Передозировка

Аннотация: Фактическое порно, но при этом не лишенное сюжета и смысла.

Жизнь - это своеобразная игра, и просчет ходов в ней дает преимущество, пусть и временное. А порой, что-то обретая, стоит задуматься, не слишком ли это, ведь, какой бы ни была цена - ее придется заплатить.

Передозировка

"До тех пор, пока ты отражаешься в моих глазах - я буду тебя держать.

Пока ты будешь убивать меня - я всегда буду знать, что ты жив…"

Глава 1: Игра интересов

- Пожалуйста, дай мне еще раз затянуться... - игриво проговорил светловолосый юноша, кокетливо наматывая на палец длинный локон и глядя прямо в глаза человеку, сидящему напротив.

- На сегодня тебе уже хватит, - собеседник бросил на него колкий взгляд.

- Разве тебе это не нравится? Я весь твой… - приблизившись, юноша провел по своей груди ладонью, сдвигая в сторону край расстегнутой рубашки.

- Ты всегда знаешь, чем меня порадовать, - приложив ладонь к его шее и притянув к себе, мужчина поцеловал его глубоким и пошлым поцелуем, не упуская возможности укусить.

- Брэндон, мне больно! - улучив момент, юноша попытался оттолкнуть от себя источник боли.

- Я всегда хотел знать, как ты чувствуешь боль… наслаждение… голод... жажду… возбуждение… радость… скорбь. Я всегда хотел почувствовать то, что чувствуешь ты, Мэтью, - шептал Брэндон, держа лицо Мэтью двумя руками, вдыхая приторный запах и проводя языком по его губам.

Двое сидели на диване в углу большой, практически пустой комнаты. Мрак ночи чувствовался здесь в каждом углу, несмотря на то что где-то там, за плотно закрытыми окнами, был день. Каждый сантиметр этой комнаты источал что-то неописуемо липкое и тягучее, заливающее сознание. Сигаретный дым уже не таял, а заполнял собой все; ему было тесно, он словно упирался в стены, в пол, в потолок комнаты, чтобы выбраться, но был пленен.

Достав из-за дивана длинную шелковую ленту, Брэндон медленно опутывал ею руки Мэтью, неотрывно глядя на него, будто облизывая взглядом.

- Нет, я не хочу… - шептал тот, плавно прогибаясь от знакомых прикосновений.

- Так странно… ты чувствуешь, что хочешь, но говоришь об обратном, - вальяжно произнес Брэндон, за ленты притягивая к себе стройное юное тело, касаясь его кожи горячим дыханием, наполненным запахом табака и дорогого вина.

- Это все из-за наркотика, - вздрогнув, Мэтью отвернулся.

- Хм, а у тебя есть деньги, чтобы заплатить мне за него? - вновь притягивая его к себе, спросил Брэндон, взяв за волосы и запрокинув его голову.

- Нет, - это было очевидно и, кажется, вполне устраивало.

- Тогда как обычно? - вопрос, ответа  на который уже не требовалось, но Мэтью все же ответил "да", закрывая глаза.

Он всегда успевал потратить все до последней купюры еще до того, как предстояла настоящая сделка. В свои почти девятнадцать лет он уже успел попробовать практически все, что может приносить удовольствие в этом мире. Будучи еще ребенком, в тринадцатилетнем возрасте он впервые попробовал, что значит быть под кайфом от банальной травы, а после почти сразу же испробовал все, что можно влить в себя через инъекции. Вероятно, удача и жизнь слишком любили его, потому что он не заразился ничем из того, чем полон этот мир платных иллюзий.

Мэтью не был сиротой или трудным ребенком, он был сыном порядочных родителей, которые его любили и узнали  об увлечениях сына лишь к его пятнадцати годам, когда он по неосторожности позволил им увидеть свое тело, к тому моменту уже покрытое синяками от инъекций, ссадинами от чьих-то рук, царапинами и всем тем, что не свойственно человеку его лет.

Пробуя все новые и новые наркотики, он не отказался от возможности попробовать и плотский наркотик, о котором все так говорили и которого всегда и всем хотелось. Секс с девушками не доставлял ему особого удовольствия, возможно, потому что требовал слишком многих усилий, и было принято решение самому оказаться в роли девушки. Боль от секса с мужчиной оказалась той самой недостающей мелочью в удовольствии, получаемом от наркотиков. Эта давящая боль, словно сжигающая изнутри и при этом вожделенная, была наркотиком отнюдь не на каждый день.

Годам к семнадцати Мэтью думал, что попробовал практически все, и, даже не успев начать искать что-то новое, встретил в одном из клубов мужчину, который сильно выделялся из толпы. Его темные волосы челкой спадали на лицо, яркий пронзительный взгляд из-под нее манил, а дорогой костюм говорил о том, что у него немало средств и он может позволить себе если и не все, что угодно, то все, чего захочет. Он был одним из тех, к кому никогда не подходили пьяные компании или же охранники, и наблюдал за всем происходящим вокруг него, принимая в этом участие лишь косвенно. Он не просто поставлял наркотики, но и создавал их. Кроме того, за ним имелся не столько грех, сколько влечение к причинению боли. Брэндон был садистом и делал это профессионально: боль, которую он мог приносить, заставляла трепетать не только тело, но и разум.

Мэтью, обладая нескромным умением добиваться желаемого, однажды просто подошел к Брэндону, как всегда сидевшему в темном и уединенном углу зала, и, сев ему на колени, опустил взгляд, заманчиво улыбаясь.

Без слов было все обговорено и поставлено на свои места.

Более того, Брэндон обнаружил, что Мэтью не оказался для него чем-то повседневным, и видел в нем что-то такое, что непременно хотелось заполучить себе. Что-то было в этом хрупком теле и стонах, когда Мэтью дрожал от боли, смешанной с удовольствием.

Довольно улыбаясь, Брэндон отпустил длинные светлые волосы и отточенными движениями лишил Мэтью одежды, попутно обматывая его тело шелковой лентой. Брэндон потянул лишь за одну петлю на спине Мэтью, и лента тут же плотно сковала его. Несильно оттолкнув и прижав его голову к спинке дивана, Брэндон склонился над ним, медленно оглаживая теплую гладкую кожу, чувствуя, как по телу Мэтью рассыпается дрожь.

- Я еще даже не прикасался к тебе, а ты уже так возбужден… - зубами Брэндон оттянул петлю на плече Мэтью, чей шепот был смешан с тихим дыханием:

- Я скучал по тебе…

- Приятно… я тоже скучал по тебе, твоему телу и твоим чувствам. Будучи в отъезде, я успел забыть, каков ты на ощупь, - надавливая пальцами между ягодиц Мэтью, медленно и размеренно говорил Брэндон, наслаждаясь мягкими стонами.

Слегка натягивая ленты, он притягивал ближе к себе тело, уже готовое на все ради небольшой порции удовольствия.

Шелковые ленты врезались в кожу, оставляя под собой красные полосы.

- Иди сюда, - мягкий и в то же время властный голос сопроводил резкий рывок за ленты, когда Брэндон повернул Мэтью к себе, а расстегнутые и слегка приспущенные на бедрах брюки весьма открыто намекнули на то, что именно от него требуется.

Мэтью, приблизившись, взялся зубами за их край и слегка стянул вниз. Облизав губы, он обхватил ими напряженный член, стараясь принять его ртом как можно глубже, а Брэндон все сильнее и сильнее натягивал ленты, оставаясь довольным столь страстным порывам.

Наркотик значительно усиливал животное желание, заставляя Мэтью все откровеннее и громче стонать, а тело трепетать в ожидании чужих прикосновений.

- Какой ты ненасытный, - отстранив от себя, властно произнес Брэндон, держа Мэтью за горло.

Резко развернув, Брэндон практически впечатал его в диван, а затем, схватив за волосы, притянул к себе.

- Ты ведь уже заждался? Проси меня взять тебя, - приглушенно сказал он, отпуская волосы Мэтью.

- Я весь твой… - слова, полные истомы, и разгоряченное тело, казалось, не просто предлагали себя, а вынуждали взять.

- Неубедительно, - с явным сарказмом в голосе ответил Брэндон, наблюдая эту картину.

Слегка привстав, в попытке ослабить ленты, Мэтью приподнялся. Встав на колени и опустив голову на спинку дивана, он попытался раздвинуть туго связанные ноги.

- Пожалуйста, возьми меня, прошу тебя… - закусив губу, шептал Мэтью, ощущая, как ленты на его теле ослабли, давая ему большую свободу действий. - Я хочу тебя… и только тебя… возьми меня…

Лишь усмехнувшись, Брэндон резко вошел в Мэтью, причиняя острую боль, которая с каждым новым ударом сердца превращалась в жгучее удовольствие. Стоны выдавали его, как ничто другое, а влажное и теплое тело выгибалось от этой боли, словно поглощая ее.

- Хороший и такой импульсивный мальчик, - прошептал Брэндон, остановившись и притягивая Мэтью к себе, вновь сковывая его тело лентами.

Мэтью обернулся в ожидании поцелуя, но вместо него получил плевок в лицо.

- Не смей даже думать, что я поцелую тебя прежде, чем получу удовольствие, - резким и властным тоном провозгласил Брэндон, сделав резкий толчок в Мэтью, зажав его рот рукой - и сдержанный вскрик прозвучал лишь всхлипом.

Ослабив хватку, он провел рукой по мягким губам, размыкая их и проникая в  рот. Когда Мэтью послушно облизывал его пальцы, пропуская стоны, казалось, его разум уже давно дремлет, а тело страстно желает всего и сразу.

Замедлив темп, практически полностью выходя из Мэтью, второй рукой Брэндон поглаживал его член, чувствуя, что финал уже близок.

Сделав еще пару глубоких толчков, Брэндон глухо вздохнул, получив то, ради чего все это и затеял.

- Нет, не вынимай… я еще не все… - едва не умоляюще прошептал Мэтью, подаваясь бедрами назад.

Брэндон усмехнулся, позволив ощутить то же, что и сам ощутил пару секунд назад. Хотя он всегда знал, что его чувство отличается от чувства Мэтью. Брэндон с явным и нездоровым интересом хотел знать, что чувствует этот человек, и нередко спрашивал об этом, но те ответы, которые он получал, никогда не раскрывали того, что он хотел знать.

Когда Мэтью вскрикнул в собственном оргазме, Брэндон, максимально натянув ленты, прижал его к себе, слушая тяжелое дыхание и ощущая жар его тела.

Улыбнувшись, он отпустил ленты, и Мэтью без сил упал на диван, глубоко дыша и все еще издавая тихие стоны. В такие моменты Брэндону казалось, что он должен ощутить то, что чувствует Мэтью, но… все было так же.

- Скажи, что ты чувствуешь? - спросил он, наклоняясь к Мэтью и убирая с его лица светлые пряди.

- Я не могу описать это словами.

- Почему? - Брэндон поцеловал в шею, словно намекая, что не стоит спешить с ответом и есть время подумать над ним.

- Потому что я не знаю таких слов, которыми бы мог описать это. Это так же, как если бы я спрыгнул с обрыва в бушующую бездну, полную острых скал, но упал просто в холодную воду… - пожав плечами, ответил Мэтью, слегка приоткрыв глаза и пытаясь обернуться.

- А еще? - острый взгляд, жаждущий ответа, скользил по его спине, когда Брэндон сел на диван, закурив.

- Еще? Как вместо проктолога пойти к сантехнику, - хихикнув, ответил Мэтью. Привстав, он освободился от лент и приблизился к Брэндону.

- Так меня еще не оскорбляли,- презрительно фыркнул тот, выпуская в лицо обидчика горький поток сигаретного дыма.

- Это не оскорбление… просто с тобой все чувства переиначиваются, и это нельзя описать словами, это можно только прочувствовать.

Найденная на полу возле дивана рубашка была надета быстрее, чем закончена мысль.

Стоя перед Брэндоном, Мэтью окинул его взглядом.

- Почему ты всегда об этом спрашиваешь? - данный вопрос звучал далеко не впервые, хотя и заведомо был безответным.

И в этот раз ответа тоже не последовало: Брэндон лишь хищно ухмыльнулся, выдыхая горький табачный дым.

Осторожно положив руки ему на плечи, Мэтью оттолкнул его назад, заставляя упереться в спинку дивана, и медленно, словно избалованный кот, который пристраивается на излюбленном месте, сел на колени Брэндона. Приблизившись к его лицу, Мэтью замер, всматриваясь в ядовитость зеленых глаз.

- Я, кажется, заслужил поцелуй, - невинно произнес он, опуская взгляд.

Тактика ангельского поведения сработала: только он успел закончить фразу, как Брэндон, взяв его за шею, притянул к себе и одарил горячим и терпким поцелуем.

- Ты такой милый, что когда-нибудь я сверну тебе шею, - отпрянув, он скинул с себя Мэтью.

- Что тебе мешает сделать это сейчас? - тихо спросил тот, неловко приподнявшись. С некоторых пор Мэтью часто думал о том, почему до сих пор жив, и есть ли что-нибудь, что его здесь удерживает.

- Ничего, просто не ломаю то, что меня забавляет, хотя… я давно хотел пролить твою кровь, чтобы посмотреть, что за чувство боли застынет на твоем лице, когда последний вздох покинет тебя, но ты всегда слишком сладко стонал и слишком тонко вздыхал… мне нравится это слушать. Ты единственный из всех, чьи крики не ласкают мой слух.

- Всех?

- Да, ха-ха. Или ты думал, что один такой? Ты действительно очень мил и можешь польстить себе - ты особенный. Мне хочется вернуться сюда, чтобы получить тебя.

- Я твой наркотик?

- Нет, скорее, я просто хочу знать о твоих чувствах, о том, что скрывается внутри тебя. Сложно сказать почему, но мне это интересно… Кто знает, быть может, я бы хотел быть таким, как ты, точнее, иметь внутри себя что-то такое, как у тебя. Чтобы уметь так же живо и ярко чувствовать; чтобы не было слов для описания этого; чтобы всегда говорить и делать не думая, и просто бессмысленно жить.

- Ты считаешь мою жизнь бессмысленной? - явная обида присутствовала в голосе Мэтью, когда он, отстранившись, окинул Брэндона блеклым взглядом.

- Да, ведь ты живешь ни к чему не стремясь и не добиваясь и, похоже, даже не дорожишь своей жизнью. У таких, как ты, нет смысла в жизни, нет судьбы, так же, как ее нет у вещей, которые люди используют в своих целях.

- Меня используешь только ты! Чертов извращенец! Ты даже понятия не имеешь, кто я и чем живу! Или, может быть… это судьба… быть твоей вещью! - громкие слова приглушал лишь ком в горле, мешающий кричать на обидчика в полную силу.

Встав, Мэтью было направился к двери, но Брэндон поймал его за руку:

- Стой…

- Да пошел ты! - одержимый обидой и ненавистью, Мэтью ударил его по лицу, со всей силы своих эмоций.

Отвернувшись, Брэндон приложил ладонь к своей щеке, на которой горел отпечаток от пощечины. Недолго поражаясь такой наглости, он с размаха ударил Мэтью. И тот, упав на пол, всхлипнул от боли. Мэтью лежал, закрыв лицо руками, повернувшись на бок и сжавшись, словно младенец в утробе матери. Убрав от лица ладонь, он увидел, как за ней тянется тонкая кровавая нить, которая, в мгновение оборвавшись, упала на пол небольшими каплями.

- Убирайся отсюда! - выкрикнул Мэтью, вновь прижав ладонь к разбитой губе.

Медленно подойдя, Брэндон присел перед ним.

- Я же сказал! Убирайся! - дрожащий от ненависти и подкрадывающихся слез голос выдавал в Мэтью обиду.

- Ты действительно так мил, когда даешь волю своим эмоциям, - спокойно, словно обращаясь к плачущему из-за пустяка ребенку, произнес Брэндон.

Сказать, что такие всхлипы, надрывные крики и буйство эмоций радовали его слух - не сказать ничего. Брэндону было приятно их слушать, в то время как в мыслях повторялись слова: "…это судьба - быть твоей вещью…".

Могло ли так быть в действительности? Ведь ему наверняка не зря интересны чувства именно этого человека. Может быть, судьба и смысл жизни Мэтью в том, чтобы заинтересовать его? И позволить обрести то, чего всегда хотелось, давно и подсознательно, с таким чувством, будто чего-то не хватало до его появления.

- Если ты так хочешь, то я уйду, - размеренно и с неким садизмом заключил Брэндон.

Встав, он направился к выходу, просто переступив через Мэтью, прекрасно зная, что тот будет ждать его, искать и угнетать себя за свои же слова.

И Брэндон, без преувеличения, оказался прав: уже через неделю Мэтью пытался дозвониться до него, но он не отвечал на звонки.

- Черт! И что он только о себе думает! Мне плохо! Все болит! Я сейчас просто сдохну! - яростно кричал Мэтью, ударяя изо всех сил в стену кулаками, уже практически разбив их в кровь.

Он привык получать все, что хочет, не выходя из дома. Организм, так пристрастившийся к наркотикам, просто изнемогал и заставлял из последних сил подняться и набрать номер еще раз, но совсем не тот, число наборов которого уже превысило полсотни.

- Слушаю, - глухо прозвучало в трубке.

- Привет, это я… ты можешь ко мне зайти?

- Что с тобой? У тебя такой измученный голос.

- Мне очень плохо, приходи быстрее и принеси с собой что-нибудь помощнее… - Мэтью закрыл глаза, прижимаясь лбом к стене.

- А у тебя есть деньги?

- Нет… я потом отдам, черт подери! Мне очень нужно сейчас! - выкрикнул он, с силой сжимая в руке телефонную трубку.

- Вот когда будут деньги - тогда и приду.

- Сволочь! Помоги мне хотя бы раз!

- Хорошо, тогда приходи сам, - хриплый голос превратился в короткие гудки.

Собравшись со всеми силами, что еще могли остаться в измученном теле, Мэтью отправился практически на другой конец города, в один клуб, чтобы облегчить свои страдания.

Уже прошло около месяца с того момента, как Брэндон изволил выполнить сказанное: просто уйти, переступив через него.

Добравшись до нужного дома, Мэтью спустился в полуподвальное помещение, полное разгоряченных людей, в чьих глазах уже была пустота. За этой же пустотой пришел и он.

- Уу, братишка, хреново выглядишь… - протянул юноша, встретившийся в длинном коридоре.

- Закрой рот, и без тебя знаю. Где Морган?

- У себя. И кажется, тебе повезло - сегодня он в хорошем настроении.

- Терпеть не могу, когда ему хорошо, - улыбнувшись пластиковой и абсолютно наигранной улыбкой, Мэтью отправился в самую дальнюю комнату, махнув рукой своему собеседнику, коим был не столько его друг, сколько просто тот, с кем всегда и обо всем можно поговорить.

Медленно приоткрыв дверь в небольшую темную комнату, Мэтью вошел, окидывая ее рассеянным взглядом. В кресле возле стены сидел тот, кого Мэтью и искал, но все его черты скрывал полумрак блеклого освещения. Этот некто раскладывал карты на стоящем перед ним маленьком столике, никак не реагируя на своего гостя.

Его звали Морган. В свои двадцать с небольшим лет он был успешным человеком, вероятно, из него бы получился неплохой брокер, ведь он всегда заранее продумывал множество ходов, но предпочитал быть богом всех нуждающихся в очередной порции "инъекции счастьем".

- Привет… - Мэтью подошел ближе.

- И тебе, - неестественно хриплым и грубым голосом ответил Морган, не отрывая взгляда от карт.

- Так ты поможешь мне?

- Обязательно, - ухмыльнувшись, сказал он, скинув со стола все карты и взглянув на собеседника.

Стянув зубами перчатку с руки, он поправил ею пряди темных волос, спавших на лицо.

- А разве твой "хозяин" больше не балует тебя? - словно насмехаясь, спросил Морган, встав и подойдя к Мэтью.

- Этот ублюдок куда-то пропал…

- Оу, по возвращении, полагаю, он опять порадует нас очередным новшеством.

- Мне все равно… - голос Мэтью дрогнул, когда Морган, подойдя к нему, провел рукой по спине, спускаясь к пояснице.

- Мило, - стальной голос прозвучал у самого уха. - Ну, так чего ты хочешь? И как за это будешь платить?

- Мне все равно…  - повторил Мэтью.

- Шикарный ответ, - улыбнувшись, Морган достал из рукава небольшой шприц, заполненный красновато-коричневой жидкостью.

Стоя позади Мэтью, другой рукой он расстегнул пуговицы на его рубашке и, спустив один рукав, вытянул его руку. Поставить инъекцию куда нужно не составило труда даже без особой перетяжки.

Мэтью тяжело вздохнул, как только недлинная игла вышла из его вены.

- Вот и все, сейчас тебе станет лучше, - Моргану приходилось видеть подобное гораздо чаще, чем другим людям солнце.

- Как ты хочешь, чтобы я заплатил тебе?

- Я бы, конечно, мог взять натурой, но, глядя на тебя сейчас, сомневаюсь, что ты сохранишь сознание хотя бы до середины, а трахать кого-то в бессознательном состоянии, все равно что силиконовую куклу - неинтересно. Недавно у меня появилось новое хобби, увлекся татуировкой, так что побудешь опытным образцом.

- Что? Зачем? Я не хочу тату!

- А я и не спрашивал твоего мнения. Надоело просто иметь кого-либо, поэтому предпочитаю оставлять на вас следы того, что когда-то я помог вам, - холодно процедил Морган и, резко схватив Мэтью за руку, бросил его в свое кресло. - Садись поудобнее, это займет пару часов.

Сопротивляться было глупо, да и инъекция начала проявляться: все погрузилось в липкий туман, в котором уже было все равно, что происходит в реальности… и все, что от нее сейчас воспринималось - это лишь резкий звук и колющая боль где-то в районе груди.

Морган уверенными движениями выводил на теле Мэтью рисунок чуть пониже его ключицы, возле сердца. Убирая кровь и чернила с новоявленной линии татуировки, он иногда проводил рукой по животу Мэтью, дабы отвлечь тело, погруженное в ядовитый сон.

В итоге Морган набил небольшое сердце, обвитое терновником и пронзенное иглой.

Через пару дней Мэтью сидел в своей темной комнате, кутаясь в легкое покрывало. Приложив руку к груди на место татуировки, скрытой под повязкой, он думал о том, что значит жить: нужно жить так, чтобы не было стыдно ни тебе, ни близким людям? А если близким людям все равно? И если самому все равно? Зачем стараться делать что-то, если это не привносит смысла в жизнь? Каждый старается жить так, чтобы выжить… и разве для этого обязательно иметь все? Все стремятся к чему-то, достигают поставленных целей, но для чего они? Чтобы заработать? Чтобы получить признание? Чтобы быть любимым и счастливым? Чтобы окружающие люди тоже хотели этого и ставили свои цели? Чтобы они ценили тебя лишь для того, чтобы ты поделился с ними плодами своих успехов? Все слишком материально… неужели, чтобы жить, нужно иметь все это?

Но Мэтью был доволен и тем, что он есть… и что чувствует. В его понимании все, что излишне материально - бессмысленно. Он осознавал, что едва ли бы стал добиваться заоблачных целей, зная, что станет бесчувственным и холодным, словно камень. Зачем растрачивать себя, стараться что-то делать, что-то получать и при этом терять частички себя? Зачем разбивать эмоции о предательства и ничего больше не чувствовать?

Каждый чего-то добивается, опираясь на других, втаптывая их и используя. Никто не поднимается на крыльях - все идут по головам.

Мэтью вспомнил о словах Брэндона и о том, что не имеет смысла в жизни … но, возможно, он имеет смысл в жизни Брэндона, ведь каждый достигает чего-то, опираясь на другого.

Глава 2: Унижение плотской боли 

- Я бы мог всю жизнь идти за тобой, по твоим следам, оберегая тебя… был бы твоей тенью и всегда мечтал лишь о тебе… смотрел бы только на тебя, ничего не требуя взамен.

- Ты заблуждаешься, - усмехнулся мужчина, глядя на своего юного собеседника, чьи речи повторялись из раза в раз.

- Почему?

- Потому что у тебя нет ни души, ни сердца, ты их отдал за то, чтобы быть таким. Брэндон, в твоих жилах течет холодная кровь, она не способна любить. Это лишь твой разум… - вздохнув, мужчина прикрыл глаза ладонью, потирая переносицу. Даже будучи почти вдвое старше собеседника и многое повидав в своей жизни, он до сих пор удивлялся тому, что видел в ядовито-зеленых глазах.

- Разве нельзя любить разумом? Ведь он глубже, чем сердце, и понимает многое, - настаивал на своем Брэндон. Да, он еще молод и ему едва исполнилось восемнадцать, но он уже бессердечен, словно был рожден таким, но ведь для этого человеку и дан разум, чтобы уметь здраво мыслить и принимать решения, а не слепо повиноваться сердцу.

- Любовь разума жестока. Она никогда не сможет сравниться с той, что порождают чувства, -  заключил мужчина. Любой романтик скажет, как прекрасно сердце и чувства в нем, но едва ли кто-то позарится на жестокий и расчетливый разум. - Ты красив, но мертв изнутри… ты можешь красиво говорить и обещать вечность, но ты не можешь любить как все люди.

- Я могу научиться.

- Нет, не можешь. Это твое проклятие.

- Сними его.

- Не в моих силах.

- Тогда просто позволь мне любить тебя, - воззрившись на собеседника, выдохнул Брэндон. Его представление о "любви" довольно своеобразно и эгоистично, и сродни отношению человека к какой-либо вещи, но, так или иначе, каждое проявление имеет право быть.

- Не смогу ответить тебе взаимностью.

- Тебе и не нужно.

- Я не могу быть любимым кем-то, как ты… тебя окружает много людей, но ты отталкиваешь их. Придет время и среди них ты найдешь того, кто сможет принять тебя таким, какой ты есть, и закрыть глаза на твою жестокую сущность.

- Они мне не нужны. Мне не нужна ни их любовь, ни твоя. Просто прими мою.

- С тобой холодно душе…

- Я согрею тебя, - подойдя и обняв стоящего перед ним мужчину, Брэндон уткнулся лицом ему в плечо.

- Брэндон… ты никогда не сможешь обмануть меня, - тихо ответил тот, проводя рукой по его темным волосам.

- Я не пытаюсь - я хочу.

- Получить меня?

- Любить тебя и знать, что ничто не затмит это.

- Это невозможно.

- Возможно, -  Брэндон вонзил в сердце человека, которого обнимал, тонкое лезвие ножа, - и так будет всегда, потому что тебя уже не будет. Я навсегда запомню твой образ, слова, мысли, тело, лицо, запах… и найду способ любить тебя чувствами, а не разумом.

- Б…брэн…дон… - мягкий голос исказил последний вздох, когда безжизненное тело тяжко повисло на руках Брэндона, в предсмертной судороге сжимая в ладонях его рубашку.

- Я люблю тебя… - холодный поцелуй был запечатлен на остывающих губах прежде, чем Брэндон отпустил истекающее кровью тело и оставил его лежать на полу.

- Я люблю тебя…

- Что? - удивленно спросил Мэтью, приподняв голову и облизав губы.

- Что? - переспросил Брэндон, выпустив ему в лицо клуб сигаретного дыма, вернувшись из мира своих мыслей и воспоминаний.

- Ты сказал "я люблю тебя"… правда?

- Да.

- Что?! Ты любишь меня? - голубые глаза загорелись яркой радостью.

- Нет, не тебя.

- Что? А кого тогда? - тут же поник Мэтью, хотя и ощутил прилив если и не ревности, то своевольной злости.

- Того, о ком я думаю.

- Как ты можешь сейчас думать о ком-то еще?!

- А ты не отвлекайся и заставь меня думать о происходящем, - холодно бросил Брэндон, схватив его за волосы и толкнув к своему паху.

Мэтью, закрыв глаза, вернулся к прерванному занятию, стараясь принять горячую и твердую плоть как можно дальше в горло и наконец-то заставить отвлечься от лишних мыслей. Дыхание сбивалось, когда он останавливался, чтобы глотнуть воздуха, полного опиумного дыма, а Брэндон все так же сидел, глядя в невидимую точку на стене абсолютно отсутствующим и холодным взглядом, иногда затягиваясь трубкой. Его мысли были где-то далеко, они скрывались за глубинами его разума, пытаясь отыскать среди них хоть что-нибудь, что бы сейчас помогло забыться. Но он по-прежнему вспоминал об уже далеком прошлом, и даже стоящий перед ним на коленях Мэтью, страстно пытающийся доставить ему удовольствие, проходил мимо этих мыслей.

Вскоре опиум, полноправно забравшийся в мысли, словно покрыл их собой, скрывая обратно в темные углы жестокого разума. Приятное тепло внизу живота заставляло улыбаться, и Брэндон иногда опускал взгляд на Мэтью. Сквозь очередную затяжку вырвался тихий и глухой вздох, когда тело все-таки было удовлетворено его стараниями.

- Понравилось? - утерев рот ладонью, Мэтью приподнялся и сел Брэндону на колени, глядя на него искушенным взглядом.

- Да.

- Награда будет?

- Хм, - Брэндон протянул ему дымящуюся трубку.

- А еще?.. - прошептал Мэтью, сделав затяжку и медленно выдыхая дым в лицо Брэндону.

И тот отдал ему трубку.

- Нет, не это… - Мэтью робко поцеловал его в край губ и был тут же отвергнут ударом по щеке:

- Иди сначала зубы почисти или выпей что-нибудь! Не хочу целовать того, кто только что мне отсосал.

- Почему… разве это не сексуально?

- Нет, - категорично отсек Брэндон, скинув Мэтью со своих коленей на пол.

Встав, Мэтью ничего не ответил и подошел к столику, на котором стояло множество бутылок со спиртным. Без особого интереса и пристрастия он взял первую попавшуюся и сделал пару жадных глотков темной жгучей жидкости. Затем, поставив ее, зажмурился, прикрывая рот рукой. Переведя дыхание, Мэтью взял еще одну бутылку с зеленоватым содержимым и опустошил ее, хотя она была полна практически на четверть.

- Ты всегда так пьешь? - прозвучало за спиной.

- Нет. Только когда мне обидно.

- Неужели? - усмехнулся Брэндон, кладя руки ему на плечи. Спускаясь к груди, он скользнул ладонью за расстегнутый ворот, проникая под рубашку, оглаживая кожу… как вдруг замер. - Что это? - ладонь Брэндона остановилась на едва ощутимой неровности.

- Татуировка…

- Какого черта? - в мгновение повернув Мэтью к себе, Брэндон с силой распахнул на нем рубашку, отчего несколько пуговиц отлетело на пол, а перед холодным взглядом предстала новоявленная татуировка.

- Ее сделал Морган… это плата за дозу.

- Убью гада, но сначала… - схватив Мэтью за горло, Брэндон потащил его за собой, не обращая внимания на сопротивление. Бросив его на диван, Брэндон подошел к столику со спиртным и, взяв свой пиджак, извлек из его кармана завернутый в платок скальпель, так кстати забытый там после одной весьма увлекательной беседы. Прихватив с собой первую попавшуюся бутылку, он подошел к дивану, на котором лежал Мэтью, откашливаясь после такого грубого жеста.

Поставив бутылку на пол, Брэндон сел на диван, заключив Мэтью между своих ног. Схватив его за запястья, Брэндон держал руки над его головой, прижимая к дивану. Распахнутая рубашка позволяла более отчетливо рассмотреть небольшую татуировку, оставленную Морганом со стороны сердца.

- Татуировки… на твоем теле их не должно быть, - спокойно сказал Брэндон, наклонившись к Мэтью, глядя в испуганные глаза.

- Нет! Отпусти меня! Ублюдок!

- Не сопротивляйся, иначе я промахнусь и разрежу плоть слишком глубоко.

- Нет! Пожалуйста, не делай этого… - почти умоляюще проскулил Мэтью, страшась даже представить, что его ждет.

- Не бойся, я буду осторожен, - поцеловав его в край губ, прошептал Брэндон, до этого проведя по ним тыльной стороной скальпеля.

- Нет! Прошу те… - слова Мэтью были прерваны острой болью, когда Брэндон провел по его груди острым лезвием: оно мягко проходило по контуру татуировки, плавно обводя каждый ее изгиб. Звонкие и громкие крики Мэтью разрывали собой дымную тишину, прежде так властно висевшую в комнате. - Мне больно!

- Терпи.

Тонкая линия из-под лезвия окрашивалась в алый, постепенно изливаясь капельками крови, которые, соприкасаясь друг с другом, превращались в сочные кровавые штрихи.

- А теперь я медленно отпущу тебя… и ты не будешь дергаться, иначе тебе станет еще больнее, - все так же спокойно говорил Брэндон, наклонившись к лицу Мэтью, чувствуя его дрожащее дыхание.

Отпустив  руки и слегка ослабив хватку ногами, Брэндон вновь склонился к его груди, проводя пальцем по кровавой линии.

С легкой улыбкой он наблюдал за испуганным видом Мэтью, за зажмуренными глазами, которые, он не сомневался, были полны страха и боли; за надрывным дыханием, в любую минуту готовым превратиться в плач.

Вновь поднеся скальпель к татуировке, Брэндон проник его лезвием под кожу, медленно продвигаясь под ней, отсекая столь ненавистный им рисунок от тела, которое считал своим.

Алкоголь в крови Мэтью смягчал крики, но не смягчал боли: она наполняла тело, растекаясь от разреза на груди.

Отложив скальпель, Брэндон медленно отделял кусочек вырезанной им кожи, на котором и была татуировка.

- Ты больной извращенец!   - кричал Мэтью. Казалось, он еще никогда не испытывал такой боли; хотелось просто кричать, даже не пытаясь вырваться, потому что каждое движение делало еще больнее.

- Почему? Разве это не сексуально? - Брэндон, взглянув на Мэтью, облизал окровавленные пальцы.

Округлая рана на груди изливалась кровью, которая, пульсируя, стекала по коже. Брэндон на мгновение приник к ране губами, а затем поцеловал Мэтью в щеку, оставив на ней кровавый отпечаток.

В глазах Брэндона переливалось нечто дьявольское, а в их глубине отражалось удовольствие. По его приподнятым уголкам губ, по его усмешке было понятно, что он удовлетворен так, как никогда не был удовлетворен от секса.

Взяв с пола бутылку в одну руку, а в другую платок, он поднес бутылку к груди Мэтью и, медленно запрокидывая ее, лил на рану тонкую струю спиртного, которое врезалось в нее, падая с высоты вытянутой руки Брэндона.

Мэтью все так же звонко кричал от жгущей боли, не в силах даже сопротивляться ей.

Кровь, смешиваясь с содержимым бутылки, стекала по телу, окропляла собой порванную рубашку и впитываясь в диван.

Опустошив бутылку, Брэндон выбросил ее, и она, ударившись о стену, разлетелась на прозрачные мельчайшие кусочки, падая вниз, словно капли дождя.

Прижав к ране платок, Брэндон коснулся губами шеи Мэтью, чувствуя его бешеное сердцебиение.

- Тебе понравилось? - Брэндон слизал с его щеки кровавый отпечаток своих же губ.

- Нет! Мне так больно, что кажется… что я сейчас сдохну! - яростно ответил Мэтью, отворачиваясь от него.

- А мне понравилось… ты меня полностью удовлетворил.

Наблюдая за тем, как из глаз Мэтью стекают слезы боли, Брэндон медленно и мягко поцеловал его в губы, держа за подбородок, не позволяя отвернуться и лишь иногда останавливаясь, чтобы еще раз взглянуть на эти слезы и вдохнуть тяжелый выдох.

Когда Мэтью заснул от выпитого им алкоголя и от боли, которую больше не мог выносить, Брэндон еще раз обработал его рану обычным антисептиком и забинтовал.

Он знал, как сейчас Мэтью ненавидит его, что сам бы хотел испытать эту ненависть и эту боль, но не мог - его чувства всегда были неизвестны даже ему самому.

Глава 3: Разум против сердца

- Брэндон…

- М?

- Зачем ты это сделал?.. - тихо, не открывая глаз, спросил Мэтью. Он почти бесчувственно лежал на диване, приложив ладонь к забинтованной груди, а прошедшая ночь была слишком коротка для того, чтобы забыть о случившемся.

- На твоем теле не должно быть татуировок, - стоя рядом и глядя сверху вниз, Брэндон затушил сигарету о небольшую пепельницу.

- Почему?

- Потому что они есть на теле человека, которого я люблю.

- Неужели… такое возможно? - Мэтью вздохнул чуть глубже, чем обычно, и приоткрыл глаза.

- Да, - подтвердил Брэндон, слегка кивнув.

- Кто он?

- Просто человек.

- Почему тогда… ты его любишь?

- Не знаю.

- Разве… ты вообще… можешь любить? - вымученно усмехнувшись, Мэтью не столько сомневался в словах Брэндона, сколько вообще не верил в то, что такой человек способен на какие-либо чувства.

- Могу… по-своему.

- Как?

- Не причиняя боль, - ответив, Брэндон прикрыл глаза, вероятно, впервые задумываясь о подобном. Было ли иное выражение данного понятия в его действиях или же вообще, в чем оно заключалось - он еще и сам до конца не решил.

- Так значит… ты не любишь меня? Ведь ты всегда делаешь мне больно.

- В тебе есть нечто, что меня притягивает - твои чувства… я хочу так же чувствовать.

- Зачем? - Мэтью ощущал разочарование, смешанное с душевной и физической болью, но до последнего прислушивался к своей гордости.

- Чтобы показать свою любовь.

- Этот человек… жив? - почему-то данный вопрос возник сам собой и почти непроизвольно, ведь, зная Брэндона, стоило полагать, что все не так просто.

- Нет.

- Тогда зачем ему твоя любовь?..

- Она ему не нужна, так же, как и при жизни, но я сам хочу понять, каково это: любить чувствами и сердцем, а не разумом, - Брэндон имел весьма извращенное понятие о многих вещах, особенно духовных, потому что ему так и не довелось испытать того, о чем написано так много книг, снято фильмов и сыграно музыки. Понимать и чувствовать - разные взгляды, возможно, именно поэтому он и хотел хотя бы раз почувствовать то, о чем порой думал.

- Но… разве любовь разума не более осознанна и правдива, чем любовь сердца? - после недолгой паузы спросил Мэтью, искренне не понимая, чем рациональный выбор разума хуже эмоционального и изменчивого сердца.

- Любовь чувств - красива, - Брэндон повторил слова, которые некогда так часто слышал.

- Откуда ты знаешь, если никогда этого не чувствовал? Такая любовь - слепа! - бросил Мэтью, по своему собственному сердцу зная, насколько оно может быть глухо, слепо и безразлично ко всему, что должно оттолкнуть от объекта пристрастия.

- Он говорил, что это прекрасно… любить сердцем.

- Он был неправ.

- Заткнись, - приблизившись, Брэндон схватил Мэтью за горло.

- Он просто не понимал… что эта любовь ужасна… слепа и безответна… - бесстрашно глядя в глаза, Мэтью не собирался молчать. - И если он думал иначе, то не любил тебя.

- Знаю.

- Тогда… почему ты любил его? - вздрогнув, Мэтью ощутил, как руки на его шее сжались чуть сильнее.

- Не знаю… не могу сказать, потому что не чувствую, - привязанность разума объяснить проще, чем порыв сердца, но Брэндон видел слишком много мелочей и фактов, которые нужно было именно чувствовать, а не знать.

- Любить сердцем - больно… - через силу выдохнул Мэтью.

- Откуда ты знаешь?

- Ты слеп?

- Нет.

- Тогда почему спрашиваешь, разве не видишь?

- Ты любишь меня? - ослабив хватку, Брэндон с вызовом заглянул в глаза.

- Скорее всего… даже не смотря на то сколько боли ты мне причиняешь.

- Мне нравится, как ты ее чувствуешь, - Брэндон улыбнулся.

- Ты болен…

- Возможно, - и вновь, видя в глазах Мэтью привычный азарт.

- Ты любишь его… даже при том… что его больше нет?

- Он есть - в моем разуме. Там он всегда жив и остается прежним, не меняясь.

- Ха-ха, ты сделал это… чтобы не разлюбить его? - прижав руки к рукам Брэндона на своей шее, Мэтью усмехнулся. Почему-то ему стало смешно от абсурдности как сказанного, так и разговора в целом.

- Угадал.

- Не сложно было… ты не хотел, чтобы он жил и менялся, чтобы не разлюбить его. Как ты наивен… - недавний болезненный сон отступал, но от этого Мэтью не чувствовал себя лучше, ведь было куда проще не задумываться обо всем и не чувствовать ничего, кроме обиды и боли от раны на груди. - Ты жесток и силен, но ты боишься ничтожного... того, что по твоему мнению - предательство.

- Потому что в этом смысл меня, - убрав от него руки, заключил Брэндон, отмечая неплохую проницательность.

- Ты бессмыслен.

- Ты тоже.

- В таком случае, может, когда мы вместе… у нас есть смысл?

- Только как у садиста и мазохиста.

- Тоже неплохо… - Мэтью отвел взгляд. Он умел довольствоваться малым, хотя и всегда желал большего.

- А за что меня можно любить? - поверхностно и без особого интереса спросил Брэндон, наклоняясь к его лицу.

- Не за что… ты - бесчувственная и расчетливая тварь, и именно поэтому тебя нельзя любить в полной мере, потому что ты не сможешь оказаться так же слеп, как и человек, влюбленный в тебя.

- Это и есть то, что говорит твое сердце?

- Нет, я так думаю.

- А что ты чувствуешь здесь? - Брэндон приложил ладонь к груди Мэтью, на место, откуда недавно срезал татуировку.

- Боль… - болезненно вздохнув, Мэтью чуть отстранился, вжимаясь спиной в диван.

- Так странно… ты всегда повторял, что ненавидишь меня, а сейчас говоришь о любви, - ощущая под ладонью шероховатость бинта, Брэндон провел по нему рукой, поднимаясь от груди Мэтью к его шее. - Когда-нибудь я бы хотел почувствовать это же…

- А ты никогда не думал, что твое сердце будет испытывать отвращение к тому, что так любит твой разум? - задавая вопрос, Мэтью был почти уверен, что чувствует обратное, ведь его сердце испытывало привязанность, а здравый смысл бил тревогу, в который раз напоминая о чужой жестокости. - Возможно, ты тоже в этом слеп, и если бы мог любить как другие, то не любил бы того человека.

- Ты прав, я не думал об этом. Я просто хочу это испытать. Уверен, это прекрасно…

- А мне казалось, что для тебя самое прекрасное - это кровь, стекающая с твоих рук, и беспомощность перед тобой.

- Полагаю, было бы прекрасно, если бы мое сердце обливалось кровью от любви к человеку, к которому привязаны мои мысли.

- Понятно… - Мэтью отвернулся и закрыл глаза. Ревность - не самое подходящее чувство в этот момент, поэтому его стоит просто молча проглотить.

- Ты нравишься мне своими эмоциями и тем, что никогда не требовал от меня ласки и любви к себе, - Брэндон, наклонившись, поцеловал его в висок.

Мэтью промолчал, хотя в его голове и мелькнули мысли о том, что иногда Брэндон все-таки может быть не так жесток, а его прикосновения не всегда приносят только боль.

- Ты бы отдал мне свои чувства, чтобы я мог знать, каково это? - спросил Брэндон, касаясь тонкой кожи губами.

- Наверное, но это невозможно.

- Хм, значит, я навсегда останусь слеп к этому?

