41. Золотая Рыбка

Запад пылал. Красная степь колыхалась в небе вокруг неясного уже солнечного диска. А с востока летел черный табун, втаптывая закат в ночь, безлунную и беззвездную. В черную ночь. И сердца всадников бились в унисон с сердцами их коней, как настроенные по вселенскому метроному. Казалось, гул этого биения и топот копыт вот-вот хлынут с небес на землю и затопят этот мир, поглотив все другие звуки и даже цвета и запахи: черная ночь. Так бывает или просто кажется в короткий отрезок времени до первой звезды. Словно небо накрыто плащами наездников. И лишь когда кавалькада умчит, какой-то пацан понатыкает гвоздиком дырок в бархатной юбке ночи, и оттуда будут выглядывать звезды. А если повезет, то и луна. Но не сегодня.

- Почему? - спросила Алиса. - Почему не сегодня?

- Новолуние, - коротко ответил Чеширский Кот.

- Сказал! Новолуние - значит, должна быть новая луна! А тут никакой: ни старой, ни новой.

- Так бывает. Ты просто не знаешь.

- Хорошо тебе! Ты всё знаешь, не то, что я!

- Ты многого не знаешь, и в этом твое счастье.

- Тоже мне - счастье!

- Поверь, счастье. Тебе еще предстоит читать этот мир, как книгу, иногда веселую, иногда грустную... Иногда страшную! Но вечно новую.

- Ты говорил, ничто не длится вечно!

- Я так говорил? Наверное, не подумав. Вечно всё!

- Но мы же не вечны!

- Вечны: мы уходим, чтобы потом вернуться.

- Если мы возвращаемся, то почему же мы ничего не помним о своем прошлом пришествии?

- Нам было бы неинтересно!

- Что неинтересно?

- Жить!

- Наоборот: было бы легко!

- Я и говорю: неинтересно.

Они замолчали, смотрели на гирлянду звезд и думали, кто о чем. Снова заговорила Алиса:

- Что мне делать, Кот? Я столько раз порывалась вернуться домой, но... Почему я не могу уйти?

- Просто не хочешь.

- Хочу! Но что-то держит меня, не дает сделать тот самый шаг!

- Это всего лишь страх.

- Страх?!

- Ты боишься, что однажды уйдя отсюда, вернуться уже не сможешь.

- А я смогу?

- Вряд ли. Но разве это повод оставаться? Ты выросла из нашей маленькой страны. Тебя ждут другие страны.

- Какие, например?

- Например, Любовь.

- Но я уже люблю - тебя!

Чеширский улыбнулся. Собственно, улыбался он и до того, но только теперь это была другая улыбка. Какая-то другая.

- Тебе, и правда, пора, - сказал Кот.

- И мы больше не увидимся?

- Увидимся: в другом месте, при других обстоятельствах. Увидимся!

- А с этими? - Алиса неопределенно качнула головой. Но Кот понял.

- Со многими из них уже нет. Некоторые будут с тобой еще очень долго. А некоторые всегда.

- А кто это решает?

- Никто. Просто так устроено.

- Что устроено?

- Всё. Жизнь так устроена. Есть время находить и время терять, время встречать и время провожать... Всё устроено именно так.

- Я должна попрощаться?

- Нет. Иди. Взрослей.

- Может, потом как-нибудь? Позже?

- Нет, тебе пора.

- Ты меня прогоняешь?

- Ну что ты! Просто пора.

- А может, договоримся? Хотя с тобой никогда не договоришься...

- Зато меня легко уговорить. Тебе, по крайней мере.

Кот улыбался, и Алиса было обнадежилась, но...

- Тебе пора, - повторил Чеширский Кот. - Постарайся ничего не забыть там, во взрослой жизни.

- Я буду помнить.

- Не надо. Просто не забывай.

Алиса обняла Кота за шею и попросила:

- Расскажи мне сказку! Последнюю...

- Ну, ладно, - согласился тот.

Пригладил лапой усы и начал:

- Жили-были Старик со Старухой...

- ... И была у них Курочка Ряба? Ты что, Котяра?!

- Не перебивай! Так вот: жили были Старик со Старухой. У самого синего моря. Бедно так жили. Не всегда, конечно. Помнится, были у них и хоромы царские, но то когда было? Еще до кризиса. А потом... В общем, осталось у них одно разбитое корыто марки "Индезит". Рассказывают, какая-то хитрая рыба их наколола, но мало ли что скажут? Я думаю, кризис виноват. Во всяком случае, он для этого подходит.

