Пляжный фотограф

Артур стеснялся своей волосатой спины, и поэтому даже в самое пекло не расставался с одеждой. В этот день он вышел из дома в белой футболке с короткими рукавами и размашистой надписью на спине «Теннис». Его широкую мощную грудь крест-накрест перехватывали кожаные ремни двух фотоаппаратов, фотоэкспонометра и репортерского кофра, набитого запасными плёнками, конвертами и образцами готовых фотографий. Под мышкой он нёс надувного олимпийского Мишку: кукла к тому времени выглядела уже архаично и вызывала у отдыхающих смутную ностальгию. Это было время, когда Олимпиада уже кончилась, а эпоха чехарды генсеков ещё не началась.

Работал фотограф артистично и весело.

— Поближе к даме. Она замерзла! Слушайте, обнимите её, вы же не на работе! — Артур, фотографируя пару, всегда подыгрывал мужчине из соображений гендерной солидарности. К женщинам фотограф относился с милым снисхождением.

Надувной Мишка из арсенала фотографа, надо сказать, пользовался у женщин и детей большим спросом, чем у мужчин: фотографироваться рядом с резиновым суррогатом настоящие представители сильного пола считали для себя зазорным.

В свои двадцать пять Артур в совершенстве овладел искусством галантного обхождения с милыми дамами. Отпускницы с удовольствием посещали нависший над морем, почти как знаменитое Ласточкино гнездо, домик-замок красавца-мужчины. Потом, в скучную пору межсезонья, местная почтальонша бросала в висевший на двери артуриного «гнёздышка» почтовый ящик конверты и открытки, где содержались приветы, воспоминаниями, а главное - надежды на встречу, а также  сетованиями на то, как мало бывает в жизни минут, которые не устаёшь вспоминать и смакуешь, смакуешь, словно коллекционное вино. Артур просматривал почту былых возлюбленных без особого интереса, словно служебную переписку. Прошлое его не волновало. Фотографа манило неизведанное...

Когда эта столичная красотка появилась на пляже, Артур забыл про всё. Палящие лучи южного солнца еще не коснулись ее сметанной кожи — на фоне загорелых тел девушка выглядела белоснежкой. Длинноногая, белокурая, с чуть скуластым насмешливым лицом, она шла рядом с темноволосой подругой и с интересом смотрела по сторонам. Фотографа охватил охотничий кураж. Он спешно подошел к девушкам, поздоровался, изящно, словно это был чёрный цилиндр, приподнял пляжную шапочку с целлулоидным козырьком и сказал, слегка растягивая слова:

— Дорогие гости побережья, советую сделать две исторические фотографии — до загара и после. Первую нужно делать сегодня, завтра — я вас умоляю — будет уже поздно...

Подруги вяло покачали головами в знак согласия. Итак, знакомство состоялось. На прощание Артур с обворожительной улыбкой сообщил, что завтра зарядит камеры цветным «Кодаком». Девушки опять кивнули в знак согласия.

Когда спортивная фигура фотографа затерялась среди тел загорающих, Лена спросила подругу:

— Ну и как тебе нравится это сочетание орлиного носа, усов, африканских губ и фигуры Ван Дамма?

Вера слегка вздернула темные брови, помолчала, потом спросила:

— Ты что, дорогая, решила изменить своим принципам?

— Да нет, — чуть пожав плечами, ответила Лена. — Так... скучновато что-то здесь ... Подурачиться, что ли? Ну, вполне благопристойно… А спорим — завтра мы с тобой будем купаться в шампанском? В буквальном смысле этого слова!

На следующий день состоялась запланированная съёмка. Фотограф возился с камерой, сыпал комплиментами и уходить не спешил. Тогда Лена, загадочно улыбнувшись, расстегнула сумочку, достала деньги и протянула их Артуру:

— Могу я вас попросить об одолжении? Я думаю, в столь жаркий день пара бутылок холодного шампанского нам с вами не повредит.

Артур энергичным жестом ввинтил указательный палец правой руки во что-то невидимое на уровне своей груди и возмущенно произнес:

— Умоляю, не травмируйте меня! Я угощаю.

Через полчаса появилось всё необходимое для лёгкого пикника.

Шумел прибой. Бухту пересекал, прыгая по волнам, быстроходный скутер. Олимпийский медведь лежал на солнце и пух от жары. Пришлось выпустить из него немного воздуха, - куклу так распирало, что она грозилась лопнуть.

— Это тот самый Мишка, что улетел с московского стадиона? — кокетливо спросила черноволосая Вера.