- Я могу попробовать научить тебя чувствовать, - повернувшись и посмотрев в глаза, Мэтью не увидел в них каких-либо изменений или хотя бы заинтересованности.

- Ты? Какой-то девятнадцатилетний мальчишка? Научить меня? - отстранившись, Брэндон улыбнулся краем губ.

- Почему бы и нет… кстати, а сколько тебе лет? - привстав, Мэтью только сейчас задался этим вопросом, возможно, потому что ранее не представлялось возможности и повода.

- Хм, а ты как думаешь?

- Ну… где-то около двадцати пяти или двадцати семи?

- Нет, мне тридцать девять.

От услышанного Мэтью удивленно распахнул глаза и воззрился на Брэндона:

- Не может быть… ведь ты… так…

- Молодо выгляжу? - закончив фразу, Брэндон усмехнулся.

- Да… так это значит… я сплю с каким-то стариком?! Меня сейчас стошнит! - Мэтью, оттолкнув его, быстро встал, но был вынужден сесть, потому что боль в груди колко напомнила о себе.

- Не такой уж я и старый, раз ты сам этого не заметил.

- Да ты… ты мне в отцы годишься! Кого там! Мой отец младше тебя!

- У тебя сейчас такое милое выражение лица, - Брэндон сидел, подпирая рукой подборок, и улыбался, наблюдая за шокированным Мэтью.

- Черт… как такое возможно? Мой отец на пару лет младше, но выглядит как мужчина своих лет, близких к сорока… а ты…

- И как он выглядит? - слегка скривив губы, Брэндон отвел от лица волосы.

- Ну… он… в общем… у него уже есть седые волосы… и морщины… да и вообще! А ты выглядишь лет на двадцать семь, у тебя яркие глаза, нет морщин, и твое тело… никак не скажешь, что тебе практически сорок! - Мэтью украдкой оглядывал Брэндона, чтобы еще раз удостовериться в том, что уже привык видеть.

- Сам не знаю, почему так выгляжу. Может быть, кровь таких, как ты, делает меня моложе? - хищно улыбнувшись, Брэндон приблизился к лицу Мэтью, глядя в глаза, но тот, резко выдохнув, отвел взгляд. - Ты изумителен… - Брэндон повернул его к себе и, опустив ладонь ему на шею, поцеловал в край губ.

- Нет, не надо! - Мэтью резко откинул от себя его руку.

- Хватит умилять меня, а то я расплывусь в улыбке и у меня точно появятся морщины.

- Просто я не могу с этим смириться….

- Просто меньше думай и отдайся мне… это наверняка тебя больше убедит, - лукаво сказал Брэндон.

- Нет! Я же сказал! - Мэтью оттолкнул его от себя, но был тут же заключен в стальные объятия.

- Ты еще никогда так не противился, мне это нравится, - прошептав на ухо, Брэндон провел по нему языком.

- Отпусти меня, ты, больной ублюдок! Старый извращенец! - Мэтью кричал, упираясь руками в грудь Брэндона, пытаясь его оттолкнуть, но особого эффекта это не приносило.

- Тише, - схватив за запястья и остановив, Брэндон заставил его посмотреть на себя.

- Отпусти! Я не хочу! Я больше ничего у тебя не брал и за все расплатился! Отпусти! -  продолжал сопротивляться Мэтью, ощущая отвращение.

- И  что с того?

- Я ничего тебе не должен! Ведь я делал все это, чтобы расплатиться с тобой.

- Неужели? Совсем недавно ты говорил о другом.

- Это был просто бред! Отвали! Я не хочу! Тем более на трезвую голову…

- Так бы сразу и сказал, - отпустив его, Брэндон достал из кармана пиджака ампулу.

- Нет! - Мэтью ударил по его руке, и ампула, упав на пол, разбилась.

- Как опрометчиво с твоей стороны, - схватив его за волосы и притянув к себе, усмехнулся Брэндон. - Теперь тебе придется отрабатывать ее стоимость.

- У меня есть деньги, я заплачу тебе.

- Я не беру от тебя деньгами. Только натурой, - прошептал он на ухо Мэтью и, запрокинув его голову, скользнул второй рукой ему под брюки, поглаживая между ягодиц.

- Тогда… давай еще одну… я за нее заплачу натурой, а за ту - деньгами. Я никогда не делал этого без наркотиков… - Мэтью зажмурился, пытаясь перебороть себя, ведь сейчас знакомые прикосновения не приносили ничего, кроме дискомфорта.

- Больше нет.

- Что?!

- Что слышал, та была последней… так что испытаешь все без "допинга".

- Нет, я не хочу! - резко дернувшись, Мэтью попытался вырваться, но было бесполезно.

- Странно… кажется, ты действительно не хочешь этого. Дрожь твоего тела не похожа на ту, что  была раньше, когда ты сопротивлялся.

- Конечно, не хочу! Я же сказал!

- Боишься?

- Мне неприятно от мысли, сколько тебе лет!

- Хм… ты же говорил, что можешь научить меня чувствовать, может быть, начнешь сейчас? - Брэндон попытался сказать это как можно мягче и убедительнее, убирая от него руки.

- Л-ладно… - неуверенно отозвался Мэтью, понимая, что выбора нет.

- Какой послушный ребенок, - хищно улыбнувшись, ответил Брэндон, слегка отстраняясь и глядя на него. В глазах Мэтью были некий страх и неуверенность, которые отражались в их ясности. До этого Брэндон еще никогда не видел его ясного взгляда, незатененного алкоголем или же наркотиками, но это лишь подогревало огонь отчаянного садизма.

- Попытайся не делать мне больно… - просьба Мэтью прозвучала скорее как мольба, и он осторожно обнял Брэндона, слегка прикоснувшись губами к его щеке, отчего по коже Брэндона пробежала небольшая дрожь: еще никогда он не ощущал, чтобы к нему так осторожно и неуверенно прикасались.

- Я подумаю об этом, - фыркнул он, стягивая с Мэтью брюки.

Сделав глубокий и отчаянный вдох, Мэтью, навалившись на Брэндона, заставил его лечь на диван.

- Расслабься… - прошептал он, расстегивая пуговицы на рубашке Брэндона.

- А я и не напрягался. Для того, чтобы взять тебя, мне не нужно особо напрягаться, - ухмыльнулся тот, поймав руки Мэтью за запястья и притянув его ближе к себе.

- А я это и не тебе сказал, а себе…

- Какая прелесть, - Брэндон, прикрыв глаза, чмокнул его в нос, на что Мэтью, собравшись с духом, поцеловал его в губы, пытаясь сделать это как можно наглее и откровеннее.

И только он остановился, чтобы сделать вдох…

- А-ха-ха, точно, какая прелесть, ха-ха-ха! - Брэндон громко рассмеялся.

- Что смешного?

- Ха-ха, ничего, продолжай, - пытаясь унять смех, он посмотрел на абсолютно серьезное выражение лица Мэтью.

- Нет уж, скажи!

- Ты ведешь себя как школьница, которая хочет показаться крутой и опытной.

- А ты и со школьницами спишь?

- Нет.

- Хм… сам таким был?

- Тха-ха, не дай разум, - вновь громко рассмеявшись, Брэндон окинул хищным взглядом сидящего на нем Мэтью.

- У тебя, кажется, уже старческий маразм… - слегка улыбнувшись, прошептал тот, отдаляясь от его лица.

- Не отвлекайся, - процедил Брэндон и, притянув его к себе, поцеловал, слегка покусывая его язык.

- Это ты отвлекаешься, - обиженно отозвался Мэтью, отстранившись.

Брэндон ухмыльнулся, словно скалящийся зверь, и вновь поцеловал, схватив за волосы.

Постепенно он ослаблял хватку, давая волю действий, и, как только Мэтью получил ее, то приник к телу руками, поспешно, но неуверенно расстегивая на Брэндоне рубашку; сменяя прикосновения ладоней касаниями губ, спускаясь к низу живота. Словно начиная ощущать опьянение от происходящего, Мэтью все увереннее и увереннее пользовался своей "свободой действий", которую ограничивала лишь боль в груди. Никогда бы он и подумать не мог, что ему представится такая возможность и будет позволено оказаться в такой позе, пусть и мнимо, но все же позволяющей почувствовать себя любовником, а не рабом.

Брэндон слегка привстал, упираясь в диван локтями, наблюдая за ним, но Мэтью старался не обращать на это внимания и вообще ни о чем не думать, просто делая то, что делал всегда, когда расплачивался за очередную "инъекцию счастьем". Он осторожно прикасался к Брэндону, одной рукой оглаживая его натренированный пресс, а второй расстегивая молнию на его брюках. Словно дразня, Мэтью делал все настолько медленно, насколько это было возможно. Брэндон боролся с желанием поторопить его, чтобы тот уже наконец приступил к делу, и только положил руку ему на голову, дабы подтолкнуть к этому, как ощутил горячие губы, обхватывающие член; влажный и теплый язык, который то обводил головку, то скользил по всей длине.

Мэтью делал это не открывая глаз, отчаянно пытаясь представить, что спит и всего лишь видит сон… один из тех ядовитых и тяжелых снов, когда дозволено все. Его дыхание учащалось, мысли исчезали сами собой, а без них телу хотелось ласки и удовольствия. Мэтью никогда еще не занимался сексом на трезвую голову, и если изначально испытывал перед Брэндоном некий страх, то сейчас этот страх превращался в адреналин. Чувствуя собственное возбуждение и тяжесть внизу живота, Мэтью неуверенно и робко привстал, упираясь коленями по бокам от бедер Брэндона и вводя в себя твердую упругую плоть. Неизвестно, что тогда заставляло желать этого так сильно, но любое промедление казалось будто отсрочкой смертной казни.

Брэндон положил руки на бедра Мэтью и, резко прижав к себе, полностью вошел в него, отчего тот хрипло вскрикнул, зажмуривая глаза. Немного подождав, Брэндон начал двигаться, придерживая его и не давая отстраниться.

- Ах… нет... подожди… - тяжело дыша, прошептал Мэтью, упираясь рукой ему в грудь.

- Больно? - выдохнул Брэндон уже с явным нетерпением.

- Да…и… непривычно, - Мэтью опустил голову, пересиливая себя. Его лицо скрылось за занавесью светлых волос, спадающих вниз длинными локонами.

- Непривычно?

- Ах… да… обычно я такого не чувствовал.

Брэндон притянул его к себе за руку, кладя ладонь на разгоряченную щеку. Ему тоже было непривычно видеть такое лицо Мэтью, полное истомы и при этом некой неуверенности, а взгляд из-под длинных ресниц казался тяжелым и одновременно манящим. Едва заметно улыбнувшись, Брэндон провел пальцами по горячим и мягким губам, а когда Мэтью разомкнул их, то Брэндон почувствовал не менее горячий и влажный язык. Сделав глубокий вдох, Мэтью уперся руками ему в плечи и, отпрянув, начал двигаться. Его лицо, искаженное ликом боли и чего-то неприятного, обретало лик тяжкого наслаждения, медленно растекающегося внутри, а тихие стоны все чаще срывались с губ. Иногда, открывая глаза, он видел довольную ухмылку и ядовито-зеленый взгляд, устремленный на него. Чувствуя, как большая и прохладная ладонь Брэндона касается паха, подыгрывая его движениям, Мэтью едва не вскрикнул, испытывая не столько пик удовольствия, сколько словно свободу от тяжелой пустоты, засевшей где-то глубоко в душе. Тяжело дыша, он обессиленно лег на Брэндона, обнимая его за шею. Мэтью невольно прогибался в пояснице и подавался навстречу движениям, заполняющим приятным теплом и болью, когда Брэндон входил слишком глубоко. На выходе Мэтью зажмурился, когда Брэндон с силой сжал его бедра, изливаясь в него.

- Неплохо, но в прошлый раз было лучше, - Брэндон повернулся, перекладывая Мэтью с себя на диван.

- А мне понравилось... хорошо, когда ты лежишь, как бревно.

- Бревно? - холодным тоном спросил Брэндон.

- Да… думаю, эта поза больше подходит к твоему возрасту, - улыбнувшись, Мэтью удобнее лег.

- Ха,-  через бинты Брэндон приложил ладонь к ране на его груди и надавил, - может, еще что-нибудь вырезать? Например, твой язык, - добавил он, когда Мэтью тяжело вскрикнул, пытаясь оттолкнуть его.

- Я же… пошутил… отпусти! -  голос дрогнул от боли.

Брэндон медленно перестал давить на рану и, поднявшись к шее Мэтью, обхватил ее рукой.  

- Не думаю, что это меня чему-нибудь научило.

- Тебе не было… приятно?

- Так же, как и всегда.

- Но… разве это не отличалось от того, как ты обычно брал меня, причиняя боль? Возможно, для тебя и нет особой разницы, но для меня… я, наверное, впервые не чувствовал себя твоей собственностью и вещью, которую ты трахаешь в изощренной форме, чтобы удовлетворить свое извращенное мировоззрение.

- От этого ты не перестал быть моей вещью.

- Да… тебя невозможно переделать, - обреченно заключил Мэтью, чуть сгибая ноги, чувствуя, как из него вытекает семя.

- Скорее всего. Потому что это не материально.

- Но я все равно уверен, что, умей ты любить сердцем … ты бы не любил того человека.

- Почему?

- Потому что так говорит мое сердце…

- Не смей больше даже задумываться о нем, он должен жить только в моих мыслях, - отпустив его, Брэндон встал и подошел к столику со спиртным, что-то себе наливая.

- Мне нужно в душ… - охотно сменив тему, Мэтью привстал, стирая ладонями липкие белые подтеки со своих ног.

- Иди, это там, - не оборачиваясь, Брэндон указал рукой в сторону ванной.

Мэтью отправился по указанному направлению, разматывая бинты на груди. Принимая душ, он собирался с мыслями, обдумывая не только все произошедшее, но и собственное поведение. Отвернувшись от потока воды и открыв глаза, он вздрогнул, видя Брэндона на пороге душевой.

- Чего тебе? - спросил Мэтью, протягивая руку, чтобы выключить воду.

- Пришел проконтролировать, что рана не вскроется, - Брэндон опередил его и сам выключил ее.

- Как видишь, все нормально… - очерчивая контур пластыря, скрывающего рану, Мэтью провел по груди пальцами.

- Как соблазнительно.

- Отвали, лучше дай халат, - он закрыл рану ладонью, чувствуя на коже шероховатость вымокшего пластыря.

- Только большое полотенце, - протянув ему полотенце, ответил Брэндон, окидывая Мэтью долгим взглядом.

- Спасибо… м? - накинув полотенце, тот хотел выйти из душа, но Брэндон по-прежнему стоял в дверях, не позволяя этого сделать. - Что еще?

- Просто подумал, может, продолжим здесь? - без особого интереса предложил он, взяв Мэтью за полотенце и притянув к себе. Неинтересно играть по чужим правилам, но никогда не поздно привнести в них свои.

- Я устал.

- Хорошо, - Брэндон отошел, позволяя выйти из душа и покинуть ванную. - Можешь остаться, - сказал он, наблюдая за тем, как Мэтью собирает с пола свои вещи.

- Нет, спасибо. Не хочу больше тебя видеть.

- М?

- Я больше не хочу тебя ни видеть, ни слышать, ни вообще знать о тебе, - пояснил Мэтью, надевая брюки. Возможно он и лукавил, но все-таки считал, что сейчас самое время поставить точку, чтобы наконец перестать терпеть чужую жестокость. Мэтью узнал то, чем ранее даже не интересовался, и это по-своему отвратило от Брэндона.

- Это ревность?

- Возможно.

- Хм, сядь, - Брэндон пошел к нему и, подтолкнув к дивану, заставил сесть. - Ты как ребенок - наивен и обидчив.

- Я тебе как раз в сыновья и гожусь, - подняв взгляд, бросил Мэтью, глядя на стоящего перед ним Брэндона. - Пойми, я не могу вечно терпеть твои издевательства! И не хочу быть заменой!

- Что?

- Я не хочу быть заменой тому, кого ты любил и о ком постоянно думаешь! Ведь ты, издеваясь надо мной, когда и как вздумается, представляешь его?!

- Ты безнадежно и наивно мил, - выдохнул Брэндон, прикрывая глаза. Он многое ожидал услышать, но никак не это. - И сильнейшим образом ошибаешься.

- Почему?

- Потому что я бы никогда не сделал с ним того, что делаю с тобой. Все люди разные и поэтому к ним разные отношения, желания или намерения. Когда я убил его, чтобы навсегда оставить в своей памяти, мне было восемнадцать лет, а ему уже за тридцать.

- Так значит… - Мэтью удивленно смотрел на него, а все услышанное плохо укладывалось в голове, - …с того момента прошло больше двадцати лет… и ты тупо мстишь за то, что он поступал с людьми так, как сейчас поступаешь ты?

- Нет, он не был таким, как я, и воспринимал меня как ребенка, но потом перестал видеть его во мне. Он был хорошим человеком, мне такие больше не встречались, а если бы и встретились, то я бы все равно не придал этому значения, потому что не хочу видеть ему подобных и тем более искать замену. Так что, будь у тебя темные волосы, как у него - я бы заставил тебя перекраситься.

- Ты точно больной…

- Каждому свое.

Глава 4: Куклы не плачут

- Интересно, что бы ты сказал, увидев меня сейчас? Как бы посмотрел на меня? Думаю, тебе бы понравилось, что за столько лет я не утратил того блеска в глазах, который ты всегда так красиво описывал, но знаю, что тебе бы, как всегда, не понравилось, какой я внутри… Ты всегда говорил, что внутри меня не все мертво и что у меня есть сердце, которое думает не так, как я. Знаешь… один мальчишка сказал так же. Но я не верю ему… как и тебе. Ты бы никогда не узнал, что я бессердечный и жестокий, если бы тогда не заставил меня уйти… и не вынудил сказать, что мой разум любит тебя. Всех желает, а тебя - любит. Я не знаю, что значит "любить" в твоем понимании, но в моем - это значит не отпускать и не забывать, и просто смотреть, наслаждаясь моментами. Но то, что мне нравится, всегда может измениться... Прости, что забрал себе твою жизнь, но я ведь не мог иначе… и спасибо, что понимаешь.

Чуть склонив голову, возле могилы стоял Брэндон, обводя взглядом каждую букву на надгробии. Отчасти он был рад тому, что сейчас стоит здесь, но ровно настолько же и разочарован: он бы сам мог умереть, чтобы запомнить и сохранить все как есть, и лежать сейчас здесь, наблюдая человека, приходящего к нему, разочаровываясь его изменениям. Именно поэтому все верно - именной такой порядок и расположение.

Все верно. В его понимании.

- Я вернусь, не забывай меня, - отходя от могилы, Брэндон обернулся, будто его окликнули, и бросил к надгробию белую розу.

Он знал, что действительно вернется, и не только для того, чтобы еще раз извиниться, но и для того, чтобы остаться. Хотя он до сих пор не представлял себе, какой будет его смерть, тем не менее, он всегда думал о ней, как о чем-то занудном и простом. Смерть слишком скучна и неинтересна, и именно поэтому он до сих пор не встретился с ней и не пришел на ее последнее свидание.

Неспешным шагом Брэндон шел по узкой тропинке кладбища, иногда всматриваясь в имена и надписи на надгробиях. Здесь был еще кое-кто, к кому бы он мог подойти и сказать пару слов, но не хотел останавливаться, ему нравилось просто так идти, в темп падающим ярким листьям и их поползновениям по земле от ветра.

Все-таки природа ярко и красиво умирает в осени. В первых шагах осени много цветов: золотой, просто желтый, красный, алый, как кровь, рыжий, как огонь, все еще зеленый, но для Брэндона все уже давно стало черно-белым. Для него важны лишь свет и тьма, и он всегда знает, где граница между ними.

- Давно не виделись.

- А?.. - Мэтью спешно куда-то шел, не поднимая взгляда от мокрого из-за дождя асфальта, и удивленно вздрогнул, почувствовав рядом с собой человека, чей голос, казалось, он не слышал уже очень давно.

- Прошло всего полгода, а ты уже забыл меня? - голос прозвучал совсем близко, словно над самым ухом.

- Брэндон… - Мэтью медленно обернулся и замер, воззрившись на стоящего перед собой человека.

- Скучал? - улыбнувшись, Брэндон окинул его властным взглядом сверху вниз.

Мэтью вздрогнул от чувств, которых когда-то так боялся и при этом всегда хотел ощутить вновь. А этот взгляд… тогда он казался обычным и обыденным, а сейчас, будто в первый раз, разрезал на части, предварительно раздев, связав и подчинив.

- Н-нет… - голос дрогнул, а где-то в груди неприятно кольнуло от воспоминаний о прошлом.

- Опять лжешь? - протянув руку, Брэндон почти положил ее на плечо собеседнику, но тот резко откинул ее от себя:

- Отвали. И вообще, у меня дела.

- Дела? У тебя?

- Да! К твоему сведению, я изменился! - Мэтью оттолкнул человека, чьи руки и голос заставляли пережить все вновь, и, гордо вздернув нос, пошел дальше.

- Ну надо же... и что за дела? - неспешно идя за ним, Брэндон соблюдал дистанцию, достаточную для того, чтобы его не задевали брызги грязи от беглых и резких шагов Мэтью.

- Я со всем завязал… сейчас я учусь в колледже и работаю в фирме своего отца, - не оглядываясь, выпалил Мэтью, просто страшась обернуться и снова встретиться с ядовитым и хищным взглядом зеленых глаз.

- Похвально. Если бы я знал, что ты поверишь в эту ложь, то сказал бы, что горжусь тобой.

- Что?! - резко остановившись, Мэтью обернулся, внимательно глядя на недобрую улыбку Брэндона.

- Я же говорю - ложь. Нагло лгу.

- Да чтоб тебя… Не ходи за мной! На работе явно не понравится, если за мной притащится маньяк-извращенец, - придерживая на плече сумку, Мэтью отвел взгляд.

- У меня же это на лбу не написано.

- Еще как написано. В общем, я тебе сказал - не ходи за мной! Видеть тебя не хочу.

Едва заметно ухмыльнувшись, Брэндон молча покинул его и свернул в переулок, даже не оборачиваясь. Ему не нужно было этого делать, он и так знал, что Мэтью стоит и смотрит ему вслед. Какими бы ни были слова, Брэндон всегда знал, что на уме у этого мальчишки, ведь даже по прошествии полугода тот ничуть не изменился.

- Что ты тут делаешь?!

- Тебя жду.

Мэтью замер на пороге комнаты, наблюдая вальяжно растянувшегося на диване Брэндона, который явно чувствовал себя везде как дома.

- Как ты… вообще… откуда?..

- Ну, сюда, допустим, я вошел так же, как и ты, через дверь. Кстати, слишком банально хранить запасной ключ под ковриком. А этот адрес я узнал от твоего отца.

- Что?! - Мэтью в пару рывков оказался возле дивана и схватил Брэндона за ворот рубашки.

- Он думает, что я твой репетитор по истории. Представь, людям я кажусь весьма представительным и порядочным человеком.

- Мой собственный отец сдал меня!.. - отпустив его, Мэтью отступил назад, но был тут же пойман за руку и притянут обратно, а властный взгляд с неприкрытым интересом рассматривал его лицо.

- Бывает и такое. А в тебе что-то изменилось, - Брэндон увидел в нем что-то такое, чего не было раньше: уверенность в себе, четкость сознания и что-то еще.

- Я… скоро женюсь, свадьба в следующем месяце, - резко дернувшись, Мэтью попытался отстраниться, чтобы не чувствовать на себе этого стального, как скальпель, взгляда, к которому он уже, кажется, снова начинал привыкать.

- Как это мило… Ты сильно расстроишься, если я захочу посмотреть на нее, испытать или же отнять? - легкая ухмылка замерла на губах, словно хищный оскал голодного волка, так давно не видевшего человеческой крови и страданий.

- Даже не смей приближаться к ней!

- Как грозно звучит... любишь ее?

- Не твое дело.

- Твое сердце принадлежит мне, - притянув Мэтью к себе, Брэндон, повернувшись, практически впечатал его в спинку дивана.

- Но не я… - надрывно выдохнул тот, словно забыв, как нужно правильно дышать.

- Она живет здесь, - четкое утверждение.

Брэндон знал это с первых же минут, как только зашел в этот дом. Здесь все говорило о девушке и ее нравах: милая, но при этом властная; хозяйственная собственница, прибравшая к своим нежным рукам чужую излюбленную игрушку.

- Она брюнетка, у нее не очень длинные волосы, зеленые глаза и, вероятно, светлая кожа. От нее горько-сладко пахнет, и она всегда знает, чего ты хочешь, - вновь четкое утверждение.

- Д-да... но откуда ты знаешь?! Ты видел ее?

- Мне не нужно видеть ее, чтобы знать, какая она. Достаточно знать, какой ты, и если ты… - очередное утверждение было прервано резким, но все же неуверенным поцелуем Мэтью. Неважно, насколько быстро течет время и что оно меняет, порой тело, не согласовываясь с разумом, скучает по прикосновениям, которых так не хватало.

- Так, значит, девушка… что ж, не так уж и плохо. Но тебе быть девушкой идет больше, - Брэндон сидел в большом кожаном кресле, обвитом коваными узорами, и с интересом рассматривал стоявшего перед ним Мэтью, одетого в тонкое платьице. Его короткие полы грациозно обрамляли пышный подъюбник, едва прикрывающий округлые ягодицы.

- А это кружевное белье просто идеально на тебе, - притягивая Мэтью к себе, произнес Брэндон, проводя ладонью по упругой ягодице, прикрытой тонким кружевом белья, чей замысловатый белый узор терялся на светлой коже и придавал телу поистине невинный вид. Глубокий вырез платья открывал хрупкие плечи, вздрагивающие от прикосновений властных рук, а волосы, забранные в два хвоста, спадали на них мягкими линиями. Вид дополняла шелковая ленточка на шее, завязанная маленьким бантиком, концы которого касались впадины между ключиц.

- Зачем… это тебе? - тихо спросил Мэтью, поправляя кремово-розовый, непослушно сползающий вниз чулок.

- Чтобы развлечься, и просто стало интересно, как это смотрится на тебе, - притянув его еще ближе и посадив себе на колени, удерживая за бедра, усмехнулся Брэндон, касаясь дыханием его шеи; приникая губами; оттягивая зубами ленту. - Кроме того, насколько я помню, именно у меня ты взял деньги для так называемой "новой жизни". Неужели ты думал, что я не захочу вернуть их или же получить что-то взамен?

- Я не могу сейчас отдать такую сумму… - неуверенно прогнувшись, Мэтью попытался разжать руки, крепко держащие за бедра. Тогда, полгода назад, это было привычной игрой и небольшой "компенсацией", под видом которой он позволил себе взять из бумажника Брэндона все, что не походило на кредитные карты.

- Отлично, - победно улыбнувшись, Брэндон скользнул руками под юбку, поглаживая внутреннюю сторону бедер, касаясь паха, стянутого женским бельем.   - Похоже, тебе это нравится, - ладони четко ощущали напряжение, слишком очевидное за этим нежным кружевом.

- Ты сам виноват… - вырвалось вместе с тонким стоном из аккуратно накрашенных губ.

- Знаю, но мне этого мало. Я хочу, чтобы ты просил меня… - вместе с горячим дыханием уха касался шепот, - умолял о том, чтобы только я мог иметь тебя.

Шепот, ставший грубым тоном, дополнил резкий и жесткий толчок от себя.

Упав на пол, Мэтью взглянул на приближающегося Брэндона.

- Что ты…

- Я позволю тебе насладиться этим в полной мере, ведь ты все равно принадлежишь не мне, как ты сам и сказал, - схватив его за волосы и приподняв, Брэндон улыбнулся, окидывая довольным и спокойным взглядом сопротивляющегося Мэтью, который пытался разжать его руку, больно сжимающую волосы.

Подняв его с пола и закинув себе на плечо, Брэндон одним ударом ноги открыл дверь, ведущую в длинный коридор; за ним и лестницей еще одну дверь.

- Развлекайтесь, господа. Политические разборки и сидение в офисах вам наверняка наскучили, - отпуская Мэтью и кладя его на подиум, в середине которого красовался блестящий шест, Брэндон обратился к сидевшим возле него трем мужчинам.

- Охо-хо, спасибо, какая она милая, - отозвался один из них, откидывая с лица Мэтью  прядь светлых волос.

- Наслаждайтесь, - закуривая, Брэндон отошел к стене, дабы издали наблюдать за происходящим.

Мэтью не проронил ни слова, даже ни звука; он просто всматривался в темноту комнаты, ища взглядом Брэндона.

- Посмотрите-ка… эта милая девочка, оказывается, милый мальчик, - произнес один из мужчин, прижимая к себе Мэтью и бесцеремонно запуская руку под легкую юбку. Он грубо и больно сжимал, стягивая, практически разрывая кружевное белье; впиваясь пальцами в бедра, ставя на колени. - Неужели даже не порадуешь своим голосом? - притягивая к себе за волосы и запрокидывая голову Мэтью, спросил он, грубо сжимая в паху, заставляя прогнуться от боли.

Но Мэтью промолчал, лишь сжав зубы. Он не хотел доставлять Брэндону удовольствие видеть его жалкий вид и тем более позволить этим старым извращенцам услышать его стоны. Кроме того, Мэтью до последнего сомневался в реальности происходящего, ведь Брэндон был эгоистичным собственником и просто не мог позволить подобного.

- Посмотрите, какое у него милое личико, - присев рядом и ущипнув за щеку, произнес второй мужчина, жадным взглядом впиваясь в лицо Мэтью.

- А какие аккуратные, сочные губки… и такой горячий маленький ротик, - третий грубо прикасался к губам, разжимая их пальцами и проникая в рот. - Это сделает тебя раскованнее, - он резко влил в Мэтью горьковатую жидкость из маленькой ампулы и зажал рот рукой, заставляя проглотить.

Все сопротивления Мэтью были бесполезны, они лишь забавляли этих мужчин, которые жадно сжимали его тело, грубо обходясь с каждым его дюймом. Наркотик быстро прокрадывался в разум, опьяняя и снимая запрет на звуки, позволяя стонать и вскрикивать, когда чужие руки прикасались особенно грубо.

- Открой рот... вот так, молодец… еще… - удерживая за голову, один из них проталкивал в рот Мэтью свой член, входя все дальше и дальше, уже практически касаясь гортани, мешая дышать, отчего просто выворачивало.

- Раздвигай шире, не стесняйся, - смеясь, сказал другой, проникая в узкое отверстие пальцами, грубо вынимая их и вновь вводя, растягивая. Мэтью старался свести ноги, сопротивляясь из последнего остатка разума и обещания себе не доставлять Брэндону удовольствия видеть то, как он беспомощен.

- Спасибо, господин секретарь, теперь позвольте мне.

- Ха-ха, конечно, господин директор.

Одни пальцы сменились другими, еще грубее и сильнее проникая внутрь.

- Какое нежное и юное тело, - прозвучало сквозь усмешку после того, как ее обладатель, пройдясь по ягодице языком, укусил за нее.

Невозможно было даже вскрикнуть, а попытки вырваться лишь веселили этих мужчин. Каждый раз, как рот оказывался свободным, Мэтью старался сказать то, что, вероятно, хотел услышать Брэндон, но каждый раз лишь стонал от боли и не мог произнести ни слова.

Резкая боль от кого-то, резко вошедшего одним сильным толчком, заставила вскрикнуть так, что на мгновение в разуме прояснилось, но через секунду все вновь заполнилось неясностью и туманом.

Боль, нагнетаемая грубым насилием меняющихся мужчин; гул, стоящий в голове, и онемевшее горло просто не давали шанса попросить остановиться. Попросить Брэндона остановить это. Мэтью мог лишь скулить от безысходности, упираясь лицом в гладкий пол, залитый чужим семенем. Его насильники уже не раз кончили, но не останавливались, все так же жадно сжимая податливое тело.

- Пожалуйста… Брэндон… - тихий, но все же слышный шепот вырвался из Мэтью, когда его вновь приподняли от пола, схватив за волосы.

Брэндон услышал его и даже улыбнулся. Подойдя ближе, он остановился и сел напротив подиума, наблюдая за происходящим словно за скучным фильмом. Самолюбие так хотело этого: позволить поиздеваться над Мэтью, чтобы услышать сквозь его слезы о сожалении. И сейчас, наблюдая за тем, как эти высокопоставленные, но низко павшие в своей похоти мужчины истязали и насиловали тело, которое Брэндон считал своей собственностью, он мирился с мыслями об отвращении, что так неустанно подогревал эгоизм. Но урок должен быть усвоен.

- Брэн…дон… - имя сквозь сжатые зубы прозвучало, скорее, как стон, нежели шепот, с трудом вырываясь из горла Мэтью.

- Я слушаю тебя, - закурив и поменяв положение ног, не спеша перекинув одну на другую, ответил Брэндон, бездушно и сухо глядя на развернувшуюся сцену насилия перед ним.

Его взгляд может спокойно лицезреть это, и ничто внутри не скажет "нет", потому что остатки его души сгорели еще несколько лет назад.

Когда сердце молчит, а разум ничего не чувствует, то остается лишь ждать желаемого результата.

- Я… хочу… только тебя…

- Ты что-то сказал? - затушив сигарету, Брэндон прикрыл глаза.

- …только... тебя…

- М?

- Я хочу… только тебя!.. - из последних сил простонал Мэтью сквозь слезы, которые легко стекали по щекам, пытаясь сбежать как можно дальше от боли и унижения.

Опуская голову, Мэтью видел свои слезы, падающие перед ним на пол. Он все-таки сказал то, о чем думал, пусть даже его и заставили так думать.

- Прекрасно.

За коротким ответом последовало лишь несколько резких громких звуков… и тишина. Руки, судорожно разжимаясь, отпускали Мэтью, а его насильники бессильно падали на пол. Брэндон, все так же сидя на диване возле подиума, держал в руках револьвер, барабан которого медленно остывал, обвиваемый легким дымом. Ядовитый взгляд без тени каких-либо чувств, спокойно и так же властно смотрел вперед, провожая падающие тела мужчин, отмеченные алыми точками во лбах.

- Сам подойдешь, или мне подняться к тебе, моя принцесса? - встав, Брэндон остановился возле подиума, глядя на Мэтью.

Протянув руку, Брэндон откинул с его лица влажные прядки волос, прилипшие к горячей коже.

- Ну что же вы, ваше высочество? Просыпайтесь, - он провел по лицу ладонью, стирая с него грязь и пот унижения.

Мэтью лежал, закрыв глаза, из которых медленно текли слезы. Если в мире и существовала абсолютная ненависть, то сейчас он, вероятно, испытывал именно ее, но вместе с ней было и еще что-то… он хотел прижаться к этой руке и не позволять никому, кроме ее обладателя, прикасаться к себе.

Обойдя подиум и взойдя на него, Брэндон, отталкивая тела ногами, поднял с пола Мэтью. Если бы у него была душа, то она бы сейчас скрипела так, что все стекла и зеркала в этом помещении треснули бы. Брэндон преподал наглядный урок, но вместо результата думал о том, насколько теперь тело Мэтью грязное, и даже прикосновения к нему вызывают тошнотворное отвращение. Однако это тело принадлежит человеку, который пообещал научить чувствовать, поэтому Брэндон без лишней брезгливости забрал его с собой.

- Просыпайся, - Брэндон выплеснул в лицо Мэтью стакан холодной воды, на что тот отозвался лишь глубоким резким вздохом и открыл глаза.

Глаза, в которых всегда было что-то поистине теплое и желанное, сейчас горели огнем боли и унижения.

- Я должен смыть с тебя грязь от тех низких тварей, запятнавшись твое тело, - поднимая и удерживая за плечи, Брэндон доволок Мэтью до душевой.

Обмотав его руки лентой от изорванной юбки, Брэндон привязал их к стойке душа.

- А не ты ли… позволил им… сделать это? - закрывая глаза, произнес Мэтью, ощущая невыносимую боль во всем теле.

- Ты сам им это позволил, - стоя напротив, спокойно говорил Брэндон. - Достаточно было пары слов.

- Сволочь! - Мэтью плюнул ему в лицо, гневно подняв взгляд, понимая, что жестокость этого человека точно не знает границ.

- Не смей пачкать меня, - схватив за подбородок, Брэндон  приблизился к лицу Мэтью, всматриваясь в него, довольно наблюдая на нем вспышки злости. Отступив и включив воду, он вышел из ванной.

Сильный поток воды смывал с тела грязь похоти, но смыть синяки и ссадины он не мог. Опустив голову, Мэтью наблюдал за ее течением, за тем, как она сбегала в сток. Все, что казалось забытым, вновь напомнило о себе с двойной силой, заставляя содрогаться от этих болезненных ощущений. "Новая жизнь" была расколота и превращалась в старую, даже не успев порадовать или же надоесть. Но он и не забывал о прошлой. Все эти полгода он помнил о человеке, который хоть и был слишком груб, но при этом все равно манил к себе. Всегда было желание покорить его, заставить понять и, возможно, изменить.

Вернувшись и выключив воду, Брэндон развязал руки Мэтью и, придерживая его за спину, повернул лицом к зеркалу на дверце душевой, заставляя взглянуть на себя:

- Посмотри, это ты… тебе нравится? Знаю, что нет. Мне тоже это не внушает симпатии, но это должно было случиться, чтобы ты понял.

В зеркале отражалось уставшее измученное лицо, тускнеющий взгляд, в котором гасли даже искры злости; спутанные мокрые волосы, прилипшие к шее и плечам; хрупкое тело, запятнанное синяками и одетое лишь в остатки изорванного платья; нежная кожа, испорченная ссадинами; а позади человек, чей взгляд ранил своей остротой и строгостью.

- Открой рот, я хочу вымыть все, что они запачкали, - выдавив на зубную щетку пасты, Брэндон поднес ее ко рту Мэтью, разжимая его второй рукой.

Чистя ему рот, Брэндон крепко держал его за пояс, не позволяя опуститься на пол. Прополоскав рот, он разжал стиснутые зубы пальцами и проник ими глубже, надавливая на основание языка, вызывая рвоту, чтобы окончательно избавиться от грязи, которой Мэтью запятнали эти мужчины. Брэндон заставлял его набирать в рот воду, снова и снова промывая полость.

- Ну вот, уже лучше, - произнес он, проводя пальцем по покрасневшим губам. Казалось, они горели под холодными прикосновениями, все еще сохранив на себе запах зубной пасты.

Отпрянув и отпустив, Брэндон набирал воду в небольшую помпу, а Мэтью медленно опускался на пол душевой, вставая на колени и упираясь руками перед собой. Его тошнило, непомерно и дико. Все внутри ныло и стонало, словно просясь наружу. Наклонившись, Брэндон положил руку ему на поясницу и, медленно оглаживая, спускался ниже, проводя пальцами между ягодиц, касаясь ноющего от боли отверстия и медленно вводя в него тонкую пластиковую трубку.

- Что ты делаешь?.. - широко раскрыв глаза от возобновившейся боли, проскулил Мэтью, оборачиваясь.

- Я же сказал, что смою с тебя всю эту грязь, - введя трубку и положив ладонь ему на бедро, Брэндон медленно сдавил в другой руке помпу. - Расслабься, иначе будет больнее.

Мэтью судорожно выгнулся, чувствуя, как вода проникает в него, заполняя и давя. Ноги ослабевали, заставляя опускаться ниже, к полу, но Брэндон не позволял этого сделать, удерживая за поясницу. Отпустив помпу, Брэндон провел рукой по животу Мэтью, слегка надавливая, и, как только он вынул трубку, вслед за ней устремился поток мутной воды, который стекал по внутренней стороне бедер, сбегая к полу душевой и стоку в нем. Облегченный стон вырвался из Мэтью, когда остатки воды покинули его тело.

- А теперь еще раз, - сказал Брэндон, облив его теплой водой из душа и разводя дрожащие ноги.

- Нет… пожалуйста, не надо…

- Потерпи еще немного, - отпуская Мэтью и вновь набирая воду в помпу, Брэндон смотрел на него без какого-либо интереса. Будь это при других обстоятельствах, то ему бы обязательно понравилось наблюдать за неспешными струями воды, вытекающими из разгоряченного тела, а сейчас же это было как-то слишком извращено и скорее обязательно, как процедура в больнице.

Брэндон еще раз повторил те же самые действия, только теперь крик был громче, тело - ближе, а вытекающая вода - чище. Она была прозрачной, такой же, какой и вошла.

Перестав скрипеть несуществующей душой, Брэндон улыбнулся сам себе: он запятнал это тело - и сам же его отмыл.

Прикасаясь губами к мокрым волосам на затылке Мэтью, он довольно гладил округлые ягодицы, разводя их, позволяя последним струйкам воды выйти наружу.

- Ну что, изменник, за тобой все равно еще есть долг.

- Иди к черту… вместе со своим долгом, - приложив ладонь к животу, Мэтью зажмурился, чувствуя, словно все его нутро пронзают тысячи игл боли.

- В таком случае ты обязан показать мне туда дорогу, но сначала… - повернув его к себе лицом, Брэндон приблизился к его губам, но не прикоснулся, позволяя сделать выбор, который на сей раз должен оказаться верным.

Глава 5: Фарфоровая гордость

- Не стоит юной леди гулять одной в столь позднее время.

Девушка обернулась на голос, обращающийся к ней. Обладателем этого низкого, но, тем не менее, мягкого тембра оказался высокий мужчина, идущий за ней.

- Я не гуляю, а просто иду с работы, - не растерявшись и даже не смутившись, ответила она, окидывая взглядом следовавшего за ней человека. - Желаете составить компанию? - добавила она, когда мужчина поравнялся с ней.

Она была молода, симпатична, даже красива, а ее зеленые глаза казались яркой вспышкой в темнеющем янтаре парка.

- Почему бы нет, - закуривая, мужчина без особого интереса оглядел ее, больше не для того, чтобы оценить, а для того, чтобы оправдать ее ожидания.

- Как ваше имя? Мое - Мелинда, - улыбнулась девушка, отводя от лица высокий ворот пальто.

- Брэндон.

- Брэндон… - задумавшись, повторила она, - слышала это имя только раз.

- Да? - без удивления спросил тот, прикрывая глаза.

- Да, от своего жениха. Он мне как-то рассказывал о человеке с таким именем… не помню деталей, но, кажется, он говорил, что этот человек умер.

- Что ж, в таком случае вероятность услышать это имя сократилась еще на один шанс.

- Да… возможно, - Мелинда, слегка поежившись, посмотрела на идущего рядом с ней человека. Он выглядел весьма спокойно и даже улыбнулся своим словам, но эта улыбка была слишком бесцветной.

- Вашего жениха зовут Мэтью?

- Да, - резко остановившись, она удивленно раскрыла глаза. - Откуда вы знаете?

- Это имя написано на вашем медальоне, - пояснил Брэндон, улыбаясь еще бесцветнее и холоднее.

- Да, точно… - Мелинда наигранно рассмеялась и поправила на шее медальон.

Она и сама не знала, почему так удивилась имени своего жениха, услышав его от этого человека.

- А вы… женаты? - опуская взгляд и медленно идя вперед, спросила она, ступая по алым листьям, лежащим на дороге.

- Нет. А что? - следуя за ней, Брэндон осмотрелся, отмечая тишину парка, нарушаемую лишь ими и ветром, блуждающим по пустым дорожкам.

- Просто… я до сих пор сомневаюсь, смогу ли прожить всю жизнь с человеком, которого люблю.

