Ссора

Дверь в комнату был приоткрыта. Свет пробивался сквозь щель, пытаясь разогнать мглу, стоявшую в коридоре, но безуспешно. Его едва хватало на то чтобы придать очертания самой двери, окружающие предметы же давно слились с тьмой. Зато очень хорошо были слышны голоса, точнее два голоса – мужской и женский. Судя по повышенной интонации, разговор был не из приятных.

-Я не понимаю, почему ты так жесток? – говорила она. – Одно только слово, сказанное в пылу, в состоянии аффекта…. А ты… Это очень больно.

-Я всегда слежу за тем, что говорю и требую это от остальных. Да, может, я жесток, но так больше шансов избежать ошибок, а соответственно разочарований в жизни.

-Ты невыносим, в тебе есть хоть какие-то эмоции?! Я уже целый час тебе объясняю, а ты твердишь одно и то же.- Ее голос сорвался на крик, она вскочила, лицо порозовело от напряжения, глаза были распахнуты в негодовании. Она очень красива в гневе, подумалось ему, и он сам удивился своей мысли. Нельзя быть таким непробиваемым, уже почти на грани истерики кричала она. Ее руки сжались в кулачки, губы сомкнулись в полоску. Она стояла совсем рядом и в порыве отчаяния, глядя на его невозмутимый вид, ее кулачки судорожно застучали по его груди. Это был какой-то жест бессилия перед этой скалой. Хоть она и молотила со всей силы, ее удары нисколько не повредили ему. Он и правда казался скалой, неприступной, непоколебимой.

Она очень красива в гневе, еще раз подумал он, и еще не понимая, что делает, схватил ее за запястья и завел ей их за спину. В итоге она оказалась крепко прижатой к его груди. Она яростно дышала, делала попытки вырвать руки из стальных объятий, но все напрасно.

Ее лицо в этой схватке раскраснелось, аккуратная прическа растрепалась, губы пылали, и она была похожа на яростную фурию, вырвавшуюся на волю и внезапно попавшую в силки. Все еще не понимая, что он делает, он припал к ее алым губам, впитывая ее гнев, и тот плавно уходил, уступая место совсем другим эмоциям.

Хватка его рук ослабла, и она, высвободив наконец руки, тут же вцепилась в его плечи, прижавшись всем телом к нему. Его пальцы уже блуждали по ее телу, сминая тонкую ткань блузки и брюк, пытаясь убрать мешающую преграду, быть еще ближе, слиться в единое целое. Она и сама чувствовала подобное, поэтому, когда он начал раздевать ее, ее руки стали помогать ему, освобождая его от одежды, приближая момент близости тел.

Он целовал ее и целовал, не в силах оторваться от ее губ. Его пальцы нащупали возбужденные соски, и губы мгновенно переместились туда. Он поочередно целовал то один то другой сосок, яростно втягивая его в рот и отпуская, играя с ними языком. Она выгнулась, откинув голову назад, волосы рассыпались пушистыми волнами, из ее груди раздался стон.

Ему хотелось больше, он разорвал тонкие тесемки стрингов, освобождая ее совсем от белья. Судорожно скинул с себя остатки одежды и подхватив ее за упругие ягодицы буквально насадил на свой член, торчащий как дуло гаубицы и готовой к выстрелу. Он стал подбрасывать ее своими сильными руками, ладони то сжимали, то раздвигали соблазнительные округлости, один из пальцев умудрялся еще и массировать маленькое, но чувствительное отверстие меж двух половинок. Он уже практически рычал от ярости, от страсти, от наслаждения. Она кричала, нисколько не заботясь услышит ли ее кто-нибудь. Они кончили практически одновременно, рычание смешалось с женским пронзительным воплем, и перешло в общий стон. Он рухнул на диван, не выпуская ее из объятий, а она так и обвивала его руками и ногами, склонивши голову на плечо.

-Я больше не буду, честно, прошептала она.

-Что именно Ромашка, так кричать или так отдаваться? - с усмешкой произнес он.

Она опять стукнула его кулачками, но в ее глазах плясали смешинки вперемешку со счастьем, он здесь, рядом, с ней. Что еще надо? Ничего.