Сегодня праздник у дечат

Она шла по уличной зебре, будто по подиуму. Молодые люди косили глазом на точёную фигурку и миловидное лицо. Пенсионеры, должно быть, вспоминали, что такого соблазна им не удалось испытать в бурной молодости. Представители прекрасной половины человечества вдруг поняли, что есть ещё прекраснее.

Валертон шёл ей навстречу, но мимо смотреть не мог. Их глаза встретились и многое успели сказать. У неё чуть открылся рот - и будто бы произнеслось слово «да».

Перейдя улицу, Валертон обернулся - распущенные каштановые волосы исчезали в толпе. Он мустангом устремился назад, обегая машины и не реагируя на милицейский свисток.

В предполагаемом направлении её не оказалось, будто сквозь землю провалилась. Сердце Валерточа заскрипело дачной калиткой. Страшно переживать потерю того, что хотел, но не сумел приобрести.

И вдруг из магазина вышла она, будто именно здесь и назначена встреча.

- А я уж заволновался! - выпалил Валертон, сломав все правила любовной игры.

Её карие глаза хитро напряглись.

- Молодой человек, по-моему, вы что-то напутали.

Она так же царственно продолжила путь, а Валертон бараньими глазами упёрся в стройную спину. Он пошёл за ней бессознательно, как бычок идёт за коровой, как нитка тянется за иголкой.

Встряхнув мозги, Валертон поравнялся с прелестницей.

- Девушка! - порвал он мембрану молчания. - Нельзя ли вам задать один вопрос?

- Как меня зовут? - переспросила она, пульнув по насмешке из каждого глаза.

- Застрахована ли ваша жизнь?

- От кого? От таких приставучих, как вы?

- Приставучесть - первейшая черта страхового агента.

- Вы страховой агент?

- Да. Но я страхую только самых красивых, самых богатых и самых счастливых.

- Интересно! И к какой категории вы меня отнесли?

- Ко всем. И с вас - тройная плата.

- Вы ошибаетесь. Я - студентка, и у меня родители за тридевять земель.

Перед девушкой возник пьяный оборвыш и заметался футбольным вратарём.

- О! Дездемона! Какими путями?

Валертон вспомнил, как прошлой зимой свалил ногой снеговика. Подошва отпечаталась на пьяном лице, как почтовый штамп, - отрывисто и отчётливо. Мужик успел зацепиться за урну и вместе с ней полетел к окну полуподвала.

- Вы Дон Жуан? - спросила красавица, просияв.

- Я Дон Кихот! А точнее, Валертон.

Они пошли рядом, разрезая людскую массу.

- Интересное имя. Тогда я Люсьен.

- Дорогой Люсьен, вы на кого учитесь?

- На метеоролога.

- В телевизуре будете морозом пугать?

- Нет, хорошей погодой радовать.

Валертона не хотели пускать в женское общежитие.

- Это мой брат, - убеждала Люсьен вахтершу, - на один день приехал.

- В одиннадцать часов вечера чтоб духу не было! - приказала блюстительница порядка и что-то записала себе в журнал.

В комнате был накрыт стол: стояли бутылки с дешёвой водкой и вином, какие-то салаты и большая тарелка с горкой котлет.

За шифоньером повизгивали и перешёптывались три девицы. Вскоре по одной они вышли к столу, смазливые на вид и со вкусом одетые.

Знакомились весело и с прибаутками, на Валертонов манер: Ирэна, Натали, Верон.

- Сегодня праздник у девчат? - спросил Валертон, готовясь произнести тост.

Девчата переглянулись, поводили глазами и решили открыть тайну:

- Развод по-итальянски, - сказала Люсьен, - вернее, по-идиотски. Натали сегодня развелась и к нам жить вернулась. Муж у неё был: предприниматель, дурак и зверюга! Зажигалкой волосы поджигал! Наручниками к кровати цеплял!

Валертон поглядел в глаза Натали, страдальческие и одновременно радостные.

- Тогда я предлагаю тост за дураков и зверюг, чтоб они побыстрее окочурились!

- И чтоб их яйца, - добавила Натали, - жарились на сковородке!

Валертон вскоре понял, что никто из девушек скромностью не страдает: они все курили, пили по-мужицки, матерились по-ямщицки.

Ирэна завела музыку, встряхнув крашенными под соломку волосами, потащила Валертона на танец. Прижалась плотно, губами ушла в мужскую шею. Валертон с запрокинутой головой поглядывал на других и видел в их глазах искорки ревности.

Выпили ещё, потравили анекдоты, дружно посмеялись. Верон предложила игру: крутить бутылку - на кого укажет горлышко, тот танцует, с кем хочет. Везучая Натали выбрала Валертона. Они ходили медленно, приноравливаясь друг к другу. Потом соединились крепко и почти не перемещались, покачивались в такт музыке. Левая рука Натали опустилась на Валертонову ягодицу, а правая полезла в промежность. От стеснения и удовольствия Валертон зажмурил глаза.