— Нет, — невозмутимо ответил хозяин игрушки. — Это дублёр того Мишки. А этот остался на земле. И уже никуда и никогда не полетит. Э-э, слушайте, - да это неудачник, подрабатывает у меня натурщиком. — Артур засмеялся, приведя в движение аккуратно подстриженные тонкие усики.

Когда первая бутылка была выпита, а конфеты на солнце стали терять свои четкие конфигурации, Лена, вытянув перед собой слегка подрумянившиеся от солнца ноги, с ленцой произнесла:

— Кажется, начинаю обгорать... Скоро стану как варёный рак... Зна-

ете, Артур, — вдруг заговорила она с воодушевлением, — я где-то читала, что если облиться шампанским, любая жара - нипочём. Дело в том, что пузырьки углекислого газа... — и Лена, незаметно подмигнув подруге, начала нести какую-то ахинею.

— Леночка, умоляю, — мгновенно среагировал Артур, — ложитесь на живот. Извините... — он разгладил брошенное на песок жёлто-сиреневое пляжное полотенце. — Удобно? — Фотограф едва скрывал охвативший его восторг. — Лифчик можно развязать... Сами? Ну, как угодно...

Через минуту Артур осторожно поливал из своего бокала обнаженную спину девушки. Шипящая влага медленно стекала по золотистому пушку между ангельских лопаток вниз, к купальным трусикам. Лена, засмеявшись, поправила резинку, и Артур на мгновение увидел две заветные упругие девичьи половинки. У фотографа слегка потемнело в глазах. Судорожно двинув кадыком, он произнёс с интонациями заботливого доктора:

— А теперь повернитесь на спину...

Заострив лопатки, Лена завязала тесёмки синего лифчика, грациозно перевернулась и зажмурилась. Ручеёк золотистого вина на мгновение задержался между чуть прикрытых лифчиком грудей, потом оросил плоский живот и уже приближался к заветной ложбинке... Артур как загипнотизированный следил за струйками шампанского.

— Артур! Арту-ур! — протянула Лена. — Вы что, заснули? — Пальчики ее ножек с красным педикюром нетерпеливо забарабанили по песку.

Артур встряхнул головой, вынырнув из волны сладострастных фантазий. Только через минуту до него дошло, что Вера предложила сходить искупаться в море. Фотограф растерянно развел руками, а затем показал на надувного дублёра-неудачника:

— Мы ведь с ним на работе. Он меня, милые девушки, не поймет, обидится. Пойду поработаю, пока солнце в нужной точке. А вы – вас ждёт море!

— Ни за что! — вдруг заявила Лена. — Вода смоет мое лечебное шампанское. Не хочу лезть в воду.

— А я вот пойду-ка окунусь. — Вера, отложив в сторону книгу, бодро поднялась с полотенца.

Артур машинально посмотрел на потрепанную книжицу и поморщился: обложка скалилась окровавленными клыками отвратительного чудовища. Ужастик в мягкой обложке.

— Не увлекаетесь таким чтивом? — спросила Лена, — Знаете ли, очень даже подходит для отпуска.

Фотограф покачал головой.

— Не люблю я эту читать про всякую нечисть. С детства. Воспитание такое. — Он вяло улыбнулся и слегка развел руками, как бы извиняясь за свою маленькую слабость.

Помолчали. Пляж жил своей обычной жизнью. Слышалась магнитофонная музыка, раздавались детские крики, вдали стрекотала моторка.

— Леночка, — вновь заговорил Артур. — Мы обсуждали книгу, и я вдруг подумал... Как бы вам понравилась такая идея... — Фотограф внимательно посмотрел на девушку и сделал паузу. — Понимаете, я получил заказ от одного журнала. Фото на обложку. Не могли бы вы мне попозировать немного на лоне южной природы? Это займет от силы часа два – два с половиной... Художественное фото, ничего общего с пляжной халтурой. Вам — авторский экземпляр, непременно. С моим автографом! – подмигнул девушке труженик затвора и объектива.

Лена сделала вид, что задумалась.

—  С автографом, говорите?.. Вообще-то работа фотомодели - тяжелая и к тому же высокооплачиваемая. Но, для вас, Артур, я, так и быть, поработаю на общественных началах. И из любви к искусству.

— Чудесно, Леночка. Завтра я приду сюда за вами. В это же время.

Девушка кивнула, сдержанно улыбнувшись.

Нацепив свою амуницию, Артур весело зашагал прочь. Сработало! Уже в который раз! Вся его фигура излучала уверенность и самодовольство. Из-под его сандалей на босу ногу летел горячий песок. Да и сам он пылал от вожделения.

Когда Вера, встряхивая мокрыми волосами, присела рядом, