Искушение, гей-повесть, 2 глава. Тематика: Эротическая повесть

- Здесь накрест, Уильям. Нет…нет, не так. Да нет же! – граф раздраженно оттолкнул руки слуги, чтобы в пятый раз показать, как завязывать по новому модный галстук.

- Ох… Ваше Сиятельство! Да ни в жизнь я этого не сумею! – с отчаянием в голосе всплеснул руками Уилл. И тут же сник под угрожающим взглядом графа.

- Твоя речь, Уильям. Скажи то же самое на нормальном человеческом языке.

- Мне никогда не научиться завязывать этот чер…прекрасный галстук так же…ммм… так же, как…эээ… так же изысканно, как Вы, Ваше Сиятельство! – Уилл с явным облегчением поклонился графу.

- А придется, - Эдвард с трудом скрыл торжествующие нотки в своем голосе, тут же испытав некое подобие вины. «Я совершенно зря чувствую себя виноватым! Я оказываю мальчишке услугу, обучая его хорошим манерам. Мало ли, как сложится жизнь, возможно, в дальнейшем он сможет получить хорошее место при каком-нибудь влиятельном господине…» - мысль о том, что Уилл будет прислуживать в спальне кого-то другого, раздевать его, делать массаж, и вполне возможно, выполнять еще какие-нибудь обязанности, неожиданно привела графа в бешенство.

- Ты долго будешь бездельничать?! Подойди и завяжи уже на мне этот трек…этот новый галстук! – рявкнул он на расслабившегося слугу.

На самом деле, граф прекрасно понимал, что придирается к Уиллу еще и потому, что завязывание галстука - это отличный повод почувствовать юношу совсем близко, так, что их тела почти касались друг друга… Сосредоточенный взгляд Уилла был направлен на злополучный кусок ткани, и Эдвард мог беспрепятственно любоваться склоненной макушкой, вдыхать неповторимый аромат слегка растрепанных волос, замирать от наслаждения, ощущая, как неумелые пальцы слуги то и дело касаются обнаженной шеи своего господина…

- Милорд желает отобедать сегодня в замке? – процедил Уилл сквозь зубы, борясь с особо трудным узлом.

- Отобедать – да, и будь готов прислуживать мне по всей форме, - почти промурлыкал Эдвард, слегка отклоняя голову влево, чтобы юноше было удобнее. – А вот ужинать я буду в другом месте. И вернусь, скорее всего, только завтра к вечеру или через пару дней.

- Хм…едете в гости? – Уилл иногда начинал веси себя с хозяином совершенно по-приятельски, и Эдварду все труднее становилось с этим бороться, потому что ему и самому нравилось такое отношение к себе молодого Грэмма, как и отсутствие в нем излишнего подобострастия, наличие своеобразного остроумия. Но – увы – позволять Уиллу слишком вольничать с собой не следовало, и поэтому граф нахмурился, придавая своим глазам холодное выражение.

- Ты уверен, что тебя это касается? – надменно вопросил он зарвавшегося слугу, который почти закончил с галстуком. Уилл пожал плечами, демонстрируя полное отсутствие страха перед напускной строгостью графа, но уже через минуту бросил на господина быстрый взгляд.

- А мне придется сопровождать Вас, небось? – спросил он подозрительно.

Ах, вот в чем дело! «Решил, что если хозяина не будет в замке какое-то время, то тебе можно будет предаваться безделью? »

- Думаю, что я справлюсь там без тебя. К тому же, у тебя накопилось слишком много дел, как раз и переделаешь их все к моему возвращению, - невозмутимо ответил граф, наслаждаясь растерянностью, появившейся на лице Уилла. Парень как раз закончил возиться с галстуком, и получилось у него, наконец-то, весьма сносно, но теперь свалившаяся на него новость заставила юношу забыть о своем успехе и воззриться на господина, ожидая объяснений.

- Это какие-такие дела у меня накопились? – спросил Уилл, видимо, с трудом удерживаясь, чтобы не упереть руки в бока по деревенской привычке.