- Всегда есть вероятность того, что любовь иссякнет, если объект любви будет рядом. Тем не менее, любовь вдали тоже неприятна. Все-таки… жить и любить - разные вещи.

- Что вы имеете в виду? - обернувшись через плечо, Мелинда с интересом взглянула на своего случайного собеседника, чьи слова звучали крайне размыто и странно.

- Иногда, чтобы жить, не обязательно любить, и наоборот, чтобы любить, не всегда нужна жизнь, - усмешка Брэндона чутко разносилась по парку, который становился темнее и холоднее с каждой минутой. Будучи весьма далеким от таких вещей, суждений, мыслей и чувств, он пытался хотя бы отдалено описать то, что от него ожидали услышать.

Туман, приходящий с темнотой, покрывал яркий ковер из листьев осени, а небольшой парковый мост через реку с достаточно сильным течением, казалось, висел в воздухе, окутываемый холодной дымкой.

- Но разве можно любить без жизни? Ведь после смерти нет ничего… - опираясь руками о каменные перила моста, Мелинда с грустью посмотрела вниз.

- Физически - нет, - встав за ее спиной, Брэндон слегка наклонился, кладя руки ей на плечи. - А он… любит вас?

- Да, конечно, он часто мне это говорит, - уверенно ответила Мелинда, убирая от себя холодные руки.

- И что вы чувствуете, когда он так говорит? - в темноте позднего вечера лукавый взгляд Брэндона выглядел так, что казалось, будто сам Дьявол заглядывает в грешную душу.

- Счастье… но почему вы спрашиваете? Вы ведь не убийца? - Мелинда натянуто улыбнулась, понимая, что в парке кроме них никого нет.

- Нет, все гораздо хуже.

Резко отстранившись от перил, она попыталась убежать, но была поймана за волосы и возвращена на прежнее место.

- Я никогда не убиваю просто так, но ты будешь исключением. Ничего личного. Возможно, мы бы никогда даже и не встретились или при встрече я бы прошел мимо… но ты сама себя убила. Нужно быть скромнее, - идеальное лезвие японского меча блеснуло из-за пол длинного плаща Брэндона.

- Нет, пожалуйста! - Мелинда умоляюще смотрела в его глаза, и, казалось, видела в них отражение своего страха.

- Считай, что у тебя просто появилась возможность узнать, какова любовь без жизни, - удерживая сопротивляющуюся девушку за волосы, Брэндон с размаха отрубил ей ногу: острое лезвие безукоризненно рассекло плоть и кости.

С ярчайшим и оглушающим криком боли Мелинда пошатнулась и упала. Давно Брэндон не слышал таких искренних и звонких криков и никогда не думал, что они будут ему так безразличны. Так кричат не жертвы… так кричат люди, чьим жизням было суждено закончиться иначе.

- Вы!.. - обращение быстро оборвалось, потерявшись в еще более громком, новом крике, когда Брэндон наклонился и, взяв за лодыжку вторую ногу Мелинды, провел по ней острием меча, разрезая длинный сапог, вонзая лезвие в плоть.

- Я - тот Брэндон… можешь запомнить это имя, - взяв за руку бьющееся в судорогах боли тело, Брэндон отсек и ее чуть ниже плеча и выбросил в воду. - Если хочешь.

Схватив за вторую руку, он так же незамедлительно отрубил и ее, замечая на безымянном пальце кольцо. Брэндон попытался снять его, но оно слишком плотно сидело на пальце.   Одним легким движением палец был сломан, а кольцо холодно блестело в ладони, полной крови.

- Я тебя запомню, - выбросив руку в воду, Брэндон стоял напротив окровавленного тела, точнее, того, что от него осталось: туловище да голова. Мелинда уже давно не кричала, но ее крик все еще стоял в разуме Брэндона. Он даже не упивался им, ему было все равно. Настолько, что эти отрубленные части тела казались словно оторванными кусочками бумажной куклы.

Без интереса и даже без желания последний замах отрубил голову, которая, упав, скатилась к ногам Брэндона. Вонзив в нее конец лезвия, он поднял ее с земли, глядя в распахнутые от ужаса глаза.

- Красива… но не настолько, чтобы я оставил тебя жить, - сняв голову с лезвия, Брэндон выбросил ее в реку, мгновенно проглотившую ее.

Вернувшись к телу, он провел по нему рукой, срывая подвеску и распахивая пальто, до последней нити пропитанное кровью.

- Ха… так ты беременна, а я думал, просто толстовата, - усмехнувшись, произнес Брэндон.

Туман убегал, прячась от первых холодных капель дождя, открывая скрытого до этого в мутной дымке Брэндона, стоящего напротив окровавленного остатка тела.

Медленно наклонившись к телу, он поднял его и, выбросив в воду, бросил следом и меч.

- Прощай, - едва слышно выдохнул он, символично провожая взглядом бурный поток воды, во тьме которого не было видно даже кровавых разводов, а начавшийся ливень смыл кровь с моста.

Мэтью проснулся в абсолютно чужой ему комнате, на большой постели, в окружении яркого утреннего света.

- Доброе утро, - до боли в жилах знакомый голос прозвучал за спиной.

Обернувшись, Мэтью увидел на другой половине кровати Брэндона: он лежал, подперев голову рукой, и неоднозначно улыбался.

- Д-доброе… где я? - привстав, опираясь руками позади себя, Мэтью еще раз окинул комнату взглядом и посмотрел на Брэндона, на его улыбку, в которой было нечто очень странное.

- Это гостиничный номер. А где бы ты хотел проснуться?

- Я бы вообще хотел проснуться от всего этого кошмара… - глубоко вздохнув и упав на подушки, Мэтью закрыл глаза. Опять все так же, как и всегда: больно, обидно и противно на душе. Хотя раньше он редко, проснувшись, видел Брэндона, потому что тот, получив свое, уходил, давая возможность побыть наедине с собой и своим одиночеством.

- Что тебе мешает? - приблизившись, Брэндон склонился над ним, касаясь его губ кончиками пальцев.

- Ты, - открыв глаза, Мэтью колко посмотрел на его улыбку, мысленно стирая ее. - Ты как ловец снов - не отпускаешь и заставляешь жить в мире, где все в твоей власти. А когда мне показалось, что я обрел другой мир и наконец-то проснулся - ты вновь пришел и все испортил… Брэндон…

- М?

- Я тебя так ненавижу… - оттолкнув его, Мэтью встал с постели, стягивая за собой тонкое покрывало, и, кутаясь в него, подошел к окну.

Брэндон молча наблюдал за ним, сидя на постели и надевая рубашку.

- Ты сам в этом виноват.

- Заткнись! - быстро подойдя, Мэтью одарил его пощечиной, алый след которой медленно проступал на светлой коже. - Я не виноват, что слабее тебя! Не виноват! - опрокинув Брэндона на кровать, Мэтью сел на него, упираясь коленями по бокам от его бедер.

Брэндон позволял ему это, просто наблюдая, с интересом глядя в лицо, искаженное ликом злости, но от этого не менее красивое.

- Я тебя ненавижу! И хочу, чтобы ты исчез! - выкрикнул Мэтью, схватив Брэндона за шею, душа его с ненавистью, масштабами равной океану, но невесомой, как воздух.

- Как я могу это сделать, если ты никогда не забываешь обо мне? - усмехнувшись и схватив руки, державшие за шею, произнес Брэндон.

- Просто умри… прошу тебя… сдохни… - Мэтью ударил его в плечо, медленно шепча слова ненависти, а после лег на него, уткнувшись лицом в это же плечо.

- Чуть позже, - спокойно ответил Брэндон, положа руку на белокурую голову. Его не раздражали ни слова, ни действия Мэтью, потому что он знал, что это всего лишь эмоции, диктуемые обидой.

- Почему ты такой? Почему не можешь быть другим? - приподняв голову, Мэтью посмотрел в зеленые глаза, при солнечном свете кажущиеся еще более ядовитыми и зловещими.

- Каким бы ты хотел увидеть меня? - отводя от его лица светлые пряди, Брэндон спросил это с неподдельным интересом.

- Другим… не таким, какой ты на самом деле.

- Но ведь это будет притворством и ложью.

- Иногда нужно лгать и создавать призрачные иллюзии, чтобы другим не было так больно.

- Притворяясь, я бы все равно не изменился.

- Да, но это бы просто дало больше шансов…

- Для чего?

- Неважно… забудь, - Мэтью хотел встать, но Брэндон не дал ему этого сделать, удерживая за спину и прижимая к себе:

- Что я должен сделать, чтобы сыграть эту роль?

- Для начала… - слегка опешив, Мэтью замер, - …будь нежнее.

Брэндон ослабил руки, прикасаясь к нему мягче и осторожнее.

- Неплохо… а теперь закрой глаза, - приподнявшись, Мэтью коснулся губами подбородка Брэндона, а после и губ. Опуская ладонь Брэндона на своей спине чуть ниже, к пояснице, другую руку он приложил к своему плечу, и Брэндон покорно выполнял все, что требовали от него эти робкие прикосновения.

Подведя его руку от своего плеча к шее, Мэтью вновь наклонился к лицу Брэндона, но, прежде чем успел что-либо сделать, тот поцеловал его, удерживая за шею, пробираясь рукой к затылку; сильнее прижимая к себе и глубже проникая языком в горячий рот.

- Нежнее, я сказал! - схватив его за волосы и отпрянув, крикнул Мэтью, облизав губы, на что Брэндон, вновь улыбнувшись, притянул его обратно, целуя медленно и мягко, как и просили. Если ему это напоминало игру в кошки-мышки, в которой кот позволяет мышонку играть с собой, то для Мэтью это больше походило на откровенное издевательство над собой же, потому что все это, ощущениями, было сродни облизыванию зубцов бензопилы, которая замерла в ожидании, чем на поцелуй с человеком.

- Так? - в губы выдохнул Брэндон, спускаясь рукой к узким бедрам.

- Так… ты способный актер… но об импровизации речи не было, - Мэтью поймал его руку и вернул на поясницу.

- Как скажете, господин режиссер, - ответив, Брэндон вернулся к прерванному поцелую. Ему даже нравилась эта игра, ведь порой все приедается, а подобное разнообразие в обращении привносит свои плюсы, но Мэтью, вместо смакования процесса, был занят отсчетом секунд до того момента, как все это закончится. Он просто боялся того, чем все вновь может обернуться. По его мнению была уже пара конечных пунктов, но игра продолжалась: прикосновения по-прежнему были под его контролем, а поцелуи - тающе теплыми и мягкими.

- Можешь проявить инициативу… но в меру, - отпуская Брэндона и ложась на спину, произнес Мэтью, закрывая глаза. Внутри все дрожало в ожидании того, какой болью это может обернуться, но в то же время и замирало в предвкушении чего-то другого.

Склоняясь над ним и отводя от тела складки покрывала и простыни, Брэндон уперся коленом в матрац между ног Мэтью, заставляя развести их шире. Брэндон провел по его лицу ладонью, замирая кончиками пальцев на губах, обводя их и надавливая, проникая в рот. Тихие, но откровенные стоны возбуждения радовали слух даже больше, чем всхлипывания от боли, перемешанной с наслаждением. Отведя руку от лица, Брэндон прикоснулся губами чуть ниже уха Мэтью, медленно спускаясь к подбородку.

Приникнув ближе, практически наваливаясь на него, Брэндон ввел в него палец, медленно проникая глубже, добавляя второй, растягивая; целуя подающиеся ему навстречу губы, так искренне жаждущие прикосновения к себе.

Мэтью не открывал глаз, чтобы случайно не проснуться от игры, кажущейся сном. Такие прикосновения к нему, тем более этих рук, не могли казаться ничем иным.

- Хватит… я хочу тебя… - вырвалось между стонами от желания, которое разжигали пальцы, умело надавливающие на нужные точки, отчего хотелось большего.

- Как скажешь, - Брэндон на мгновение прикрыл глаза, показывая свое наигранное повиновение, и извлек пальцы. Подхватив ноги Мэтью чуть ниже колен, Брэндон медленно входил в него, сдерживаясь, контролируя себя, дабы не испортить только по-настоящему начавшуюся игру. Полностью войдя, он медленно выдохнул, чувствуя, как горячие и упругие мышцы обхватывают его плоть. Пара плавных движений - и Мэтью прогнулся, крепко зажмуривая глаза от боли. Эта боль по большей части была из-за недавнего насилия и не менее насильственного душа, но вскоре она вполне притерпелась и перестала отвлекать от гораздо более приятных ощущений. Прижимаясь к Мэтью как можно теснее, Брэндон почувствовал, как его живота коснулся горячий всплеск. Мэтью глухо вскрикнул, будучи просто не в силах сдержать ни крика, ни протяжного стона, когда ощутил пик наслаждения так четко и остро, что все остальное просто померкло. Такой крик, безусловно, тише и бесцветнее крика боли, но звучит гораздо многограннее  и удовлетворительнее.

- С чего это ты вдруг захотел прогуляться со мной? - Брэндон шел рядом с Мэтью по осеннему парку, медленно засыпающему вместе с садящимся солнцем. - Ты же всегда избегал моего общества, тем более при людях.

Он с удивлением смотрел на Мэтью, в глазах которого отражалось множество эмоций и глубокая задумчивость. Для Брэндона было странно, что Мэтью, всегда яростно отталкивающий его и не желающий, чтобы его видели рядом с таким человеком, сам захотел встретиться.

- Просто… все наши разговоры в помещении заканчиваются сексом.

- Ха, ты думаешь, мне что-то помешает сделать это здесь?

- Не знаю. Вообще, все наше общение только этим и ограничивается… - перекидывая через плечо длинный конец шарфа, Мэтью быстрым шагом прошел вперед, оставляя Брэндона позади.

- А чего бы ты хотел? - спросил вслед тот.

Мэтью наконец-то остановился возле дерева и навалился на него спиной. Подойдя, Брэндон окинул его долгим взглядом, замечая некую грусть в светло-голубых глазах. Для него вообще было странно слышать подобные вещи, тем более от того, кто всегда говорил о ненависти к нему.

- Я ничего не хочу, тем более от тебя. Просто… сейчас мне даже больше не с кем этим поделиться. Знаю, тебе все это неинтересно и ненужно, но для разнообразия ты мог бы выслушать… а может и сказать что умное,   - глядя вниз, Мэтью неуверенно раскидывал носком ботинка опавшие листья.

- Почему бы и нет.

- Как-то ты быстро согласился, - вздохнул он.

- Просто я вижу, что ты говоришь это искренне, - подступив на шаг ближе, Брэндон уперся руками в ствол дерева чуть выше плеч Мэтью.

- Ты все-равно ничем особо не поможешь… хотя я и переступаю через себя, звоня тебе и сейчас говоря с тобой.

- Для тебя это так мучительно?

- Да! Потому что ты… неважно, - Мэтью было поднял взгляд, но вновь опустил его, понимая, что чем быстрее выскажется, тем быстрее уйдет. - Помнишь, я тебе говорил, что хочу жениться?

- Да, - кивнул Брэндон, чуть изгибая бровь.

- Моя девушка не появлялась дома уже больше недели и даже не звонила… а когда я звоню ей, то она не берет трубку. Конечно, она сомневалась насчет всего этого… но чтобы просто взять и исчезнуть…

- Так ты переживаешь из-за этого?

- Да! Чертово бессердечное чудовище! Тебе не понять, каково это… ты никогда не любил!

- Я люблю, а если ты позвал меня для того, чтобы покричать, то я пойду, у меня есть дела, - отстранившись, заключил Брэндон, отрясая с рук грязь от дерева.

- Это не любовь, а отговорка от всего.

- Разве твоя любовь - не такая же отговорка?

- Нет! Потому что мне больно от этого неведения и тем более от того, как ты издеваешься надо мной. Ты делаешь с людьми такие вещи и при этом говоришь, что у тебя есть любимый человек, который, к тому же, уже давно мертв, - Мэтью гневно взглянул на него, сам до конца не понимая, почему говорит именно это.

- Как хочешь, - отвернувшись, Брэндон направился к узкой парковой дорожке. Его мало интересовал такой разговор, ведь он никогда не сталкивался с подобным, и ему действительно были чужды переживания и чувства Мэтью.

- Постой! - Мэтью поймал его за руку и притянул к себе. Повернувшись, Брэндон увидел в его глазах слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам. - Скажи мне… я что, правда не заслуживаю любви и того, чтобы быть счастливым?

- Почему?

- А я откуда знаю, почему?! Поэтому и спрашиваю! Просто… я думал, что наконец-то нашел того, кого смогу полюбить всей душой… ее и ее ребенка, который даже не мой! А она говорила, что любит меня… и я был так счастлив, слушая ее… а она взяла и исчезла… ну вот почему ты не можешь так исчезнуть?! - схватив Брэндона за ворот кожаной куртки, Мэтью выкрикнул это ему в лицо, от злости не на него, а на себя.

- Успокойся, - Брэндон погладил его по голове, убирая с волос несколько маленьких опавших листьев, запутавшихся в длинных светлых прядях. - Возможно, она решила не обременять тебя собой, ведь ты молод и тебя ждет жизнь, явно далекая от заботы о ней и ее ребенке.

- Но почему даже ничего не сказала? - прижимаясь лицом к груди Брэндона, Мэтью уже не пытался сдержать слезы, и ему было все равно, что он практически рыдает перед бессердечным человеком, лишенным даже чувства жалости.

- Быть может, она просто решила отпустить тебя, чтобы не делать еще больнее.

- Откуда ты знаешь?

- Я предполагаю, - отстранив от себя и держа за плечи, Брэндон улыбнулся, глядя на него. - А если ты прав, и все так и есть… вопрос все равно остается - разве я не заслуживаю того, чтобы меня любили и принимали мою любовь?

- Ты просто не тех любишь.

- Да, ты прав, - Мэтью усмехнулся сам себе, ведь чтобы осознать всю весомость этого утверждения достаточно было хотя бы раз взглянуть на Брэндона.

- Я всегда прав, - закурив, Брэндон подошел к скамейке и, сев на нее, запрокинул голову, глядя вверх.

- Скажи… ты боишься смерти? - подойдя к нему и остановившись напротив, спросил Мэтью, тоже посмотрев вверх.

- Нет, - переведя взгляд с хмурого осеннего неба на собеседника, Брэндон выдохнул в его сторону табачный дым. - С чего вдруг такой вопрос?

- Как сказать… просто я всегда так боялся умереть, а когда переживал из-за этого, то почему-то перестал. Мне даже показалось, что, умри я сейчас - и мне больше не придется знать, что меня никто не любит, - Мэтью проводил взглядом пролетавший над ним лист клена.

- Во-первых, не стоит убегать от своих проблем, а во-вторых - бабы не стоят того, чтобы так из-за них убиваться. Мир большой, и весь он населен бабами.

- Какая же ты сволочь… - процедил Мэтью, подходя ближе к Брэндону, вновь привыкнув к его надменному взгляду.

- Не жалуюсь, - ответил тот, затушив сигарету о скамейку.

- Все-таки разговоры с тобой бесполезны, уж лучше точно молча трахаться.

- Не сказал бы, что молча… ты очень громко кричишь и стонешь.

- Заткнись!

Брэндон сидел в большом кресле, упираясь рукой в его кованный подлокотник и потирая кончиками пальцев висок; в другой руке перед собой он держал кольцо. Его золотой отблеск в темноте казался звездой в ночном небе, одинокой, но единственной.

Густой мрак комнаты рассеивался лишь тусклым светом от лампы в углу, а сигаретный дым витал в воздухе, заполняя его собой, переплетаясь с тьмой.

Когда Брэндон смотрел на это кольцо, то внутри что-то начинало скрежетать, хотя сердце билось ровно и спокойно. Кольцо блестело так тепло, и в этом блеске было нечто, что ему никогда не понять.

Нет, он не жалеет; он никогда не жалеет и тем более не сочувствует. Каменное сердце с заключенной в него тьмой никогда не позволило бы этого сделать.

- Ха-ха! Где же ты, моя покойная совесть? - рассмеявшись, Брэндон выбросил кольцо во тьму комнаты. Обо что-то ударившись, оно глухо упало на пол, потерявшись во мраке.

Глава 6: Роль для Каждого

- Ты?.. - резко приподнявшись в кровати, мальчик повернул голову в сторону двери, и темные волосы, спав на лицо, скрыли неподвижные голубые глаза. - Не молчи… я знаю, что это ты. Так ядовито и горько больше никто не пахнет, и никто, кроме тебя, не останавливается в дверях и не молчит.

Стоявший возле дверей Брэндон подошел к кровати и, присев на нее, осторожно погладил мальчика по щеке.

- Анри, все, что я мог бы тебе сказать - ты уже знаешь, - улыбнулся он, постепенно прикасаясь к щеке всей ладонью, чувствуя под ней теплую мягкую кожу. - Тебе холодно?

- Нет…  мне нравится, когда в комнате прохладно и пахнет свежестью.

- Хочешь, помогу тебе встать и подойти к окну? - отстраняясь, тихо спросил Брэндон. Он смотрел и прикасался к Анри совсем не так, как к остальным, потому что считал его последним осколком своей человечности, заключенным в единственном невинном и искреннем создании, ничего не знавшем о его жестокости.

Анри кивнул, приподнимаясь и протягивая Брэндону руку. Взяв ее, Брэндон помог ему встать и, придерживая за спину, провел через комнату к большому окну. Он распахнул тяжелые шторы, и в комнату тут же ворвался холодный лунный свет, льющийся из полной луны, словно запутавшейся в кронах деревьев. Открыв окно, Брэндон положил руки на плечи Анри, подталкивая его вперед, навстречу прохладному воздуху. Легкий ветер  медленно окутывал мальчика, пробираясь под его тонкую одежду; гладя изящную шею, так нежно виднеющуюся из-за расстегнутого ворота рубашки; опускаясь вниз, падая на пол, касаясь босых ног.

- Ты чувствуешь? Вероятно, это прекрасно… - Брэндон присел на колени рядом с Анри, держа его за руку. Обхватив за запястье, он протянул ее к луне, висящей за окном. - Сегодня полная луна.

- Да… - улыбнулся Анри. Он не видел луны, но, казалось, чувствовал ее свет на своей кожей, а улыбающимся походил на юное и хрупкое создание, оставленное на земле кем-то свыше.

- Жестокая и молчаливая.

- Нет… прекрасная и величественная, - уверенно сказал он, не соглашаясь с Брэндоном. В его неподвижных голубых глазах отражалась луна и, казалось, постепенно тонула в них.

- Ты видишь иначе, - Брэндон, расправив его ладонь, провел по ней своей и переплел пальцы, опуская руку и прижимая ее к груди Анри.

- Я ничего не вижу… но зато чувствую. Хотя, сейчас, так даже лучше… я все вижу таким, какое оно есть, без лжи оболочки и внешности, - сжимая в своей маленькой ладони ладонь Брэндона, Анри обернулся через плечо.

- Ты и меня видишь совсем другим. И я рад этому… ты единственный, кто знает о том, что есть во мне, глубоко внутри, и оно будет всегда с тобой.

Брэндон, обняв Анри со спины и уткнувшись лицом ему в шею, про себя улыбнулся. Он знал, что это всего лишь то, что он хочет показать: жалкий остаток чего-то хорошего в нем, что он больше никому и никогда не покажет. В глазах Анри, которые пусть и не видят реальности, Брэндон был так же прекрасен, как и эта луна. Ведь и она всего лишь жестокое и холодное создание, лицезреющее раз за разом страдания и боль людей, происходящие в ее свете.

- Брэндон! Там, кажется, в куртке звонит твой сотовый! - в комнату спешно вошла женщина и окликнула Брэндона.

- Пусть звонит, - тут же отстранившись от Анри, ответил тот. - Если что-то важное, то сам потом перезвоню.

- Как хочешь, - женщина ушла так же стремительно, как и зашла, не закрывая за собой двери.  

- Хм… я для тебя важнее? - Анри, повернувшись лицом к Брэндону, прикоснулся ладонью к его груди, ощущая спокойное биение его сердца.

- Да.

- Потому что ты знаешь, что я… могу в любой момент…- нерешительно, запинаясь в словах, пытаясь найти те, которые бы не констатировали жестокий факт, а описывали нечто слишком простое и незначительное, Анри поднял руку выше, проводя ею по шее, прикасаясь к лицу Брэндона, обводя пальцами его черты.

- Нет, - перебил его Брэндон, закрывая глаза.    

Анри мог бы усомниться в чужих намерениях, но он искренне верил Брэндону и чувствовал в его словах правду.

- Почему тогда?

- Ты сам прекрасно знаешь ответ, - поймав теплую ладонь, легшую на щеку, Брэндон прикоснулся губами к ее внутренней стороне.

- Опа!   Какие люди!.. Пришел за мной? - ставя на небольшой столик опустошенный за пару секунд бокал, Мэтью, едва держась на ногах от выпитого алкоголя, повернулся к Брэндону, словно возникшему из тьмы и шума клуба. - Ну, что молчишь? Я же знаю, что ты пришел снова портить мне жизнь! Зачем ты приходишь, если знаешь, что я тебя ненавижу?! - поймав за галстук, Мэтью притягивал его к себе. - Или тебя забавляет это? Смотреть на меня сверху вниз? Упиваться тем, как я беспомощен перед тобой? М? Ждать, когда я потеряю последнюю гордость и в порыве эгоизма буду просить тебя пожалеть меня? А потом платить за это своим телом…

- Нет, ты находишься на моей территории. И если ты так ненавидишь меня, то почему каждый раз сам нарываешься на мое внимание? - хищно улыбнувшись, Брэндон заглянул в глаза Мэтью, в которых отражался помутневший от наркотиков и алкоголя разум. Такой взгляд, безусловно, позволял делать с его обладателем все, что только захочется.

- А все это за твой счет… у меня нет денег… и в другое место я пойти не могу, потому что меня оттуда просто вышвырнут, а здесь все знают, что я твоя игрушка… так что я уже даже научился пользоваться этим, - Мэтью с наглостью смотрел в зеленые глаза, но не видел в них ничего, кроме отражения собственной безысходности.

- Хорошо устроился, - отбросив его от себя на небольшой угловой диван, усыпанный подушками, Брэндон окинул взглядом стоявший рядом столик. - Водка… бренди… мартини… коньяк… виски… абсент… хм, шампанское? Ты действительно неплохо устроился.

Он рассматривал множество бутылок, некоторые из которых были наполовину пусты, а некоторые имели свое содержимое лишь на дне, и среди них валялись бокалы, какие-то бумажки и несколько таблеток. Взяв одну из них, Брэндон увидел на ней изображение бабочки.

- Хах, экстази, - улыбнувшись, он наклонился к Мэтью, держа эту таблетку всего в паре сантиметров от его лица. - Твой желудок такой же крепкий, как и задница.

- Богатая практика, - Мэтью слегка приподнялся и, обхватив пальцы губами, изъял языком таблетку. Проглотив ее, он самым пошлым и театральным образом продолжал облизывать пальцы Брэндона, как собака, лижущая руку хозяина, который кормит ее. Ему даже нравилось это, напоминая некую игру, чьих правил он не помнил, но наличие немалой дозы алкоголя и наркотиков в крови стирали какие-либо принципы. Все, ради чего когда-то это было брошено - больше не имеет смысла. Жизнь слишком бесцветна, и иногда приходится самостоятельно находить для нее краски и раскрашивать ее так, как хочется.

- Какой ты сегодня откровенный. Хотя это не удивляет, ведь ты уже порадовал себя за мой счет, только вот твое тело не стоит так дорого. Но, думаю, вон те четверо мужчин заплатят вполне приличную сумму за тебя, и она покроет часть ущерба, - спускаясь пальцами от губ Мэтью к подбородку, надавливая, Брэндон схватил его за шею и приподнял, поворачивая  в сторону весьма шумной компании у барной стойки.

- Нет! - разжав руку на своей шее и освободившись, выкрикнул Мэтью. - Зачем кому-то опять меня отдать? Чтобы еще раз посмотреть, как низко я могу пасть? Не делай этого… если хочешь, то я буду умолять тебя.

Привстав с дивана и опустившись на колени перед Брэндоном, Мэтью положил руки на пояс его брюк и лизнул небольшую пряжку на ремне. Полное отсутствие мыслей отключало гордость, позволяя телу не согласовываться с разумом.

- Не хочу, - взяв его за волосы и оттягивая назад, сказал Брэндон, глядя в безрассудные глаза.

- Я стал слишком жалок для тебя? -щелкнув по пряжке пальцами, Мэтью начал ее расстегивать.

- Нет, - сильнее сжав в руках его волосы, Брэндон заставил его остановиться.

Приподняв Мэтью, он отбросил его обратно на диван. Подойдя и тоже опустившись на диван, Брэндон наклонялся, раздвигая его ноги, удерживая их под коленями; отпуская, проводя рукой по бедру, обхватывая и сжимая ягодицы; упиваясь тем, как изгибается тело Мэтью, поддаваясь навстречу каждому прикосновению. Притянув его ближе к себе, на колени, Брэндон прикоснулся губами к плоскому животу. Откинувшись назад, Мэтью лежал, закрыв глаза, лишь иногда нетерпеливо вздыхая. Подаваясь навстречу прикосновениям, он поднимал вверх край своей майки, оголяя живот.

- Хм… сегодня ты такой нетерпеливый и покорный. Куда интереснее, когда ты сопротивляешься, - Брэндон поймал его за руку и, приподнимая, притягивал к себе, обхватывая другой рукой за поясницу. Безвольное тело, жаждущее лишь прикосновений, искренне и откровенно прижималось к нему, отзываясь дрожью на холодные объятия.

- Мне очень плохо… сделай так, чтобы мне было хорошо… - прошептал Мэтью ему на ухо, тяжело дыша.

- Тебе будет только хуже, - с полным безразличием в голосе ответил Брэндон, удерживая Мэтью и вставая. Закинув его себе на плечо, Брэндон вышел из клуба и направился к лифту. Поднявшись на верхний этаж, он зашел в одну из комнат, находящихся там.

Захлопнув за собой дверь, Брэндон положил Мэтью на кровать и сел рядом, глядя в потолок. Он знал, что сам сделал из обычного юноши это подобие человека, хотя и признавал, что ему нравится, когда Мэтью унижается, прося овладеть им. Это походило на игру, начало которой было заложено давно, а вот конец сбился из-за программной ошибки. Но еще больше нравилось, когда Мэтью сопротивлялся, говоря весьма глупые вещи, обвиняя во всех смертных грехах, но при этом послушно реагировал на каждое прикосновение, отвечая лишь стонами. И сейчас было как-то странно смотреть на него, и даже жаль… Но жалость - это то чувство, которое в Брэндоне если и существовало, то лишь косвенно: в той же мере, что его испытывает коневод, убивающий загнанную лошадь.

От избытка мыслей отвлек Мэтью, лежавший рядом. Брэндон, опустив взгляд на светловолосую голову, наблюдал за тем, как Мэтью все-таки расстегнул брюки и целовал его член: мягко, но нетерпеливо прикасаясь губами, гладя языком, трясь щекой.

Горячая плоть плавно погружалась в податливый и не менее горячий рот. Брэндон слегка сдвинул брови, чувствуя, как усилия Мэтью дают свои результаты.

Отстранившись, облизывая губы, Мэтью лег на живот, стягивая с себя брюки, оголяя округлые ягодицы.

- Пожалуйста… возьми меня… - шептал он, приподнимая бедра, упираясь коленями в постель. Сжимая перед собой в руках простынь, он шире раздвигал ноги, насколько это позволяли сделать не до конца снятые брюки, опавшие к коленям. - Пожалуйста…

- Что ж, ты сам этого захотел, - произнес Брэндон, входя в него, удерживая за бедра.

Мэтью, издав глухой стон, уткнулся лицом в смятую в руках простынь.

Всю ночь Брэндон упивался его юным телом, горячей откровенностью и манящими стонами, будто сам изголодался по этому. Иногда он даже задумывался о том, что без Мэтью чувствует себя каменным, а с ним - словно получает часть его чувств. Но, какими бы яркими и громкими ни были стоны, как бы откровенно тело не прогибалось от удовольствия, Брэндон чувствовал нечто глухое и тяжелое, словно Мэтью забылся в глубоком и тошном сне, а его тело и душа были далеко друг от друга.

- Больно? - приблизившись к Мэтью, Брэндон обнял его со спины, устроив свою ногу между его, и уткнулся носом в светлые волосы, вдыхая с них горько-сладкий запах табака и шампуня.

- Конечно, больно… у меня все тело ноет! - дернув плечом, которое Брэндон хотел поцеловать, но успел прикоснуться к нему лишь дыханием, Мэтью попытался отстраниться.

- Ты же сам просил не останавливаться, хотя уже и сбился со счета, сколько раз кончил.

- Замолчи! Мог бы и понять, что я пьян и явно не отдаю себе отчета в происходящем.

- А когда я встал и пошел в душ, а ты приперся ко мне и просил продолжить там же, ты тоже не отдавал себе отчета? - Брэндон прошелся руками по телу Мэтью, сильнее прижимая к себе, чувствуя, как напрягаются его мышцы.

- Что?! - выпалил Мэтью, прогибаясь в спине и пытаясь оттолкнуть его. - Не помню ничего такого!

- Вообще странно, что ты помнишь хоть что-то.

- Черт… что я еще сделал? - приложив ладонь к лицу и крепко закрыв глаза от ожидающегося стыда, Мэтью глубоко вздохнул.

- Хм, если не считать воплей о том, чтобы я "любил тебя" и какой-то не особо разборчивой чепухи на тему того, как ты меня ненавидишь, то все как обычно. Мне даже понравилось… ты все такой же узкий.

- Извращенец! Это у тебя просто слишком большой!.. - закусив губу, Мэтью ударил Брэндона через плечо и для большей убедительности попытался пнуть ногой.

- Ха-ха, но ты не жаловался, - усмехнувшись, Брэндон поймал его за руки и практически одним движением повернул к себе лицом.

- Заткнись! Кхм… надеюсь, я за все с тобой расплатился? - Мэтью отвел взгляд в сторону, стараясь ни под каким предлогом не встретиться со взглядом Брэндона, хотя тот и был так близко.

- Нет, - ответил Брэндон, улыбаясь краем губ. - Целая ночь секса, это, конечно, неплохо, но для полной оплаты требуется еще парочка.

- Чего?! Чтоб тебя! А ты не рассыплешься? Ладно тебя на эту хватило, при твоем-то возра… - вспылил Мэтью, но Брэндон не дал ему договорить, закрыв рот поцелуем, жадным и властным.

- Прекрати! - задыхаясь, Мэтью пытался вырваться. Этот поцелуй словно пожирал его дыхание, вновь затмевая разум.

- Разве ты не хочешь быстрее отдать долг? - облизнувшись, Брэндон лукаво посмотрел в светло-голубые глаза, в которых дрожала некая боязнь, тесно переплетенная с сомнением.

- Нет! У меня все болит… - бросил Мэтью, отворачиваясь от него.

- Что-то не так? Раньше боль тебя никогда не останавливала, - отпустив его, спросил Брэндон, отводя длинные светлые пряди от его лица. Все-таки он видел нечто иное в этом сопротивлении, ведь Мэтью, всегда горевший яростью и мерцавший множеством различных чувств, сейчас был другим, словно на душе у него было не просто неспокойно, но и пусто.

- Я кое-что вспомнил… спасибо, что не отдал меня, - Мэтью переборол себя, поднимая взгляд.

- А где же гневные речи о том, как ты меня ненавидишь? - проводя рукой по его лицу, Брэндон удивленно приподнял бровь.

- А ты никогда не думал о том, почему я могу тебя ненавидеть и вообще так говорить? Хотя… тебе все равно, каково мне, - откинув от себя его руку, Мэтью привстал и сел на край кровати.

- Если бы мне было все равно, то я бы даже не подошел к тебе, - ответил Брэндон спокойным и серьезным тоном, ложась удобнее на боку и подпирая голову рукой. Его "не все равно" слегка отличалось от общепринятого понятия, но зато имело в себе как минимум заинтересованность, а порой только интерес и способен двигать людьми.

Многоминутное молчание нарушилось лишь единственным и коротким всхлипом. Стерев с лица тонкую линию, оставленную горячей слезой, Мэтью повернулся к Брэндону, чувствуя на себе внимательный и изучающий взгляд, словно облизывавший спину. Мэтью слегка дернул плечом, чувствуя себя неуютно, но, тем не менее, этот взгляд ему нравился: он был обыденным. Именно таким взглядом Брэндон всегда смотрел на него с самой первой встречи, и именно из-за этого же взгляда Мэтью когда-то и подошел к нему.

- Ты даешь мне крылья, а потом обрываешь их… зачем? - тихо спросил Мэтью, наклоняясь к Брэндону.

- Чтобы ты знал, что это реальность, - и тот прикоснулся рукой к длинным прядям светлых волос, свисающих над ним.

- Это жестокая реальность…

- Она одна, и другой не бывает. Все остальное - лишь иллюзия.

- Значит, ты тоже иллюзия.

- Возможно.

- А я просто сошел с ума, и ты мне кажешься.

- Тогда почему ты боишься меня?

Вопрос заставил Мэтью замереть, широко распахнув глаза. Брэндон знал, что Мэтью испытывает страх, находясь рядом с ним; боится каждого прикосновения и облегченно вздыхает, если оно не приносит боль. Этого страха не было раньше, либо же он был менее заметен в страстных сопротивлениях и гневных словах. Тогда в глазах горел огонь, готовый на что угодно, лишь бы утолить свою жажду и гореть еще сильнее.

- Потому что я смог взглянуть на тебя более трезво… и ты совсем не такой, каким казался мне, - отстранившись, Мэтью сел, глядя на множество складок смятой в руках простыни.

- И каким же ты меня представлял? - приподнявшись и приблизившись к нему, Брэндон обнял его со спины, через плечо глядя на руки, с силой сжимающие простынь.

- Тогда ты виделся мне загадочным человеком со своими странностями, и в какой-то степени мне даже нравилось это, но после того, как ты принес мне столько боли, унижая и заставляя прогнуться, я понял, что ты чудовище. Возможно, раньше я так и говорил в шутку… но это оказалось правдой. Ты - чудовище.

- Знаешь, у меня есть к тебе один вопрос, - слушая его, Брэндон почему-то подумал о чем-то своем, словно вспомнив о весьма важной ему вещи. Некогда он уже слышал подобное, но так и не смог увидеть смысла. Каждый обманывает сам себя, пытаясь увидеть в нем что-то хорошее, а после разочаровывается, не видя этого, но важно было совсем другое. - Что бы ты чувствовал, если бы знал, что единственный дорогой и близкий тебе человек скоро должен умереть?

- Что? При чем здесь это? - попытавшись обернуться, громко спросил Мэтью. Он поделился своими мыслями и переживаниями, а его спросили о том, что, на первый взгляд, никак не связано с его выводами.

- Просто ответь. Ты ведь в состоянии чувствовать, и сейчас твои чувства особенно обострены, - настаивал на своем Брэндон, желая услышать ответ именно от того, кто обманывался, не видя в нем чудовища.

- Не знаю… наверное, я бы постарался быть с ним рядом или же попытался хоть как-то помочь, - ненадолго задумавшись, ответил Мэтью. В груди неприятно кольнуло от такого вопроса, ведь нет ничего хуже, чем знать, что скоро лишишься дорогого и близкого человека.

- Я спросил тебя о том, что бы ты почувствовал, а не сделал.

- В такой ситуации нужно не чувствовать, а действовать! Пытаться отсрочить этот момент до последнего и быть рядом! - уверенно сказал Мэтью, хотя его голос и дрогнул. Ему оставалось только догадываться, почему это интересует Брэндона, но он рассмотрел это по-своему.  

- А если ситуация безысходна? Если ничего нельзя изменить, и результат неизбежен?  

- Даже если знаешь, что обречен, все равно нужно стараться! Потому что, опуская руки, теряешь последний шанс что-то дать этому человеку. Я бы тогда чувствовал себя как никогда одиноко… и было бы гораздо больнее от того, что я ничего не делаю.

- Хм… а еще? - задумавшись, Брэндон прикрыл глаза.

- Было бы грустно и больно от этой безысходности каждый раз, когда бы я видел этого человека, но я был бы рад, если бы он не чувствовал себя одиноко и знал, что я рядом. Хотя я не могу быть уверенным, и мне остается лишь предполагать, ведь я никогда не сталкивался с таким, зато я могу сказать, что чувствует человек, потерявший того, кто ему был очень дорог.

- И что же?

- Обиду.

- Почему?

- Потому что не смог предотвратить это и потерял все вместе с частью своего сердца, живя при этом с невыносимой болью в душе от того, что находишься рядом с другим… и знаешь, что он отобрал все, убив… - спокойным и размеренным тоном говорил Мэтью. Он уже принял то, о чем говорил, как факт, и даже смирился.

- Так ты знаешь? - Брэндон положил руки ему на плечи, гладя их.

- Да… - вздохнул Мэтью и прикоснулся рукой к руке Брэндона, поглаживающей его шею.

- Давно?

- Сравнительно… я просто догадывался, а сейчас ты оправдал мои догадки, - снова вздохнув, Мэтью расслабленно подался назад. - Но мне почему-то стало все равно… тебе это простительно.

- Потому что я чудовище? - усмехнулся Брэндон, проводя ладонями по его груди, чувствуя на коже небольшой шрам.

- Да, и просто потому что сейчас я знаю - неважно, как я ценил ее и прочее, она-то меня так не любила. Кроме того, она сомневалась во мне и моем предложении о свадьбе, ведь у нее был тот, кого она любила и от кого ждала ребенка. Она сомневалась, потому что все еще встречалась с ним, а я был проходным билетом в лучшую жизнь, ведь я из хорошей семьи и у моего отца прибыльная компания… Тварь… так ей и надо, - улыбнувшись краем губ, Мэтью запрокинул голову назад, прижимаясь спиной к Брэндону и закрывая глаза от приятных ощущений того, как теплые губы касаются его шеи.

Дополнительная история: Преданный волк

- Хм, неплохо… похоже, прогресс не стоит на месте, - мужчина в годах, придерживая темноволосого мальчика за подбородок, осматривал его глаза, приближая и удаляя от них смотровой фонарик.

- Сетчатка реагирует на яркий свет, это хорошо… Анри, тебе больно, когда я так делаю? - выключив фонарик и снова включив его, держа напротив глаз, мужчина еще раз осмотрел их.

- Нет, но неприятно.

- Хм… это хорошо. Раньше такого не было?

Анри отрицательно покачал головой и, закрыв глаза, потер их рукой. Потеря зрения из-за аварии была для него величайшей пыткой, хотя он никогда этого и не показывал. Со временем он смирился с этим, потому что считал, что в этом мире нет ничего такого особенного, на что стоило бы взглянуть глазами.

Врач, пришедший осмотреть Анри, улыбнулся. Он приходил каждый месяц, чтобы проверить состояние своего юного пациента и делал это не без фанатизма, чуждого другим врачам.

- Тебя что-нибудь беспокоит? - мужчина, взяв Анри за руку, посмотрел на него пронизывающим взглядом.

- Нет… хотя… пальцы словно онемели… - ответил тот, стесняясь.

- Так чувствуешь? - врач несильно сдавил кончик указательного пальца Анри.

- Нет…

- Вероятно, это побочный эффект нового препарата, который привез твой отец, - продолжая держать его за руку, говорил мужчина. - Он очень хочет, чтобы ты поправился, ведь это тяжело, не только для тебя, но и…

- Мне не нужна жалость, - Анри перебил его, отнимая руку. Обидно слушать о тяготах других, когда самому нелегко.

