положить на всех и вся. Я хочу. Все спят. Он хочет. Просто, почти как дважды два, так что будет четыре и только у нас.

Шумно дыша через нос и не отрывая темнеющего и блестящего взгляда от малахита глаз напротив, пожираю его вкус, сглатывая смешанный коктейль слюны и направляя собственные юркие пальцы вниз, к ремню на чёрных джинсах любимого. Рыжий ухмыляется в поцелуй, обрывает его, подбирая капли с моих губ и кусает за мою нижнюю, на что я сдавленно шиплю и в усмешке улыбаюсь, полностью принимая облизывающую внутренности щекотку.

Мррррр.

Горячие ладони пробрались на живот и легко поглаживают его, а лично у меня в голове щёлкает лампочка выключателя, вырубая вообще все тормоза, когда Шайн умело давит на нужные точки, проскальзывая пальцами под пояс джинсов, к паху, и поток крови разрывает вены своим бешеным импульсом. На выдохе прорычав, выгибаюсь ему навстречу, вжимаясь в него, насколько это возможно на пассажирских креслах, и нагибаюсь, чтобы поймать сладковато-острые губы в плен своих. Удачно выполненная миссия, но не завершённая.

Я слышу, как у него учащается и судорожно углубляется дыхание, тяжелея с каждым выдохом, и горячее самодовольство бухает вниз, обнажая желание быть взятым прямо здесь и прямо сейчас.

Я прекрасно чувствую, как он возбуждается, практически сидя на его паху, и у меня бешено бьётся дурное сердце, а пальцы заплетаются в молниях и пуговицах. Полностью отдаюсь своим чувствам и ощущениям, не обращая внимания на всех, мирно спящих сейчас окружающих, прогибаясь в спине, чтобы построить красиво изогнутый мостик, дышащий жаром, чтобы предоставить любимому Зверю доверчиво и уверенно обнажённое от ободка наушников горло... и натыкаюсь взглядом затуманенных глаз на яркие жёлтые блюдца с чёрными большими горошинами зрачков. Твою мать.

- Р.. Ры-ыж... - Глубоко дышу и стараюсь позвать его шёпотом.

- Ммм? - Он не отрывается от изучения моего горла, а заставляет меня томно вздрогнуть от острого укуса под кадыком.

- Ахрр... Там это... смотрит... у тебя случаем нет... с собой... печенек? - Ехидно и на одном дыхании, изнемогая от плотского желания, я выпрямляюсь и оборачиваюсь через плечо на полосатое животное, знающе усмехаясь последнему, произнесённому мной слову.

Опасливо-тёмный взгляд зелёных глаз простреливает кошку насквозь, но той, кажется, совсем по фигу на это, и рыжий с глухим смешком, вырвавшимся из широкой груди, ухмыляется.

- Кажется, у тебя появилась конкуренция, Кися.

Ну ты...

Грубо ударяю его в бок, но рыжий только хрипло смеётся, хватает моё запястье, и мне не остаётся ничего иного, как с готовностью отдаться мокрому и тягучему поцелую.

Бля. Да пусть смотрит и завидует!

Почти бесшумно рыча, расправляюсь окончательно с чужими джинсами и дорываюсь до загорелой терпкой кожи. Из горла вырывается мычащее урчание, когда я любовно вжимаю пальцы в пах над самым членом мужчины и выбиваю из его горла рык, наслаждаясь им и утопая в дьявольской зелени взгляда. Грубый хват широких ладоней на моих ягодицах говорит без слов, и я приподнимаюсь на коленях, позволяя спустить свои джинсы до уровня бёдер, в то время, как мои пальцы с жадностью обхватывают возбуждённый орган мужчины, а губы съедают звук плотского наслаждения с обветренного рта.

Стоя на коленях, я целую его, жадно, упоенчески, с трудом сглатывая и шумно дыша, когда рыжий приподнимается, стягивая чёрные джинсы. Теперь моя рука скользит по рельефному идеальному прессу, оставляя на выборочных местах красные ногтевые метки горностая в большом количестве, маленькие, но чёткие и заставляющие вздрагивать. Моя шея по-извращенски приятно пульсирует болью от звериной метки рыжего пса, искуплённой красноречивым засосом, одним, но зато каким.

Горящие тёмным зелёным ядом глаза любимого человека, чернеющие бездонной греховной пропастью, в которую я не прочь окунуться с головой.

Оторваться от припухших губ, лизнуть подбородок, прикусить за нос, ехидно хмыкнув, за что получить чувствительный щипок за задницу, поморщиться и снова заполнить чужой рот свои языком и вкусом горьковатой слюны. Прошло даже меньше суток с последнего акта, а потому... Глубоко проникнуть в чужую полость и мазнуть по ребристому нёбу, одной рукой взяв отдающийся возбуждённой пульсацией, немного влажный от естественных выделений член любовника и направив его в своё собственное тело.