Эдвард внутренне застонал: лицо Уильяма, с легким румянцем на щеках, с глазами, метающими молнии от негодования, и приоткрытыми от удивления губами – так близко! Взять бы сейчас его за подбородок, припасть к этому манящему рту и целовать, целовать, целовать, пока Уилл не запросит большего, а потом…

- Мой лорд? С Вами все в порядке? У Вас ТАКОЙ взгляд… - Уильям отступил на шаг, выражая всем своим видом неподдельную озабоченность.

Резко отвернувшись, Эдвард решительно направился к большому деревянному шкафу с его вещами – куда угодно, лишь бы выиграть время, чтобы совладать с собой.

- А вот и твои накопившиеся дела, - указал граф на ворох одежды. – Перебери все костюмы, перетряхни, проветри, посмотри, не нуждаются ли некоторые вещи в починке или глажке… То же самое с обувью, – Эдвард откинул тяжелую крышку с внушительного сундука в углу комнаты, чувствуя себя инквизитором. Но отступать было поздно.

- Я надеюсь, так же, что у тебя хватит времени привести в порядок мои покои – и удели самое пристальное внимание спальне. Я стал хуже спать, наверное, нужно вытрясти и проветрить балдахин над кроватью и мою перину. И конечно, ковры. В общем, не думаю, что у тебя будет время скучать в мое отсутствие.

На Уильяма было жалко смотреть. Ссутулившись и заложив руки за спину, он угрюмо смотрел в пол. Эдвард почувствовал, что перегнул палку, ему нестерпимо захотелось подойти и обнять расстроенного юношу, прижать к своей груди, утешить… Чертов Джейкоб, сам того не понимая, подложил ему такую свинью! Не удивительно, что Эдвард ведет себя неразумно, как настоящий деспот-самодур, а что ему остается делать, если он сгорает от желания к этому соблазнительному юноше, теряет голову от страсти, а потом злится на самого себя, срывая эту злобу все на том же Уилле?! «К Гарри, как можно скорее к Гарри. Надеюсь, он получил мою записку. Может быть, надо было ехать сразу после завтрака? »

Уилл дулся на графа почти до самого обеда. Эдвард, испытывая муки совести, старался не обращать внимания на некоторые дерзкие выходки или промахи своего слуги, и юноша немного оттаял. Хотя, собирая вещи графа в дорожный саквояж, Уильям все же не выдержал:

- И что я Вам такого сделал?! Вроде бы служу верой и правдой, стараюсь угодить… Дед, между прочим, нахвалиться на Вас не мог, все повторял, что другого такого господина поискать – как Вы со слугами понятливо обращаетесь… Выходит, это только мне такая немилость?

«Твоего деда мне не хотелось каждые пять минут уложить на спину», - так и просилось с языка, но граф только тяжело вздохнул и отложил вчерашнее деловое письмо, которое совершенно бездумно просматривал последние полчаса, исподтишка наблюдая за своим слугой.

- Уильям, прекрати ныть! Если бы я был таким жестким, каким ты меня расписываешь, я бы уже отправил тебя на конюшню – чтобы тебя там хорошенько выпороли за неподобающее поведение.

Уилл вскинул на графа испуганный взгляд, и Эдвард закатил глаза.

- Да не собираюсь я тебя пороть, помилуй Бог! Подойди… - граф не успел придумать, зачем позвал своего слугу, это вышло совершенно непроизвольно, и теперь Уилл стоял на расстоянии вытянутой руки от Его Сиятельства, являя собой воплощение смиренного ожидания и готовности выполнить любой приказ своего господина… У Эдварда засосало под ложечкой.

- Эм… разотри мне шею, что-то тянет вот здесь… - это было сааме пристойнее из всех приказаний, которые сейчас был способен отдать граф. Задержав дыхание, когда пальцы Уилла перекинули на одно плечо тяжелые волосы и осторожно легли сзади на его обнаженную шею, Эдвард уже в который раз задумался о своей странной тяге к этому молодому человеку.