- Конечно же нет, я не об этом, просто… он так старается, потому что любит тебя и хочет, чтобы ты снова стал нормальным.

- Он не считает мою слепоту недостатком и сказал, что для него это не имеет значения.

- Долг каждого отца так говорить своему ребенку, - усмехнувшись, ответил доктор, замечая, как Анри поник от его слов. - Не беспокойся, все будет хорошо… - наклонившись к сидящему в постели мальчику, тихо добавил он, кладя руку ему на живот.

- Что вы делаете? - попытавшись встать и отдернуть от себя его руку, встрепенулся Анри.

- Тише… я просто хочу проверить, онемели лишь пальцы или же этот побочный эффект распространился и дальше, - приятным, словно тающим тоном произнес мужчина, наклоняясь еще ближе, пробираясь под футболку и прижимая ладонь к телу Анри, медленно поглаживая кожу. - Так… чувствуешь? - спросил он, коснувшись соска кончиком пальца, надавливая.

- Н-нет… - смутившись, ответил Анри, действительно почти ничего не чувствуя, за исключением странного ощущения, словно кожа онемела.

- Вот как, - мужчина с весьма серьезным видом поднял футболку Анри и, пробежавшись взглядом по-детски стройному телу, ущипнул за сосок; и еще раз, сильнее, пока Анри испугано не вздохнул и не вздрогнул. - А так? - вновь задав вопрос, доктор приник к соску губами, сжимая его и едва касаясь зубами.

- Да… - приглушенно ответил Анри, начиная паниковать.

- Хорошо… а здесь? - едва заметно улыбнувшись, мужчина прикоснулся к другому соску, сильнее сжимая его зубами, целуя чуть ниже, оставляя алые отметины.

- Прекратите! - Анри изо всех сил оттолкнул от себя так называемого доктора, перешедшего уже все границы, даже для детской наивности.

- Зачем же так грубо? Я просто хотел проверить…

- Уйдите! - бросил Анри и, отвернувшись, с головой накрылся одеялом. Прижимая ладонь к груди, чувствуя, как быстро бьется сердце, он крепко зажмурил глаза, когда кровать рядом с ним прогнулась под тяжестью чужого тела.

- Разве я сделал тебе больно? - тихо и ласково спросил мужчина, откидывая одеяло и кладя руку на спину Анри, поглаживая ее, приближаясь к пояснице. Не услышав ответа, он медленно и осторожно прокрался под тонкие пижамные брюки.

Анри напряженно дышал, пытаясь отстраниться, ловя доктора за руки и стараясь убрать их от себя, но сильные руки все с той же уверенностью продолжали исследовать его тело, гладя и сжимая упругие ягодицы.

Постепенно, откуда-то изнутри, подкрадывалось странное чувство усталости, заставляя сопротивляться уже не так настойчиво. В голове становилось тихо, а тело ослабевало; непреодолимо хотелось спать. Инъекция, сделанная ранее, начинала давать свой успокаивающий эффект.

- Вот так… тише… - мужчина поглаживал Анри по спине, чувствуя, как тот расслабляется, погружаясь в запланированный сон.

Спустя десяток минут Анри уже не сопротивлялся, а мирно спал, ровно дыша.

Проводя ладонями по юношескому, еще так по-детски хрупкому телу, мужчина придвинулся ближе, поворачивая Анри на бок, одной рукой стягивая с него пижамные брюки, а второй осторожно касаясь внутренней стороны бедер, упиваясь нежностью и мягкостью кожи. Поднеся пальцы к своим губам и облизав их, он вновь опустил руку и прикоснулся ими между ягодиц Анри, осторожно, но настойчиво поглаживая маленькое тугое отверстие, чувствуя, как с каждой секундой становится все сложнее и сложнее себя контролировать. Уткнувшись лицом в изящную шею Анри, мужчина наслаждался его тонким приятным ароматом. Уже давно этот нежный запах сводил его с ума, с того самого момента, как он впервые увидел Анри, но сих пор не позволял себе лишних прикосновений к вожделенной, тонкой, светлой коже - ничего, выходящего за грань прикосновений врача к своему пациенту. Но сейчас желание оказалось гораздо сильнее здравого смысла, а искушение было слишком велико, чтобы отказаться от него.

Теснее приблизившись, мужчина прижался своими бедрами к бедрам Анри, чувствуя всю силу своего напряжения, которое усиливалось, стоило лишь подумать о тепле и уязвимости чужого тела.

Горячая, влажная, возбужденная плоть коснулась бедра Анри, открыто демонстрируя грань терпения, которое заканчивалось. Размазав выступившие капли по головке члена, мужчина решительно подался вперед, пытаясь войти в тугое отверстие, но кольца напряженных мускулов не впускали в себя горящую от желания плоть, не позволяя войти и на миллиметр.

- Черт… слишком тесно… - сжав зубы, стараясь сдержаться, чтобы с силой не толкнуться вперед еще раз, дабы обеспечить себе удовольствие, от ожидания которого кружилась голова, мужчина повернул Анри на спину, приподнимая его ноги и разводя их в стороны.

Но и так не получалось проникнуть дальше: самый конец головки едва входил в узкое горячее отверстие, доставляя наслаждение, которое быстро угасало наравне с тем, которого хотелось.

- Слишком тесно… слишком узкие бедра… - констатировал факт мужчина. Конечно, можно было бы еще попытаться, но ему не хотелось ранить Анри и тем более причинять ему боль.

Отпустив его ноги, мужчина наклонился к нему, касаясь губами внутренней стороны бедер, аккуратно целуя нежную теплую кожу, проводя по ней языком; чувствуя, как кровь носится по собственному телу, усиливая и без того сильное напряжение, приливая к паху, отдаваясь болезненным возбуждением. Вновь взяв ноги Анри, мужчина свел их, удерживая под коленями. Не в силах больше ждать, он проник между плотно сведенных ног Анри, начиная двигаться, ощущая, как гладкая кожа касается его горячей плоти. Меняя темп, то усиливая, то замедляя, мужчина наконец издал хриплый стон и замер: его тело дрогнуло от волны долгожданного оргазма, и он кончил, изливаясь на плоский живот.

Переведя дыхание, наклонившись к Анри и касаясь его груди, мужчина коротко целовал теплую кожу, иногда облизывая побледневшие отметины, оставленные им же. Встав и стерев салфеткой с живота Анри неопровержимое доказательство сбывшегося ожидания и давнего желания, он поправил на нем брюки, опустил футболку и накрыл одеялом, словно ничего и не было. Доктор, помедлив, осторожно коснулся губ Анри, наслаждаясь их неповторимой нежностью и мягкостью, представляя себе, что когда-нибудь и они удовлетворят его.

Поправив на себе одежду и взяв кейс, мужчина вышел из комнаты, напоследок окинув объект своего желания долгим взглядом. Хотя он и не знал, когда ему еще раз выпадет такая шикарная возможность прикоснуться к своему юному пациенту, он знал, что мать Анри всегда и безукоризненно будет доверять ему и еще не раз позволит остаться с мальчиком наедине, уйдя куда-то по делам.

Задернутые шторы скрывали за собой свет садящегося солнца и зажигающихся фонарей, а медленно открывшаяся дверь впустила в темноту комнаты запоздалого гостя. Зайдя и включив неяркий свет, Брэндон присел на край постели. Он молча наблюдал за спящим Анри, осторожно гладя его по щеке и отводя от лица непослушные темные пряди, не желая разбудить. Когда Брэндон смотрел на него, то в его взгляде что-то менялось: яд и отрешенный от всего человеческого холод медленно превращались в теплый взор, скользящий по лицу человека, заставившего дикого зверя стать ручным. Хотя, как бы волк ни был предан своей луне - он все равно останется волком, неспособным стать домашним псом.

Когда Брэндон, придвинувшись ближе, откинул одеяло, его взору открылось хрупкое изящное тело, скованное путами сна, безмятежно лежащее в своей постели. Протянув руку к приподнятой на животе футболке, Брэндон замер, наблюдая за тем, как Анри чуть потянулся, просыпаясь.

- Привет, мой маленький чертенок, - склонившись над ним, Брэндон улыбнулся. Глядя в сонное лицо Анри и прикасаясь к его щеке кончиками пальцев, поглаживая, Брэндон осторожно поцеловал его в закрытые глаза. Он знал, что Анри очень больно из-за своей слепоты, но для него это ровным счетом ничего не значило; ему было просто все равно, может Анри его видеть или нет, ведь куда важнее то, что он есть.

- Ты пришел… - на выдохе произнес Анри, довольно улыбаясь. Ему нравилось чувствовать рядом с собой этого человека, потому что, когда Брэндон был рядом, на душе царило спокойствие и чувство полной безопасности.

- Доктор сказал, что тебе стало лучше, - погладил его по голове Брэндон, - если все так пойдет и дальше, то, возможно, в скором времени ты поправишься.

- Да, но сейчас я ничего не вижу… - грустно вздохнул Анри, закрывая глаза и потирая их рукой. Невозможность увидеть единственного человека, который всегда поддерживал и убеждал в том, что все это неважно, причиняла гораздо больше боли, чем невозможность видеть вообще.

- Неважно, - наклонившись к нему, уверенно ответил Брэндон, - я не считаю это твоим недостатком.

Проводя рукой по открытому животу Анри, Брэндон прикоснулся к нему губами - и тут же отстранился, широко раскрыв глаза. Матовая кожа, всегда пахнувшая так исключительно нежно и едва уловимо, сейчас пахла чем-то чужим. Она пахла мужчиной.

Почувствовав рождающийся внутри Брэндона гнев, Анри резко привстал. В его памяти слишком туманно и неразборчиво витали ощущения и слова, донесенные до него сегодня. Все было слишком отрывочно и скомкано, и он не мог понять, было ли это сном или явью.

Сев на колени перед Брэндоном, Анри приник к нему, обнимая в поиске защиты. Тепло чужого тела заставило отчетливее понять, что прошлое не было сном, но сейчас, вместо страха и паники, он испытывал спокойствие.

Отстранив его от себя, отталкивая назад и заставляя лечь, Брэндон одним рывком задрал футболку. В его глазах мелькнули искры гнева, когда цепкий взгляд прошелся по открывшемуся ему телу и остановился на небольших покраснениях на светлой коже. Касаясь ладонью этих отметин, оставленных вокруг нежных сосков, Брэндон непроизвольно надавил сильнее, словно желая стереть их. В голове тут же пронеслось множество вариантов их возникновения, и один, единственно верный, заставил, не спрашивая и не предупреждая, схватить Анри за руки и притянуть к себе. Частое биение сердца, сбивающееся дыхание и подсознательный страх Анри убедили Брэндона в правильности найденного варианта.

- Скажи мне, что ты помнишь? - спокойно, дабы успокоить вздрагивающего в его руках Анри, спросил Брэндон, гладя его по спине.

- Ничего… мне так хотелось спать… - тихо отозвался тот, прижимаясь щекой к его груди.

Прикрыв глаза и сжав от услышанного зубы, чтобы хоть как-то сдержать свой гнев, Брэндон резко дернул за одну из штанин пижамных брюк Анри, приспуская их. Он никому и никогда не позволит так прикоснуться к этому телу, хотя и сейчас здравый смысл запрещал себе это делать, но он должен был проверить… Прикоснувшись к тугому отверстию, Брэндон обвел его контур, убеждая себя в том, что никто сюда не посмел проникнуть.

- Больно? - несильно надавливая, спросил он, чтобы еще раз убедить себя, не веря даже своим ощущениям.

- Н-нет… - смущенно, дрожащим голосом ответил Анри, и охнул, когда пальцы надавили сильнее, но тут же отстранились, словно Брэндон опомнился лишь тогда, когда услышал этот почти всхлип.

Брэндон чувствовал, как сильно Анри прижимается к нему, сжимая его плечи, впиваясь в них тонкими пальцами, но не мог заставить себя отпустить его.

- Прости меня, - выдохнул Брэндон, прося прощение за свой жест и то, что не сумел вовремя остановиться. Гладя Анри по голове, он успокаивал не столько его, сколько собственный гнев. - Я не должен был…

- Это был доктор… - тихо и почти бездумно произнес Анри, перебивая, вздрогнув всем телом, вспомнив приятный голос, привычные вопросы и не очень; теплые руки, чьи прикосновения перестали быть поверхностными и допустимыми. - Он спросил, болит ли что-нибудь… и, узнав, что у меня онемели пальцы, якобы проверил, чувствую ли я еще что-нибудь… а потом… я не помню…  - медленно, запинаясь на каждом слове, говорил Анри, еще сильнее сжимая плечи Брэндона.

Холод, растекающийся внутри, растворил в себе гнев, на секунды затмивший расчетливый  и жестокий разум.

Брэндон заставил Анри отстраниться, даже несмотря на то, какой страх увидел в его лице. Страх восстановившихся воспоминаний. Он никогда не позволял себе быть с Анри стальным и холодным, но сейчас не мог иначе: тот кусочек в сердце, который заставлял быть при нем другим, утонул во мраке пустой души.

- Я скоро вернусь, - без каких-либо эмоций сказал Брэндон, вставая.

- Постой! Не оставляй меня од…

- Я скоро вернусь, - тем же тоном повторил он и вышел из комнаты, оставив Анри наедине со своими мыслями и страхом. Он и представить себе не мог, насколько это тяжело для ребенка, но не мог иначе: гораздо проще утешать другого, когда сам спокоен и желание отмстить удовлетворено.

- Да как вы смеете так врываться ко мне? Я уважаемый врач! - гневно выкрикнул мужчина, слыша, как резко распахнулась дверь его кабинета . - О, это вы… - узнав столь бесцеремонного посетителя, он поумерил тон, вместе с недовольством теряя и уверенность.

- Добрый вечер, - приближаясь, бесцветно и сухо сказал Брэндон, глядя в глаза побледневшего собеседника. - Что-то не так?

- Просто весьма неожиданно, когда посреди ночи в кабинет кто-то врывается… - отходя назад, мужчина пятился к стене. Он не допускал мысли о том, что его могло что-то выдать, но все-таки не хотел рисковать.

- Мне тоже было неожиданно наблюдать на теле тринадцатилетнего мальчика следы ваших домогательств, мистер уважаемый врач.

- О чем вы говорите? - наигранное удивление выдало его с головой, особенно когда он бегло осмотрел кабинет в попытке побыстрее выбраться отсюда.

- Не нужно лжи. Я знаю, что ты сделал, - резко приблизившись, схватив мужчину за горло, Брэндон прижал его к стене, предварительно ударив об нее. - Ничего, что я на ты?

Усмехнувшись, Брэндон заглянул в глаза, в которых метался страх.

Разоблачение многим подкашивает ноги, поселяясь дрожью в коленях и голосе, и мужчина просто не смог вовремя оказать сопротивления.

- Ты извинишься перед ним.

- А если нет?..

- Тогда я отрежу твою голову прямо сейчас, вон тем канцелярским ножом, - спокойно и сдержано произнес Брэндон, кивнув в сторону неприметной вещицы на столе.

- Хорошо…

- Отлично, - ударив коленом между ног мужчины, Брэндон схватил его за волосы и выволок за собой из кабинета.

Войдя в комнату, Брэндон шел за спиной мужчины, словно Дьявол, кроющийся в его тени.

Анри стоял у окна, ожидая возвращения Брэндона, и мог узнать его даже по шагам, отличив их от множества других. Сейчас он тоже их слышал, но слишком тихо и едва различимо.

- Ну же… - произнес Брэндон так, чтобы его услышал лишь стоящий перед ним человек, и подтолкнул его в спину.

- Привет… я пришел, чтобы попросить прощения за то, что сделал, - сделав несколько шагов, приблизившись на позволенное ему расстояние, сказал мужчина, наблюдая за тем, как Анри отступает назад, слыша его голос.

Анри чувствовал страх, витающий в комнате, который словно застыл в воздухе, переполняемом тяжестью, и источником этого чего-то неимоверно тяжелого и темного был человек, стоящий в тени.

Брэндон наклонился и прошептал на ухо то, что доктор должен был озвучить.

- Прости меня… если ты меня простишь, то я больше никогда не появлюсь здесь… - и он озвучил, хотя и не понимал, к чему все это.

Анри кивнул в знак того, что прощает. Однако этот жест был больше непроизвольным, нежели правдивым.

- Хороший мальчик… и весьма великодушный, - все так же тихо и слышно лишь для мужчины, прошептал Брэндон, улыбаясь поистине кровожадной улыбкой.

Все шло так, как он и предполагал.

- Я ненадолго, - сказал Брэндон, оправдывая свое присутствие. - Скоро вернусь.

И в комнате раздался скупой вскрик.

- Осторожнее, не стоит спешить, - Брэндон, схватив мужчину за волосы, ударил его лицом об дверной косяк, но выдал это за его же небрежность, заметив, как вздрогнул Анри.

Выйдя на улицу, Брэндон все так же шел за мужчиной, указывая дорогу. Пройдя пару улиц и остановившись в тупике между домами, Брэндон схватил его за волосы и ударил об стену, впечатывая в нее лицом, оставляя на грубой кладке подтеки крови.

- Я хотел заставить тебя медленно подыхать и умолять пощадить, но ты слишком жалок, - оскалившись, Брэндон вновь ударил его об стену.

- Н-но… ты же сказал, что… отпустишь меня… если я извинюсь…

- Тебе показалось. Я сказал, что позволю тебе извиниться.

Мужчина попытался вырваться, ударив Брэндона локтем в грудь, но ход оказался безуспешным и тот даже не вздрогнул.

- Он… он… сам меня совратил! - выкрикнул мужчина, понимая, что даже если физически не уступает, то Брэндон все равно не отпустит.

Сжав зубы от лютой злости, Брэндон достал из рукава нож и вонзил его длинное лезвие в плечо мужчины.

Глухой крик ничуть не отрезвил от слепого гнева, а услышанное заставило вогнать лезвие еще глубже.

- Я никому не позволяю прикасаться к тому, что принадлежит мне, - металлический шепот доносился до мужчины сквозь невыносимую боль. - Он слишком невинен для того, чтобы совратить тебя, - практически прорычал Брэндон, извлекая нож и вонзая его в другое плечо, выворачивая лезвие, проникая между костями, разламывая их, чувствуя, как с его же рук стекает кровь, капая на землю.

Каждый раз, думая о случившемся, Брэндон не испытывал ничего, кроме желания порвать этого мужчину на части. Да, он не позволил себе прямого насилия и прикоснулся лишь к коже Анри, но и это было непростительно.

- Он видит осязанием… представь, какое он испытывал отвращение, когда ты, низкая и пошлая тварь, прикасался к нему своими грязными руками, лапая его. Он видел твои жадные, похотливые, потные руки; обрюзгшее тело, приобретенное за годы растления малолетних.

Повернув мужчину лицом к себе, с силой ударив и прижав к стене, каждое свое слово Брэндон словно вбивал в него ножом, ощущая, как слабеет чужое тело и утихают хриплые стоны боли.

- Я доверил его тебе, потому что ты действительно мог ему помочь. Ты продержался почти год, облизывая его взглядом, желая все сильнее и сильнее, вожделея его нежное тело. Ты опасался, зная, что рядом кто-то есть, и если бы не этот случай, когда родители, безукоризненно доверяя тебе, оставили тебя с ним наедине - ты бы и дальше продолжил лишь мечтать о нем, не позволяя себе дотронуться. Ты всегда смотрел на него как на объект своих сексуальных фантазий, представляя себе, как он стонет и просит не останавливаться, как его тонкое тело прогибается, а глаза закрываются от изнеможения… и даже сейчас, ты, старый педофил, чувствуешь возбуждение, лишь слушая о нем, - шептал Брэндон шершавым от ненависти голосом, вонзая в пах мужчины нож, чувствуя возбужденную плоть, вырывая ее, выворачивая ножом все, что могло увлечь за собой зазубренное лезвие.

Обмякшее тело, не вынесшее боль, медленно спускалось вниз, истекая кровью.

Отпустив его, Брэндон стряхнув с рук горячую кровь и наклонился к телу.

- Это и моя вина, ведь именно я увидел в тебе хорошего врача, способного помочь, но ты должен заплатить за мою ошибку, - перекинув в руках нож, Брэндон вонзил его в шею, ломая трахею, вонзая лезвие между позвонками, разламывая их.

Упираясь ногой в плечо мужчины, Брэндон, обхватив голову руками, потянул ее вверх. Хруст разламывающихся костей под силой ненависти порадовал бы любого мясника. Вырвав голову и отпнув ее от себя вместе с телом, обильно изливающимся кровью, Брэндон медленно выдохнул. Глядя на окровавленное тело пустым взглядом, он даже не мог вспомнить, когда последний раз ощущал подобное и ощущал ли вообще. Слишком тяжелая режущая злость, переплетенная с гневом, были единственными живыми чувствами в нем, и, дав себе волю, не оставили после себя и следа.

Ни раскаяния, ни удовлетворенности.  

Смыв с себя грязь чужой крови, Брэндон вернулся, как и обещал.

- От тебя так приятно пахнет… - сидя на постели, слегка наклонившись к сидящему между его ног Анри, он уткнулся носом во влажные темные волосы. От них нежно и ненавязчиво пахло чем-то сладким и легким, что невольно умиротворяло.

- Это "лепестки белых роз" - так называется запах пены, которую ты же мне и купил, - улыбнувшись, ответил Анри, приподнимая голову. Его голубые глаза неподвижно смотрели вверх, в лицо Брэндона, но не видели его.

- Не читал названия, мне просто флакон понравился, - откинув с его лба челку, флегматично ответил Брэндон.

- Понятно… просто даже Хельга сильно удивилась, прочитав название и узнав, что это купил ты, - Анри опустил голову, закрывая глаза. Ему не нужно было видеть Брэндона, вполне хватало и того, что он рядом, ведь не каждый человек может утешить своим прикосновением, и не каждый может заставить забыть о пережитом так же просто, словно ничего и не было.

- Если бы я не задержался и пришел раньше, то помог бы тебе принять ванну и сам себе бы ужаснулся, прочитав название, - усмехнувшись, Брэндон взъерошил влажные волосы Анри.

- Да… и… спасибо… - чуть помявшись, стесняясь, сказал тот, поправляя на себе тонкую рубашку.

- За что? - удивленно изогнув бровь, Брэндон проводил взглядом его робкий жест.

- За то, что не стал ко мне по-другому относиться… - пояснил Анри. Он слишком отрывочно и неясно помнил и, возможно, до конца не понимал всей сути произошедшего с ним, в силу своей еще детской наивности и неиспорченности, зато отчетливо чувствовал, как к этому отнесся Брэндон.

- Хах, ты еще такое дитя, - обхватив Анри за пояс, Брэндон прижал его ближе к себе, касаясь щекой растрепанных им же волос. Будь это при других обстоятельствах - Брэндон бы содрал с него кожу, желая избавиться от грязи и мерзости чужих прикосновений, но он просто закрыл на это глаза.

- Я… особенный? - тихо спросил Анри, словно задал вопрос сам себе.

- Конечно.

- Почему?

- Потому что у тебя есть то, чего нет у других, - Брэндон улыбнулся краем губ, вновь вдыхая с мягких волос приятный умиротворяющий запах.

- Что?

- Я.

Глава 7: Кривые зеркала

- А ты вырос, - погладив мальчика по голове, сказал Брэндон, идя рядом.

- Просто ты давно никуда со мной не ходил, - беспечно улыбнувшись, Анри прикрыл глаза.

- Прости, был занят. К тому же, когда у меня есть свободное время, то уже слишком поздно.

- Понятно… - взяв Брэндона под руку, Анри шел по узкой тропинке парка, залитого алой краской осени.

В воздухе витал резкий запах отсыревших кленов и ив, горечь которого смягчала прохладная морось. Солнце подкатывалось к горизонту, неуверенно меняя свой цвет с золотого на рыжий. Идеальная картина для созерцателей прекрасного, полная красок и образов.

- Здесь красиво? - умедлив шаг, спросил Анри, потянув Брэндона за рукав и приподняв голову.

- Не знаю. А как ты видишь?

- Я не…

- Ты видишь лучше, чем другие, - уверенно сказал Брэндон, остановившись.

- Но ведь ты можешь видеть, что вокруг тебя… и не знаешь, красиво ли это?

- У меня нет чувства прекрасного и прочего, но… - он наклонился к Анри, убирая от его лица темную прядь волос, влажную от назойливой водяной пыли, летающей в воздухе, - …у меня есть нечто гораздо более прекрасное, чем все чувства, образы и вещи… ты, - прошептал Брэндон ему на ухо, едва касаясь кожи остывшим дыханием, и, вновь отстранившись, прошел вперед.

Замерев и помедлив пару секунд, Анри пошел за ним, пытаясь различить его среди шума увядающей листвы и ветра в ней. Он обернулся, прислушиваясь, и, сделав несколько шагов, крепко стиснул зубы, не чувствуя Брэндона рядом с собой. Оступившись, наступив на небольшую выбоину в мощеной дорожке, Анри подался назад.

- Осторожнее, - поймав его, мягко сказал Брэндон.

- Зачем ты это сделал? Я же… не вижу!

- Я всегда рядом.

- Не смешно!   - убрав от себя холодные руки, держащие за предплечья, Анри отвернулся. - Ты не всегда рядом.

Хотя ему и не нравилось, когда все излишне возились с ним, пытаясь помочь из-за его "недостатка", сейчас было крайне обидно. Брэндон был одним из тех, точнее, единственным, кто не делал на этом акцента и практически не замечал слепоты Анри. Он не считал неспособность видеть большим отклонением, ибо видел слишком многое и в какой-то степени считал это куда лучшим вариантом, чем ежедневное лицезрение реальности такой, какая она есть.

- Однажды ты не приходил больше, чем полгода…

- Я был занят, -  Брэндон положил руки на узкие мальчишеские плечи.

- Тебя просто не было, ты ничего не сказал.

- Я не мог.

- Почему? - повернувшись к нему лицом, Анри приподнял голову, сжимая в руках полы его куртки.

- Просто не мог.

- А я каждый день ждал тебя… и Хельга сказала, что ты не вернешься.

- Чушь, -  фыркнул Брэндон. Если бы он знал, что нужно чувствовать в такие моменты, то, вероятно, ему было бы проще. - Холодно, пойдем.

Взяв его за руку, Анри, достав что-то из кармана, положил это на развернутую ладонь Брэндона.

- Кассета от диктофона? - рассмотрев предмет, лежавший в своей руке, тот удивленно приподнял бровь.

Анри кивнул, держа его под руку и идя вперед, аккуратно измеряя шагами дорожку.

- И что там? - убирая вещицу в карман, Брэндон еще раз окинул ее взглядом.

- Ты, - ответил Анри, пристроившись под самым боком, словно чтобы не замерзнуть. - Ты и мой внезапно исчезнувший доктор… твои слова, слышные сквозь его хриплые крики.

Брэндон резко остановился, остро всматриваясь в лицо Анри, в котором ничто не дрогнуло.

- Анри, ты…

- Мне все равно, даже если ты жестокий человек и бездушный убийца - я не считаю это твоим недостатком, - улыбнувшись, Анри потянул Брэндона за рукав, увлекая его за собой, все так же идя медленным шагом, слушая и чувствуя осенний парк.

- Брэндон? Ты здесь? - входя в темную комнату, освещенную лишь светом фонарей за окном, Мэтью осмотрелся.

Его взгляд остановился на большой кровати, стоявшей в центре, у стены, а ровный оттиск света открывал лежавшего на ней Брэндона. Одна его откинутая рука что-то сжимала в ладони, а другая была перетянута ослабшим жгутом. Его слегка прикрытые глаза, казалось, смотрели в никуда и одновременно видели все.

- Ха, расслабляешься?

Проходя дальше в комнату, Мэтью почувствовал знакомый запах опия, оседающий в горле едкой горчинкой.

- Один? А мне казалось, что ты нашел себе новую игрушку.

Остановившись у окна, глядя на мокрую от дождя дорогу, он прикусил губу. Непонятное чувство необузданной ревности рождалось в нем против его воли каждый раз, когда он вспоминал о том, как днем видел Брэндона в парке, как тот шел рядом с каким-то юнцом, жмущимся к нему. Мэтью не раз говорил о том, как ненавидит Брэндона, но, увидев это, не мог сдержать порывов злости.

- Молодой… я бы даже сказал, еще совсем сопляк. Хотя, не спорю, весьма симпатичный, даже слишком… - обернувшись, Мэтью окинул взглядом Брэндона, который, казалось, наблюдал за ним и его передвижением по комнате. - Но я кое-что заметил… он ведь слеп, да? У него странные глаза, и он не отходил от тебя ни на шаг.

Подходя к кровати, приближаясь размеренными и аккуратными шагами, Мэтью чувствовал, как внутри вновь рождается то острое чувство, вжимающееся в сердце.

- Тебе это нравится? То, что он слеп? Ведь такие люди видят сердцем, а ты всегда этим интересовался, - глядя в затуманенные глаза, неотрывно наблюдающие за ним, Мэтью подходил все ближе и ближе. - Убожество… мелкое и слепое. И что же тебя в нем привлекает? Его худое, тщедушное тельце или милое личико? Хотя, знаешь, я так и вижу, как он скулит и стонет от боли под тобой, когда кровь стекает по его тощим ногам, - подойдя к кровати и присев на нее, наклоняясь к Брэндону, он с откровенной неприязнью произносил каждое слово. Мэтью уверял себя, что ему плевать, но не мог сдержаться. - Не думал, что ты еще и педофил.

Перекинув через тело Брэндона ногу, Мэтью навис над ним, медленно садясь на его пах.

- Что, неужели не хочешь меня? Или сегодня тебе хватило и его? - удивленно спросил он, чувствуя в теле Брэндона абсолютную расслабленность.

Яркие зеленые глаза, не перестающие наблюдать за ним, скрывались за темной челкой, упавшей на них.

- Ты сегодня молчалив, хотя, как всегда. Хм… а у тебя все-таки есть пара морщинок, здесь и здесь, - отведя волосы, Мэтью усмехнулся, проводя пальцем возле века Брэндона, заставляя его закрыть глаза, замечая пару врезавшихся полос морщин.

Брэндон не молод, хотя Мэтью никогда раньше не видел признаков его возраста.

- Хочешь, чтобы я сделал все сам? - хитро улыбнулся Мэтью, подавшись немного назад.

Он медленно расстегивал пуговицы на черной рубашке Брэндона, открывая его крепкий торс, проводя по нему ладонями, чувствуя под ними упругие мышцы.

- У тебя такая холодная кожа… - прошептал Мэтью, прикасаясь к впадине между ключиц губами, поднимаясь выше. Но в мгновение замер - было четкое ощущение, что сердце не бьется, а дыхание остановилось.

- Черт, Брэндон! Не пугай меня! - схватив его за ворот рубашки и приподняв, выкрикнул Мэтью, с ужасом наблюдая за тем, как тело безвольно поддалось.

Отпустив, он взял руку Брэндона и, приподняв ее, чтобы свет из окна четче осветил ее, замер, видя побагровевшие вены на внутреннем сгибе локтя, покрытые спекшейся кровью в окружении лилового синяка. Хватило одного внимательного взгляда, чтобы рассмотреть множество пустых ампул без этикеток и расколотых игл, лежавших возле кровати.

Брэндон вкалывал содержимое этих ампул до тех пор, пока мог держать в руке шприц.

- Проснись! - Мэтью, пару раз ударив Брэндона по лицу, приник своими губами к его… но и они были холодны. - Проснись, чертов ублюдок!

Мэтью вновь схватил Брэндона за ворот рубашки и прижался лицом к его груди.

- Проснись… не оставляй меня… - тихий шепот касался кожи теплым дыханием, заставляя прислушаться.

Ладонь Брэндона медленно разжалась и по холодным пальцам скатилась пустая прозрачная ампула, которая, упав на пол, разбилась на две части.

- Невозможно…

Встав, Мэтью судорожно начал искать в карманах своей куртки телефон. Найдя, он бездумно набрал номер "скорой", но, как только нажал на кнопку вызова, телефон отключился, подло пикнув, извещая о севшей батарее.

- Черт! - швырнув телефон в сторону, Мэтью быстро подошел к стене, ища на ней выключатель. Включив свет, он поднял с пола пиджак Брэндона и прошелся по его карманам в поисках телефона и, не найдя, вернулся к постели, обыскивая неподвижное тело. Попытка увенчалась успехом: изъяв из кармана брюк телефон, Мэтью вновь набрал номер "скорой"… но сеть отказывалась связываться с набранным номером.

Мэтью набирал номер до тех пор, пока нервы не сдали и он не выбросил телефон в сторону. Упав на пол, телефон зазвонил, а номер на светившемся дисплее был скрыт. Мэтью долго не решался ответить, слушая его гулкую вибрацию, которая натягивала нервы. Наконец-то взяв его и ответив на вызов, Мэтью почувствовал, как в горле встал ком, но ответа с того конца не последовало - лишь секунда тишины и короткие гудки.

Отбросив от себя телефон, Мэтью присел на кровать и наклонился к Брэндону, всматриваясь в его лицо, скрытое темными прядями волос. Отведя их, Мэтью с замиранием сердца повернул его к себе лицом и осторожно провел по прохладной щеке ладонью. Человек, видевшийся неукротимым хищником и бессердечным существом, сейчас казался брошенным псом, заснувшим слишком спокойным и бесконечным сном, таким же, каким навсегда засыпают загнанные жизнью собаки на живодерне.

Проведя ладонью по виску Брэндона, Мэтью коснулся его лба своим.

- Пожалуйста… проснись…

Его шепот, словно пламя свечи в темной комнате, одиноко дрожал в холодном воздухе. Возможно, когда-то он и желал, чтобы этот человек умер самой изощренной и мучительной смертью, но сейчас ему меньше всего этого хотелось.

Такой человек, как Брэндон, не может просто так, закрыв глаза, уйти, оставив все, ничего не говоря. Хотя, вероятно, это достойная его смерть: коварная и прозрачная, медленно кружащая вокруг, танцующая под сводом мыслей, беззвучно убивающая и забирающая с собой, туда, где несуществующая душа навсегда раствориться во тьме, подобной ей.

- Проснись…

Слезы Мэтью медленно капали на веки Брэндона; стекая по его коже, по вискам, теряясь в темных волосах - они выглядели ледяными каплями непролитых слез одинокого волка.

Глава 8: Ложь во тьме

«Ты заживо сгниешь, ты - чудовище. Когда ты умрешь, на твоей могиле не будет расти даже трава, а у твоего надгробия не будет лика… ты жалкое отродье и недостоин ничего, кроме боли. Ты грязная тварь… ты никто… ты сдохнешь, захлебнувшись собственным ядом…»

«Ненавижу тебя… уходи и не возвращайся… все, что ты можешь дать - это только боль…»

«Ты можешь лишь брать… ты давно мертв внутри… с тобой холодно…»

«Когда-нибудь ты поймешь, что живешь бесцельно… в твоей жизни нет смысла… тебя все равно никто не держит и не дорожит тобой…»

«Возьми меня, я твой… можешь делать все, что захочешь, я буду повиноваться…»

«Нет! Отпусти… слишком больно…»

«Не уходи, мне страшно без тебя… у тебя такие холодные руки… но я согрею их… ведь так теплее? »

«Чтоб ты сдох… видеть тебя не могу! »

«Ты не чувствуешь, твое сердце не чувствует… и я не могу любить тебя… твой разум слишком жесток…»

«Для меня это не имеет значения… мне все равно… я не считаю это твоим недостатком…»

Множество голосов, сливающихся в шепот, переплетались друг с другом, не позволяя понять и расслышать хоть что-нибудь. Но среди них один голос звучал четче и мягче остальных… он витал где-то совсем близко, словно его можно было поймать рукой.

Медленный и глубокий вдох заполнял легкие холодным воздухом, веющим из открытого окна, возле которого усталый взгляд заметил светловолосого юношу, чьи тонкие пальцы с силой впивались в подоконник.

Абсолютная тишина в голове и расслабленность в теле немели, словно леденея и превращаясь в боль, выкручивающую каждую мышцу. Тело не слушалось, не позволяя даже приподнять голову или же пошевелить хоть пальцем.

Прозрачные капли слез, скатывающиеся по щекам Мэтью и падающие на пол, на мгновение отражали яркий свет с улицы, мерцая и тут же угасая.

Постепенно тело начинало подчиняться приказам: медленно поднявшись и сев, Брэндон коснулся лица ладонями и недовольно вздрогнул, ощущая дикую боль в руке. Потемневшая рана выталкивала из себя сгустки крови и препарата, в излишке введенного ранее. Все так же, как и всегда… хотя в этот раз больнее, потому что все было сделано слишком быстро: инъекция за инъекцией, без ожидания.

Иногда, когда слишком хочется спать, но не можешь заснуть - это единственный способ.

- Тебе помочь? Дай я…

- Нет.

- Просто дай мне руку, я помогу!

- Не трогай меня, - одним резким движением Брэндон оттолкнул от себя Мэтью, когда тот коснулся раны на его руке.

- Ты… я же просто хочу помочь! - присев перед ним, почти выкрикнул Мэтью, на что Брэндон лишь недовольно фыркнул, опуская закатанный рукав рубашки и закрывая рану на своей руке. Для него это не имело особого значения, потому что он знал, что она рано или поздно затянется, как всегда, оставив после себя лишь небольшой бледный след. Кроме того, в голове не было свободных мыслей даже для того, чтобы в полной мере чувствовать боль.

- Ты бесчувственный ублюдок… - с нотами обиды выдохнул Мэтью, прижавшись щекой к коленям Брэндона, когда тот хотел встать и уйти.

- М? - Брэндон без удивления взглянул на него, ощущая, как теплые слезы, просачиваясь сквозь ткань брюк, касаются кожи.

Для него это было лишь попыткой сна, чтобы услышать свои мысли. Он уже не раз так поступал, однако настолько небрежно и неосмотрительно - впервые.

- Я думал, что ты мертв… - обняв его колени, Мэтью приподнял голову и посмотрел на Брэндона, но безразличие и яд в его глазах были такими же, как и всегда. Без изменений.

- Не стоит так обольщаться.

- Дурак!   - с силой ударив его чуть выше колена рукой, сжав ее в кулак, который наполняла отнюдь не ненависть, Мэтью отвернулся.

- Разве ты не хотел, чтобы я "исчез"? - даже не вздрогнув от полученного удара, спокойно, с нотой цинизма спросил Брэндон.

- Ты не понимаешь… и никогда не поймешь.

- Ты тоже, - равнодушно заключил он, вставая.

Несколько капель крови, скатившихся по его ладони, упали на ладонь Мэтью, которую тот протянул к нему, не желая отпускать.

Мэтью тут же отдернул руку, почувствовав на ней кровь Брэндона, словно она обжигала, заставляя замирать сердце как от собственной боли.

Брэндон предпочел не вдаваться в подробности, объяснения и прочие разговоры, и ушел в ванную, окропляя пол темными каплями крови, следовавшими за каждым его шагом.

- Дождь…

- Тебе холодно?

- Нет… - отрицательно покачал головой Анри, стоя на набережной, поддаваясь ласке холодного ветра. Только начавшийся дождь мелкой моросью оседал на его светлой коже, осторожно гладя ее.

Где-то вдалеке за черными тучами садилось солнце, даже не попрощавшись с миром, просто исчезая во мгле, а дождь заметно усиливался, падая на землю более крупными и быстрыми каплями.

- Тебе нравится? - подойдя сзади, спросил Брэндон, стирая с теплой щеки холод дождя.

Анри кивнул, слегка оборачиваясь. Ладонь, касающаяся его, была такой же, как этот дождь: холодной и возникшей словно из темноты.

- Пойдем, - притягивая его к себе, Брэндон вздрогнул, ощутив возобновившуюся боль в руке.

- Что-то не так? - Анри замер, чувствуя напряжение, исходящее от чужого тела.

- Нет, - пересилив ненужное ощущение боли, спокойно ответил Брэндон, уходя с набережной, прикрывая Анри своим плащом.

- Куда мы идем? - спросил тот и, приподняв голову, потерся щекой о руку Брэндона, прижимающую его к себе.

- Уже поздно, моя машина в ремонте, а возвращаться домой на метро или такси - не лучший вариант.

- Но… - Анри остановился, сомневаясь. - Хельга запрещает мне оставаться с тобой наедине и тем более быть у тебя…

- Но она же разрешила тебе пойти прогуляться со мной.

- Да, но…

- Полагаю, потом я все ей объясню, - погладив Анри по голове, Брэндон вновь увлек его за собой, скрывая от холода дождя и приближающейся ночи.

- Из твоего окна видна набережная? - не столько спросил, сколько предположил Анри, оказавшись в доме, в чьих комнатах не чувствовалось тепла, а было прохладно и пахло дождем.

- Хм, да… никогда не обращал на это внимания, - закрыв окна, Брэндон бросил короткий взгляд на набережную, скрывающуюся в тени совсем недалеко, и, взяв Анри за руку, отвел его в соседнюю комнату.

- Почему? Если бы я мог…то каждый день бы смотрел из окна и наблюдал за закатом, - садясь на предложенную софу, Анри опустил пустой взгляд. Он не знал, где живет Брэндон, однако знал, что это недалеко от набережной, потому что они весьма быстро пришли.

- Не вижу смысла, - выйдя, ответил Брэндон.

Его голос приглушенно доносился из другой комнаты, пока он искал чистое полотенце и что-нибудь из одежды. Вернувшись, Брэндон присел перед Анри:

- Почему за закатом? - поинтересовался он, помогая снимать мокрую от дождя одежду.

- Он напоминает о тебе… потому что ты приходишь вечером, - Анри послушно снял промокшую до нитки куртку, а светлая кофта крупной вязки под ней оказалась ничуть не суше, как и насквозь промокшие джинсы и ботинки.

- Ты ведь замерз? Почему сразу не сказал, что так промок под дождем? - властно, но, тем не менее, спокойно спросил Брэндон, стягивая с Анри кофту и прикасаясь руками к холодной влажной коже.

- Мне не было холодно, - отрицательно помотал головой тот, виновато покусывая посветлевшие от холода губы.

- Ты же… хм… - Брэндон решил обойтись без нравоучений и разговоров о лишнем, так как не видел в них смысла, ведь, независимо от слов, положение не изменится.

Накинув на голову Анри полотенце, Брэндон аккуратно снял с него джинсы и белье, отчего Анри смущено свел ноги, прикрываясь руками. По спине пробежались мурашки, от того, как теплый воздух, согретый кондиционером, касался обнаженной кожи.

Выйдя из комнаты и набрав ванну горячей воды, Брэндон усмехнулся сам себе: вероятно, он бы никогда даже и не подумал о том, что может проявлять заботу.

Взяв Анри на руки и принеся в ванную, он осторожно опускал его в горячую воду, позволяя привыкнуть к перепаду температуры. Стройное тело с излишне светлой и нежной кожей дюйм за дюймом погружалось в воду, которая обволакивала его своим мягким жидким теплом.

Брэндон, сидя возле ванны, убирал с лица Анри мокрые пряди волос, прилипшие к щекам. Ему нравилось чувствовать эту неповторимую нежность и мягкость матовой кожи, которая ласкала собой ладони; едва уловимый сладкий запах, умиротворяющий разум; красивые черты лица и глубокие голубые глаза; непорочный вид невинного ангела; все, к чему нестерпимо хотелось прикоснуться.