Девушки искоса поглядывали, нервно курили и вели бестолковый разговор.

- А давайте сыграем так! - воспламенилась Верон, - На кого покажет бутылка, тот снимает какую-нибудь часть одежды.

Люсьен первой сняла поясок, потом Валертон повесил пиджак на спинку стула.

Верон неудачно крутанула бутылку, и водка из рюмки пролилась Валертону на брюки.

- Я виноватая! Я! - вскочила Верон и стала салфеткой промокать мужские ляжки, то и дело касаясь причинного места, где наблюдалась заметная вздыбленность.

Все покатились со смеху, когда Ирэн сняла колготки и надела их на голову Валертона. Парень прогрыз зубами дырку и высунул язык - Натали из бутылки стала лить на него водку. Валертон по-собачьи лакал и отплёвывался.

Ирэн сидела в чёрном бюстгальтере и в голубых трусах. Бутылка вновь показала на неё. Девушка повернулась к Валертону спиной и, чуть дрогнув, как бы попросила расстегнуть бюстгальтер. Валертон погнул застежки — и шелковые полоски спрятались под мышками. Груди Ирэн были налитыми, как первосортные яблоки, соски стояли на изготовке.

Натали провела указательным пальцем вокруг левого соска и сказала:

- Желающие могут испить из источника!

Валертон решил выжидать, чтобы усилить возбуждение окружающих.

Верон первой из девушек должна была снять трусики. Она стаскивала их медленно, играя бёдрами и делая посылы Валертону бугристым, поросшим густыми чёрными волосами лобком. Она ловко, как циркачка, ногой закинула трусики в угол комнаты, где стояла мусорная корзина.

Валертон делал вид, что рядом нет обнажённой женщины и что здесь идёт какое-нибудь собрание дачного кооператива. Он уже сидел в трусах, которые надел накануне. Если бы он был в старых трусах, то девчата бы подумали, что чёрные дыры существуют не только в космосе.

Натали старалась так хитро крутануть бутылку, чтобы она упёрлась своим устрашающим жерлом в соблазнительно завязанный пупок Валертона. Но перст судьбы указывал на кого-нибудь из них, и по кроватям и на полу уже валялась вся их одежда, включая серёжки, заколки и обручальное кольцо разведённой женщины.

Люсьен казалась ещё прекрасней, чем была на улице. Карие глаза смазливо блестели, губы просили сексуального применения, взбухшие соски грудей выглядывали из-под лиан волос, как два ствола охотника.

- Да что это такое! - вскричала Натали, когда горлышко бутылки показало на её тугую грудь. - Мне, кроме Валертона, снимать уже нечего.

Она тремя пальцами оттянула Валертоновы трусы и заглянула, как в знойной пустыне заглядывают в колодец.

- О-о! Там у него, девки, очень даже ничего? - И резинка хлопнула по животу.

От четырёх сверлящих взглядов Валертон получил короткое удовольствие и отшутился:

- У Петра Первого был больше!

- А сколько? - Приблизились к нему девки.

- Если мне память не изменяет: тридцать девять сантиметров!

Натали рёбрами ладоней изобразила царский размер на столе.

- Не может быть! Это аномалия! Милицейская дубинка!

- А! Вспомнил, девчата! Тридцать девять - это его обувь. Отросток Петра Первого составлял двадцать один сантиметр.

Натали хитро взглянула:

-В диаметре?

- По диагонали!

Все засмеялись. Девчата, изрядно захмелевшие, уже привыкли сидеть обнажёнными и не теряли случая покуражиться.

Верон подошла к Валертону, упала на колени и тёплым языком стала щекотать ему живот. Валертон зажмурил глаза и раскинул руки.

- А ну встать! - крикнула Натали. - Танцуют все!

Под какую-то несуразную музыку несколько женских рук вытащили Валертона из-за стола.

Девчата взялись за руки и стали ходить вокруг парня, как вокруг раздетой новогодней пихты. Валертон завертелся в противоположную сторону. Мелькали мясистые ягодицы, пушки волос на лобках, трясущиеся груди.

Натали притормозила и с криком «Эх! » сдёрнула с Валертона трусы -плотный пенис закачался, как трамплин. Трусы оказались на коленях, и Валертон рухнул на пол. Девчата навалились. Гоготали, как гуси. Смеялись, как в цирке. И каждая старалась ухватить пенис - сжать, дёрнуть, но не сильно, провести ладонью по влажной набухшей головке. Восемь рук шарило непосредственно и в окрестностях детородного органа.

Валертон отвалился на спину, не в силах сдержать семяизвержение.

Когда он открыл глаза, перед ним стоял Петроний и спрашивал:

- Ты чего стонешь?

- Я? Стоню? То есть стону? Слушай: вот это сон!

- Какой сон?

- Да сейчас смотрел. Осенний сон под названием «Сегодня праздник у девчат».