Никогда граф не был рабом сексуальных желаний. Он не придавал плотским утехам слишком большого значения и мог обходиться без них по нескольку недель, а то и месяцев. Эдвард никого не пускал в свое сердце, боялся привязанностей, поэтому миловидные юноши, изредка согревающие его одинокую постель, обычно не задерживались в спальне лорда дольше недели. Секс приносил графу физическое удовлетворение, ему нравилось ощущение своей власти в постели с другим, но он ни с кем еще не терял голову. Гарри, который был наслышан о привычках своего друга от его бывших любовников, считал Эда холодным. «Тебе надо разок влюбиться – жизнь сразу станет ярче! » - уверял легкомысленный повеса, граф Освальдский. Сам Эдвард считал любовь и страсть совершенно лишними вещами, делающими из мужчины безвольного неудачника…

И что же теперь?! Вот уже больше двух недель, как Уильям прислуживает графу, находясь при нем почти неотлучно, и все это время Эдвард не может думать ни о чем другом, кроме как затащить своего неожиданного слугу в постель! Он не помнил, чтобы когда-нибудь желал кого бы то ни было с такой силой. «Неужели дело только в его недоступности? » - думал граф, которому до сей поры не приходилось кого-либо добиваться, так как его бывшие любовники были счастливы сами оказаться в его постели. Но Эдвард чувствовал, что есть что-то еще. Уильям не был изысканно красив в общепринятом смысле, хотя его лицо и фигура обладали изрядной долей привлекательности, он был обаятельным молодым человеком, открытым и добрым, все в замке любили его, но разве это могло объяснить странное влечение к нему его господина? Эдвард стал замечать, что чем дольше они вместе, тем острее и конкретнее становятся его желания: глядя на Уилла, занятого своими делами, граф хотел сжать узкие плечи юноши, притиснуть его к себе так, чтобы у него сперло дыхание, хотел зарыться пальцами в его каштановые волосы, оттянув голову чуть назад, чтобы обнажилась белоснежная шея, хотел упоенно целовать, прикусывать, облизывать его пухлые губы…

Иногда графу казалось, что Уилл специально искушает его: в том, как он выгибался, потирая поясницу, после уборки в комнате, или наклонялся спиной к хозяину, чтобы подобрать сапоги, или облизывал два пальца перед тем как затушить фитиль на ночь, Эдвард видел прямую провокацию, и Бог знает, скольких сил ему стоило удержаться и не воспользоваться «приглашением».

- Ах!.. – полу-стон полу-вздох вырвался из уст графа непроизвольно, и тут же озабоченное лицо Уилла склонилось к его собственному.

- Вот здесь, да? – теплые пальцы погладили и слегка надавили на косточку в основании шеи, между тем как щекой Уильям почти прикоснулся к щеке хозяина…

«Это невозможно, черт побери! » - мысленно застонал граф, резко вставая с кресла, вырываясь из плена слишком тесной, слишком желанной близости.

- Благодарю, мне стало легче, - сказал он, не желая вновь пугать Уилла очередной беспричинной сменой своего настроения. – Вели подавать обед.

Обед прошел без сучка без задоринки, хотя граф сегодня специально заказал приготовить достаточно сложные блюда, чтобы потренировать Уильяма в их сервировке. Все было прекрасно, юноша справлялся достаточно непринужденно, допуская лишь мелкие незначительные неточности, Эдвард уже открыл рот, чтобы похвалить своего талантливого слугу, но в этот момент в зал впорхнула кокетка и хохотушка Лиззи – местная горничная. Стрельнув лукавым взглядом в сторону непонятно чему обрадовавшегося Уильяма, девушка сделала книксен, с напускной скромностью опустив ресницы.

- Ваше Сиятельство, Джон просил передать, что Цирна нынче прихрамывает, не прикажете ли запрячь Вороного, али кого другого?

- С каких это пор ты на побегушках у Джона? – ледяным тоном вопросил Эдвард, который почувствовал вдруг резкую неприязнь к миловидной девушке.

Лиззи мило порозовела, снова рассеянно стрельнув глазами в сторону Уилла, отчего у графа еще больше испортилось настроение.