Анри сидел в ванне, прижимая колени к груди, слегка отвернув лицо в смущении. Тепло воды передавалось его телу, окрашивая щеки в нежный розоватый оттенок. Капли медленно стекали по его тонкой шее, оставляя за собой мерцающие дорожки.

Для него Брэндон не был тем, кем является для всех; Анри было все равно, насколько этот человек жесток в действительности, ведь куда важнее то, что он рядом. Когда бродишь в темноте, один, без уверенности в следующем шаге, остается только верить, что, когда оступишься и упадешь, эти большие руки, грязные от чужой крови, утешат холодным прикосновением.

Брэндон помог Анри выйти из ванны, накинув на него большое полотенце, и, взяв на руки, отнес в комнату. Стерев с тела последние капли воды, непринужденно скользящие по коже, Брэндон надел на него свою белую атласную рубашку.

- Велико, - улыбнувшись, Анри приподнял руки: рукава свисали с них, а полы закрывали колени.

- Другого нет, - усмехнувшись, Брэндон слегка одернул рукава рубашки, поднимая их.

- Ничего, так хорошо… приятно, - вновь подарив бессердечному человеку свою улыбку, Анри пару раз махнул ногами, сидя на софе, не касаясь ими пола.

Брэндон, застегнув на рубашке пуговицы, окинул Анри долгим взглядом. Хрупкий и обнаженный ангел, сидящий перед ним на софе, чье нежное тело прикрыто лишь мягкой тканью рубашки, которая ему излишне велика, невинная улыбка и легкий румянец на скулах - от этого в голове пустеет, а редкие мысли становятся слишком однообразными и сводятся лишь к увиденному образу.

- Спасибо! - Анри, чувствуя, как Брэндон замер перед ним, уйдя в свои мысли, обнял его.

Одумавшись, Брэндон осторожно прикоснулся к его спине, чувствуя под ладонями манящее тепло.

- Спи… завтра я отвезу тебя домой, - он уложил Анри на софу и, накрыв мягким покрывалом, осторожно погладил по голове.   - Спокойной ночи.

Брэндон поцеловал его в висок и присел в кресло напротив. Он бездумно смотрел на Анри, на то, как тот засыпал и тихо дышал, словно маленький котенок, пригревшийся на большой подушке.

Своеобразный вид: безмятежно спящая невинность и напротив - грех во плоти.

- Ты ничуть не изменился, - пытаясь освободить руки, связанные за спиной, с долей сожаления вздохнул Мэтью.

- А должен был? - безразлично бросил Брэндон, стоя у окна, держа в руках сигарету и окидывая ее брезгливым взглядом.

- Нет, но… зато я испытал нечто, после чего вижу тебя иначе.

Попытка освободиться была безуспешна: темный галстук не хотел отпускать, лишь сильнее натирая кожу до ссадин, когда его пытались снять. Мэтью слегка повернулся, прогибаясь всем телом, отчего его расстегнутые брюки спали почти к самым коленям, открывая взгляду беловатые липкие подтеки на внутренней стороне бедер. Ссадины на груди от острых и тугих поцелуев неприятно напоминали о себе, касаясь смятой простыни, а рубашка с оторванными пуговицами приоткрывала плечи и, спав к локтям, половину спины, на которой проступали продолговатые алые отметины от узкого кожаного ремня.

- Насколько? - выкинув сигарету в окно, Брэндон подошел к кровати.

- Развяжи меня, - Мэтью проигнорировал вопрос, пытаясь приподняться.

- Сначала ответь,- взяв за ногу, Брэндон подтянул его к себе, отчего тот упал лицом на кровать.

- Для тебя это все равно не имеет значения… - поворачиваясь на бок, Мэтью дернул ногой, заставляя отпустить ее. - Я для тебя ничего не значу… просто вещь для секса, которую ты имеешь, когда и как хочешь.

Он смотрел на Брэндона словно чего-то ожидающим взглядом, но чего - и сам не мог понять.

- Если тебя это не устраивает, то не попадайся мне на глаза и тем более не приходи в мой дом, - изогнув бровь, Брэндон развязал его руки и отбросил мятый галстук в сторону.

- Ха, кажется, это единственный способ быть с тобой, - усмехнулся Мэтью, вставая с кровати. Перешагнув через упавшие к полу брюки, он снял рубашку, отпуская ее, позволяя ей тоже упасть на пол. Он направился в сторону ванной, ступая медленно и нетвердо, даже не оборачиваясь, чувствуя, что Брэндон смотрит на него, наблюдая за каждым жестом. Этот взгляд, холодящий кожу, подгонял сердце, вновь заставляя его биться в ожидании близости.

Остановившись в дверях ванной, немного отведя ногу в сторону, Мэтью провел кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, касаясь липких подтеков. Слегка обернувшись и поднеся пальцы к лицу, он приоткрыл рот и медленно облизал их, отмечая взгляд Брэндона на своих губах.

- Уходишь? - удивленно спросил Мэтью, выходя из ванной и наблюдая уже переодевшегося Брэндона. - Можно мне остаться? - накинув на бедра полотенце, он прошел в комнату.

- Нет.

- Почему?

- Не факт как важно, - застегивая манжеты, фыркнул Брэндон.

- На улице ливень стеной! Как мне домой-то идти?

- Вызови такси.

- А ты дашь мне денег?

- Хм, держи, - он достал из кармана брюк несколько купюр и протянул их Мэтью.

- Я теперь платная проститутка? - вспылив, оскорбился тот.

- Это за твое такси, а не за секс, - флегматично ответил Брэндон, бросив деньги к ногам Мэтью.

- Подавись! Дойду пешком! - Мэтью, гордо отпнув их от себя, подошел к своим вещам и, подняв их с пола, быстро надел. На рубашке не хватало пуговиц, а на брюках осталось несколько смазанных липких подтеков, но он проигнорировал это.

Не уступив дорогу выходящему из квартиры Брэндону, Мэтью вышел перед ним, демонстративно махнув рукой.

Накинутая на плечи куртка не особо согревала, а проливной дождь на улице не внушал желания выходить из-под крыши. С наигранным интересом и важностью что-то набирая в телефоне, Мэтью украдкой взглянул на проходящего мимо Брэндона, а когда тот скрылся за дверями парадной - недовольно фыркнул и убрал телефон в карман.

Дождь и не думал униматься, громко шумя по крышам и словно реками разливаясь по дорогам. Он лишь ненадолго угасал, становясь то мелкой моросью, то слабым дождем, но к позднему вечеру снова превратился в ливень.

Вернувшись, Брэндон увидел, как возле его дверей стоит Мэтью, опираясь о них спиной.

- Не дошел? - изогнув губы в циничной улыбке, Брэндон подошел к двери и, даже не отстраняя Мэтью от нее, вставил ключ в замочную скважину.

- Такси бесплатно не возят, а под таким дождем ходят только идиоты… - ответил тот, поднимая взгляд. Отговорка была хорошей, хотя он прождал Брэндона несколько часов не только из-за непогоды, но и просто потому что не хотел возвращаться домой.

- Предложил бы им свою задницу.

- Берегу ее для тебя. К тому же… что так, один? Никто из детишек не повелся на бредни старого извращенца? - улыбнулся Мэтью, слыша, как щелкнул замок, а дверь за спиной приоткрылась.

- Меня и ты устроишь, - Брэндон втолкнул его в квартиру, захлопывая за собой дверь.

- А если бы я ушел? - едва устояв на ногах, Мэтью усмехнулся. Он и сам не знал, что злит его или беспокоит, но это неприятное ощущение, похожее на ревность, не давало покоя.

- Куда ты денешься? - прижав его к стене, Брэндон наклонился к самому лицу.

- Если бы не дождь, то я бы ушел … - вздрогнув от резкого удара об стену, Мэтью поумерил тон. Вопрос звучал куда глобальнее, чем ответ на него, но Мэтью просто предпочитал не задумываться о подобном.

- Я знал, что ты здесь, как шавка, ждущая своего хозяина, - расставив его ноги своим коленом, Брэндон уперся им в стену, приникая ближе.

- Я не шавка, и ты не мой хозяин! - Мэтью дернулся, пытаясь освободиться.

- Я же сказал, "как".

- Все равно!

- Каждый видит это в меру своей самооценки, - прошептал Брэндон ему на ухо, целуя рядом, опускаясь ниже, вдыхая с нежной кожи запах дождя, который почему-то казался таким манящим, словно напоминал о чем-то приятном и желанном.

Мэтью не сдержал дрожащего стона, вырванного дразнящими прикосновениями. По телу всегда пробегала волна возбуждения, когда к нему прикасался этот человек, жестокий в своей манере.

Распахнув на Мэтью рубашку, Брэндон прижал свою ладонью к его груди, чувствуя, как бьется чужое сердце. Отступив от шеи, он коснулся приоткрытых губ, несильно кусая их и острый на слова, но в действительности такой мягкий язык.

Ноги Мэтью подкашивались от этого контраста, ведь несколько часов назад все было чуть иначе: Брэндон, выслушав приличное количество обвинений, исчерпал свое терпение и, туго связав, грубо взял, без страсти и каких либо эмоций.

Отстранившись, Брэндон увлек Мэтью за собой и толкнул его в комнату, к кровати. Подняв с пола плотную черную полоску ткани, некогда бывшую легким шарфом, Брэндон закинул ее на шею Мэтью, как только тот слегка приподнялся и хотел обернуться.

- Сколько насилия ты готов вытерпеть ради удовлетворения моего желания? - горячее дыхание коснулось шеи, чуть выше постепенно натягивающейся повязки. Если в прошлый раз Брэндон испытывал и утолял лишь физическое желание, то сейчас к нему добавилось еще и, в какой-то степени, эстетическое.

Мэтью схватился руками за повязку, пережимающую горло, и Брэндон натянул ее еще сильнее.

- Я привык… - сквозь стиснутые зубы гордо ответил Мэтью, ощущая, как дыхание замирает, подкатывая комом, заставляя закашляться. Он уже столько вынес и вытерпел, что, казалось, больнее уже не будет.

Резко дернув повязку, Брэндон отпустил один конец, позволяя ей соскользнуть с горла, промчавшись по нему болезненным рывком. Вновь взяв ее двумя руками, Брэндон поднес ее к лицу Мэтью и плотно завязал его глаза, лишая возможности что-либо видеть. Беря в руку длинные волосы и притягивая к себе, Брэндон медленно проникал другой рукой под брюки Мэтью, касаясь паха прохладной ладонью, заставляя вздыхать и изгибаться, прижиматься спиной к его груди и приподнимать бедра в желании большего.

Как бы разум Мэтью ни сопротивлялся - тело хотело этого.

Повернув на спину, Брэндон приник к его губам, даже не позволяя вдохнуть, кусая их, целуя, облизывая, проникая языком в податливый рот, проталкивая в него незамысловатую горькую таблетку. Эта горечь быстро исчезала, тая вместе с таблеткой, кружа и путая мысли, а легкий, почти прозрачный образ, засевший в мыслях, манил все сильнее.

Наваливаясь на Мэтью, попутно стягивая с него брюки, теснее прижимаясь к нему, Брэндон оказался между его ног. Раздвигая их шире, проникая рукой между бедер, он укусил Мэтью за шею, оставляя багровый отпечаток своих зубов.

Легкий вскрик, сорвавшийся с горячих губ, звучал стоном. Мэтью то и дело мотал головой, борясь с нарастающим ощущением собственного возбуждения. Каждое движение, казалось, было продуманно, но, тем не менее, непредсказуемо: длинные пальцы то грубо сжимали плоть, то нежно скользили, гладили, дразнили.

Брэндон, вновь приблизившись к лицу, замер, искушая прикосновением к себе, и не ошибся - Мэтью тут же подался навстречу, желая поцелуя.

Отпрянув и приподнявшись, Брэндон прошелся по телу Мэтью взглядом, констатируя изящность линий и притягательную матовость кожи. Все почти так, как он и хотел. Брэндон положил руку на повязку, и, не задерживаясь, спустился пальцами по щеке, подходя к губам, подбородку; мгновенно минуя шею; по груди, по плоскому животу, следуя взглядом за своей рукой, слегка наклоняясь.

Мэтью резко выдохнул - не от боли, а от удивления, когда губы Брэндона коснулись его кожи, целуя живот, и спустились ниже, прикасаясь к возбужденной плоти. Ощущение, столь неожиданное для Мэтью, в сотни раз усиливалось невозможностью видеть. Приоритет взора использовали другие чувства, рисуя все так, как не могли увидеть глаза. Никогда еще этот человек так не прикасался к нему: тонкие губы смыкались на головке члена и медленно отпускали, а влажный язык мягко скользил по коже. Мэтью сжимал в руках простынь, закусив губу, не чувствуя ничего, кроме горячего удовольствия. Он не смел двинуться, боясь, что все вот-вот закончится.

Брэндон никогда не позволял себе ничего подобного, но сейчас почему-то хотелось именного этого. Вероятно, пытка удовольствием куда мучительнее, чем пытка болью, но… тот странный образ по-прежнему манил, извращая мысли.

- Не так быстро, - усмехнувшись, произнес Брэндон, зажимая член Мэтью у основания и потирая головку пальцем, надавливая на уретру, наклоняясь, касаясь маленького отверстия языком.

- Брэ… Брэндон… - вырвалось из Мэтью, и он невольно дернулся, чувствуя болезненное желание кончить. Он еще сильнее прикусил губу и прикоснулся к повязке на своих глазах,   стягивая ее. Мэтью непреодолимо хотелось увидеть это… хотя так, в полной темноте, где картину обставляло лишь осязание, все выглядело гораздо привлекательнее.

- Не спеши, - вновь усмехнулся Брэндон, не давая снять повязку. Поправив ее, он приник к губам Мэтью, проводя по ним языком, на что тот положил руки ему на плечи и с силой сжал в ладонях его рубашку, так, что послышалось, как трещат ее тонкие нити.

Мэтью обхватил Брэндона ногами, прижимаясь к нему в поиске долгожданного удовольствия, чувствуя, что за это готов простить ему что угодно. А Брэндон и сам не знал, что чувствует и чувствует ли вообще.

Мгновенное помутнение разума и ничего более.

Тот образ, совративший и толкнувший на это, постепенно угасал. Откровенные стоны Мэтью, его тело, выгибающееся навстречу - разительно отличались от этого образа, однако зародившееся неутоленное желание требовало своего.

С силой надавив на плечи Мэтью, Брэндон отпрянул, отстраняя его от себя.

- Пожалуйста… - хрипло прошептал Мэтью, притягивая его обратно, не желая отпускать свой образ, рожденный в темноте из-за повязки на глазах. Осязанием он видел человека, имеющего лишь внешность Брэндона, но, в отличие от него, обладающего душой, желаниями и чувствами.

Они оба обманывались и были не против этого обмана, но Брэндон слишком быстро опомнился, а Мэтью предпочел забыться.

Брэндон все-таки отстранился и, достав из-под кровати небольшую коробку, извлек из нее несколько незамысловатых предметов. Присев на край постели, он притянул Мэтью к себе, поворачивая его на живот.

- Хочешь поиграть? - спросил Брэндон, взяв его за волосы, заставляя приподняться.

Когда Мэтью кивнул, Брэндон прижал его лицом к кровати.

- Раздвинь ноги, - привстав на одном колене, Брэндон положил руки ему на бедра. - Шире.

Мэтью расставил ноги, задыхаясь в собственном возбуждении, которое лишь подогревал тон Брэндона.

- Вот так, - довольно улыбнулся Брэндон.

Достав из коробки тюбик с лубрикантом и выдавив его содержимое на ладонь, Брэндон коснулся тугого розового отверстия, обводя его кончиками пальцев, надавливая. Длинные пальцы постепенно проникали в тело, заставляя Мэтью замереть.

- Сделай это сам, - вынув их, Брэндон взял Мэтью за руку и размазал по его тонким пальцам лубрикант, позволяя продолжить начатое им. - Хм, у тебя хорошо получается. Ты так делаешь, когда скучаешь по мне? - улыбнулся Брэндон, наблюдая за его уверенными движениями.

Мэтью ответил на это лишь тяжелым вздохом, прогибаясь, расставляя ноги еще откровеннее и приподнимая бедра.

Глядя на него, Брэндон размазывал лубрикант по трем небольшим шарикам, соединенным тонким проводом.

- Хватит, - заставив Мэтью убрать руку, чьи пальцы уже уверенно входили в тело, Брэндон коснулся одним шариком едва растянутого отверстия, и оно вновь туго сжалось, не желая принимать эту гладкую черную вещицу.

- Что ты делаешь?! - Мэтью дернулся, ощущая холодное прикосновение и давление.

- Расслабься, - недовольно фыркнув, Брэндон надавил сильнее, слегка покручивая шарик.

Мэтью не раз вскрикнул от боли, пытаясь оттолкнуть его, но становилось лишь больнее, когда от его резких движений шарик жестче растягивал, постепенно проникая в тело. Еще один сильный толчок - и черная окружность скрылась за покрасневшей от давления плотью.

- Вот видишь, это не так уж и сложно, - наклонившись к Мэтью, прошептал Брэндон ему на ухо, слегка надавливая между ягодиц, чувствуя, как сжимается тело, пытаясь вытолкнуть шарик.

- Пожалуйста… достань его, мне больно… - поймав его за руку, молил Мэтью, ощущая жгучую боль.

- Терпи, это был только первый, - улыбнувшись краем губ, Брэндон поцеловал его в шею, слизывая с нее маленькие капельки пота.

Когда тело перестало так сильно противиться инородному предмету, Брэндон осторожно протолкнул второй шарик, который с трудом скрылся в горячей тесноте.

Мэтью уже не сопротивлялся, а, замерев, пытался хоть как-то расслабить мышцы, чтобы уменьшить боль, но от этого становилось только хуже. Из его глаз текли слезы, пропитывая собой повязку, и одна слеза все-таки скатилась по щеке, а губы дрогнули в глухом крике, когда в тело вошел третий шарик.

- Так больно? А как же большой опыт? - Брэндон стер слезу, едва не соскользнувшую с подбородка Мэтью.

- Какой еще опыт?.. - слегка сводя ноги, Мэтью прогнулся, приподнимая голову, стараясь снять с глаз повязку, но Брэндон помешал ему, поймав за руки.

- Ты же раньше всегда ошивался возле Моргана, - отбросив его от себя, заставляя упасть лицом на кровать, Брэндон изогнул бровь. Он ожидал большего, нежели простых воплей от боли.

- Не знаю… я не…

Брэндон нажал на маленькую кнопку на пульте и один из шариков тут же покорно отозвался вибрацией в теле Мэтью, отчего тот судорожно вздрогнул, резко вздыхая.

- Выключи… Выключи! - заскулил Мэтью, часто дыша. Он протянул руку к сидящему рядом Брэндону и, поймав за край рубашки, придвинулся к нему. - Пожалуйста! Выключи!..

- Будь терпеливее. Так что там с опытом? - отведя руку с пультом, не давая даже возможности найти его в темноте завязанных глаз, с интересом продолжил Брэндон.

Еще один щелчок - еще один шарик.

Мэтью глухо взвыл, подавляя крик. Тяжело дыша, он еще сильнее сжал в руках рубашку Брэндона.

- О чем ты?.. - с трудом выдохнул Мэтью, спускаясь рукой к своему паху.

Вибрация постепенно превращала боль в липкое похотливое удовольствие, давящее изнутри.

- Ты брал наркотики у Моргана, так что для тебя это должно быть детской игрой, потому что он увлекается различными игрушками, начиная от вибраторов и заканчивая татуировками и шрамированием, - пояснил Брэндон, беря руки Мэтью за запястья, не позволяя ему касаться себя.

- Я не делал этого… я всегда платил ему деньгами… за исключением одного раза… - сжав зубы, Мэтью опустил голову.

- Одного?

- Татуировка…

- Вот как, - Брэндон провел рукой по его волосам, несильно сжимая их на затылке.

- Брэндон… ты… единственный, кто делает со мной такое… и тогда… ты был первым…  - тяжело дыша, Мэтью, расслабившись, чувствовал, как боль переливается различными оттенками, от едва выносимой до едва ощутимой. - Всем хватало и моего рта, а сам я никогда не решался на большее… ты не помнишь… но… тогда я впервые увидел тебя, а ты даже не посмотрел в мою сторону.

Щелчок - все три шарика внутри вибрировали, то одновременно, то переключаясь.

Мэтью резко приподнял голову, но вновь опустил, не в силах выносить болезненного возбуждения и удовольствия, переплетенного с резкой болью, расползающейся внутри.

- У меня не было денег, и ты, схватив меня за волосы, изнасиловал в своей машине… и вот, спустя несколько лет, ты снова мне встретился и даже не узнал… - он прижался лицом к ноге Брэндона, когда тот отпустил его волосы.

Неугасающая вибрация доводила до предела, и Мэтью громко вскрикнул, когда Брэндон коснулся ладонью его паха, слегка поглаживая, но и этого было достаточно, чтобы все в голове заплыло туманом, а тело дрогнуло на пике невыносимых ощущений.

- Значит, тогда ты не заинтересовал меня, - Брэндон медленно гладил живот Мэтью, размазывая по нему липкое семя.

Он попытался хотя бы приблизительно вспомнить то, о чем говорил Мэтью, и на его памяти это оказалось единственным разом, когда кто-то пришел к нему, нагло полагая, что все в этом мире можно взять в долг.

Настолько наивные дураки попадаются редко.

Тогда Мэтью был другим, и в нем не было того, что привлекает сейчас, словно это был другой человек: простой глупый мальчишка, наивный и не знающий, насколько жестоки могут быть другие.

- Ты был пуст. Просто смазливый юнец, пошедший не по той дороге, - задумавшись, Брэндон провел рукой по повязке на его глазах.  

- Выключи уже! Выключи… - Мэтью укусил его за палец, когда тот коснулся его губ.

- Ха, само выключится… когда батарейки сядут, - рассмеялся Брэндон, даже не пытаясь отвести руку, позволяя Мэтью кусать его.

- А если попрошу усерднее? - тихо спросил тот, нежно обхватывая палец губами.

Чувствуя собственное возобновляющееся возбуждение, он, медленно приподнявшись, уже привыкнув к незатейливым вещицам, вибрирующим внутри, положил руки Брэндону на плечи и наваливался на него, заставляя лечь на спину. Мэтью не видел его, но отчетливо чувствовал: от Брэндона исходило что-то, что позволяло осязанию видеть его. Хотя повязка на глазах и ослабла, Мэтью больше не пытался снять ее; он уже привык к ней, к тому же, она обостряла чувства сильнее афродизиака.

Потянувшись за поцелуем, Мэтью слегка приподнял ее, открывая глаза и видя довольный взгляд, изучающий его. Улыбнувшись краем губ, Брэндон поправил повязку, туже затягивая ее. Довольствуясь тем, что увидел, Мэтью осторожно прикоснулся к губам Брэндона своими, медленно опускаясь ниже, не дожидаясь ответа или же поощрения.

Лежа между ног Брэндона, он коснулся зубами ткани его брюк, покусывая ее, чувствуя за ней возбужденную плоть. Расстегнув их и слегка опустив, Мэтью лизнул головку члена, еще и еще, коротко прикасаясь, дразня в отместку за "невыключенную игрушку". Наконец, обхватив головку губами, он обвел ее языком, легко посасывая. Медленно отпуская и скользя по всей длине, он чувствовал напрягшиеся, четко выступающие вены, и поглаживал их языком.

Горячие прикосновения нежного и умелого рта заставляли сердце Брэндона отчетливее биться, согревая дыхание, делая его тяжелее.

Зажав ногу Брэндона между своих бедер, Мэтью не упускал возможности усмирить свою жажду удовольствия, которую вновь разжигала вибрация, а повязка на глазах делала все гораздо красочнее и сочнее в мыслях, преподнося реальность такой, какой ее видит кожа, а не глаза.

- Ты спишь? - сидя на кровати, опираясь позади себя руками, Брэндон через плечо посмотрел на лежащего на другой половине Мэтью.

- Мм… я устал… - сонно повел плечом тот, удобнее устраиваясь.

Наклоняясь к нему, Брэндон запустив руки в длинные светлые волосы, и, найдя потерявшиеся в них края повязки, развязал ее. Он прикоснулся к лицу Мэтью кончиками пальцев, чувствуя под ними мягкую нежную кожу, залитую на щеках розовым румянцем, отчего его руки, на фоне теплой персиковой кожи, казались слишком бледными и грубыми.

- Сегодня ты окончательно меня вымотал… - неохотно открывая глаза, Мэтью придвинулся ближе к сидящему рядом Брэндону.

Неяркий свет осеннего утра слишком вяло и лениво наполнял комнату, но, тем не менее, обжигал собой взгляд, который так долго был скрыт под повязкой.

Повернувшись и положив голову Брэндону на колени, Мэтью слегка потерся о них щекой, чувствуя на коже приятную прохладу гладкой ткани. Откинув руку, он наощупь нашел покрывало и притянул его к себе, скрывая под ним свое измученное пыткой боли и удовольствия тело. Брэндон прикоснулся к плечу Мэтью, гладя его, поднимаясь к шее, рисуя на ней кончиками пальцев окружности. Ему не переставало нравиться в Мэтью то, как он все меньше и меньше противился требованиям и с каждым разом все больше отдавал себя в его руки.

- Ты ненавидишь меня? - спросил Брэндон таким тоном, словно интересовался, который сейчас час.

- Да… иногда, - открыв глаза и вздрогнув от неожиданности вопроса, Мэтью лег на спину, упираясь в ноги Брэндона шеей, глядя вверх, на него.

- Иногда?

- Как тебе сказать… иногда мне хочется, чтобы ты был рядом, а иногда я хочу, чтобы ты исчез и больше никогда не прикасался ко мне.

- Хочешь, я верну тебе все, что забрал у тебя?

Помолчав, Мэтью приподнялся и сел рядом, закрывая лицо руками и потирая глаза. Подняв голову и убрав от лица руки, отводя от него волосы, он удивленно и одновременно устало посмотрел на Брэндона:

- О чем ты?

- Ты сам говорил, что я испортил твою жизнь, но я могу возместить ущерб, если ты кое-что сделаешь для меня.

- Что именно? - удобнее садясь, Мэтью опустил взгляд на руку Брэндона, которая что-то скрывала в своей ладони.

- Сначала дай ответ, иначе эта просьба не будет иметь значения.

- Нет, - не задумываясь ответил Мэтью, уверенно глядя в зеленые глаза.

- Почему? - Брэндон был явно удивлен быстротой и содержанием ответа, потому что после всего ожидал иного.

- Не важно, просто не хочу, - улыбнувшись, Мэтью пожал плечами, легко отказываясь от такого щедрого предложения. Он не сомневался в своем решении, потому что знал - ему не нужно ничего из того, что забрал у него Брэндон.

Приблизившись, Мэтью обнял его и потянул на себя, подаваясь назад, ложась на спину и увлекая Брэндона за собой. Разводя ноги, позволяя ему удобнее лечь, Мэтью мимолетно поцеловал его в губы и тут же отстранился.

- Ты же устал.

- А я ничего такого и не хочу.

- Хм? - Брэндон, перекатившись на бок, положил одну руку под голову Мэтью, позволяя ему теснее прижаться к себе, поглаживая второй рукой его бок, спускаясь ниже по обнаженному телу. Спрашивая о подобном, Брэндон был готов на что угодно, взамен на одну важную услугу, но, вероятно, не то и не тому предложил.

- Просто обними меня и спи, - прошептал Мэтью, касаясь его шеи кончиком носа и закрывая глаза.

- Все-таки ты быстро отказался.

- Спи, иначе я что-нибудь захочу.

Дополнительная история: Чужое Рождество

«Идиотство... » - пронеслось в мыслях Брэндона, когда он, идя по улице, был задет большой елкой, которую нес мужчина, а рядом с ним шли двое маленьких детей и просто пищали от счастья.

Люди всегда умели найти в безысходности этой жизни что-нибудь, что может ее раскрасить: праздники, Рождество в кругу семьи и любящих людей, способных щедро одарить своим теплом. Слишком приторно, но для всех - счастливо. Брэндон же не умел ценить подобное, хотя в детстве не был лишен родительской любви, сказок о Санта-Клаусе и подарков, однако он никогда не понимал смысла всего этого переполоха, того, почему людям так важен этот праздник.

Он шел по широким улицам города, которые сужались в одну, усыпанную снегом. Холодные снежинки, падая на его темные волосы, не таяли, оставаясь в них ледяным блеском.

- Хей! Постой! - знакомый звонкий голос послышался за спиной. - Да стой же! - выкрикнул Мэтью, догнав Брэндона.

- М? - Брэндон недовольно обвел взглядом стоящего перед ним юношу, щеки которого слегка раскраснелись от столь стремительной пробежки, а светлые волосы, растрепавшись, огибали плечи, контрастируя с темной курткой.

- Не ожидал встретить тебя, - приятно улыбнулся Мэтью в ответ на изучающий взгляд, чей обладатель походил на призрака, скрывавшегося в тени вечера от людской суеты. - Какие планы?

- Планы? - слегка усмехнувшись, Брэндон неопределенно прикрыл глаза и продолжил свой путь.

- Ну да, сегодня же Рождество… разве ты не празднуешь? - идя рядом, Мэтью удивленно посмотрел в его уставшее лицо.

- Нет.

- Почему?

- Не вижу смысла, - категоричный ответ, произнесенный сухим тоном, говорил о многом, но, тем не менее, не удивлял.

- Не с кем? - улыбнулся Мэтью.

- Нет.

- Нет, не с кем? Или нет, не поэтому? - подначивал он, желая услышать что-нибудь чуть более содержательное, чем односложные ответы.

- Второе.

- Почему тогда?

- Не вижу смысла, - повторил Брэндон и, взглянув на пакеты в руках Мэтью, отвел от лица волосы, заправляя отросшие пряди за ухо. - А ты?

- Мне не с кем праздновать: родители уехали к родственникам, а мои друзья… слишком запущенно необщение с ними. Но! Я набрал мороженого, фруктов и всего такого - буду есть и смотреть телевизор. Одиночество - это еще не повод лишать себя праздника, - гордо ответил Мэтью, заключая в руку Брэндона один из своих пакетов.

- И в чем смысл этого праздника?

- А ты не знаешь? Конечно же в волшебстве, сказке и мечтах, которые обычно исполняются в рождественскую ночь.

- И все? - изогнув бровь, фыркнул Брэндон, не увидев в перечисленном ничего стоящего.

- Нет… ведь для кого-то это повод побыть с семьей или друзьями, для кого-то - подарки, а для кого-то - чудеса.

- А для тебя?

- Не знаю… - опустил взгляд Мэтью, продолжая идти рядом, хотя и сам не знал, зачем догнал Брэндона и почему рад видеть его после нескольких месяцев уже привычного отсутствия.

- Мне в другую сторону, - отдавая вполне тяжелый пакет обратно, Брэндон остановился на перекрестке.

- Куда?

- Неважно.

- Тогда пойдем сюда, - Мэтью указал в сторону своего дома.

- Не хочу.

- Пойдем! - поймав Брэндона за руку, он увлек его за собой. - Буду ждать чуда! Вдруг придет Санта-Клаус, ударит тебя по голове волшебной палочкой, и ты станешь милым и добрым.

- У него нет волшебной палочки, у него мешок…

- Еще лучше! Чем сильнее удар - тем лучше эффект, - рассмеялся Мэтью в ответ на категоричный тон. Иногда он и сам не знал, почему его так тянет к этому бездушному человеку, но каждый раз он хотел верить, что когда-нибудь Брэндон изменится.

- Чего-нибудь хочешь? - устраиваясь подле дивана на мягком покрывале, Мэтью взял большую вазу, полную различных конфет, и окинул вопросительным взглядом Брэндона, лежащего на диване.

- Нет, - подпирая голову рукой, недовольно выдохнул тот, констатируя полное отсутствие спиртного на низком стеклянном столике. Хотя все остальное вполне устраивало: новая квартира Мэтью располагалась на двенадцатом этаже, поэтому какие-либо звуки праздника сюда просто не доходили, и в ней не было ни елки, ни каких либо других атрибутов Рождества.

Слегка привстав, опираясь спиной о подлокотник дивана, Брэндон снял галстук и, расстегивая верхние пуговицы темной рубашки, окинул хозяина квартиры беглым взглядом. Мэтью увлеченно ел сладости и смотрел телевизор; ничего не говорил и больше не приставал с глупыми предложениями что-нибудь попробовать, потому что многочисленные отказы вполне убедили его в том, что Брэндон не любит сладкое.

Два человека, находящиеся в одной комнате, практически не обращали друг на друга внимания. С одной стороны, они друг другу никто, а с другой - есть некий интерес, который заставляет одного подходить к другому, а второго наблюдать.

- Мм… глаза уже устали, - потянувшись, Мэтью встал и выключил телевизор. Зевая,   он вышел из комнаты, снимая футболку и бросая ее куда-то в сторону.

- Чуда не произошло? - приоткрыв глаза, Брэндон взглянул на часы, которые показывали пять утра. Вероятно, он уже давно просто так не отдыхал, и сейчас этот отдых оказался как никогда кстати. Не в меру тихий Мэтью ничем не доставал, а просто молча просидел рядом, что само по себе выглядело странно, ведь он редко бывал таким тихим, и чаще лишь тогда, когда чувствовал тяжесть на душе.

- Похоже, что нет. Я в душ… спасибо, что составил компанию. Если хочешь, то можешь остаться или идти, куда ты там шел… - тихо сказал Мэтью, прежде чем захлопнуть за собой дверь и скрыться в теплых парах и шуме душа.

Ухмыльнувшись, Брэндон присел возле дивана и протянул руку, касаясь пальцем розового крема на аккуратной небольшой тарталетке. Стол, до этого уставленный множеством сладостей, не сильно обеднел: Мэтью быстро утратил к нему интерес, насытившись приторным мороженым.

«Неплохо…» - констатировал Брэндон, слизав с пальца крем. Он никогда не любил сладкое, даже когда был ребенком, хотя и не испытывал отвращения.

Осторожно приоткрыв двери ванной и накинув на бедра полотенце, Мэтью окинул комнату взглядом и тихо выдохнул, обнаружив, что Брэндон не ушел.

- Все-таки совратился? - хитро спросил он, присаживаясь рядом с гостем.

- Да, - кивнув и открыв небольшую банку с мороженным, Брэндон окинул неоднозначным взглядом сначала ее содержимое, а после сидящего рядом Мэтью. Он запустил руку в вязкую подтаявшую массу, забирая ее пальцами, и прикоснулся ими к груди Мэтью.

- Ах, холодно… - вздрогнул тот и слегка подался назад, опираясь позади себя руками. Ледяное прикосновение рассыпалось по телу дрожью, а мороженое быстро таяло, касаясь горячей кожи, согретой в душе.

Брэндон, склонившись к Мэтью, осторожно провел языком по сладкому отпечатку, слизывая его часть. Слегка укусив розовый, затвердевший от холодного прикосновения сосок, Брэндон обвел его языком. Приторный вкус мороженого смешивался с тонким ароматом тела Мэтью, растворяясь, превращался во рту в сладость, которая до этого никак не интересовала.

- Приятно… на вкус, - на выдохе произнес Брэндон, касаясь губами теплой кожи.

Несколько капель воды, оставшихся после душа, скатились по шее Мэтью, оставляя за собой влажные дорожки.

Взяв со стола небольшой бокал с клубнично-молочным коктейлем, Брэндон медленно выливал его содержимое тонкой струей, которая касалась края приоткрытых губ Мэтью и, стекая по ним, сбегала по шее, по напряженным плечам и спине. Приникнув губами к его подбородку, Брэндон ощутил аромат клубники, оседающий на языке приятной сладостью. Мэтью шумно выдохнул, сдаваясь собственному возбуждению. Ослабив руки, он лег на спину, слегка опуская и разводя ноги. Взяв его ногу под коленом, приподнимая ее, Брэндон вылил на нее шоколадный сироп, который мгновенно скатывался по гладкой коже, обвивая ее своим темным тонким узором, сбегающим к бедрам и скрывающимся под полотенцем.

Теплый мягкий язык повторял линии узора, слизывая их, оставляя лишь нечеткие разводы.

Поставив рядом с Мэтью вазу с конфетами и фруктами, Брэндон навалился на него, чувствуя своим животом возбужденную плоть, скрытую за тонким влажным полотенцем.

- Сделай мне подарок… - слегка отстраняясь, Мэтью провел кончиками пальцев по губам Брэндона, оставляя на них привкус холодного десерта. - Займись со мной любовью, а не сексом.

- Хм, я подумаю, - лукаво улыбнувшись, Брэндон облизал губы, смакуя уже притерпевшуюся сладость.

- Я не прошу о невозможном… просто притворись…

- …ласковым? - закончив за Мэтью его же слова, Брэндон приблизился к его губам, дразня горячим дыханием.

- Да… - ловя и глотая это дыхание, Мэтью робко прикоснулся к губам, которые умело провоцировали. Он не терял надежды на то, что Брэндон может научиться играть роль как и все люди, и что эта роль ему самому будет нравиться.

Каждый в чем-то притворяется, и совершенно необязательно выносить всего себя напоказ в истинном свете, ведь иногда стоит скрывать это… хотя бы для того, чтобы знать, что люди во многом ошибаются.

Поцелуй лживой ласки оказался настолько приятным, что невозможно было даже поверить в него. Отпрянув, Мэтью взял из вазы одну ягоду винограда и положил ее в рот, приоткрывая его, обводя продолговатую ягоду языком, предлагая попробовать ее на вкус и разделить его. И, как только приглашение было принято, Мэтью раскусил ее, позволяя ощутить сочный терпкий вкус, который быстро таял на чужом языке и терял свою насыщенность, но от этого становился только приятнее.

От близости чужого тела, его учащающегося сердцебиения, Мэтью чувствовал жар внутри, под кожей: с каждой секундой он был ярче, превращаясь в возбуждение, проступающее на коже мельчайшими капельками пота.

Взяв со стола леденец с загнутым концом, что обычно вешают на елку, Брэндон провел кончиком языка по красной линии спирального рисунка, пробуя его на вкус. Он походил на обычную карамель, пахнущую патокой, но при этом имел нежный сливочный привкус на белых полосах. Коснувшись губ Мэтью этим леденцом, Брэндон медленно скользил по ним, размазывая липкую сладость. Слегка приоткрыв рот, Мэтью обхватил его губами, проводя по леденцу языком, делая его более гладким и скользким, а Брэндон держал его за загнутый конец и медленно покручивал, оставляя на губах алый оттенок полос, целуя, сравнивая вкус.

Убрав леденец от губ Мэтью, Брэндон заменил его своим языком, позволяя облизывать его, слегка посасывая, как ту сладкую конфету, на смену которой он пришел. Мэтью не сдержал томного вздоха, когда между бедер его коснулся скользкий леденец: слегка приподняв им полотенце, Брэндон провел им по внутренней стороне бедра, оставляя на коже влажную липкую дорожку. Брэндон не спешил, он растягивал процесс, позволяя себе лицезреть легкий румянец на щеках Мэтью и явное нетерпение, от которого тот закрывал глаза, откидывая голову назад. Брэндон медленно проводил кончиком леденца по контуру тугого отверстия, несильно надавливая, ловя тихие стоны. Медленно вводя леденец, Брэндон доставал его, не протолкнув и на пару сантиметров, чувствуя за этой игрой собственное возбуждение, горящее внутри, и желая как можно быстрее заполучить это нежное тело, дрожащее от каждого прикосновения.

Повернув Мэтью на живот, слегка приподнимая его бедра, заставляя встать на колени, Брэндон вынул леденец и, вылив на поясницу остатки коктейля, провел языком чуть ниже. Мэтью неуверенно вздрогнул, задыхаясь собственным вздохом, чувствуя, как мягкое и теплое прикосновение спустилось ниже, касаясь между ягодиц, но вскоре с губ сорвался тихий сдавленный вскрик, когда Брэндон вошел в него, больше не в силах терпеть.

Тугое кольцо мускулов быстро сдалось, впуская желанную плоть, и Мэтью подался бедрами назад, позволяя войти глубже. Он сдержал вскрик, прикусив губу, но боль быстро проходила, когда каждый новый толчок находил все более нужные и чувствительные точки.

Брэндон, взяв Мэтью за волосы, притянул его к себе, заставляя приподняться от пола:

- Расслабься… - прошептал он на ухо, касаясь губ Мэтью липкой от леденца рукой, приоткрывая их, позволяя облизывать пальцы, карамельный привкус на которых теперь всегда будет ассоциироваться именно с этим утром.

Брэндон коснулся шеи Мэтью хрипловатым от удовольствия дыханием, когда тот на мгновение расслабил мышцы, но тут же обратно напряг их, позволяя ощутить жар его тела его отчетливее.

Крепко сжимая в ладонях мягкое покрывало, Мэтью чувствовал, насколько близок к грани, а каждый новый размеренный толчок еще больше подводил к ней, затмевая разум предвкушением оргазма.

Брэндон сдерживал себя, уравновешивая все свои порывы, стараясь быть как можно мягче и нежнее и не дать волю своему отчаянному желанию сделать больно, но оно постепенно проходило с каждым новым взглядом на полное истомы лицо Мэтью, когда тот повернулся на спину.

Дрожащее горячее дыхание все чаще вздымало грудь, и Мэтью, откинув руку, на ощупь нашел вазу с конфетами.

- Поцелуй меня… - тихо произнес он, кладя в рот маленькую карамельку. Показав ее на языке и тут же скрыв обратно, Мэтью взял Брэндона за ворот расстегнутой рубашки и притянул к себе, целуя, делясь сочным вкусом персика и сливок.

Теснее прижимаясь к нему, обхватывая ногами его бедра, Мэтью не переставал стонать, ощущая, как возбужденная плоть, зажатая между их телами, соприкасаясь с теплой кожей, просто ныла от желания более тесной ласки.

Брэндон замер, войдя до упора, прислушиваясь и переводя дыхание, приторность которого кружила голову.

- Кажется, кто-то стучит в дверь, - закрывая своей ладонью рот Мэтью, пытающегося что-то возразить, он слегка обернулся в сторону двери.

Стук стал более отчетлив и вскоре сменился звонком.

- Плевать… продолжай, - не в силах выносить этой пытки, ведь еще секунду назад удовольствие было практически на грани, Мэтью лизнул ладонь Брэндона и, прогнувшись, сам подался бедрами вперед.

- Не хочешь узнать, кто это пришел к тебе в такую рань? - откровенно издеваясь, произнес Брэндон, отстраняясь и практически полностью выходя из горячего тела.

- Нет! Я занят… - приподнявшись, Мэтью начал постепенно двигаться, насаживаясь на желанную плоть настолько глубоко, насколько возможно было терпеть боль.

- Как хочешь,   - перехватив инициативу, Брэндон прижал Мэтью спиной к полу, одной рукой обхватывая его член, сжимая, гладя по всей длине, чувствуя его напряжение, которое в любую секунду могло сорваться.

- Будь это хоть сам Санта-Клаус - мне плевать… я занимаюсь любовью… с тобой… - прошептал Мэтью, задыхаясь собственными стонами. - Ты любишь меня?.. - и озвучил достаточно глупый вопрос, ответ на который знал наверняка.

Брэндон хотел ответить, но Мэтью не дал ему этого сделать, закрывая рот своим поцелуем, уже заранее зная ответ, но…

- Солги… - отпрянув на секунду, шепнул он, желая услышать то, что всегда хотел.