Короче, жили у моря, что уже неплохо. Старуха-то, понятно, не работала: женщины стареют рано...

- Уверен?! - перепугалась Алиса. - Это что же, и я рано постарею?

- Ты повзрослей сначала. И не перебивай! Не буду рассказывать!

- Прости, прости! Не стану больше.

- Ладно, - смилостивился Кот и продолжил. - Да, так вот... А Старик еще живчик, каждый день к морю с неводом бегал. Не забогатеешь, но на жизнь кое-как хватало. А тут вдруг ушла рыба! Чего, куда - неведомо. А только ушла!

Вот и в тот раз: забросил Старик невод - вернулся невод с оберткой от "Сникерса". "Не тормози!" - вспомнилось Старику, и он снова забросил невод. В этот раз вернулся невод с травою морскою. Старик только сплюнул: и так с утра привязалось мумийтролевское "Помельче порежу морскую капусту...". А глядя на море, мечталось ему совсем о другой капусте. В третий раз закинул он невод и, не поверишь, поймал Золотую Рыбку! Да-да, ту самую!

- А что ж она-то? Ведь не один раз уже так попадалась!

- Про грабли помнишь? Тот случай... Уж как просила Рыбка Старика: опусти, мол, договоримся без протокола, - но нет, не уговорила. В общем, посадил Старик Рыбку в банку - и домой, к своей Старухе.

А та не одна! Народу на дворе - не протолкнешься. И все солидные, в галстуках. Удивился Старик: то никого-никого, а тут столпотворение! "Нефть, что ли в огороде наши?" - подумал. Нефти, конечно, не нашли, потому что и не искали.

"А вот и хозяин!" - закричал кто-то, и ихний самый главный, невысокий, лысоватый, худощавый, повернулся к Старику и протянул руку: здравствуй, дескать! А тот вначале засомневался, что этот лысоватый и есть самый главный. Просто был там еще один, помельче, щупленький такой, хотя и было в нем что-то от медведя - фамилия, что ли? У того и погоны пошире, и охраны поболее... Но когда лысоватый поворачивался, Старик приметил у него под пиджаком черный пояс по дзюдо. Конечно, зачем такому охрана? Это от него надо охранять! А что погоны невзрачные, так это он просто засекречен, догадался Старик. Пожал Старик Царю руку... а это был именно Царь, если кто сомневается... а тот ему и говорит: "Повезло тебе, Старик! По твоей земле пройдет бобслейная трасса... Ну горка такая, для санок, только санки странные." - "А мне-то с того что за корысть?" - вопрошает, значит, Старик и банку с Рыбкой к груди прижимает. "А бескорыстно Родине помочь ужель не желаешь?" - хитро так спрашивает Царь. "Бескорыстно не желаю!" - отвечает Старик. "Чего же ты желаешь?" - интересуется тот щупленький, с медвежьей фамилией. "Это вам, милостивые государи, мой пресс-аташе изложит!" И кивнул на Старуху. И та стала излагать. Когда она закончила, у всех, даже у собак охранения, челюсти отвалились. "Получается, ты хочешь и рыбку съесть, и на х*й сесть!" - возмутился Царь. "Хочу!" - топнул ногой Старик...

Чеширский Кот приумолк, поглаживая усы.

- Ну! Что дальше-то?! - не терпелось Алисе.

- Дальше? А Золотая Рыбка возьми да и выполни желание Старика: и съел, и сел.

- Да ну!

- Ну да! И так Старику это понравилось - я имею ввиду не рыбу, - что бросил он свою Старуху, уехал в столицу и возглавил общественное движение за проведение гей-парада в той самой столице. Столичный градоначальник, правда, возражает. Пока. Даже сказал, что скорее он свой головной убор съест, чем разрешит такой срам в столице. Но ты же знаешь: Старик с самим Царем знаком! И со лже-Дмитрием тоже! Ну с тем, щупленьким, помнишь?

- Да, Чеширский... - только и сказала Алиса.

Они еще посидели, уже молча. Наконец, Алиса поднялась, еще раз обняла Кота и поцеловала за ушком.

- Не потеряй меня, пожалуйста, - попросила.

И пошла... Куда? Да на  восток, конечно: там уже розовел рассвет.