Глубокий вдох и тяжёлый сглот, горячие влажные губы на моём соске, ставшем доступным благодаря задранной футболке, и привычное привыкание к нахождению в себе любимого. Ди еле сдерживается, чтобы не подать бёдрами наверх, а я прихватываю зубами край его банданы, играющей сейчас роль шейного платка, и зарываюсь пальцами в рыжие волосы, насаживаясь на стоящий член и в молчаливом экстазе с оттенком боли закатывая глаза. Мычание отдаётся чёрному платку, а любимый сдавленно шипит в ответ на мои оттягивания его волос и делает толчок. Глухо рыча, вгрызаюсь зубами в тёмную ткань, упираясь серыми гранитами в огранённые изумруды, и рыжий впивается клыками в противоположный край материи.

На тёмных островатых губах дьявольская усмешка, когда он делает толчок, на который я выгибаюсь в пояснице, впиваясь ногтями в кожу его головы.

На бледных горьких губах облизывающаяся улыбка, скрытая чёрной банданой, когда я ласково сжимаю пальцы на его горле, чувствуя судорожный сглот.

Один из тех моментов, когда у моего излюбленного молчания в сексе привилегия. Рыжему в этом плане сложнее, но он успешно справляется, подавляя срывающиеся стоны на моих губах, впиваясь в них с отчаянной нуждой.

Я хватаю его за мягкие волосы, прочерчиваю наливающиеся кровью царапины по рёбрам, ломая свой хребет и отдаваясь ему всем собой. Он берёт меня снова и снова, оставляя клыкастые метки, кричащие алым МОЙ, и я почти слышу рёв рыжего Зверя, но затем он сжимает бандану в зубах и иронично поднимает бровь, мол, ждал стона? Я скептично фыркаю и тут же задыхаюсь в мычании, закатывая глаза к потолку, жмурясь от режущего глаза света проезжающих машин, судорожно вздрагивая и опускаясь рукой с чужого плеча на собственный живот и ниже, касаясь до боли возбуждённой плоти прохладными пальцами и затыкая высокий стон безжалостным разрыванием губ.

Очередной мощный толчок пульсирующего члена в жаркую тесную глубь, обхватывание мышцами готового излиться органа, и тягучий, словно мёд, и острый, словно Бут Джолокиа, поцелуй обветренных губ и упоение смешанным коктейлем. Обрывки мычаний, недопетые стоны, глухое захлёбывание рычанием. Плавящиеся тела, терпкость любимых запахов и возбуждённого пота. Горящие взгляды, изумрудная зелень, перекатывающиеся мышцы под загорелой гладкой кожей.

Я его так люблю. Даже согласен в примерочной, на улице, вот - и в автобусе.

- .. люблю. - Выдохнуть ему прямо в губы горячим шёпотом, встретиться пьяным взглядом с потеплевшей зеленью глаз самого любимого человека и зажмуриться, сжав все мышцы тела дрожью, когда крутящаяся в паху спираль резко распрямилась и пронзила наслаждением покрасневший член. Всего микро-секунда, и Шайн вздрагивает в оргазме, а я подаюсь вниз, продляя и своё, и его удовольствие и чуть ли не душа его в крепком кольце рук на его шее. А после уткнуться носом в ямочку между шеей и плечом и спокойно вдохнуть в себя родной запах Рыжего, пропитанный острым ароматом тягучего ночного секса, начиная сонно кайфовать от близости горячего тела и сильных рук на своей спине.

... и ведь где-то совсем рядом, буквально в одном автобусном салоне, есть люди, неспящий водитель и кошка.

________

- Эй, киса! - перегинаюсь через пустующее переднее кресло и, мимолётно ответив улыбкой на заинтересованный взгляд хозяйки животного, раскрываю ладонь перед полосатым обладателем больших жёлтых блюдц вместо нормальных кошачьих глаз. На ладони лежит парочка печеньев в форме рыбок, и они несчастными взглядами обречённых поглядывают на свою потенциальную смерть.

Кошка смотрит на меня своими умопомрачительными глазищами-фарами внимательно, пристально, словно сканируя, выискивая какие-то подвохи или же проверяя в своей базе данных информацию про меня... и берёт с моей руки печеньки, с довольным видом дёрнув ухом. В следующую секунду сзади раздаётся ржач любимого мужчины, я фыркаю, давясь смехом, причину которого можем понять только мы вдвоём, и получаю смачный хлопок по заднице. Разворачиваюсь и показываю Шайну средний палец, на что он иронично поднимает бровь и клыкасто ухмыляется, одними губами произнося "Ещё?".

... вот все они такие, Звери эти.

7.03.'10