- Нет... - коротко ответил Брэндон, не уточняя, было ли это отказом или ответом.

Впиваясь пальцами в его плечи, Мэтью приглушенно вскрикнул, не чувствуя ничего, кроме пика удовольствия, обостренного осознанием того, что лучше подарка на Рождество он еще не получал.

Еще несколько глубоких толчков, приправленных тихими стонами Мэтью, заставили Брэндона почувствовать практически то же самое… хотя физическое удовольствие в этот раз мало чем отличалось от всех других, эстетическая его сторона была более глубокой.

Привстав, заставляя Брэндона лечь на спину, Мэтью приник к его члену губами, осторожно целуя, обхватывая ими головку, слизывая последние горячие капли.

- Спасибо… - тихо произнес он, едва не касаясь губ Брэндона, когда тот притянул его к себе, удерживая за волосы.

- Хм, - улыбнулся Брэндон, притягивая его еще ближе и слизывая с его губ остатки своего же семени, отчего Мэтью изумленно распахнул глаза. Воспользовавшись его замешательством, Брэндон взял вазу с конфетами и форму с подтаявшим мороженым. - Оказывается, сладкое вполне прилично на вкус… но ты вкуснее. Хотя… я еще не все попробовал, - и, не долго думая, вывалил все их содержимое на Мэтью.

«Маразм…» - констатировал Брэндон, стоя возле наряженной елки, на которой висело множество разноцветных стеклянных шаров, переливающихся перламутром.

- Теперь мишура, - держа перед собой длинную яркую мишуру, Анри слегка улыбнулся.

- Куда ее? - вздохнув, понимая, что это еще далеко не конец, спросил Брэндон, глядя на елку.

- Наверное, сначала, наверх…

- Хорошо,   - наклонившись, Брэндон обхватил Анри немного ниже бедер и поднял его, позволяя повесить на елку очередное украшение. Он не понимал всего этого процесса и его цели, но, тем не менее, продолжал помогать.

В последнее время Анри был другим, более открытым и веселым, чаще улыбался, смеялся и, казалось, не так сильно переживал из-за своей слепоты и всего, что с ней связано.

Он осторожно накидывал на пушистую елку блестящую мишуру, аккуратно расправляя ее, наощупь проверяя, держится она или нет. Анри нравилось наряжать елку еще с самого детства, и сейчас, по-памяти, он старался восстановить то, как она выглядела, когда он еще мог видеть.

- Чуть ниже, - оборачиваясь, произнес Анри, и Брэндон немного опустил его, позволяя развесить мишуру в середине елки. Вероятно, он бы мог отказаться от этого странного и бессмысленного процесса, но не стал, потому что видел, насколько это нравится Анри.

Когда Брэндон отпустил его, осторожно ставя обратно на пол, Анри достал из коробки красивый наконечник.

- Все, осталось только это.

- Хорошо, - вновь поднимая его, Брэндон облегченно вздохнул.

- Не получается… - тихо сказал Анри, уже не раз уколовшись об елочные иголки.

Сложно, когда видишь лишь руками, а наконечник отказывается надеваться на нужное место, постоянно спадая.

- Сейчас, - посадив Анри себе на плечи, Брэндон поднял руки, касаясь макушки елки. Удерживая ее одной рукой, второй он прикоснулся к рукам Анри, направляя их, позволяя надеть наконечник на самую верхнюю ветку.

- Все, - довольно улыбнувшись, Анри погладил руки Брэндона.   - Красиво?

- Да, - ответ прозвучал сухо, но не был лишен смысла. Брэндон не умел ценить и различать подобное, однако с первого взгляда она не вызвала у него неприятных ассоциаций, а это значит, что все вполне приемлемо.

Опустив Анри, он присел перед ним на колени, всматриваясь в лицо. Яркие голубые глаза смотрели на него, но не видели, но отнюдь не теряли своей красоты, скорее наоборот, это придавало им еще большего шарма. Брэндон видел в них свое отражение, и оно казалось ему иным: в этих глазах он совершенно другой, не такой, каким его видят все люди и зеркала.

Сомневаясь, Анри протянул к нему руку, прикасаясь к лицу, обводя его точеные черты, отводя от глаз непослушные пряди.

- У тебя волосы стали длиннее… - сказал он, чувствуя, что пряди, которые раньше были на одной линии с нижним веком, сейчас почти граничили с губами.

- Да, - Брэндон слегка повернул голову, позволяя рукам Анри увидеть его волосы, едва касающиеся плеч и огибающие длинную шею.

Проводя ладонями ото лба до затылка, Анри пропускал гладкие пряди сквозь пальцы, рассматривая их осязанием, вдыхая с них горький запах табака и чего-то еще, менее терпкого, но ощутимого.

Брэндону нравилось, когда Анри прикасался к нему своими теплыми и нежными руками так, как больше не мог никто. Эти прикосновения успокаивали и умиротворяли, и иногда казалось, что будь нечто иначе, то он бы вполне мог быть другим, но нельзя изменить себя лишь по прихоти. Истинную сущность не скрыть ни под одной маской или обманом, какими бы хорошими они ни были.

Теплые ладони скользили по щекам Брэндона, чувствуя под собой небольшие впадины возле высоких скул; ровный прямой нос; тонкие, словно точеные губы и миндалевидный разрез глаз.

- Ты красивый… и с такими волосами нравишься мне гораздо больше, - улыбнувшись, Анри вновь запустил руки в волосы Брэндона. - Я бы хотел стать таким, как ты…

- Не нужно хотеть быть похожим на кого-то - ты такой один и когда вырастешь, поверь, станешь прекрасным юношей.

- Я бы хотел быть таким, как ты… не только внешне. Ты сильный…

- Ты не знаешь, какой я, - прервав его, Брэндон поймал Анри за руки. Он понимал, что в глазах этого ребенка выглядит совсем другим… и они не видят в нем чудовища.

- Не знаю… но зато чувствую. Ты всегда напряжен и что-то скрываешь в душе, не один день. Ты терпишь меня, помогаешь и стараешься выполнять каждую прихоть… почему ты всегда делаешь так, как я прошу?

- Не знаю.

- Понятно… - Анри заметно изменился в лице, словно чему-то огорчившись.

- Что-то не так? - встав, спросил Брэндон, кладя руки ему на плечи.

- Нет, все хорошо… елка… действительно красива? - помотав головой, Анри вновь улыбнулся, скрывая за этой улыбкой прошлое огорчение.

- Да. Думаю, в полной мере ее оценят Хельга и Дерек, когда вернутся.

- Кстати… почему… она ведь всегда против того, чтобы ты приходил и был со мной, а сегодня согласилась?

- Просто она заботится о тебе, а сегодня… я единственный, кто в Рождество никуда не идет, не празднует его и прочее, и она решила отдохнуть.

- От меня? - Анри едва не вздрогнул, подняв пустой взгляд.

- Я не так выразился…

- Понятно… хорошо, не нужно об этом. Я сам не о том думаю... - вздохнув и прикрыв глаза, Анри подошел ближе, обнимая Брэндона. - Спасибо, что пришел.

- Не за что, - погладив его по голове, Брэндон постарался выбросить из мыслей все то, что всегда в них витало, не давая покоя. Иногда все-таки стоит давать себе отдохнуть, расслабиться и просто ни о чем не думать, потому что все там, за пределами этих робких объятий.

- Хочу спать… - слегка потершись щекой о гладкую ткань рубашки Брэндона, Анри зевнул.

- Хорошо.

Отведя мальчика в спальню, Брэндон уложил его на кровать.

- Хочешь, чтобы я остался? - накрыв Анри мягким пледом, спросил Брэндон, садясь на край постели.

Анри кивнул. Он был рад визиту Брэндона, потому что слышал много сказок о том, что именно в Рождество случаются чудеса и исполняются желания.

Повисшая в комнате тишина тянулась уже почти час, а Брэндон все так же сидел, молча наблюдая за Анри, уйдя в свои мысли.

- Ты веришь в чудеса?.. - чуть слышно спросил тот, так и не заснув, словно ждал этого самого чуда.

- Что? - вернувшись в реальность из темных углов своего разума, переспросил Брэндон, едва слыша заданный вопрос.

- Ты веришь в чудеса?.. - еще тише повторил Анри.

- Не думаю… а ты?

- Я очень хочу поправиться и снова видеть, но… уже не первое Рождество проходит, а этого так и не случилось.

- Это не отсутствие чудес, - погладив его по щеке, усмехнулся Брэндон. - Ты еще просто не готов к такой серьезной операции, а иным способом это не исправить.

- Если бы чудеса были, то все это было бы не нужно…  - сильнее натягивая на себя плед, просопел Анри. Он боялся возможной операции, и еще больше - ее последствий, того, что она окажется напрасна.

- Хах, ты все об этом. Забудь… тебя любят не за то, можешь ты видеть или нет, а за то, что ты есть. Ты такой милый ребенок, что мне даже хочется, чтобы ты никогда не взрослел, - приятным мягким тоном произнес Брэндон, ложась рядом и проникая руками под плед, щекоча Анри, как бы тот ни пытался увернуться.

- Для этого не обязательно оставаться ребенком… - выкрутившись и заставив Брэндона лечь на спину, Анри навалился на него, буквально чувствуя его удивленный взгляд. - Можно быть ребенком в душе, даже когда вырастешь, - добавил он, садясь чуть ниже живота Брэндона и упираясь руками ему в грудь.

- Я не это имел в виду, - Брэндон прикоснулся к лицу Анри ладонью, осторожно убирая от него темные пряди волос, спавшие на глаза. - Даже когда ты вырастешь, я буду помнить тебя таким… и мне бы хотелось, чтобы ты навсегда остался маленьким мальчиком. Моим, пусть и чертенком, но все-таки ангелом…

- Почему ангелом?

- Ты прощаешь мне мои грехи.

Глава 9: Единственно прекрасный

«Позже ты даже не вспомнишь, что у тебя что-то было сейчас… вещи не настолько существенны, насколько это кажется. Они рушатся, постепенно исчезают… не исчезнет только то, что ты навсегда сохранишь, и, поверь мне, ничто не вечно так, как миг красоты, запечатленный твоими эмоциями и на века закрытый в твоем сердце…»

Брэндон осторожно проходил между рядами пустого зала оперной сцены, всматриваясь в алый бархат старинных портьер. Многое здесь напоминало о том, что когда-то было. Пышные оперы, красивые зрелища, тихие беседы, когда все уходили - об этом помнили не только побитые временем горгульи, но и человек, бесшумно подходящий к сцене.

«Брэндон… видишь эти розы? Ты подарил их мне, когда впервые пришел на мое выступление… Они умерли, утратив былую красоту, и осталась лишь темная хрупкая паутина их сухих лепестков, но для меня они по-прежнему прекрасны, потому что я помню, какими они были…»

Голос, витающий в голове, возникал из ниоткуда, сам, с каждым новым взглядом на пустой зал. Брэндон вспомнил, что когда-то было много лет назад. Тогда он был совсем юн и старался научиться понимать и ценить. Первое, что он хотел понять - это красоту, и то, почему некоторые вещи прекрасны для одних, и безлики для других. Почему иногда хочется сделать так, чтобы что-то никогда не менялось?

Человек, который вызывал в нем интерес, пел здесь, и Брэндон не раз приходил, чтобы услышать его.

«Жаль, что ты не понимаешь этого… не потому что ты юн, а потому что действительно не способен чувствовать так, как все люди. Но, вероятно, то, что ты запомнишь, будет очень важно для тебя…»

«Запомню тебя... »

Брэндон помнил свой ответ и гордый взгляд, мало изменившийся с того времени. Зеленые глаза так же горят горячим ядовитым огнем, в котором тонет каждый, кто знает, что такое минутное забвение.

«Ха-ха, ты видел Призрака Оперы или Дон Жуана? Они слишком разные, но при этом во многом похожи… когда я играл их, то испытывал похожие чувства. Ты очень молод, но в тебе уже есть то, что многие люди не способны обрести и за всю жизнь… Только вот… какой ты? Чудовище с прекрасным сердцем… или же прекрасный юноша с пустотой вместо души и чудовищным эгоизмом? Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять…»

Брэндон прикоснулся к своей щеке - он вспомнил теплое прикосновение и грусть в приятном голосе. Многие моменты этой жизни уже исчезли под завалом лет, а некоторые были все так же реальны.

Жестокий разум запомнил то, что хотел.

- Я чудовище… - ответ, произнесенный в пустоту, растворялся, оседая в пыль, утрачивая свой спокойный красивый тембр, - …но никогда этого не скрывал и не стыдился. И до сих пор не жалею.

Опуская букет белых роз на пустую сцену, окруженную резными узорами портьер, Брэндон был уверен в том, что, будь он другим, все было бы непременно иначе, но, вероятно, скучно. Хотя, возможно, он бы обрел свое счастье и стал домашним псом, живущим в тепле любви близких людей, но он выбрал холод одиночества в огромной пустоте и свободе.

«Позволь себе дорожить хоть кем-то… отдай ему то, чего ты лишил себя…»

Легкий шепот кружил в мыслях, раз за разом повторяясь и теряясь среди бесцветных образов. Тот, кому принадлежали эти слова - увял, как и когда-то подаренные ему розы, и так же, как они, остался неизменным, заключенным в темное ледяное сердце, которое помнило его в мельчайших деталях.

Резкий удар, перехватывающий дыхание, заставил упасть на колени, поддаваясь растекающейся по телу боли. Приоткрыв глаза, Брэндон видел перед собой нечеткий силуэт, быстро приближающийся и держащий в руках что-то продолговатое, напоминающее собой биту или плотную трость.

- Ты это заслужил, - подошедший имел стальной тяжелый тон, который, казалось, пронизывал собой все.

Этот некто с силой ударил Брэндона в плечо, заставляя упасть на спину.

Попытки встать были бесполезны, тело не слушалось, его сковывала боль, невыносимая и острая. Каким бы сильным ни был Брэндон, он не мог даже встать или хотя бы что-то возразить.

- Почувствуй эту боль, - схватив за горло, темный силуэт резко поднял Брэндона, сдавливая шею так, что от боли сводило даже мысли. Заменив стальную хватку тяжелым металлическим ошейником, он отпустил Брэндона, но не позволил упасть, удерживая за длинную цепь.

Ударив ногой в грудь, этот некто резко натянул цепь, вновь не давая упасть назад. Судорожно вздохнув, Брэндон выплюнул сгустки крови, скопившиеся во рту. Она ярко-алой глянцевой полосой стекала по губам, капая с подбородка.

Брэндон коснулся рта, стирая с него кровь, а через мгновение незнакомец схватил его за руки, заламывая их за спину, прижимая лицом к полу, ударяя об него. Отпустив, он резко дернул за цепь, наматывая ее на руку, и, освободив длинный участок, с размаха ударил им по спине так, что удар обычной плети показался бы лаской лебединого пера. Брэндон прогнулся от дикой боли, глухо вскрикнув. Кровь горячими всплесками покидала тело, заставляя задыхаться от судорожных позывов. Она густо окропляла собой рану на спине, окрашивая в свой цвет рассеченную от удара рубашку.

Еще несколько ударов, таких, что попытки встать стали просто невозможны, пришлись на спину и плечи. Отсутствие мыслей, поглощенных болью, позволяли Брэндону подчиняться и принимать каждый удар. Он не сопротивлялся, хотя и очень хотел. Упираясь перед собой руками, Брэндон попытался встать, выплевывая кровь, от металлического вкуса которой уже тошнило, но, едва он приподнялся, как цепь на его шее вновь натянулась, увлекая за собой.

- Псу не нравится цепь? - все тот же отвратительный тон звучал над самых ухом.

Он вновь дернул цепь, когда Брэндон поймал ее, стараясь снять со своей шеи. Какой бы сильной ни была боль, насколько бы сложно ни было сопротивляться, Брэндон знал, что не может позволить себе сдаться, но каждая попытка сопротивления наказывалась все новыми и новыми ударами, которые рассекали плоть.

В воцарившейся тишине глухо щелкнул затвор пистолета. Некто стоял напротив лежащего на земле Брэндона, направляя дуло на него. Прицелившись, он уже почти нажал на курок, и Брэндон не закрывал глаза, глядя на это и даже не сожалея, но мягкое и теплое прикосновение чужих рук и хрупкое тело, заслонившее собой, заставили вздрогнуть.

- Ты готов отдать его? Ты готов отдать единственное, чем дорожишь, в оплату своих грехов? Как всегда, как один из многих - он заплатит своей жизнью за тебя?

Брэндон ощутил неимоверную боль внутри, рядом с которой боль от ран показалась щекоткой. В этих теплых прикосновениях, чистых слезах и приятном сладковатом запахе, витающим среди смрада пролитой крови, он узнал того, кем не мог заплатить за свою жизнь. В этом случае она стоила бы слишком дорого.

Закрывая глаза, дав отрицательный ответ, Брэндон из последних сил оттолкнул от себя того, кто, несмотря на многое, был готов заступиться за него.

Цепь вновь натянулась, резко поднимая Брэндона.

Два выстрела пришлись в грудь, врезаясь в нее острой болью.

Тяжесть собственного тела, падающего словно в пропасть, мешала даже последний раз вздохнуть, перед тем как увязнуть в чем-то тягучем и теплом.

- Ты захлебнешься в чужой крови, пролитой тобой.

Агония боли пожирала тело, лишая последней возможности сопротивления. Зеленые глаза, всегда полные холода, бессердечия и отрешенности - не изменили себе… в них появилась лишь слабая искра, которая могла бы выразиться легкой прощальной улыбкой.

- Нет! Не уходи… Не оставляй меня! - знакомый и приятный голос звал Брэндона, разносясь гулом, казалось, по морю крови. Боль уже не имела смысла, она, утихая, позволяла телу тонуть.

Чувствуя, как его руки касается чужая, маленькая и теплая ладонь, Брэндон ощутил нечто, разрывающее сердце. Голубые глаза смотрели на него сквозь слезы, не желая отпускать, а их грусть говорила о скорби, о невозможности помочь.

Закрывая глаза, словно навсегда засыпая, Брэндон чувствовал ком в горле, выплюнуть который было уже невозможно. Алая субстанция полностью поглотила в себя израненное тело, оставляя на поверхности лишь руку, ладонь которой крепко держали теплые нежные руки.

Распахнув глаза, Брэндон слышал, как быстро бьется сердце, отдаваясь гулом в висках, и невольно вздрогнул, чувствуя руки, сжимающие его ладонь.

- Тебе приснился кошмар? - тихо спросил Анри, лежа рядом, и осторожно погладил ладонь, которая резко сжала его руки. Он держал ее с тех пор как проснулся, ощущая напряжение спящего рядом Брэндона; ласково поглаживая, пытаясь сказать, что он рядом.

- Кажется, да… - переводя дыхание и разжимая ладонь, Брэндон вновь закрыл глаза. Боль внутри не проходила: он редко видел сны, а если они и были, то обязательно кошмары. Пару раз моргнув, привыкая к полумраку в комнате, он окинул взглядом прижавшегося рядом Анри. - Но ты спас меня, - на выдохе произнес Брэндон, кладя вторую руку на свою ладонь, покрывая ей теплые руки Анри.

Дыхание, до этого словно скованное тяжелым ошейником, быстро выравнивалось. Кошмары редко бывают такими реальными, а если все-таки приходят, то вырывают собой остатки души, заставляя осознать, что когда-нибудь такое вполне может случиться.

- Правда? Но как? Ведь я такой… маленький… а ты - большой и сильный, - Анри удивленно приподнял голову.

- Во сне это не важно. Возможно, этим и страшны кошмары, что в них невозможно сопротивляться, даже зная, что сильнее, - Брэндон притянул его к себе, гладя мягкие темные волосы, пропуская их между пальцев. - И ты единственный, кто бы решился спасти меня.

Анри сонно вздохнул, прижимаясь щекой к груди Брэндона, слыша восстановившийся ритм сердца.

- Почему? - потягиваясь и удобнее устраиваясь, спросил он, вытягивая ноги, кладя их между ног Брэндона.

Помолчав, обдумывая ответ, Брэндон положил руки на спину Анри, осторожно поглаживая поясницу, и все-таки ответил:

- Вероятно, потому что тебе не важно, кто я.

Про себя он усмехнулся, ведь найденный ответ был верным. Анри единственный, кто способен встать между ним и пулей, потому что дорожит им, не обращая внимания на многое. Другой на его месте присоединил бы к этой пуле и свою, безжалостно пристрелив.

- Какой-то ты сегодня тихий, - закуривая, нажимая на педаль газа, констатировал Брэндон, замечая в своем спутнике слишком тяжелый взгляд и глубокие вздохи.

- Думаю, - отозвался тот, глядя в окно на мелькающие огни вечернего города.

- О чем?

- Такое чувство, что я что-то забыл… и не могу вспомнить ответ.

- Ответ?

- Да… ответь еще раз.

- Вопрос? - изогнув бровь, Брэндон краем глаза взглянул на Мэтью.

- Это единственный вопрос, на который я всегда прошу солгать.

- Хм, не могу.

- Почему?! - резко повернув голову в сторону усмехнувшегося Брэндона, Мэтью удивленно распахнул глаза.

- Не хочу.

Вздохнув, Мэтью вновь отвел взгляд к окну:

- Ты солгал?

- Да, - выкидывая сигарету, которая тут же скрылась в огнях улицы, ответил Брэндон, сворачивая с городских улиц на большую магистраль.

Мэтью сидел, погрузившись в свои мысли, и не обращал внимания на дорогу. Он не мог вспомнить ответ, который, вероятно, больше всего его интересовал в общении с Брэндоном.

- Ты всегда спрашивал, что я чувствую, а можно узнать, что чувствуешь ты? - Мэтью удивленно моргнул, замечая знак "Тупик".

- Когда? - уточнил Брэндон, вновь закуривая.

- Когда живешь… когда дорогой тебе человек заставляет страдать.

- Такого не было.

- А если бы так было?

- Хм, - усмехнувшись, улыбаясь краем губ, он нажал на газ до упора, включая дальний свет, позволяя увидеть конец моста, закрытый бетонной плитой.

- Брэндон, что ты делаешь?! - вздрогнув от увиденного, ощущая, как с каждой секундой увеличивается скорость, Мэтью неотрывно смотрел вперед. - Остановись, больной ублюдок! Там же тупик! - выкрикнул он, взглянув на Брэндона и увидев его довольную усмешку.

«Не может быть…» - пронеслось в мыслях, сжимая сердце. В представлении Мэтью Брэндон был изощренным безумцем, вполне способным на такой конец.

- Пожалуйста! Остановись… Прошу тебя! - поймав Брэндона за руку, держащую рычаг передачи, просил Мэтью, не слыша даже воя мотора за собственным сердцебиением.

Еще одна усмешка… и резкий поворот руля. С воем шипованной резины о замерзшую дорогу, машина, развернулась и так же стремительно продолжила путь, задержавшись лишь на секунду.

- Это, - остановившись, произнес Брэндона, глядя на освещенную фарами машины дорогу.

- Что?.. - Мэтью посмотрел на него тусклым взглядом, в котором замерли непролитые слезы.

- Я бы, вероятно, почувствовал это, - спокойно пояснил Брэндон, переводя свой взгляд на Мэтью, сжимающего его руку. Он наглядно продемонстрировал чувства обреченности и безысходности, которые порой возникали в его мыслях.

- Сволочь! Чтоб тебя! Я же подумал что…

- Конец?

- Ублюдок… - ударив его в плечо, Мэтью резко отстранился, отворачиваясь, глядя в окно, скрывая все еще мечущийся в сердце страх.

- Ты очарователен, - усмехнувшись, Брэндон положил руку ему на шею и притянул к себе. В светлых глазах оттенка летнего неба разгорались не страх и не злость, а яркие искры азарта, скрытого лишь пеленой слез.

- Ты дурак? Как ты мог такое выкинуть?! У меня чуть сердце не вырвалось из груди! - несильно ударив его по лицу, смазав удар из-за собственной рассеянности в данный момент, Мэтью резко приблизился и прижался к его губам своими, признаваясь себе, что, в принципе, был готов встретить такой конец. - Это было вопросом… готов ли я пойти за тобой? - прошептал он, касаясь губ Брэндона своим дыханием.

- Нет, - ответил тот, прикрывая глаза, - это было ответом на твой вопрос, а если ты протянешь мне руку, то я утяну тебя за собой… в Ад.

Помедлив, слушая Брэндона, Мэтью вновь приник к его губам, не видя причин, по которым бы мог отказаться. Тем более что ответ, если задуматься, был вполне удовлетворительным. Он знал, что Брэндон отчасти понимает его, когда сам отталкивает, истязает и при этом крепко держит, не давая вырваться, но Брэндон не в силах быть к кому-то настолько привязанным… даже несмотря на яркую, пусть и своеобразную, демонстрацию чувства обреченности.

- Тогда держи крепче… - отпрянув, улыбаясь, Мэтью протянул ему руку, - этого ведь все равно не избежать, так что уж лучше с Дьяволом в Ад… чем одному куда-то еще, - добавил он, когда Брэндон, взяв его за руку, притянул к себе, усаживая на свои колени. Перекинув через него ногу, Мэтью прижался к нему всем телом, обняв за шею.

Брэндон медленно спускался руками по его телу, находя край куртки и кофты, пробираясь под них, касаясь маняще теплой кожи.

- Я сам захотел этого, к тому же, второго такого я просто не переживу… - вздрагивая от холодных прикосновений, Мэтью слегка подался назад, снимая куртку и отбрасывая ее на соседнее сидение.

- Думаешь, есть еще один такой? - поднимая его тонкую светлую кофту, открывая живот и грудь, Брэндон улыбнулся, касаясь дыханием светлой кожи.

- Сволочей много… - ответив усмешкой, Мэтью вздрогнул, когда Брэндон коснулся его соска губами.

Спустившись руками к его пояснице, Брэндон медленно прокрадывался под брюки, стягивая их, оголяя округлые ягодицы.

- Снимай, - потянув за одну штанину, сказал он, подталкивая Мэтью, заставляя снять ее. Слегка приподнявшись, Мэтью послушно снял ее и вновь прижался к Брэндону.

Холодная ладонь накрыла его член, несильно сжимая, поглаживая, надавливая на головку, стирая появившиеся капли и прокрадываясь дальше, касаясь тугого напряженного отверстия, размазывая по нему собранные капли.

- Ты дрожишь, - заметил Брэндон, прижимаясь к впадине между ключиц губами.

- Здесь холодно… - практически простонал Мэтью, сжимая в руках его темные волосы.

Но прохлада в салоне авто быстро растворялась, перемешиваясь с горячим дыханием.

Крепко обняв Брэндона за шею, Мэтью приподнялся, позволяя тому расстегнуть брюки, и вскоре почувствовал горячую напряженную плоть, касающуюся его между ягодиц. Мэтью негромко вскрикнул, когда головка коснулась входа: она едва проходила, доставляя лишь боль.

- Здесь неудобно… он слишком большой, - прикусывая губу, Мэтью всхлипнул от боли настойчивого вторжения и слегка приподнялся.

- Терпи, - положа руки ему на бедра, Брэндон надавил на них, заставляя опуститься.

- Нет... больно… - Мэтью дернулся, упираясь спиной в руль.

Нажав на кнопку, отодвигая кресло дальше, на максимальное расстояние, Брэндон притянул его к себе. Вновь попытавшись войти, он придерживал Мэтью за бедра, лишая свободы действий, стараясь свести к минимуму его попытки приподняться.

- Больно…  - вновь простонал Мэтью, когда плоть почти наполовину вошла в него, а от неудобства позы это приносило только боль.

- Расслабься, - недовольно фыркнул Брэндон, и, когда терпение все-таки сдалось перед желанием, он, резко приподнявшись, вошел до упора, удерживая Мэтью за поясницу, не позволяя отстраниться.

Сделав один толчок, слегка меняя угол, но проникая так же глубоко, Брэндон замер, позволяя Мэтью привыкнуть. Напряженно и тяжело дыша, Мэтью приподнялся, упираясь руками ему в плечи, и закрыл глаза. Было больно, но останавливаться не хотелось, к тому же эта боль казалась более терпимой, наравне с той, что уже приходилось терпеть. Голова кружилась лишь от мыслей о том, сколько боли и страданий Брэндон принес в его жизнь, забрав за это его же душу. Брэндон только берет, никогда и ничего не давая взамен, все и всегда лишь в его целях, но от этого он не становился менее притягательным. Подобные люди, с темной тайной в своем сердце, всегда притягивают, а такие, как Брэндон - не отпускают.

Глава 10: Одиночество

- Уже поздно… милый, ложись спать, - зашедшая в комнату женщина положила руки на плечи мальчика, стоявшего возле окна.

- Я не хочу, - твердо ответил Анри, убирая от себя ее руки, продолжая ждать знакомых шагов за окном.

- Ты ждешь Брэндона? Он не придет.

- Почему? - резко обернувшись, он непонимающе сдвинул брови.

- Просто… я не хочу, чтобы он даже приближался к тебе, - ответила женщина, замирая, вспоминая свой разговор с Брэндоном.

«Убирайся! Я запрещаю тебе приходить сюда и общаться с Анри! Моему терпению пришел конец! Ты нарушил свое обещание и не вернул его домой в указанное время. Он провел ночь у тебя! »

«Если бы я что-то сделал, ты полагаешь, что он бы не рассказал тебе об этом или ты бы сама не заметила? »

«Я спрашивала… и он ответил, что ничего…»

«Хельга, какая же ты мать, если не веришь своему ребенку? »

«Я не верю тебе! »

«Если бы не я, у тебя бы ничего не было. Ты забыла, кому обязана этой жизнью? »

«Нет, но я забочусь об Анри, и именно поэтому не хочу, чтобы ты приходил…»

«Тогда, вероятно, дело в сумме? Сколько? Я добавлю, если тебе мало тех денег, которые я плачу…»

«Мне не нужны твои деньги! »

«Ха, неужели твой непутевый муж устроился на работу? »

«Нет, но он ищет. А пока… я устроюсь на вторую! »

«Думаешь, этих денег хватит для лечения Анри? »

«Я сама заработаю на то, чтобы вылечить его! Мне не нужны твои деньги. Да, спасибо за те, что дал ты, но все, хватит. Убирайся! »

«Хорошо, но потом ты сама будешь винить себя в том, что лишила его возможности видеть…»

Она вновь вспомнила его стальной и безразличный тон, то, с каким каменным видом Брэндон произнес свои последние слова перед тем, как уйти. Но она сделала это, по ее мнению, для блага Анри.

- Для тебя неважно… чего хочу я? - задав вопрос, Анри вновь повернулся к окну.

- Для меня важен ты и все, что лучше для тебя, - подавляя ком слез, ставший в горле, Хельга обняла сына со спины.

- Не решай за меня. Он помог мне пережить все это… в то время, когда для вас я был лишь жертвой, слепоту который вы все вынуждены терпеть.

- Дорогой мой, скоро все будет хорошо! Тебе сделают операцию, и ты снова сможешь видеть, - присев на колени, она повернула Анри к себе лицом, гладя его щеки, прикасаясь своим лбом к его.

- Он единственный, кого бы я хотел увидеть.

Стойкий горьковатый запах наполнял собой комнату, не желая исчезать в приоткрытом окне и тусклом электрическом свете. Тяжесть обстановки дополняли тихие вскрики и стоны, ударяющиеся в стены, стремящиеся покинуть это место.

Прикованный к кровати наручниками юноша тяжело дышал, пытаясь освободиться. Его длинные светлые волосы разметались по простыне атласными лентами, а несколько ран на груди саднили, покрываясь мельчайшими капельками крови. Тело сводило судорогами каждый раз, как сильные руки шире раздвигали его ноги, открывая более удобный доступ.

Глубокие и сильные толчки, казалось, разрывали, а вторгающаяся в тело плоть легко преодолевала сопротивление мышц, доставляя боль, усиливающуюся с каждым мгновением.

Стекающая между ягодиц кровь впитывалась в простынь, окрашивая ее в свой яркий оттенок. Руки обвивали тонкие алые полосы из-под туго затянутых наручников, которые ранили каждый раз, как юноша пытался освободиться, а кляп во рту сдерживал какие-либо слова или крики.

- Неинтересно, - отталкивая от себя юношу, фыркнул Брэндон.

Поправив на себе брюки, он встал с кровати и отправился в дальний угол комнаты, попутно снимая рубашку. Бросив ее на пол, он взял со стола небольшой нож с тонким изящным лезвием. Оно холодно отражало неяркий свет ламп, хищно ожидая своего момента.

Вернувшись к постели, Брэндон присел на нее, опускаясь на одно колено.

- Хочешь… чтобы я отпустил тебя? Или потерпишь и мы продолжим? - снимая с юноши кляп, давая возможность ответить, он безразлично прикрыл глаза, ожидая ответа.

Переводя дыхание, юноша окинул его болезненным и забитым взглядом, каким дети смотрят на тех, кто поднимает на них руку.

- Д-да… - наконец выдохнул он, умоляюще глядя в яркие зеленые глаза, которые так внимательно изучали его тело.

- Отпустить? Или останешься? - Брэндон наклонился к нему, произнося вопрос почти в самые губы.

- Отпусти… пожалуйста… мне больно… - голос дрожал, выдавая страх и беспомощность, а из светлых голубых глаз текли слезы, омывая собой щеки и ссадины на них.

- Ты же говорил, что боль не так важна, и ты готов терпеть ее в любых количествах, если я буду рядом с тобой, - проводя по хрупкому телу руками, говорил Брэндон, чувствуя под ладонями неистовое биение сердца. Прикасаясь к рукам юноши, он гладил запястья, растирая по ним кровь, сочащуюся из-под стальных оков.

- Отпусти… это же были просто слова! - вздрогнув от боли, юноша отвернулся от Брэндона, от его горького дыхания, касающегося щеки.

- Как хочешь, - бездушно ответил Брэндон и, сильнее сжав его руки, сломал их в запястьях, освобождая от оков, как и обещал.

Громкий крик наполнил собой комнату, но был пустым для Брэндона, все еще сжимавшего сломанные запястья. Он принял выбор, и все остальное уже не имело значения: ни крики, ни слова заключенные в них.

Вывернув руки юноши, Брэндон отломал кисти от запястий, отчего пустые наручники лишь глухо звякнули о спинку кровати, а горячая кровь стекала по телу, скрывая под собой светлую кожу. Отпустив сломанные руки, Брэндон схватил юношу за волосы, накручивая их на руку, туго стягивая влажные от крови локоны. Они всегда нравились ему, такие мягкие, нежные, светлые; к ним хотелось прикоснуться, пропустить сквозь пальцы, почувствовать их запах, но, поднеся к ним нож, Брэндон отрезал их одним резким движением. Выпуская из ладони отрезанные пряди, он взглянул на юношу, чье тело сковывали судороги адской боли, а сломанные кости рук упирались в грудь, когда он прижимал их к себе.

Схватив юношу за ноги, разводя их в стороны, Брэндон прикоснулся лезвием ножа чуть выше его колена, проводя острием по нежной тонкой коже, не спеша вспарывая ее. Рассекая внутреннюю сторону бедра, он спустился ниже, игнорируя последние сопротивления и крики, вонзая нож в тело так же, как сам недавно входил в него. Брэндон, казалось, не слышал даже своих мыслей, хотя, скорее, их и не было - лишь пустота и разум, управляющий движениями, без какого-либо желания или же мотиваций.

Приподнявшись, Брэндон придвинул к себе тело, забывшееся в предсмертной агонии, и, зажав его между своих ног, провел ладонью по груди юноши. Постепенно, с силой надавливая на нее, он слышал глухой звук ломающихся ребер. Вонзив между своих пальцев нож, Брэндон разрезал плоть, выворачивая лезвие и разламывая хрупкую преграду.

- Так это ты хранишь все чувства? - произнес он, обращаясь взглядом к открывшемуся ему сердцу.

Взяв в руку, Брэндон потянул его на себя, стремясь вырвать, но оно так просто не поддавалось. Отрезав ножом последние удерживающие жилы, Брэндон сжал в руке фактически кусок мяса, который перестал пульсировать, когда Брэндон с силой сдавил его, выжимая из него кровь.

Сердце - всего лишь орган, гоняющий по телу кровь, а сколько красивых слов и чувств приписывают ему. И ведь его щемит, когда по кому-то скучаешь; оно трепещет, когда влюбляешься, и стонет, когда страдаешь… а на деле это просто кусок мускулов, переплетенный артериями.

Поднимаясь по лестнице, Мэтью вновь набирал номер, который в сотый раз отказывался отвечать. Мысленно он проклинал себя за то, что делает это, и то, что сейчас идет к тому, кто безразличен ко всему, но при этом является тем единственным, с кем можно развеять душевную боль, утопив ее в физической.

Мэтью медленно шел, считая каждую ступеньку, и каждый раз сбивался со счета, задумываясь о цели своего визита. Он редко приходил сам, но и Брэндон в последнее время не попадался ему на пути. Другой бы на месте Мэтью, вероятно, обрадовался бы тому, что, скорее всего, лишился интереса к своей персоне от лица садиста, но его это почему-то совсем не радовало. Когда что-то теряешь, то явственно понимаешь, что отказы от этого были лишь игрой, и иногда для того чтобы не чувствовать себя одиноким приходится многое терпеть.

Остановившись возле нужной двери, Мэтью хотел постучать и едва прикоснулся к ней, как она приоткрылась.

Он практически беззвучно прошел по коридору и замер в дверях одной из комнат, видя, как Брэндон стоит возле кровати и что-то держит в руке, а перед ним на постели лежит окровавленное тело. Не моргая глядя на это, Мэтью невольно подался назад и прислонился спиной к косяку; судорожно понимая увиденное, он закрыл рот ладонью, подавляя вскрик.

- Отвратительно, - выпустив из руки сердце, бросая его в кровавую постель, себе под нос фыркнул Брэндон.

Стряхивая с рук кровь, он обернулся, замечая в дверях незваного гостя. Удивление быстро прошло, сменившись тихой усмешкой, и Брэндон направился к двери.

Мэтью заставлял себя убежать подальше отсюда, но не мог даже сдвинуться с места. Он лишь смотрел на приближающегося Брэндона, на его окровавленные руки и торс. Коротко взглянув на тело, лежащее на постели и истекающее кровью, Мэтью, вернувшись взглядом к Брэндону, заметил в его руке нож. Резко подавшись назад, отходя в сторону, инстинктивно стараясь отойти, он оступился, но был тут же пойман за руку - Брэндон не дал ему упасть, поймав и притянув к себе.

- Нет! Не трогай меня! - отталкивая его, Мэтью попытался вырваться, и его сопротивление лишь усилилось, когда он увидел кровь, смазавшуюся о его одежду. Ее неприятный запах вызывал тошноту, которая горьким комом подходила к горлу.

- Тише, ты же не хочешь к нему присоединиться? - отстраняясь, но продолжая держать Мэтью за предплечье, Брэндон повел его за собой.

Пройдя по весьма широкому коридору, он открыл дверь в его конце и, толкнув Мэтью в темноту открывшейся комнаты, захлопнул ее.

- Выпусти меня! Мне… мне плохо… Открой! - прислонившись к двери боком, Мэтью несколько раз дернул за ручку, но она отказывалась открываться, а тошнота все острее напоминала о себе.

- Сиди тихо, - с силой ударив по двери, холодно произнес Брэндон, показывая, что это не просьба, это - приказ.

Мэтью прижался спиной к стене и медленно опускался вниз, садясь на холодный гладкий пол. Дрожь внутри разносилась по всему телу и вызывала слабость, которой сложно было сопротивляться. У Брэндона есть множество граней жестокости, но то, что сейчас увидел Мэтью, было высшей степенью в его понимании. Одна только мысль о том, что Брэндон просто так кого-то убил, зарождала чувство паники и страха. Конечно, это не первый случай, но именно этот Мэтью увидел воочию - жуткое кровавое зрелище, от которого хочется убежать подальше.

Закрыв лицо руками, он старался глубже дышать, дабы превозмочь сильнейшую тошноту, но осознание увиденного было слишком отвратительным.

Чужая кровь на одежде - вспомнив о ней, Мэтью быстро снял куртку и отбросил ее подальше от себя. В мыслях вновь и вновь всплывал образ Брэндона, стоящего над растерзанным телом; его бездушный взгляд и резкие движения. Одного этого было достаточно, чтобы почувствовать страх и ужас того, чей последний вздох был отдан Брэндону.

Через некоторое время в комнате зажегся свет - это была ванная, весьма большая и просторная. У стены находился душ, а напротив множество полок с различными пузырьками и флаконами, и большое зеркало, в котором Мэтью увидел свое отражение. То, как он сидел, прижавшись к стене, страшась даже пошевелиться.

Убрав тело, замотав его в пластиковый мешок, Брэндон брезгливо окинул его взглядом, словно мусор. Хотя теперь, когда оно было мертво, оно ничем другим и не являлось. Можно этому возражать при жизни, а когда смерть уже пришла - бесполезно. Всего лишь смесь плоти и костей, которая начинает дурно пахнуть.

Закончив со всем, Брэндон зашел в ванную, где на полу сидел Мэтью, обхватив колени руками, но Брэндон не обратил на него особо внимания, потому что хотел как можно быстрее смыть с себя всю эту грязь.

Сняв брюки, с которых едва не капала кровь, он зашел в душ. Теплая вода неторопливо смывала алые разводы с кожи, некоторые из которых уже успели засохнуть. Стекающая по белоснежному полу душа вода окрашивалась в кровавый цвет, исчезая в сливе, но постепенно бледнела, а от крови не осталось и следа на теле того, кто ее пролил.

Мэтью вздрогнул, просыпаясь от своих мыслей, когда увидел перед собой Брэндона. Накинув на себя полотенце и придерживая его на бедрах, он наклонился к Мэтью.

- Вставай. Или хочешь остаться здесь?- поднимая его лицо за подбородок, Брэндон заметил в его глазах абсолютную отрешенность от происходящего, на что Мэтью отрицательно помотал головой. Подняв взгляд, он посмотрел на Брэндона, но тот выглядел так же, как и всегда, будто ничего и не произошло. Однако сейчас, при ярком свете, можно было увидеть несколько небольших морщинок у его глаз, которые не были заметны ранее и придавали еще большей пикантности его личности и внешности, а мокрые темные пряди волос липли к лицу и шее.

- Вставай, - повторил Брэндон, протягивая руку.

Мэтью, приняв ее, неловко встал и прижался к нему, осторожно прикасаясь ладонями к обнаженной, все еще влажной после душа коже.

- Не хочу идти туда… там…

- Я все убрал, - усмехнувшись, Брэндон освободился из его объятий и, взяв за руку, увел за собой.

Зайдя в одну из комнат, он толкнул Мэтью на большую кровать, на что тот, лишь поджав к себе ноги, уткнулся лицом в смявшееся от его падения покрывало.

Брэндон стер с тела последние капли воды и, надев брюки и светлую рубашку, накинул на голову полотенце, суша волосы.

- Ты что-то хотел? Раз пришел сюда так поздно, - раздраженно спросил он, присаживаясь на край постели.

- Нет… - ответив, Мэтью еще сильнее сжался, чувствуя его рядом с собой.

- Тогда зачем? - откинув полотенце, Брэндон наклонился к нему, поворачивая к себе лицом.

- П-просто…

- Просто? - так и не дождавшись вразумительного ответа, он начал медленно стягивать с Мэтью одежду, тут же приникая ладонями к открывающейся нежной коже.