- Ах, что Вы, Ваше Сиятельство, да нет же! – девушка захлопала ресницами, изображая саму невинность. – Я-то мимо проходила… объедки с кухни собакам принесла. А Джон и говорит: «Граф вот приказал лошадь оседлать, а она хромает. Не спросишь ли у Его Сиятельства, кого ему вместо Цирны…взнуздать…»

«Взнуздать, значит…» - свирепел граф, отмечая, как Лиззи то и дело строит глазки Уиллу, расправляя юбку, как бы невзначай поглаживая себя при этом по округлым бедрам, и как Уильям улыбается ей в ответ, словно они хорошие знакомые и у них есть общие секреты.

«Уволю, к черту! Распутная девка! Или ей работы мало, что она ходит и слуг моих совращает?! Сегодня же - в деревню! » - бесился Эдвард, сжав вилку с такой силой, что побелели пальцы.

- Довольно! – процедил он таким тоном, от которого Лиззи замерла, как испуганная пташка. – Ступай на кухню, там много работы. А с Джоном я сам разберусь.

Надув губки и вздернув хорошенький носик, Лиззи сделала торопливый книксен и выскочила из обеденной залы, направляясь в место «ссылки».

Пока Эдвард пытался прийти в себя, придумывая оправдания своей неожиданной вспышке гнева, Уилл забрал грязные тарелки и поставил перед господином чашку с дымящимся кофе.

- Если Его Сиятельство прикажет… - начал юноша осторожно, ловко подавая десерт, - …я могу сбегать на конюшню и передать Джону Ваше распоряжение относительно лошади…

«И завернуть по дороге в кухню, чтобы потискать эту распутницу?! » - язвительно подумал граф, снова начиная злиться. «Уж не ревную ли я, в самом деле? Что за чушь! Решительно, я схожу с ума последние дни…»

- Да, я прикажу, - твердо ответил граф, решив доказать самому себе, что его плохое настроение никак не связано с шашнями его слуг. – Передай, пусть Джон седлает Вороного.

Но увидев, с какой поспешностью Уилл рванулся выполнить приказ, Эдвард тут же сорвался.

- И не смей задерживаться! Чтобы через пять минут уже был здесь! – и как только Уильям выскочил за дверь, граф в досаде с размаху врезал кулаком по столу.

Три с половиной часа хорошей скачки, и Эдвард уже спешивался во дворе замка Освальд, под радостный возглас своего закадычного друга Гарри.

- Ну, наконец-то! А отчего такой хмурый вид? И твоя записка, мой дорогой, должен признать, я заинтригован! Брюнеты?! С чего вдруг? – Гарри ввел Эда в свой замок, по привычке поддерживая его под локоть, и треща без умолку.

Они дружили с самого детства, лет с десяти, хотя Гарри во всем и всегда был прямой противоположностью графа Шеффилдского. Начиная с внешности: к своим двадцати восьми годам он превратился в миниатюрного изящного блондина, с чуть вьющимися волосами, остриженными выше уровня плеч, с добродушным лицом, на котором никогда не бывало надменного выражения, с изумрудными глазами, всегда искрящимися лукавством. Кроме того, Гарри был всего лишь третьем сыном влиятельного Пэра, что давало ему право проводить свои лучшие годы, как ему вздумается, будучи беспечным повесой, не задумываясь о делах и наследниках и выбирая себе друзей исключительно по интересам. Пожалуй, Гарри был единственным, кому Эдвард по-настоящему завидовал, но и единственным, кто его понимал и всегда мог выслушать и утешить. Именно в замке у Гарри Эдвард иногда позволял себе расслабиться и провести ночь-другую с каким-нибудь юным красавцем, в которых здесь никогда не было недостатка – на весьма вольные званые вечера графа Освальдского очаровательные юноши, предпочитающие общество мужчин, слетались, как мухи на мед.

- Ну так? Ты скажешь мне, в чем дело? Или – в ком? – Гарри распирало от любопытства, и он готов был сам помочь гостю переодеться с дороги, лишь бы поскорее получить ответы на свои вопросы.

Прозорливость лучшего друга заставила Эдварда слегка покраснеть.