Обычно холодные руки сейчас были теплыми, но Мэтью все равно вздрагивал от каждого прикосновения, как никогда понимая, что Брэндон может с ним сделать. Картина увиденного была уже не такой четкой, но, тем не менее, пугала, лишая воли, и Мэтью, словно тряпичная кукла, поддавался каждому жесту и прикосновению, чувствуя на свой коже руки, с которых недавно стекала кровь.

Проводя ладонью по его груди, поднимаясь к шее, Брэндон с интересом наблюдал за Мэтью, за его вздохами и тем, как он иногда замирал, прислушиваясь к каждому шороху и звуку, но не открывал глаза. Постепенно страх Мэтью смешивался с более глубокими эмоциями, переполняющими его, ведь, в конце концов, он не просто так пришел в этот дом, а увиденное всего лишь подтверждало то, что Брэндон может навсегда лишить каких-либо чувств и переживаний.

- Посмотри на меня, - тихо и сухо сказал Брэндон, заключая лицо Мэтью в свои ладони. И, когда тот приоткрыл глаза, глядя на него сквозь пелену слез, Брэндон увидел в них страх, но не такой, какой всегда видел в глазах других.

- Зачем ты убил его? - спросил Мэтью, вновь видя тот образ растерзанного тела, лежащего в окровавленной постели.

- Хотел кое-что узнать, - Брэндон стер с его щеки все-таки скатившуюся по ней слезу, но ему казалось, что отнюдь не он причина этих слез.

- Чужая жизнь для тебя так мало значит?..

- Да.

- И моя?.. - выдохнул Мэтью, глядя ему в глаза.

- Да, - улыбаясь краем губ, Брэндон наклонился к нему и слизал со щеки очередную слезу.

В этом взгляде он увидел истинную боль и отчаяние, безмолвное и яркое. Они были настолько искренними и четкими, что с ними не могли сравниться даже те отблески ужаса и страха, что он видел в глазах других, когда жизнь навсегда угасала в них.

- Мэтью… - на ухо шепнул Брэндон, - …ты прекрасен.

И Мэтью вздрогнул, слыша свое имя, произнесенное странно довольным шепотом, что не обратил внимания на прочее.

- Зачем ты сегодня пришел? - отстранившись, Брэндон повторил свой вопрос, заведомо зная, что предыдущий ответ был ложью.

- Я никому не нужен… и мне больно от этого, - Мэтью закрыл глаза, вспоминая, как шел, бездумно сворачивая с одной улицы на другую, пока словно случайно не увидел знакомый дом. - Я столько раз пытался сбежать подальше от тебя… но чем дальше отходил, тем отчетливее понимал, что без тебя я абсолютно одинок. Конечно, я не нужен тебе, и тебе это простительно, но… вчера был мой день рождения, и никто об этом не вспомнил… хотя и есть те, кто называет себя моими друзьями.

- Разве это так важно? - погладив его по лицу, убирая со лба несколько светлых прядей, Брэндон изогнул бровь.

- Почему у других есть то, чего нет у меня? Чем я хуже? Я такой же человек!.. - всхлипнул Мэтью, откидывая от себя его руку. - Сделай со мной что-нибудь! Избей или изнасилуй! И я буду злиться и ненавидеть тебя, забыв обо всем! - схватив Брэндона за края расстегнутой рубашки, выкрикнул он, не желая больше давиться комом, вставшим в горле.

Всегда есть что-то, чего очень хочется, и не знаешь, почему не можешь это получить, и иногда лучше всего постараться забыть об этом, а иногда - просто не думать.

- Ты еще такое дитя, Мэтью… и не видишь разницы между тем, что ты действительно хочешь, и тем, что просишь.

И вновь имя, произнесенное этим холодным шепотом, заставило вздрогнуть.

- А ты убийца… жестокий и извращенный, - отпустив его, Мэтью отвернулся, ложась на бок и сжимаясь, словно нерожденный младенец в утробе матери.

Все-таки присутствие Брэндона действительно заглушало мысли и эмоции, витающие в душе, потому что он просто затмевал их собой.

- Возможно, но тебя я не убью до тех пор, пока ты будешь оставаться собой, - Брэндон склонился над ним, постепенно опускаясь, прикасаясь губами к его шее… и замер, ощущая знакомый запах: сладкий и нежный, рождающий в разуме образ, который ни в коем случае не хотелось ранить; витиеватый и прозрачный, но все-таки осязаемый.

Брэндон сделал глубокий вдох, жадно вдыхая сладкий аромат с изящной шеи. Еще и еще, прикасаясь губами, поднимаясь выше, слегка прикусывая кожу возле уха. Этот запах кружил голову своей ненавязчивостью и невинностью; казался слишком знакомым и приятным, настолько, что невозможно было сдержаться - хотелось чувствовать его вечно, и прикасаться к коже, источавшей этот запах.

Мэтью глухо вздохнул, наслаждаясь жадными, но при этом нежными ласками, настойчивыми и заставляющими отдавать им всего себя. Каждое прикосновение растворяло какие-либо мысли, настолько, что уже было все равно, чем это может обернуться; каждый поцелуй словно касался души, подчиняя ее себе.

- Этот запах… - запустив руки в длинные волосы, несильно сжимая их, прошептал Брэндон, мимолетно лизнув возле уха Мэтью.

- Лепестки… - едва слышно, на выдохе, произнес тот.

- …белых роз, - Брэндон закончил его фразу и тут же резко отстранился, зажимая ладонью рот.

Осознавав, почему этот запах был ему знаком и так манил, Брэндон пару раз быстро моргнул, убирая от лица руку.

- Да… так называется пена, которую я недавно купил, флакон понравился… а что? - приподнимаясь, Мэтью окинул его удивленным взглядом. Редко можно было увидеть такое замешательство на лице Брэндона, точнее, он видел его впервые.

- Ничего, - переведя дыхание, пытаясь вернуть трезвость мысли, Брэндон отвел от лица все еще влажные пряди волос.

- Если ничего, то обычно люди не отпрыгивают за раз на метр… а ты тем более.

- Иди и смой с себя этот запах, - холодно рыкнул он, - быстро.

- Но…

- Иди, - тон Брэндона начал звучать угрожающе, и Мэтью ничего не оставалось, кроме как послушаться.

Он встал с постели, хотя и пребывал в некоторой рассеянности после всего, и нетвердым шагом прошел по коридору, но замер у двери ванной - на ней остались кровавые разводы. Тем не менее, всплывший в памяти образ уступал только что увиденному, и, пересилив себя, Мэтью открыл дверь, проходя в ванную.

Теплые потоки воды приятно гладили кожу, напоминая о прикосновениях Брэндона всего пару минут назад, отчего все произошедшее казалось странным. Все, что сделал Брэндон: кровь, пролитая им, прикосновения и странное чувство, отраженное на его лице.

Мэтью пытался понять, чем же его запах так не понравился Брэндону, хотя, наоборот - этот запах более чем нравился ему и напоминал о чем-то, что пробуждало в нем жалкие отголоски ласки и человечности.

Выключив воду, Мэтью взял полотенце, висевшее рядом с душем. Стирая капли воды, стекающие по телу, он осмотрелся в поиске халата и, найдя его, накинул себе на плечи, направляясь обратно в комнату.

Стоя возле окна, Брэндон обернулся, указывая взглядом на постель, и Мэтью послушно сел на нее.

- Все? - приподнимая рукав халата, который был велик, и открывая руку по локоть, тихо спросил он, уже даже не пытаясь понять происходящее.

Подойдя, Брэндон взял его руку за запястье и, резко притянув, наклонился, приникая губами к влажной от воды шее, невольно вдыхая ее запах. Теплая гладкая кожа пахла чем-то едва уловимо сладким, но уже не тем, от чего в жестоком разуме могло проснуться нечто, заставляющее его быть другим. Этот запах был весьма приятным, настоящим, ни с чем не смешанным, а сердце Мэтью так ощутимо билось...

- Знаешь… сердце ничего не чувствует, это всего лишь кусок мяса, - отстраняясь, Брэндон сел на постель рядом с Мэтью, опираясь позади себя рукой.

- Что? - удивленно распахнул глаза тот, не понимая резкой смены темы. - А ты думал иначе?

- Люди заставляют так думать. Ты сам говорил, что чувствуешь в нем и каково это. Но сердце ничего не чувствует, за исключением болезней, как и какой-либо другой орган. Все остальное - ложь. Глупая сказка, придуманная кем-то.

- Да, но… так ведь проще… кроме того, сердцу действительно больно, когда переживаешь.

- В сердце нет ничего, кроме крови, это всего лишь грубая мышца, не более того, и больно только потому, что увеличивается кровяное давление. Все, что можно чувствовать - ощущает лишь разум. Он решает, что это будет: любовь, ненависть, боль или что-то другое, - протянув руку, прикасаясь ей к многочисленным складкам халата, Брэндон стягивал его вниз, постепенно оголяя плечи и спину Мэтью. - Меня не изменить… я всегда хотел попытаться испытать то, что чувствуют другие, но это невозможно. Все решает разум, а мой - слишком жесток. Другими словами - каждый такой, какой есть. "Бессердечными" не становятся, а рождаются, и если что-то и меняется, то это всего лишь притворство или инстинкт, продиктованный забытыми мыслями.

- Возможно… ты прав, - Мэтью вздрогнул, ощущая холод в комнате, пробирающийся в тело сквозь влажную кожу, и чуть обернулся, почувствовав, как спины коснулись большие теплые ладони.

Приподнявшись и сев позади, Брэндон провел рукой по его плечу, откидывая с него мокрые волосы.

- Я представил, что в моих руках было твое сердце, - горячий шепот щекотал кожу, рассыпаясь по телу дрожью, - и мне не понравилось... этот юноша внешне походил на тебя, но он совсем другой. Ты не лжешь себе и соглашаешься на любую боль, кричишь и страдаешь, но всегда возвращаешься. Ты ненавидишь меня и любишь… и это чувствует не твое сердце.

Положив ладонь на грудь Мэтью, на шрам с левой стороны, Брэндон слегка надавил, словно нечаянно зажимая между пальцев сосок, затвердевший от прохлады в комнате или же все-таки от дразнящих прикосновений и тихих слов.

- Это твоя сущность, твой разум, твои мысли, твое настроение, а не сердце, - надавливая сильнее, говорил Брэндон на ухо Мэтью, отчего каждое слово отдавалось теплом внизу живота, заставляя внимать тихому шепоту, убеждавшему в своей правоте.

- Если такова твоя сущность… тогда почему иногда ты бываешь другим? О чем тебе напомнил тот запах? - слегка оборачиваясь, спросил Мэтью, едва не касаясь горячих губ своими. То, что понял Брэндон, ему предстояло только узнать.

- Это осколок сущности и мыслей, которые хранят в себе обманчивый образ. Я не бесчувственный, просто мой разум видит и чувствует иначе.

- Не понимаю…

- Есть красавица, любящая чудовище, и есть чудовище, не виноватое в том, что оно чудовище. Как бы оно ни выглядело, - коварно улыбнувшись, Брэндон позволил чужим губами прикоснуться к своим.

Нет бесчувственных, есть лишь те, кто расценивает все эмоции и чувства по-своему. Глядя на один и тот же предмет, каждый видит его по-разному и расценивает людей по своим меркам, их поступки и все, что происходит вокруг. Кто-то безропотно созерцает, кто-то принимает участие, кто-то сопротивляется, кто-то создает, кто-то рушит, а кто-то не видит в этом смысла. Разум каждого уникален в своем роде, и не понимает того, что очевидно для другого. Для кого-то одна мелодия прекрасна, а для такого - не имеет значения. Просто мелодия. Музыка. Звуки. Ноты. Их положение. Не более того.

Просто еще одна материальность.

Каждый бессердечный, слыша о своем душевном недостатке, старается понять его причину, но далеко не каждый готов принять тот факт, что нельзя стать другим по своей или чужой прихоти. Истинная сущностью, будь то мягкая или жестокая, не сможет перевоплотиться в другую, сколько бы человек не старался. Можно лишь предаваться коротким и мимолетным обманам и надеяться, что они не раскроются раньше, чем того требует положение.

- О, так ты пришел.

- Выкладывай резче, что хотел. Я не в настроении разводить долгие беседы, - садясь за столик в весьма шумном баре, Брэндон брезгливо отодвинул предложенную ему чашку кофе.

- Кажется, его у тебя никогда не было. Знаю, что поздно предлагаю, но все-таки… - мужчина, сидящий напротив, многозначно улыбнулся. - Я слышал ваш разговор с Хельгой… конечно, детей я плохо переношу, а этот еще и не мой, но, тем не менее, он стал мне интересен.

- В каком смысле? - Брэндон властно и холодно посмотрел в глаза собеседника, отчего тот поумерил улыбку.

- В прямом. У тебя есть деньги, а у меня - то, что нужно тебе, - мужчина быстро принял вид, с которым можно достойно предлагать подобные вещи такому человеку, как Брэндон. - Безусловно, я всецело поддерживаю решение своей жены в том, что наша прямая обязанность заботиться о мальчике, но ровно так же я не могу позволить ему страдать в ожидании.

- Хм… мне всегда нравились продажные люди, - усмехнувшись, понимая ход его мыслей, Брэндон не пожалел, что пришел.

- Да ладно, я просто хочу немного заработать, ничего при этом не делая. Хельга сейчас работает на двух работах и домой возвращается около двух ночи… так что, если хочешь, заходи в гости.

- Непременно… сколько?

- А сколько ты можешь предложить мне за полное игнорирование твоего присутствия в моем доме и "общение" с Анри? - мужчина победно улыбнулся, откидываясь на спинку стула.

- Сколько захочешь.

- Отлично. Тогда, на первый раз, хватит и этого, - положив на стол бумажку, он придвинул ее к Брэндону.

Приподняв ее, Брэндон улыбнулся краем губ. Его все вполне устраивало. Кроме того, деньги - это всего лишь бумажки, и они всегда ничтожны рядом с тем, что можно за них получить.

Встав, Брэндон остановился возле мужчины и протянул ему банковский чек, на что тот, взяв его, убрал в карман куртки, окидывая Брэндона довольным взглядом.

- Я знал, что ты не откажешься. Что ж, заходи, когда захочешь, и будь уверен, меня не интересует, что будешь с ним делать, ведь куда интереснее то, сколько ты будешь за это платить, - произнес ему вслед мужчина, довольно улыбаясь.

Глава 11: Ошибки

Брэндон неподвижно стоял в дверях комнаты, опираясь спиной о косяк и бездумно глядя на спящего в кровати Анри. Почему-то каждый раз было все сложнее и сложнее находить слова, которые бы стоило сказать ему. И чем больше проходило времени, тем больше должен был узнать Анри, но иногда о многом приходится умалчивать, дабы не разрушить существующее. Каждый раз, приходя, Брэндон уверял себя, что обязательно скажет Анри о том, о чем умалчивал несколько лет, и каждый раз не делал этого. Не потому что чего-то опасался или же искал оправдание, а просто потому что не мог отпустить и заставить себя сказать "прощай" тому, с кем обещал остаться навсегда.

Все-таки подойдя, Брэндон присел возле кровати на колени, опуская свою ладонь на голову Анри, едва ощутимо гладя его волосы, стараясь не разбудить. Брэндон мог сделать все, что угодно, но не мог элементарно уйти, не оборачиваясь, предоставив Анри жизнь без него, ведь так было бы гораздо правильнее. Он знал, что этого не избежать, но предпочел и в этот раз промолчать - неизбежное само обнаружится.

Положа голову на одеяло, скрывающее грудь мальчика, Брэндон закрыл глаза. Если бы он умел сожалеть, то, вероятно, обязательно бы все рассказал.

Брэндон открыл глаза, ощущая, что Анри проснулся и осторожно прикоснулся к его лицу, но тут же отвел руку.

- Уходи… - сонно произнес Анри, отталкивая его, заставляя приподняться со своей груди.

- Почему? - задав вполне логичный вопрос, Брэндон удивленно изогнул бровь, замечая недовольство Анри.

- Ты опять где-то пропадал столько времени.

- Вообще-то Хельга против того, чтобы…

- Я знаю, но ты же заплатил Дереку за то, чтобы он молчал о твоих визитах, - перебив, Анри сел в кровати, слегка откидывая одеяло.

- Он сказал тебе? - еще больше удивился Брэндон.

- Да… в тот же день, как только предложил это тебе, - слегка скривив губы, вспоминая об этом, бросил Анри.

- Ты должен понять, я не мог прийти раньше, потому что был занят, - протягивая к нему руку, чтобы убрать спавшую на глаза челку, улыбнулся Брэндон.

- Почти два месяца? - Анри поймал его за запястье, как только холодные пальцы коснулись лба.

- Да.

- Я понимаю… - откидывая от себя его руку и отворачиваясь, Анри слегка дернул плечом. Он уже просто устал безрезультатно ждать Брэндона и с каждым днем все меньше и меньше верил его словам. - Можешь идти.

- Нет, ты явно не понимаешь, - приблизившись, Брэндон положил руки ему на плечи и повернул к себе лицом.

- Я понял, что есть что-то, что для тебя более важно. Поэтому можешь идти и больше не возвращаться, - подняв пустой взгляд, холодно и серьезно произнес Анри, переборов свою робость.

- Ты ошибаешься, - непроизвольно сжав его плечи чуть сильнее, Брэндон с трудом сдержал резкость тона, - я действительно не мог прийти.

- Почему?

- Причину я не могу тебе сказать.

- Вот и убирайся туда же, где был занят, - отталкивая его, отсек Анри, слыша в своем голосе обиду. Как бы сейчас он ни пытался казаться взрослым и решительным - в нем говорила детская обида.

- Не смей так со мной разговаривать, - Брэндон схватил его за подбородок, произнося каждое слово с отдельными холодными оттенками, но тут же замер, осознавая свое действие.

- Не смей угрожать мне… - охнув от такого жеста, ответил Анри, больше не пытаясь оттолкнуть, ощущая, как больно пальцы впиваются в его нежную кожу.

Анри отлично знал, что грубить Брэндону вполне опасное занятие, но не мог иначе. Его обида переросла в ненависть, настолько, что он просто не мог понять причин, по которым бы человек, обещавший быть рядом, так долго не давал о себе знать. Он ждал Брэндона, чтобы поделиться с ним хорошими новостями и своими эмоциями, почувствовать его присутствие и рассказать о том, насколько счастлив, но при этом растерян и напуган. Больше всего он хотел рассказать о том, что скоро предстоит операция, которая вернет ему зрение; о положительных прогнозах врачей и своем волнении, ища успокоения рядом с ним - но все это рухнуло в один момент. Стало просто все равно. Трепет радости и волнения угас. Смысл всего этого, если единственный, кого хотелось увидеть, просто не приходил? Значит, ему тоже все равно.

- Ты приходишь только тогда, когда нужно тебе… а не тогда, когда ты нужен мне! Тогда, когда ты этого хочешь, - получив свободу от холодных рук, Анри вновь отвернулся, забираясь под одеяло.

- …?

Несколько секунд ступора Брэндона сменились вполне широкой улыбкой. Он отдаленно догадывался о причине таких заявлений, и сейчас лишь убедился в их истинных мотивах.

- Ты еще ребенок… особенно сейчас, когда пытаешься казаться взрослым и серьезным, - загребая Анри в охапку вместе с одеялом и подушкой, за которую тот успел пойматься, Брэндон едва сдержал несвойственный себе легкий смех. Подавляя всяческие сопротивления Анри, пытавшегося увернуться и снова скрыться под одеялом, он краем глаза заметил, как тот недовольно поджимает губы. - Я всегда хочу прийти, но не всегда могу. Пойми это, мой маленький чертенок… - когда Анри все-таки выкрутился и попытался отдалиться, Брэндон поймал его за ноги и притянул к себе, выдыхая последние слова вместе с усмешкой ему на ухо.

- Отпусти! - на недовольной ноте бросил Анри, по-прежнему сопротивляясь, выгибаясь всем телом, упираясь руками ему в грудь, отталкивая. - Отпусти! А то… я закричу! - и вздрогнул, поводя плечом, ощущая на своей шее горячее дыхание, когда Брэндон заключил его в свои объятия.

- Зачем кричать? Я же просто играю со своим миленьким… маленьким… глупым чертенком, - наиграно обиженным тоном парировал Брэндон, отпуская Анри, но тут же ловя обратно, щекоча, переходя на непринужденный тон. Сейчас был именно тот момент, когда хотелось просто улыбнуться, без всякого смысла и надобности кому-то показывать эту улыбку.

- Я не глупый… - слегка дрожа, отозвался Анри, сдерживая улыбку, вызванную незатейливыми прикосновениями Брэндона.

Изловчившись и все-таки выскользнув из его рук, Анри резко отстранился, пытаясь отдышаться.

- Глупый, но безмерно милый, - вновь поймав его в один рывок, словно хищник свою жертву, Брэндон продолжил щекотать его и, заметив улыбку, с облегчением выдохнул. Он не ошибся - Анри всего лишь обиделся, и все его слова были не боле чем проявлением этого. - Никогда больше так не делай, - Брэндон обхватил его за пояс, наваливаясь на него и опуская голову ему на грудь, которая вздымалась от сбившегося дыхания, а за теплой кожей, скрытой лишь тонкой футболкой, отчетливо билось сердце.

- Это ты… так не делай, - переводя дыхание, Анри расслабленно подался назад, чувствуя под спиной мягкую подушку. Слегка разводя ноги, позволяя Брэндону удобнее лечь, он положил руки ему на плечи.

- Не будь таким, - сказал тот, оттянув ворот светлой футболки и коснувшись впадины между ключиц губами.

- Каким? - вновь вздрогнув от непривычного, близкого и теплого прикосновения, переспросил Анри.

- Обидчивым ребенком.

- Но… ты же сам говорил, что хотел бы, чтобы я всегда оставался ребенком.

- Запомни раз и навсегда - я никогда не нарушу того, что обещал тебе, - Брэндон посмотрел в его лицо, рукой отводя от него длинную челку, и увидел улыбку, которую Анри всячески старался сдержать, дабы не показывать, что он так быстро все простил и забыл. Расслабленно вздохнув, Брэндон вновь опустил голову ему на грудь, прислушиваясь к сердцу своего маленького чертенка.

Он сам себе поражался, точнее, тому, как поступил. Брэндон редко позволял себе подобное, хотя иногда и просто хотел поддаться желанию "поиграться" с Анри. В конце концов, он - ребенок, и взрослым иногда нужно прибегать к подобным "уловкам", чтобы разрешить конфликт и скрыть те или иные вещи.

- Я был в больнице… и врачи сказали, что я готов к операции и в скором времени они назначат ее дату, - произнес Анри, забывая свою обиженность и злость, но вспоминая о волнении и трепете, которые рождались внутри от одной только мысли об операции.

- Знаю, - закрывая глаза, ответил Брэндон, - я разрешил почти все вопросы, связанные с этим.

- Все это… благодаря тебе? Я слышал, как кто-то говорил в коридоре, что подобного сложно добиться, - гладя его шею, Анри задумчиво наклонил голову, вспоминая о долгих разговорах в кабинетах врачей и не менее длительном ожидании их решения.

- Все это не так важно. Главное, что ты готов к этому, - Брэндон удобнее сложил руки за его спиной, прикасаясь к ней ладонями.

- Мне страшно… - неуверенно выдохнул Анри, во многом осознавая сложность предстоящего, но это ощущение слегка рассеивало то, что его злость к Брэндону прошла, что он ошибался, ведь, быть может, Брэндон действительно не мог прийти.  

- Все будет хорошо, - заверил его Брэндон, слыша, как взволнованное маленькое сердечко успокаивалось, начиная биться не так сильно.

Это единственное, во что он верил. Точнее, хотел верить и старательно убеждал себя в этом, как и в том, что должен попрощаться с Анри. Сейчас. Взять и заставить себя сказать это проклятое "прощай", хотя бы шепотом, даже если его не услышат, потому что такой возможности может больше не представиться.

- Анри… - приподнявшись, заключая лицо Анри в своих ладонях, Брэндон мысленно еще раз попытался представить, что именно должен сказать.

- М?

- Ничего… - помолчав с минуту, которая показалась часом тишины, наконец сказал он, ощущая трепет Анри. - Все будет хорошо, - повторил Брэндон, проводя большими пальцами по векам Анри, когда тот закрыл глаза.

Вероятно, иногда, действительно, лучше промолчать, даже когда нужно попрощаться навсегда.

Мэтью сидел в ванне, вода в которой постепенно все сочнее и сочнее окрашивалась в кровавый цвет, но он не обращал на это внимания, глядя перед собой и маниакально оттирая кожу от несуществующей грязи. Мокрый кусочек махровой ткани, зажатый в ладони, уже окрасившись в ярко-красный, безжалостно саднил кожу, но Мэтью продолжал тереть, даже не чувствуя ран, которые наносил себе резкими и непрекращающимися движениями. Казалось, он просто хотел содрать с себя кожу, так упорно оттирая ее.

Горячая вода вымывала кровь из новоявленных ран, не позволяя им затянуться. Опустив руки под воду, Мэтью впивался пальцами чуть ниже пояса, в синяки, словно стараясь оттереть и их, царапая и раня кожу. Иногда он что-то неразличимо шептал, продолжая оттирать тело, еще больше раня, а по его щекам одна за другой стекали слезы. Его заставил вздрогнуть лишь короткий звук открывшейся двери и чьи-то шаги.

Брэндон замер, как только переступил порог ванной - открывшаяся ему картина казалась чем-то если и не нереальным, то явно не свойственным обладателю этой квартиры. Но, приглядевшись, он увидел отнюдь не попытку суицида.

- Что ты делаешь? - спросил Брэндон, подходя к ванне, стараясь произнести вопрос так, чтобы он точно дошел до того, кому был адресован.

- Моюсь… смываю с себя грязь… я грязный… - слишком отстраненным от происходящего тоном ответил Мэтью, даже не удосужившись посмотреть на собеседника.

- Хватит, вставай, - протянув руку, Брэндон вновь столкнулся с полным игнорированием своего присутствия, но быстро поправил положение, несильно ударив Мэтью по щеке, и тот рассеяно посмотрел на него, приходя в себя и перестав так судорожно оттирать видимую только ему грязь.

- Что с тобой? - убирая из его руки орудие пытки в виде махровой ткани, Брэндон свел брови.

- Если я тебе скажу… ты никогда больше… не прикоснешься ко мне… - едва слышно прошептал Мэтью, крепко зажмуривая глаза.

Резко подняв его из воды, Брэндон окинул взглядом ванную в поисках полотенец и, найдя их, посадил Мэтью на небольшой столик возле ванны, предварительно скинув с него стоящие там пузырьки. Вероятно, другой бы на его месте чувствовал смятение или что-то подобное, но Брэндон был спокоен, хотя и не ожидал такой встречи.

Всхлипывая, Мэтью, едва слышно, не прекращая, звал его по имени, словно находя спасение в этих словах.

- Я слушаю тебя, - Брэндон поднял его лицо за подбородок, видя в светлых глазах желание высказаться, но при этом неспособность произнести что-либо, кроме его имени.

Оставив попытки добиться хоть какого-то ответа, он осматривал тело Мэтью, раны и ссадины на светлой коже; совсем свежие синяки на плечах и бедрах, оставленные явно не его руками.

Достав из шкафа над раковиной небольшой флакон с антисептиком и бинт, Брэндон обтер Мэтью полотенцем и приложил его к плечу, которое особенно кровоточило. И, как только кровь остановилась, он обработал раны антисептиком, не встретив при этом никакого сопротивления.

- Что все это значит? - вновь спросил Брэндон, наклоняясь и упираясь руками в столик, по бокам от ног Мэтью.

- Скажи, что ты не уйдешь, если я скажу… - приблизившись, обнимая Брэндона, практически проскулил Мэтью.

Все было явно не так просто, поэтому Брэндон кивнул, положив руки ему на спину, про себя отмечая, что и до нее Мэтью успел добраться, потому что под ладонями четко ощущались ссадины.

- Я сам во всем виноват… и сам пошел на это… - крепче обнимая его, Мэтью глубоко вдохнул, - я учусь в институте… но из-за частых прогулов… точнее очень редких посещений, мне светило отчисление, и это бы явно не обрадовало отца… я должен был остаться… если бы ты был… а не исчез опять куда-то… возможно, я бы этого и не сделал… я бы попросил у тебя денег… но тебя не было, и все, что я смог предложить декану - это себя…

На этих словах Брэндона ощутимо передернуло, но он никак это не выказал и молча продолжил слушать.

- Ты и представить себе не можешь, насколько это противная и потная свинья… он не раздумывая согласился… раньше, чем я успел все осознать… он тут же подмял меня под себя, прямо на столе в кабинете… он так противно и тяжело дышал… и не прекращал говорить какие-то пошлости, то шмыгая носом, то кашляя, пыхтя надо мной… он мучительно долго лапал меня, постоянно ища свой убогий член под обвисшим толстым животом… меня просто выворачивало, а его пот капал на меня… Брэндон… это самое отвратительное, что я пережил… и теперь никогда от этого не отмоюсь… Брэндон… пожалуйста… не уходи… я знаю, после этого тебе противно даже прикасаться ко мне… но, пожалуйста… Брэндон… останься… - Мэтью крепко держался за Брэндона, уткнувшись лицом ему в плечо, страшась того, что его вот-вот оттолкнут.

Все услышанное вполне могло отвратить Брэндона, но почему-то он ощущал совсем другое: нечто сродни жалости, чем отвращению. И единственное, что больше всего раздражало, так это тот факт, что своими попытками отмыться Мэтью испортил все тело, то, за чем, в принципе, сюда и пришел Брэндон.

- Успокойся, - отстраняя Мэтью от себя, спокойно сказал он.

- Нет! Не уходи! - но тот лишь сильнее прижался к нему, обхватывая ногами за пояс.

- Да никуда я не иду, - шумно выдохнув от такого резкого жеста, Брэндон едва не усмехнулся. - Успокойся, - повторил он и положил руки на спину Мэтью, постепенно опуская их ниже. - Еще никто бесплатно не пользовался моей собственностью.

Взглянув на все это со стороны, он улыбнулся краем губ, и в этот момент пришла одна-единственная мысль о ближайшем проведении времени - биться головой об стену. И чем больше будет амплитуда ударов, тем больше поможет. Либо же бить об нее того, кто так безрассудно поступает с собственным телом.

- Если бы я знал… где ты был? Вернись ты на пару часов раньше - и ничего бы не было… Брэндон… почему ты опоздал? - всхлипнул Мэтью, понимая, что сам поспешил и ошибся; и не думал, что глупое предложение, полное сарказма и больше похожее на шутку, обернется подобным.

- Успокойся, - в который раз повторил Брэндон, отстраняясь. - Все будет хорошо, - добавил он, ловя себя на мысли, что говорит это не впервые за прошедшие сутки.

- Ты же… не уйдешь?.. - с отчаянной надеждой в глазах и голосе спросил Мэтью, сжимая в руках расстегнутый ворот рубашки Брэндона.

- Не уйду, - заверил тот, понимая, что все слова, уговоры и прочее - бесполезны.

Взяв Мэтью на руки, Брэндон отнес его в комнату и, подняв с пола по-хозяйски брошенную в коридоре куртку, извлек из кармана сигареты.

Открыв окно и присев на подоконник, он закурил, глядя на улицу. Легкий снег, едва не превращающийся в дождь, падал с неба и смешивался с грязью на дороге. Пасмурный день, подходящий к вечеру, был необычно тихим. Под окнами по мокрой дороге шел мужчина, держа за руку ребенка, что-то рассказывая ему, а тот улыбался и смотрел на него с искренней привязанностью; их догнала женщина и погладила ребенка по голове. А чуть дальше, через дорогу, сидел одинокий пес, жалобно скуля, всматриваясь в проезжавшие мимо машины.

Холодный воздух с улицы смешивался с сигаретным дымом в легких, странным образом отвлекая от всего. Постепенно становилось темнее, но от этого гораздо люднее на улице. Брэндон ничего не говорил и практически не смотрел в комнату, предпочтя дать Мэтью выспаться, дабы хоть как-то усмирить его эмоции.

Люди все так же проходили мимо, проезжали машины, а снег падал на дорогу, тут же исчезая в небольших лужицах. Сидевший неподалеку пес молчал, оглядывая людей; некоторые из них останавливались, но когда он хотел поласкаться или же просто двигался - быстро уходили. Подошедший к псу ребенок что-то протянул ему и, осторожно положив рядом, пошел дальше, оборачиваясь и махая рукой.

Еще несколько часов прошли практически незаметно, а фонарный свет приятно обволакивал улицу. Брэндон сидел на окне, выкурив все сигареты и просто глядя куда-то вдаль, ни о чем не думая, но его внимание привлек вой пса, который ходил туда-сюда по тротуару и скулил. Пес остановился и поднял голову, казалось, глядя прямо в глаза Брэндона, чей яркий взгляд был чем-то похож на тяжелый и пустой взгляд карих глаз этого бродячего пса.

Посмотрев на Брэндона, пес несколько раз махнул хвостом и, обернувшись на звук подъезжавшей машины, в то же мгновение бросился в ее сторону.

Резкий удар, скрип тормозов по сырой дороге… и последний вой, вырвавшийся с последним вздохом.

Пес, ударившись о массивный бампер машины, отлетел на другую, а от нее - на лобовое стекло припаркованного у дороги автомобиля.

- Хм, все равно хотел вымыть, - едва слышно усмехнулся Брэндон. Этот припаркованный автомобиль принадлежал ему, и по его лобовому стеклу стекала кровь животного, которое погибло, глядя на него. Не на десятки прохожих, а именно на него.

Кровь липкими и вязкими каплями стекала по капоту, окрашивая глянцевый бампер тонкими алыми линиями. Прохожие с ужасом смотрели на это и, ускоряя шаг, проходили мимо. Один из тех, о чью машину ударился пес, поспешно уехал, а другой остановился. Он стоял напротив машины Брэндона в полной растерянности, иногда оглядываясь вокруг, ловя на себе укоризненные взгляды.

В кармане брюк вибрировал брелок сигнализации, оповещая о резком ударе о стекло. Нажав на кнопку отбоя, Брэндон встал с подоконника, закрывая окно и наблюдая за тем, как человек, стоявший возле его машины, не убежал от того, что сделал. Он осторожно поднял труп животного и положил в багажник своей машины, вероятно, решив похоронить где-то в лесу.

Слегка поведя бровью, словно прогоняя из головы ненужные мысли, Брэндон задернул окно шторами, и воцарившийся в комнате мрак нарушал лишь свет электронных часов у кровати.

Проснувшись, Мэтью болезненно вздохнул, ощущая боль по всему телу - новоявленные раны слишком сильно напоминали о себе. Протянув руку к прикроватной лампе и включив ее, он вздрогнул, замечая стоящего у стены Брэндона, который смотрел на него таким пронизывающим взглядом, что стало как-то не по себе.

- Ты не ушел… спасибо… - закрывая глаза, Мэтью вновь опустил голову на подушку.

- Я хочу тебя кое о чем попросить, - расправляя затекшие плечи, Брэндон чуть отстранился от стены.

- О чем? - поворачиваясь на бок и открывая глаза, Мэтью положил ладонь под щеку.

- Пообещай, что ты выполнишь одну мою просьбу.

- Что за просьба?

- Ничего сложного. Просто пообещай. Взамен я могу сделать все, что ты захочешь, - прикрывая глаза в лукавом взгляде, Брэндон сделал шаг в сторону постели.

- Конечно… обещаю. Что нужно сделать? - Мэтью, не раздумывая, согласился и привстал, ожидая ответа.

- Не сейчас, позже, когда я попрошу тебя об этом.

- Хорошо…

- Что пожелаешь взамен? - скрещивая на груди руки, Брэндон задал вопрос многообещающим тоном, ведь ради этого согласия он мог выполнить любое пожелание, каким бы оно ни было.

- Я могу попросить об этом сейчас?

- Да.

- Подойди… - тихо позвал его Мэтью, даже не думая, о чем можно просить того, кто может исполнить все. Когда Брэндон подошел к постели, Мэтью притянул его ближе к себе за полы рубашки. - Скажи… а чего бы хотел ты? О чем бы я тебя попросил?

- Мне все равно, - беспристрастно взглянул на него Брэндон сверху вниз.

- Ты можешь хотеть того же, что и я? - положив руки ему на пояс, Мэтью осторожно поднимался выше, оглаживая контур боков.

- Вполне, - ответы были пусты, так же, как и взгляд.

- Например? - вернувшись к полам его рубашки, Мэтью принялся расстегивать ее, начиная с самой нижней пуговицы.

- Хочу быть кому-то нужным, - произнося это, Брэндон почему-то вспомнил то, что видел из окна.

От услышанного Мэтью замер, прекратив расстегивать плохо поддающиеся пуговицы. Он ожидал любого ответа, но никак не такого, хотя отчасти и понимал его.

- Думаешь, я хочу этого же?

- Да.

- Тогда перестань вести себя так... ты же человек… - натянуто улыбнулся Мэтью, уже устав слушать односложные ответы, лишенные каких-либо пристрастий.

- Да, человек, - согласился Брэндон, не особо радуясь этому факту.

- Не такой плохой, если приглядеться… - приложив ладонь к ссадине на плече, Мэтью выразительно посмотрел ему в глаза, помня, как боялся, что после такого Брэндон не просто сам сдерет с него кожу, но и выбросит, как испорченную вещь.

- Так чего ты хочешь?

- Иногда стоит радоваться и малому... Хочу, чтобы ты обнял меня, сказал что-нибудь приятное… и тоже хотел этого, - тихо, но вполне уверенно, Мэтью озвучил желаемое. После всего, ему уже и не нужно большее, даже когда обещают исполнить что угодно. Незачем замахиваться на непостижимое, если можно получить более приземленное.

Глава 12: "Шах"

Весна - отвратительное время года, как бы красиво его ни описывали. Грязь, вытаявшая еще с той осени, остатки снега и едва живые растения, проглядывающие через него - не самое лучшее зрелище, особенно в свете яркого солнца.

- Похоже, пришло время попрощаться, хотя, кто знает, может быть, еще встретимся, - тихо и едва слышно говорил Брэндон, стоя возле могилы. - Все-таки я многое узнал и понял с тех пор, как последний раз видел тебя. Ты во многом ошибался… но иногда все же был прав. Мое сердце увидело тебя не так, как видел разум. Я любил тебя как отца и именно поэтому всегда хотел быть рядом, слушать твои советы и принимать похвалу… но ты был слеп к этому. Тебе льстило, что такой как я выбрал тебя, и ты думал совсем о другом, о том, чего не было в моих мыслях. Мы оба глупцы. Я осознал это, когда узнал себя в глазах Анри… в его отношении ко мне, - положив возле надгробия пышный букет, Брэндон отстранился, а белоснежные розы неспешно рассыпались по каменной плите, подталкиваемые ветром.

- Жизнь - игра, а  жить - значит уметь просчитывать ходы, - прикрывая в прощальном взгляде глаза, Брэндон слегка склонил голову. - Я буду жив до тех пор, пока совершаю ходы.

- Неужели? Никогда бы не подумал, - еще теплый пепел упал с сигареты, когда тонкие губы крепко сжали ее. - Мне даже жаль. Но ведь ты пришел не за моей жалостью? Небольшая комната была тускло освещена несколькими лампами в углах, а за столом посреди комнаты сидел Морган, сложив ноги на его крышку. Его неестественно грубый голос звучал без привычной усмешки, а темные глаза внимательно смотрели на собеседника.

- Именно, - Брэндон присел на край стола, упираясь перед собой одной рукой. - Ты единственный, кого я могу об этом попросить, и единственный, кто может это сделать.

- Я не могу отказаться? - убирая со стола ноги и нормально садясь, придвигаясь ближе, Морган сложил перед собой руки.

- Можешь, но в этом случае я заберу у тебя все.

- А если я соглашусь? - с вызовом заглянув в глаза собеседнику, он постукивал кончиками пальцев по столу.

- Я отдам тебе все, что есть у меня, - сухо усмехнувшись, Брэндон прикоснулся к лицу Моргана, приподнимая его за подбородок. - Ты еще так молод, но достаточно умен, и тот факт, что ты редко выходишь из тени - мне только на руку.  

- Хм…- с улыбкой выдохнул Морган, ощущая знакомое прикосновение, которое казалось уже забытым.

- Я никогда в тебе не сомневался и в какой-то степени даже горд тобой, - проведя ладонью по его шее, Брэндон подобрался к волосам, стягивая их на затылке, отпуская, гладя темные прямые пряди. - Похоже, не зря я когда-то подобрал с улицы бездомного щенка и сделал из него ледяного цербера

- Действительно… внешность обманчива. По тебе не скажешь, насколько тебе больно внутри, - запрокидывая голову назад, поддаваясь ладони, гладящей его волосы, Морган усмехнулся.

- Я привык… и за столько лет просто перестал обращать внимание. Кроме того, моя внешность никогда не отражала того, что творится внутри. Но… болезнь сильнее меня.

- Сдаешься? Наверняка есть способ отсрочить последний момент.

- Морган, я так устал, - убирая от него руку, Брэндон прикрыл глаза, - но не умею сдаваться.

- Именно за это я всегда и уважал тебя, - улыбнулся Морган, понимая, что он во многом старался быть похожим именно на Брэндона и всегда восхищался его стойкостью и умением добиваться своего, пусть даже самыми жестокими методами.

- Так ты согласен?

- Да. Для тебя я сделаю что угодно.

Брэндон ходил из угла в угол небольшой светлой комнаты, осторожно ступая, так, словно каждый шаг давался ему с трудом. Белые стены, пол и потолок давили настолько, что уже надоело на них смотреть. Остановившись, он оперся спиной о гладкую холодную стену и закрыл глаза. Все внутри изнывало, и выносить это с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Ни одна из тех сывороток, которые он то и дело вводил, больше не успокаивала этой боли.

- Пройдемте со мной, - дверь больничной комнаты ожидания медленно открылась, а на ее пороге показался мужчина средних лет. Кивнув, Брэндон вышел за ним.

Больничные коридоры всегда казались ему лабиринтами, ведущими к боли: светлые стены, гладкий пол, яркое освещение и обреченность, а для кого-то - спасение. Новая жизнь.

Мужчина остановился у одной из палат, предлагая Брэндону войти, и тот, захлопнув за собой дверь, подошел к стоящему у окна Анри, который перебирал в руках края своей рубашки.

- Не бойся, все будет хорошо, - Брэндон положил руки ему на плечи, успокаивающе поглаживая.

- Я думал, ты не придешь, - с облегчением вздохнув, Анри обернулся. Его страх и переживания утихали каждый раз, когда он чувствовал знакомые властные прикосновения и горьковатый запах, но сейчас он никак не мог совладать с волнением, поэтому продолжил перебирать в руках уже изрядно помятые края рубашки. - Мне как-то не по себе… здесь такая тяжелая атмосфера.

- Конечно, это же больница, но не нужно беспокоиться… осталось потерпеть еще совсем немного, - присев перед ним, Брэндон накрыл его теплые и слегка дрожащие ладони своими. - Я буду с тобой, тебе нечего бояться.

- Брэндон?! - вошедшая в палату женщина замерла в дверях, возмущенно глядя на Брэндона, стоящего на коленях перед ее сыном. - Тебе здесь не место.

- Как хочешь, Хельга, - ухмыльнувшись, Брэндон хотел встать, но Анри не дал ему этого сделать.

- Он останется, - обернувшись, коротко бросил он, положив руки на широкие плечи.

- Но сейчас придет доктор, - закрыв за своей спиной дверь, Хельга прошла в палату. - Он должен проверить, как ты перенесешь наркоз.

- Он останется, - повторил Анри, с силой сжимая в своих ладонях ткань темной рубашки.

- Я приду после проверки, - все-таки встав, произнес Брэндон, гладя его по голове.

- Ты! Как ты вообще смеешь…

- Рот закрой, если ты, конечно, не поставила в свои задачи оглушить меня, - он прервал Хельгу, наперед зная каждое ее слово.

- Не думай, что если мы когда-то зависели от тебя, то это будет иметь какое-то значение!

- Я так и не думаю, - беспристрастно ответил Брэндон и посмотрел в сторону открывшейся двери.

В палату вошел мужчина в белом халате, а за ним прошел помощник, неся на подносе несколько шприцев и небольших ампул. Все вопросы и притязания утихли, когда он попросил Анри лечь обратно в кровать и начал монотонно информировать присутствующих о важности данной процедуры, чтобы точно определить необходимую дозу для нужной продолжительности.

- Расслабься… и постарайся глубже дышать, - закончив с установкой нескольких трубок и оборудования возле кровати, мужчина обратился к Анри, беря его за руку. Обработав ее, он осторожно ввел в вену тонкую иглу, через которую в кровь медленно поступал препарат. - У тебя может слегка закружиться голова, но это нормально, ты почувствуешь легкость и заснешь.

Когда Анри заснул, мужчина проверил все показатели и, что-то записав в своем журнале, повернулся к Брэндону и Хельге, которые стояли возле окна и препирались уже в полголоса.

- Все хорошо, я бы даже сказал - отлично. Все необходимое для операции я высчитаю с этих данных. Пациент проснется минут через пятнадцать-двадцать, а вы… - мужчина слегка растерялся, кому же протянуть лист для подтверждения, - …должны подписать здесь.

Брэндон проигнорировал его жест, глядя на спящего Анри, а Хельга же сделала шаг вперед и подставила свои подписи.

- Так… пройдемте со мной, вам нужно еще кое-что подписать, но документы лежат у меня в кабинете, - кивнув, мужчина осмотрел бумаги и слегка улыбнулся.

Хельга вышла за ним из палаты, окидывая Брэндона недовольным взглядом, мысленно продолжая высказывать все свои недовольства.

Подойдя к кровати и присев на ее край, Брэндон осторожно прикоснулся к раскрытой ладони Анри. Едва ощутимо поглаживая ее, он думал о том, что должен сказать, когда Анри проснется, но в голове вертелось слишком много неразборчивых вариантов… или же их не было вообще, потому что нужного никак не находилось.

- Больно… - на выдохе простонал Мэтью, прогибаясь всем телом, вжимаясь лицом в подушку, а сильные руки удерживали его за бедра, не позволяя опускать их. Резкими, но размеренными движениями Брэндон проникал в него, все сильнее и сильнее притягивая к себе, входя глубже. Слегка умедлив темп, он наклонился к Мэтью и, как только тот обернулся на заманчивый поцелуй в основание шеи, с силой схватил его за плечи и вошел полностью. Позволив Мэтью хоть как-то привыкнуть к вторжению в его тело, Брэндон сделал несколько глубоких толчков.

- Расслабься… - шепот коснулся уха, щекоча собой, а по коже пробежались мурашки от тихого голоса Брэндона; от того, как же давно Мэтью не слышал его.

Ладони медленно прошлись по телу и вернулись к бедрам, гладя их. Выпрямившись, Брэндон в наслаждении прикрыл глаза. Его тешили не только мысли о том, что Мэтью ждал его, но и то, как отдавался ему - полностью, не сопротивляясь и не придумывая отговорок для себя же.

Опираясь перед собой руками, Мэтью в немом стоне приоткрыл рот, тяжело дыша. То расслабляя мышцы, то вновь напрягая их, он чувствовал пульсирующую внутри его плоть, которая с каждой его подобной манипуляцией давила лишь сильнее.

- Так… хорошо?... - глядя через плечо на Брэндона, Мэтью подался назад, мотивируя к действиям.

- Да, - ответил на это тот резким толчком, практически выходя из разгоряченного тела и так же резко входя обратно.

Вновь начав двигаться, Брэндон опустил ладонь к паху Мэтью, сжимая и поглаживая, ощущая невероятное возбуждение, готовое вот-вот сорваться.

Вновь упав лицом на подушку, Мэтью закусил ее край зубами, заставляя себя сдержаться. Собственные стоны мешали дышать, но удержать их было еще сложнее, и он глухо вскрикнул, изливаясь в чужую ладонь.

- Как быстро, - даже не думая останавливаться, Брэндон притянул Мэтью к себе за волосы, собранные в свободную косу, и прикоснулся к его губам пальцами, размазывая по ним его же семя. Размыкая губы, Мэтью жадно облизывал их, иногда покусывая.

- Можно… я… - отпустив пальцы, он поднялся, прижимаясь спиной к груди Брэндона, - …хочу… ртом…

- Ртом? - уткнувшись носом в светлые волосы, выдохнул Брэндон, оглаживая ладонями узкую юношескую грудь.

- Хочу… облизывать его… целовать… и сосать, пока ты не кончишь… - с каждым вздохом произносил Мэтью, подаваясь бедрами назад, замирая; вновь вперед и снова назад. Накрыв ладони Брэндона своими, он повторял их движения, сильнее прижимая к себе.

- Звучит заманчиво… в той дряни, которую ты курил, был афродизиак? - усмехнувшись, Брэндон вышел из тесного и горячего тела, но не спешил отпускать из своих рук, прислушиваясь к быстрому биению чужого сердца и горячему дыханию.

- Нет… - Мэтью закрыл глаза и, улыбнувшись, теснее прижался к Брэндону, трясь ягодицами о его напряженный и влажный член. - Меня заводят твои слова и голос… скажи еще что-нибудь…

- Что? - шепнул Брэндон ему на ухо, вдыхая с кожи легкий приятный запах.

- Что хочешь… - наклоняя голову и подставляя шею, Мэтью вздрогнул от укуса в ее основание.

- Какими бы ни были слова - в них всегда есть доля лжи... но ведь порой именно ложь и утешает, - едва слышный шепот щекотал собой слух, а тонкие губы то и дело изгибались в улыбке, когда Брэндон вспоминал о том, как откровенно лжет, обещая всегда быть

рядом. - Сказать что-нибудь лживое… но приятное?

- Нет…- улучив момент и повернувшись к нему лицом, Мэтью обвил его шею руками, заглядывая в ядовито-зеленые глаза.

- Тогда чего ты хочешь?

- Поцелуй… - заключив лицо Брэндона в свои ладони, он улыбнулся и облизал губы, решив перейти от слов к действиям. - Не брезгуй… ведь потом они будут еще грязнее…

Мэтью замер, не решаясь прикоснуться к губам Брэндона первым, словно ожидая разрешения, и закрыл глаза, как только чужой язык проник в его рот, не позволяя проявить какую-либо взаимность.

Получив свободу от почти истязающего поцелуя, Мэтью плавно оттолкнул Брэндона, заставляя его податься назад и навалиться на спинку кровати. Отводя в стороны расстегнутые полы рубашки, Мэтью осторожно касался открывающегося ему тела кончиками пальцев и, спустившись к паху, начал претворять в реальность свои же слова. Нетерпеливо и быстро, жадно и страстно.

Ощущая, что усилия приносят свои плоды и конец уже близок, он начал лишь дразняще облизывать и чуть покусывать головку.

- Ты что творишь? - Брэндон вздрогнул от резкой боли и схватил Мэтью за волосы, когда тот прикусил слишком сильно.

- Прости… - тут же нежно целуя укушенное место, Мэтью обхватил член двумя руками, продолжая поцелуи мягким языком, слизывая с головки выступающие капли. Почувствовав финал своих усилий, он максимально далеко принял горячую плоть в свое горло и тут же чуть отстранился, ощущая резкий всплеск, который растекался по языку липкими и мутными разводами. Глотая вязкое и терпкое семя, Мэтью приподнялся, глядя в довольное лицо Брэндона, который собрал пальцами последние капли, оставшиеся на головке, и прикоснулся ими к мягким и чуть припухшим губам, заставляя приоткрыть рот и облизать их.

- На деле гораздо лучше, чем на словах, - улыбнувшись краем губ, Брэндон притянул Мэтью к себе, отчего тот едва не подавился собственным вздохом. - Что-то не так? - спросил он, глядя в изумленные светлые глаза.

- Н-нет… - отозвался Мэтью и охнул, когда большие ладони легли ему на ягодицы, чуть разводя их, а губы Брэндона коснулись его.    

Неспешно углубляя поцелуй, Брэндон несильно прикусывал чужой язык, буквально убегающий от него.

- Тогда прекрати так впиваться в мои плечи, - остановившись, усмехнулся он.

Будто только опомнившись, Мэтью отпустил его плечи. До этого он в какой-то степени неосознанно сжимал то, что было под руками, потому что не знал, как реагировать на этот поцелуй, ведь раньше Брэндон всегда отталкивал от себя, как только получал желаемое.

- Почему?.. - слегка отстраняясь, Мэтью удивленно посмотрел на него.

- М?

- Ты же всегда говорил, что мои губы грязные, после того, как я отсосал тебе…

- Сегодня захотелось чего-нибудь особенно грязного… к тому же, они такие мягкие, - вновь притянув Мэтью к себе, Брэндон в прямом смысле не дал ему даже пикнуть, приникая к губам. Слегка приподняв, Брэндон наваливался на него, заставляя лечь на спину и развести ноги. Мэтью безвольно подчинялся и старался не упустить и момента происходящего, ведь не каждый день подобные люди изменяют своим же привычкам.

Лежа на спине, Брэндон тяжело дышал, пытаясь выровнять дыхание, а Мэтью, упираясь вытянутыми руками ему в плечи, одним резким движением откинул назад волосы, которые уже давно выбились из косы и беспорядочными прядями свисали вниз.

- Решил взять напором? - сделав глубокий вдох, Брэндон слегка приподнялся, максимально глубоко входя в податливое тело.

- Нет… возмещаю нехватку секса… - практически простонал Мэтью, закрывая глаза.

- Нехватку? - переспросил Брэндон, удерживая его за бедра.

- Тебя не было больше месяца…

- Хранил верность?

- Да… - прогнувшись, удовлетворенно простонал Мэтью, изливаясь ему на живот.

- Извелись все извращенцы, желающие пристроиться к твоей заднице? - усмехнувшись, Брэндон прикрыл один глаз, чувствуя, как сильно сжались мышцы вокруг его плоти.

- Куда им до тебя… никого более извращенного я еще не встречал, - Мэтью подался бедрами назад, прогибаясь в пояснице.

Еще несколько глубоких толчков - и он закусил губу, ощущая внутри горячий всплеск.

Удовольствие медленно растекалось по венам, выступая на коже испариной, и Брэндон закрыл глаза, переводя дыхание.

- Тебя не взять даже напором… для своих лет ты очень выносливый… - навалившись на него, Мэтью отвел от его лица несколько темных прядей, прилипших к влажной коже. Прижимаясь своей грудью к его, Мэтью чувствовал, как неровно, но быстро бьется сердце Брэндона, будто что-то сдавливает его. - Другой бы, наверное, не мог и бедрами двигать… не говоря уже об эрекции.

- Незачем отказываться от того, что само себя предлагает, да еще и так навязчиво, - Брэндон неспешно гладил спину Мэтью, постепенно подходя к бедрам и разводя ягодицы. С влажным звуком расслабляющаяся плоть покинула горячее тело, а слегка припухшее и покрасневшее от столь долгого и жесткого секса отверстие быстро сжималось, выталкивая из себя белые сгустки.

Облегченно вздохнув, Мэтью приподнялся и лег на постель, чуть сводя колени, чувствуя слабость в ногах.

- Потому что мне больше нечего тебе предложить… - с некоторыми нотами обиды произнес он.

- Согласен, - ровно ответил Брэндон, сев и взяв с прикроватной тумбы влажную салфетку.

- Почему ты всегда такой?

- Какой?

- Холодный… тебе ведь нравится заниматься со мной сексом…но почему-то каждый раз мне кажется, что это ничего не значит для тебя, и я чувствуя себя изнасилованным, -притянув к себе свою рубашку, валявшуюся на самом краю постели, Мэтью вымучено усмехнулся, пытаясь взглянуть на все это со стороны. - Я хочу знать, что ты думаешь...

- О чем? - Брэндон обернулся через плечо, так и не дождавшись логического завершения слов Мэтью.

- Обо мне.

- Что именно ты хочешь услышать? - опираясь позади себя рукой, он внимательно посмотрел на собеседника. - Я могу сказать правду, но тебя это явно не устроит.

- Просто скажи, что ты думаешь обо мне…

- Ничего, - коротко ответил Брэндон.

Такой ответ звучал слишком отстраненно и пусто, но, тем не менее, все так и было. Брэндон действительно ничего не думал, потому как не разделял людей по каким-либо принципам, и просто потому что ему не о чем было думать.

- Ничего? - привстав, опираясь перед собой руками, оскорбился Мэтью. -Ты ничего обо мне не думаешь, но все равно приходишь и имеешь меня?

- Я прихожу, потому что ты пообещал сделать то, о чем я тебя попрошу, и за это я могу делать все, что ты хочешь, - протянув руку, Брэндон прикоснулся к его лицу, приподнимая за подбородок. - А вот ты… почему согласился?

- Просто иногда мне одиноко и скучно, - Мэтью наигранно улыбнулся и показал язык.

- Откушу, - фыркнул Брэндон, притягивая его к себе и колко целуя, успев поймать юркий язык и прикусить.

Пытаясь вырваться, хотя этого и не особо хотелось, Мэтью схватил Брэндона за руку и удивленно замер, чувствуя под ладонью влажную ткань темной рубашки. Он открыл глаза и посмотрел на свою руку - вся ладонь была алой. Он бы вскрикнул, если бы все звуки не поглощал чужой рот.

- Прекрати! - наконец-то отпрянул Мэтью, пытаясь восстановить вновь нарушенное дыхание. - Кровь… твоя рубашка в крови!

- Бывает, - равнодушно отозвался Брэндон, отстраняясь и прикасаясь к сгибу руки.

- Ты ранен?.. - в голосе Мэтью присутствовала тревога.

Задрав рукав Брэндона, он изумленно оглядел открывшуюся ему руку: множество мелких синяков покрывало сгиб локтя, окружая заклеенные пластырем вены; кровь медленно сочилась сквозь когда-то белые пластыри, сейчас ставшие алыми.

- Нет, - отводя руку, Брэндон опустил рукав.

- Это… как в тот раз? - испытав некое подобие шока, Мэтью проглотил ком, вставший в горле. Он помнил те ощущения, которые испытал, найдя Брэндона в его доме; множество ампул, разбросанных по комнате, и истерзанные инъекциями вены.

- Да, - спокойный ответ резал слух.

Встав, Брэндон отправился в ванную и, вернувшись через некоторое время, застал Мэтью лежащим на кровати. Прикрыв обнаженное тело своей же рубашкой, он лежал спиной к Брэндону, поджав ноги, и думал о том, что увидел. Мэтью не знал, для чего это на самом деле нужно, но все равно было как-то не по себе. Однако то, что Брэндон никак на это не реагировал, несмотря на острую боль, и сам первым не заметил ее, говорило о несущественности случившегося.

Усталость и изможденность накатывались на тело и мысли, но Мэтью пересилил себя и немного привстал:

- Как ты? - спросил он, потирая глаза, стараясь избавиться от наваждения усталости.

- Как всегда, - беспристрастный тон Брэндона лишь подтвердил сказанное. Все как и всегда.

Воздержавшись от объяснений и лишних разговоров, Брэндон лег позади Мэтью, предоставляя свою руку в качестве подушки. Он медленно и ненавязчиво придвинулся ближе и, слегка согнув свою ногу, устроил ее между бедер Мэтью. Подсохшие разводы на их внутренней стороне стерлись прохладной тканью брюк, пачкая ее. По коже пробежали мурашки, и Мэтью по инерции свел ноги, зажимая между ними ногу Брэндона, отчего по телу вновь непроизвольно разливалось теплое и трепещущее чувство возбуждения, а кровь приливала к паху, вызывая уже болезненные ощущения.

- Похоже, ты ненасытен, - с усмешкой выдохнул Брэндон на ухо Мэтью, спустившись рукой между его ног. Поглаживая и несильно сжимая у основания, он хаотично водил ладонью по уже полностью возбужденной плоти, размазывая по головке выступившие капли.

- Не надо… хватит… - простонал Мэтью, крепко зажмуривая глаза. Подобные прикосновения приносили не только удовольствие, все ближе и ближе подходящее к своему пику, но и саднящую боль при каждом более резком движении.

- Мне нравится твой изможденный вид и надорванные вздохи… - еще несколько минут осторожной пытки - и шепот Брэндона потерялся в тяжелых стонах.

Крик облегчения звучал слишком тихо и исчезал, даже не коснувшись стен и не отразившись эхом. Мэтью из последних сил старался не заснуть, но теплое дыхание, щекочущее шею, убаюкивало, поэтому ничего не оставалось, кроме как нехотя отстраниться и обернуться.

- Что? - устало приоткрыв глаза, спросил Мэтью, встречаясь с внимательным взглядом,   будто Брэндон видит его впервые и приценивается.

- Ничего.

- Тогда не смотри так… твой взгляд на меня жуть наводит, - улыбнувшись, он протянул руку и закрыл своей ладонью глаза Брэндона.

- Что в нем такого? - без интереса спросил тот, убирая от себя его руку.

- Не знаю, просто… ни у кого больше нет такого взгляда. Разве что у волков или оборотней, - потянувшись всем телом, Мэтью встал с кровати и отправился в сторону ванной.

- Оборотней? - сухо усмехнулся Брэндон, оглядывая изящную фигуру, замирая взглядом на подсохших мутных дорожках на ногах и побледневших отпечатках своих же рук на бедрах.

- Да…

- Почему?

- Не знаю… подумаю об этом в душе, чтобы не заснуть, - зевнул Мэтью и скрылся за дверью ванной.

Непреодолимо хотелось спать, но перед этим стоило немного освежиться.

- Черт! - протянул Мэтью, выключая воду.

В кромешной темноте он наощупь нашел полотенце и пощелкал выключателем. Свет погас еще несколько минут назад, но под потоками теплой воды Мэтью не сразу заметил это. Ориентируясь по стене, он медленными шагами отправился к двери, а с длинных волос капала вода, остывая и стекая по коже холодными каплями.

Мэтью вышел в темный коридор и тут же вздрогнул, наткнувшись на что-то.

- Боишься темноты? - "что-то" имело голос Брэндона.

- Вот еще… - бросил Мэтью, - я не ребенок, чтобы бояться темноты, - голос немного дрожал, а холод, веющий из приоткрытого окна, оседал на коже мурашками.

- Не все дети боятся темноты, - Брэндон скрыл за ровным тоном и темнотой слабую улыбку, вспомнив об одном ребенке, который, оставшись в темноте даже при ярком свете дня и неспособный вырваться из нее, куда больше боялся избавления от нее, нежели самой тьмы.

- Так и будем здесь стоять? Мне холодно… - протянув руку, Мэтью прикоснулся к Брэндону, словно чтобы убедиться, что это именно он. - Брэндон… на кухне есть свечи, принеси их…

- Хм…

- Не ухмыляйся так злобно, я серьезно… у нас часто отключают свет и его дадут только утром.

- Почему бы тебе самому не принести их? Ты же знаешь, где они лежат.

- Ну… ты же у нас оборотень и, похоже, все и без света прекрасно видишь, - поежившись от неприятного холода, скользящего по спине вместе с водой от мокрых волос, Мэтью подтолкнул Брэндона в сторону кухни.

- Ха, просто у меня есть зажигалка, - усмехнулся Брэндон. Достав из кармана упомянутый предмет, он пару раз щелкнул и между ними зажегся мягкий огонек, дрожащий от каждого вздоха.

- Вот и иди, - обхватив себя за плечи, Мэтью слегка потер их.

Брэндон отправился по указанному направлению, а Мэтью - на слабый свет из окна, закрыв которое, он поежился от потока холодного воздуха, буквально обвившего тело. Подойдя к кровати, он снял с бедер полотенце и медленно стирал им капли воды, ставшие невыносимо холодными. Высушив им же волосы, Мэтью подошел к шкафу, на который как раз и падал свет из окна.

Слыша шаги, он оглянулся и увидел Брэндона, вернувшегося в комнату и державшего в руках два стакана со свечами.

- Куда их? - спросил тот, осматривая комнату на наличие полок или чего-то подобного.

- Подержи пока, - Мэтью достал из шкафа чистую большую простынь, удерживая в зубах нижнее белье и свободную белую футболку. Захлопнув дверцу, он повернулся к Брэндону и, помедлив пару секунд, прошел к кровати.

Своей наготы перед ним Мэтью уже давно перестал стесняться, а вот взгляд, очерчивающий каждый изгиб, чувствовал всегда, но это не мешало одеваться, скорее, наоборот - нравилось. Собственная тень на стене становилась более четкой, когда Брэндон подходил ближе, держа перед собой свечи. Обернувшись, Мэтью и сам не заметил, что стоит так уже несколько минут, молча глядя на него.

- Что-то увидел? - спокойный голос вернул его из задумчивости в эту комнату, застланную тьмой, которую разбавлял лишь тусклый, но теплый свет свечей в руках Брэндона, отчего его взгляд казался таким же теплым и мягким.

- Нет, ничего… - вздрогнув, Мэтью быстро отвернулся, собирая с постели белье и бросая его на пол. Распахнув чистую простынь, он небрежно раскинул ее, потому что уже просто не было сил ровно расстилать ее. Присев, он выдвинул ящик, встроенный в кровать, и, достав оттуда несколько маленьких подушек с покрывалом, закинул их на кровать, вставая и задвигая ящик ногой.

Блаженно упав на постель, Мэтью забрался под покрывало, наконец-то получая возможность согреться, а усталость буквально придавила к матрацу, поэтому все остальное уже не имело значения.

Брэндон поставил свечи на тумбу возле кровати, и их робкое пламя вздрогнуло от его жеста.

- Иди сюда… - заманчиво шепнул Мэтью, откидывая покрывало и протягивая руку, приглашая к себе. И, когда предложение было принято, он прижался к Брэндону, словно ребенок, нежно и робко. - А ты боишься темноты?..

- Нет.

- И никогда не боялся? - Мэтью положил руки ему на плечи и приподнялся, удобнее устраиваясь.

- Никогда, - не понимая всей этой возни, Брэндон удивленно посмотрел в сонное лицо, кажущееся в этом свете таким нежным. - Что ты делаешь?

- Так я могу видеть тебя в свете свечей… - немного отодвигаясь, Мэтью прикоснулся к его лицу, убирая кончиками пальцев пряди волос, спавшие на глаза, испытывая при этом странное ощущение, понять которое он и сам не мог.

- Захотелось романтики?

- Нет… не знаю, почему, но так… ты совсем другой, - тихо ответил Мэтью, а его теплые пальцы мягко скользнули по линии брови Брэндона.

- Просто я ничего не хочу.

- Не в этом дело… при ярком свете ты совсем другой, - продолжая поглаживать его лицо, Мэтью внимательно смотрел ему в глаза: обычно ядовитые и холодные, сейчас, с огнями свечей, они были живыми и, казалось, совсем другими.

Всего лишь обманчивая иллюзия, но вполне желанная.

- В темноте все не всегда такое, как на самом деле, - безучастно наблюдая, Брэндон подумал о дежавю, потому что уже сталкивался с подобным заблуждением о его личности.

- А может быть… наоборот? - придвинувшись ближе, Мэтью положил ладонь ему на щеку и облизал пересохшие губы. - Когда ты завязал мне глаза, я видел тебя таким же, как сейчас…

- Это лишь то, что ты хочешь видеть, - беспристрастный ответ сорвался с тонких губ, к которым осторожно тянулся Мэтью.

- Тогда я хочу проверить…

Мягкие губы прикоснулись к губам Брэндона, осторожно и неспешно целуя, нежно касаясь языком. Мэтью уже начинало казаться, что он заснул от этого влажного поцелуя, но несильный укус убедил его, что это все еще реальность.

- Вот поэтому ты и оборотень… - разочарованно прошептал он, отворачиваясь.

- Это просто я и твой образ, - выдохнул ему в шею Брэндон.

- Ты ведь умеешь притворяться… позволяешь видеть желаемое, а потом пресекаешь.

- Это значит оборотень?

- Да… они тоже притворяются людьми, а на самом деле - жестокие хищники.

Лукаво улыбнувшись, Брэндон отпрянул, положив под голову руку, согнутую в локте.

- Ты другой… ты человек… с сердцем и эмоциями, но все равно каменный… ты правда ничего не чувствуешь? - осторожно убирая волосы, вновь скрывшие яркие глаза, Мэтью внимательно смотрел в них.

- Это нельзя объяснить. Я знаю, что у меня внутри, но не могу почувствовать этого в полной мере.

- И что это?

- Тяжесть… такая, что хочется все разорвать в клочья или бросить, просто закрыв на все глаза.

- Брэндон… когда люди испытывают такое, они обычно плачут, - Мэтью погладил Брэндона по щеке, словно сочувствуя.

- Никогда не умел этого делать. И говорить об этом тоже.

- Понятно… - приблизившись, Мэтью поцеловал его в переносицу и, удобнее устроившись рядом, обнял его за шею, иногда перебирая кончиками пальцев отросшие пряди. - Спокойной ночи.

Через несколько часов наступило утро, сверкая солнцем и шумя машинами за окном, но его попытки разбудить были тщетны. Брэндон иногда просыпался от непривычки чувствовать рядом с собой кого-то, а Мэтью же спал крепко и непоколебимо, сложив руки и ноги на него. Потерпев это еще пару часов, просто лежа и ни о чем не думая, Брэндон отодвинулся и встал с кровати, потирая затекшую спину.

- Мм… ты опять уходишь? - сонно вздохнул Мэтью, потягиваясь.

- Да.

- Когда вернешься? - привстав, упираясь локтями в кровать, он окинул Брэндона рассеянным взглядом.

- Не знаю, - пожал плечами тот, застегивая рубашку.

- Можно мне с тобой?

- Нет.

- Почему? Возьми меня с собой…

- Нет.

- Пожалуйста… без тебя мне одиноко, - убирая с лица растрепавшиеся во сне волосы, Мэтью с надеждой посмотрел на него.

- Нет, значит - нет, - подойдя и взяв его за подбородок, холодно и властно произнес Брэндон и, посмотрев в заспанное лицо, оттолкнул, заставляя лечь. - Спи.

Иногда дни пролетают на одном дыхании, а иногда тянутся так, что с самого утра кажется, что уже вечер. Недели длятся годами, а секунды мешают думать…

- Как ты? - гладя раскрытую ладонь Анри, Брэндон смотрел на нее, отмечая взглядом каждую линию.

- Нормально, наверное…

- Наверное?

- Здесь я чувствую себя как-то странно, даже каждый звук кажется каким-то не таким, - сжав в ладони холодные пальцы, Анри слегка привстал в постели. - Конечно, родители и врачи рядом, но… без тебя мне…

- Одиноко? - закончил Брэндон, поднимая на него взгляд. Эти слова он уже слышал, только не от Анри и в другом контексте, но смысл был до смешного абсолютно одинаковым.  

Анри кивнул, изображая на губах улыбку, ничего ровным счетом не выражавшую.

- Скоро операция, но я уже даже как-то привык к этой мысли, - сказал он, неопределенно поводя плечами, словно прогоняя неприятный озноб.

- Больше не боишься?

- Не знаю… просто я верю, что все получится. Ведь ты будешь рядом, и после операции я наконец-то смогу увидеть тебя? - требовательно притягивая Брэндона за руку, Анри придвинулся к нему.

- Да, я буду рядом. Ближе, чем ты думаешь.

Иногда ночи повторяются, отличаясь друг от друга лишь часами.

- Опять свет отключили, - недовольно вздохнул Мэтью, сидя на коленях Брэндона, запрокинув голову и касаясь его плеча. - Так я точно перестану бояться темноты.

- Она безобидна, - усмехнувшись, Брэндон прижал его ближе к себе.

- Ну да… а свечи выгорели еще в прошлый раз, - Мэтью коротко вздрогнул, чувствуя как сильные руки сжали бедра.

- Тебе нужен свет?

- Нет, так даже лучше… я буду видеть то, что хочу, - заведя руки за голову и обхватив шею Брэндона, Мэтью слегка приподнялся, позволяя приспустить свои брюки.

Образ, лишенный реальности, становился четче с каждым движением, которое не приносило дискомфорта, а боль растворялась в горячих стонах, исчезая.

- Ах… так… горячо… - прогнувшись всем телом, вжимаясь спиной в чужое, простонал Мэтью, чувствуя внутри горячий всплеск. Тело все еще нежилось в дрожи собственного оргазма и податливо принимало чужой.

Отдышавшись, он привстал и, повернувшись, вновь сел на колени Брэндона. Отрывистое и горячее дыхание касалось тонких губ, к которым Мэтью тянулся за поцелуем.

- Заслужил? - едва не коснувшись их, он замер.

- Да, - улыбнувшись краем губ, Брэндон прикоснулся к чужим, влажным и пахнувшим чем-то кислым. - Что это?

- Чай с лимоном… - облизав их, Мэтью приоткрыл глаза.

- Неплохо, - в свете проехавшей за окном машины мелькнул довольный взгляд.

- Ты сказал, когда пришел, что хотел меня о чем-то попросить…

- Да… это то, что ты обещал выполнить; то, за что я делал все так, как ты хотел.

- Не говори так, будто я один хотел секса…

- Ты хотел "такого" секса.

- Какая разница? Ты все равно нежностью не отличаешься, а то, что ты не привязал меня к чему-нибудь, так это только потому, что я не сопротивлялся… - недовольно фыркнул Мэтью, оправдывая себя.

- Ты никогда не сопротивляешься в полную силу, а в привязанном виде ты лучше тем, что не занимаешься рукоблудством.

- Тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе?! - резко отстранившись, Мэтью убрал руки от Брэндона.

- Не могу сказать точно, - усмехнулся тот, вполне ожидая такой реакции, - не отвлекайся от темы.

- Хорошо… - Мэтью обиженно поджал губы.

- Пару раз ты упоминал мальчика, которого видел со мной.

- Того… слепого?

- Да, я хочу, чтобы ты навестил его в больнице через несколько месяцев.

- Что? Зачем? - дернулся Мэтью, желая встать, но Брэндон удержал его на месте.

- Ты не можешь отказаться, потому что пообещал выполнить мою просьбу.

- Я не хочу идти к тому, кого ты тра…

- Ты согласился, - Брэндон схватил его за лицо, зажимая рот. - Остальное - не твое дело.

Мэтью промолчал, отводя взгляд. Давая свое согласие, он ожидал чего угодно, но никак не встречу с тем, кого возненавидел с первого же взгляда.

- Он перенесет операцию и, вероятно, сможет видеть.

- А мне-то что от этого? - откинув руку Брэндона от своего лица, Мэтью демонстративно посмотрел в глаза.

- Ты чувствуешь то же, что и он… ему очень одиноко.

- Сомневаюсь.

- Просто сделай то, о чем я прошу, - заключил Брэндон, даже не представляя себе, насколько его просьба злит и обижает Мэтью.

- Если я чувствую то же, что и он, и ему одиноко… то почему ты просишь меня идти к нему, а не его ко мне?!

- Потому что он ребенок.

- И что? Я-то здесь причем? - встав, Мэтью одернул брюки и отвернулся.

- Не ревнуй и выполни обещание, - улыбнулся Брэндон, притягивая его обратно к себе на колени.

Для кого-то утро настает с рассветом, а для кого-то и с зенитом. Мэтью лежал в постели, водя пальцем по своим волосам, раскинувшимся по подушке, разделяя их на пряди.

Яркое солнце заполняло теплым светом комнату, кажущуюся пустой.

Повернувшись на другой бок, Мэтью увидел небольшой лист бумаги, лежавший на покрывале возле него.

"Выполни свое обещание. Адрес указан ниже".

Прочитав содержимое записки, Мэтью брезгливо отбросил ее от себя. Он и подумать не мог, что Брэндон попросит о подобном, тем более перед тем, как опять куда-то исчезнуть.

Встав с кровати, Мэтью подошел к окну, потягиваясь и нежась в лучах солнца. Там, на улице, было множество людей, идущих куда-то со своими близкими в выходной день. Вздохнув, Мэтью обернулся и отправился в ванную, поднимая с пола свои вещи, и замер, остановившись взглядом на записке: маленький лист бумаги был перевернут, а в самом его углу виднелась еще одна надпись. Быстро подняв эту злосчастную бумажку, Мэтью прочитал то, чего не видел ранее.

- Какой же ты ублюдок! Опять куда-то уезжаешь, хотя обещал Анри, что будешь с ним. Если ты не забыл - сегодня операция, - возмущенным тоном, чуть выше шепота, Хельга отчитывала стоящего перед ней Брэндона. - Тебе надо ехать именно сейчас? В такую рань? Подожди, хотя бы, когда Анри проснется. Ты же знаешь, как он боится этой операции!

- Не могу, и… с каких это пор ты удерживаешь меня? Обычно ты жаждешь, чтобы я ушел как можно дальше и быстрее.

- Мне плевать на тебя, просто… Анри…

- Понимаю, но не могу иначе, - отойдя от нее, Брэндон беззвучно приоткрыл дверь и вошел в палату, где спал Анри.

Подойдя к кровати, Брэндон осторожно погладил его по голове, стараясь не разбудить.

- Прости, что ухожу… но иначе просто невозможно, - убрав руку, он наклонился, целуя Анри в висок. - Скучай по мне.

Выйдя в коридор, Брэндон встретился с осуждающим взглядом Хельги и, улыбнувшись краем губ, прошел мимо. Да, возможно, он и солгал, однако знал, что рано или поздно Анри поймет, что его слова не были ложью и он по-прежнему рядом, гораздо ближе и осязаемее, чем когда-либо.

Яркий свет и противное пиканье больничных аппаратов раздражали, заглушая мысли, а мужчина в больничной форме стоял у кушетки, раскладывая инструменты.

- Ты все запомнил?.. - через силу произнеся вопрос, Брэндон закрыл глаза, сдерживая собственную боль, которая острыми иглами впивалась в грудь. Нарочно не принятые медикаменты были выброшены в раковину еще прошлым утром, и организм изнывал без них.

- Да, - Морган, стоявший возле кровати, кивнул. Его лицо отражало полное безразличие к происходящему, но взгляд выдавал его. Морган отводил его куда угодно, стараясь не смотреть на Брэндона, лежавшего перед ним. Каждый раз, когда он смотрел на множество трубок и капельниц, ему казалось, что чужая боль вот-вот передастся ему. - Но… неужели нельзя повременить? - стараясь произнести вопрос как можно ровнее, Морган проглотил ком, вставший в горле.

- Я уже говорил, что нет. Болезнь зашла слишком далеко, и я устал терпеть эту боль, - хрипло усмехнувшись, Брэндон прикрыл глаза.

- Да, но те препараты…

- Я сделал все, что хотел, - доставая из вен иглы капельниц, различные трубки и датчики, так необходимые для поддержание жизни, Брэндон откинул их от себя.

Он никогда не умел выражать то, что таилось в нем, и даже сейчас, испытывая мучения и боль, он минимально демонстрировал это. Но тело не так каменно, как его сердце, хотя и оно сейчас бьется с огромной скоростью, мешая дышать, а из глаз невольно текут слезы, поддаваясь приказам нервной системы о боли.

- Тогда, пожалуйста, согласись на эвтаназию! - выдав свое волнение, крикнул Морган.

- Не хочу. Я сам дойду до ворот Ада… и обратно… - на выдохе произнес Брэндон, закрывая глаза и снимая кислородную маску.

Иногда умение идти до конца является плохим качеством и порой лучше сдаться, но… тот, кто всегда шел вперед, не оглядываясь - достойно примет все.

Жизнь, близкие люди, радость, счастье, мечты - иногда этого слишком мало и достаточно лишь знать, что это было возможно, но ты сам пошел по другому пути.

Нет бессердечных людей, есть лишь те, кто не знает своих эмоций.

До ворот Ада и обратно… но зачем? Если, оглянувшись, видишь, что никто не идет за тобой и не просит вернуться, потому что ты сам сделал выбор и никогда его не оглашал. Но оглянуться следует, хотя бы для того, чтобы запомнить, кем ты был, и увидеть, что по тебе кто-то скучает… пусть даже один. Ради себя же, не сдаваясь и не предавая себя и свою жизнь, нужно гордо переступить этот порог, зная, что пришел туда, куда шел всю свою жизнь.

Яркий свет, чьи-то голоса и неприятная боль смешивались в одно неприятное ощущение, похожее на тревогу, но уже было поздно что-либо менять.

- Расслабься и думай о чем-нибудь приятном, - приятный голос медсестры витал совсем близко. Она вводила анестезию, не переставая говорить Анри о том, что все будет хорошо.

12:37 - пациент получил наркоз.

12:37 - пациент скончался.

Глаза совершенно разных людей одновременно закрылись, но один заснул на несколько часов, а другой - навсегда. Такой сон может оказаться прекрасным забвением или же жутким кошмаром, воздающим за каждый грех, но тот, кто увидит его, вправе по-своему расценить это последнее мгновение, связывавшее с жизнью.

Мэтью стоял напротив дверей больничной палаты, мысленно заставляя себя войти. Несколько месяцев назад это казалось дикостью, но сейчас в этом не было ничего такого, что бы могло отвратить.

В бескорыстном сердце всегда цвели цветы, и их аромат могли чувствовать даже те, кто лишен обоняния. Это и было тем, что Брэндон когда-то увидел в Мэтью, в его взгляде и словах… и, поняв, что это, пожелал отдать тому, кому пытался дать это сам, но не мог. Игра и притворство никогда не заменят настоящего сердца, способного чувствовать и сопереживать.

Открыв дверь и войдя в палату, Мэтью увидел темноволосого мальчика, сидевшего на окне и смотревшего на вечер за ним.

В палате было темно, но Анри не включал свет, потому что в темноте ему было не только привычнее, но и электрический свет иногда приносил боль глазам, все еще полностью не реабилитировавшимся после операции.

- Брэндон… - услышав звук открывшейся двери, он в мгновение обернулся и встал с подоконника. Быстро приблизившись, он замер, увидев совсем другого человека.

- Нет, я… - осекшись, Мэтью пытался найти нужные слова и как-то объяснить, хотя бы себе же, зачем он здесь, - …пришел, чтобы тебе не было одиноко, - улыбнулся Мэтью и озвучил самый оптимальный вариант.

- Мне не одиноко, - отходя от него, бросил Анри.

- Эм… я Мэтью. А тебя как зовут?

- Анри…

- Приятно познакомиться! - Мэтью дружелюбно улыбнулся, включая свет. - Ты ждешь Брэндона?

- Да… - прикрывая глаза рукой, Анри прищурился, ощущая неприятное покалывание.

- Он часто уезжает, да?

- Вы знаете его? - оживился Анри.

- Вы? Можно на "ты". Да, я знаю его, - подойдя и присев перед ним на колени, Мэтью протянул ему руку. - Будем ждать его вместе?

- Я… не знаю…

- А что тут знать? У тебя есть друзья?

- Нет, я...

- Ну вот! Одному же очень скучно… к тому же, насколько я знаю, он уже скоро должен вернуться, - Мэтью сам не верил, что говорит и делает это, но возможность не быть одному отчего-то грела сердце, кроме того, еще раз все обдумав, он понял, как ошибался, когда нагрубил Брэндону из-за его просьбы.  

- Да, - согласившись, Анри кивнул, отводя от глаз руки. И, пожав протянутую ладонь, улыбнулся новоявленному другу.

Мэтью замер, глядя в его глаза… Голубые глаза с яркими изумрудно-ядовитыми вкраплениями казались неимоверно знакомыми, но при этом ни на что не похожими.

- Кхм, это… пост-эффект операции… врач сказал, что скоро пройдет, - указывая пальцем на свои глаза, пояснил Анри.

- Красиво… - единственное, что смог выдавить из себя Мэтью, не моргая глядя ему в глаза.

- Черт, опять недоступен… - вздохнул Мэтью, отбрасывая на диван свой телефон. Походив туда-сюда по комнате несколько минут, он повторил попытку, но она, как и множество предыдущих, имела один безответный результат.

Выйдя из дома, Мэтью шел, иногда неосознанно оглядываясь, словно чувствуя, что за его спиной вот-вот возникнет тот, кто не раз встречался ему поздним вечером. Достав телефон, Мэтью вновь набрал номер… и тут же остановился, слыша гудки вместо ответа оператора.

- Слушаю, - сквозь помехи ответил знакомый голос.

Мэтью чуть не споткнулся на месте, слыша его.

- Брэндон, твою мать, ты где пропадаешь?!

- Я занят.

- Занят? Чем? Когда ты вернешься? Кстати! - на одном дыхании говорил Мэтью, словно за раз пытаясь обо всем и сразу рассказать. - Я сделал то, о чем ты просил. Мальчонка и вправду неплохой оказался.

- Спасибо.

- М? Зачем оно тебе вообще надо? Хотя мне нравится с ним общаться… так время даже как-то быстрее идет.

- Вот как.

- Н-да… дозвониться до тебя проблема, а дозвонившись - проблема поговорить, - вздохнул Мэтью.

- Соскучился? - прозвучало с усмешкой, почти смешиваясь с помехами.

- Мне простонать в трубку о том, как?

- Нет.

- Тебе это и так греет самолюбие… да?

- Да.

Помехи стали более интенсивны и вскоре раздались гудки.

- Брэндон? Брэндон?! Чтоб тебя… - недовольно глядя на дисплей телефона, Мэтью все же улыбнулся. Он перестал скрывать от себя же, что иногда действительно хочется быть кому-то нужным, даже если этот кто-то - бессердечный человек.

Брэндон и то, каким Мэтью видел его, его образ, были совершенно разными людьми, но ложь часто затмевает реальность, в силу своей поверхностности. Всегда есть надежда, что желаемое станет явью, а если некому будет разрушить этот образ, то ложь непременно станет правдой.

Жизнь сквозь призму алкоголя и наркотиков гораздо ярче, так же и сущность человека, скрытая тьмой и раскрашенная собственными желаниями и предпочтениями - гораздо ближе.

Выбирая между теми или иными вещами и людьми, каждый стремится видеть в них то, что больше всего хочет. И выбирает то, что видит, даже если этого нет.

* * *

- …греет самолюбие... да?

- Да.

Нажав на отбой звонка и "стоп" проигрывателя в ноутбуке, Морган выдохнул густой поток сигаретного дыма, который медленно таял в воздухе, расплываясь белыми узорами.

- Жизнь… игра? Скорее просчитанные ходы в игре… Я всегда знал, что ты никогда не исчезнешь… даже если для этого мне придется передвинуть фигуры в соответствии с твоими ходами, - надевая черные кожаные перчатки, Морган захлопнул ноутбук, улыбаясь.

* * *

Текст на обороте листка:

"Не ревнуй и не сопротивляйся. Этот мальчик важен для меня, потому что он мой сын (зачеркнуто). Он важен для меня, потому что ему все равно, кто я".

Конец