- Ни в ком. Ты же знаешь, я не влюбляюсь. Просто…мне так захотелось. Ты позволишь мне спокойно принять ванну?

- Просто так захотелось? – Гарри с сомнением посмотрел на друга, ничуть не испугавшись его угрожающего тона. – Цитирую: «Гарри, я приеду двенадцатого числа к ужину, надеюсь, что у тебя есть, с кем приятно провести время. В этот вечер меня будут интересовать только брюнеты! » - знаешь, у меня сложилось мнение…

- Придержи свое мнение при себе! – рявкнул Эдвард, начиная жалеть, что вообще приехал.

Блондин миролюбиво рассмеялся.

- Ладно-ладно, я уже умолк! Ванну готовят в твоих покоях, позволь, я провожу, - хозяин дома снова повис на руке Эда, направляя его к изящной витой лестнице, сделанной на модный нынче французский манер. Заставив друга чуть наклонить голову, чтобы ему было удобнее дотянуться, Гарри принялся нашептывать на ухо графа приятные новости, расписывая достоинства молодых людей, которые будут представлены Его Светлости за ужином.

Приведя себя в порядок после дороги, граф Шеффилдский спустился в гостиную. В белом вечернем костюме, отделанном серебряной нитью, с серебристым галстуком и с распущенными, спадающими до пояса черными волосами, Эдвард был ослепителен. Присутствующие в зале мужчины смолкли при его появлении и замерли на своих местах. Дав себе как следует насладиться завораживающим зрелищем, Гарри, наконец, встал со своего места, отпустив совсем юного мальчика, которого перед этим сжимал в своих объятьях, и поспешил навстречу гостю.

- Друг мой, должен тебе сказать, что ты неотразим. Ты даже слишком неотразим для моего скромного домашнего приема. Такой наряд подошел бы для первого появление на открытии лондонского сезона, кстати, ты ведь возьмешь меня с собой в качестве компаньона? «Охота на графа Шеффилдского! » - я решительно не могу пропустить такое веселье, - Гарри говорил все это, не давая графу вставить ни словечка в ответ, ненавязчиво подталкивая его к низкому дивану с мягкими подушками, рядом с которым стоял инкрустированный столик с сигарами. Эдвард усмехнулся, услышав неподдельное восхищение и желание в голосе друга. Гарри давно уже лелеял мечту оказаться в его постели, но Эд был непреклонен, считая, что любовные утехи положат конец их дружбе, которой он слишком дорожил.

- Ужин подадут через несколько минут, а пока ты можешь…осмотреться, - лукаво подмигнув другу, проговорил хозяин, устраиваясь на соседнем диване и притягивая к себе ожидающего его тоненького подростка.

Гарри сегодня постарался на славу. Эдвард только на первый взгляд выделил около полудюжины молодых мужчин, которые могли бы его заинтересовать. Зная, что торопиться некуда, так как никто из присутствующих здесь в любом случае ему не откажет, граф расслабился, закурив вишневую сигару, из тех, которые он же и поставлял своему другу.

Однако, уже к концу ужина настроение почетного гостя упало почти до нуля. Расстроенный и удивленный хозяин вечера даже перестал обращать внимание на изысканные блюда, пытаясь помочь Эдварду определиться с выбором.

- Один слишком молод, другой слишком стар…что на тебя сегодня нашло? Ну, а этот? Посмотри, какая стать, одна шея чего стоит! Кожа шелковистая, как у девочки, я даже отсюда это вижу… Ну, хорошо, а вон тот, в сиреневом жилете? Что ты кривишься? Чем он плох?!

Эдвард и сам не мог понять, чего ему не хватает во всех присутствующих на ужине весьма достойных и симпатичных молодых людях. Да и не в его привычках было становиться таким разборчивым – ведь он не спутника жизни выбирал, а утешение на одну ночь. Но, не смотря на сжигающее его в последние недели желание, он не находил здесь никого, кто мог бы заставить кровь в его венах течь быстрее, так, как это делал Уилл одним своим случайным взглядом.

«Уилл? » - граф похолодел. Не может быть, что ответ так прост. Он не может захотеть никого из присутствующих юношей, только потому, что они - не Уилл? «Бред. Это чистой воды бред! Я не мог так помешаться на простом крестьянском парне, который даже не настолько уж и красив! » Но, поразмыслив, Эдвард действительно пришел к выводу, что невольно сравнивает каждого из сегодняшних претендентов на его постель со своим слугой – и причем, явно в пользу последнего. Уилл не был красавцем, был ворчлив, ленив, а главное, недоступен, и именно его граф Шеффилдский хотел до боли в паху – его и никого другого.

Провожая друга после ужина, Гарри задумчиво вертел в руках бокал с тонким французским вином.

- Знаешь, мой милый, если бы я не боялся быть придушенным тобой за правду, я бы сказал, что ты хотел сегодня найти у меня вполне конкретного человека… В следующий раз отправляй в записке имя и адрес, а я уж придумаю, как его заманить.

Эдвард рассмеялся, обняв блондина за плечи.

- Прости, что доставил тебе столько хлопот. Я и сам не знаю, что со мной творится в последнее время… Кстати, тот высокий широкоплечий парень в черных лосинах не сводил с тебя голодного взгляда весь вечер. Думаю, я не ошибусь, если он окажется именно таким горячим жеребцом, каких ты любишь.

Гарри вспыхнул жарким румянцем и отпихнул Эда от себя в притворном возмущении.

- Ах ты, развратник! Но ладно…я тебе поверю, - и глаза блондина засверкали в предвкушении.

Друзья в последний раз тепло обнялись на прощание, и Эдвард пустил коня в галоп, надеясь вернуться в замок до полуночи.

Приближаясь к своему замку, граф неожиданно почувствовал, как его охватывает радостное возбуждение, волнение – какое бывает на охоте, когда удается наконец напасть на след красавца оленя, потратив на это почти весь день. «Я всегда получаю то, что я хочу. А в этот раз я хочу слишком сильно. Уилл будет моим, и я сделаю так, чтобы он сам этого захотел, тогда Джейкбу не в чем будет меня упрекнуть» - так думал граф, въезжая на широкий двор и бросая поводья изумленному мальчишке-слуге. Принятое решение было сделкой с совестью, Эд прекрасно это понимал. Но сопротивляться дольше самому себе он не мог.

- Найди мне Уильяма. Я жду его в спальне как можно быстрее, - отрывисто приказал граф, заставляя себя побороть искушение самому поискать своего слугу, проверив, в чьей постели он проводит ночи в отсутствии хозяина. «Даже если он не пропускал до сих пор ни одной юбки, теперь все изменится» - эта мысль так грела душу, что Эдвард готов был простить Уиллу его предполагаемые «измены».

Уильям появился в покоях господина на удивление быстро и выглядел действительно только что разбуженным от крепкого сна.

- Милорд? Вы же собирались… - юноша широко зевнул, прикрыв рот кулаком и, пошатываясь, приблизился к графу, чтобы помочь ему раздеться.

- Собирался, но передумал. Ты имеешь что-то против? – спросил Эдвард, улыбаясь. Удивительно, но с тех пор, как он решил, что заполучит Уилла в свою постель, все раздражение последних недель ушло без следа.

- Я?! Помилуйте… - пробормотал юноша, пытаясь непослушными пальцами развязать шнуровку на дорожных штанах господина. – Но я не успел выполнить и половины того, что Вы мне приказали. Я думал, что Вас не будет дольше, поэтому не особо торопился.

Уильям был очарователен в своей непосредственности. Даже сейчас в его голосе не было ни капли вины, он, наоборот, скорее, обвинял графа в том, что тот посмел приехать раньше обещанного времени.

Эдвард улыбнулся почти ласково:

- Над твоим наказанием мы подумаем завтра. Так же как и над твоим переездом в мои покои. Я решил, что с этих пор буду нуждаться в твоем присутствии практически постоянно.

- Что, и ночью тоже? – спросил ошарашенный Уильям.

- Особенно ночью, - подчеркнув первое слово, граф с наслаждением улегся в свою большую кровать.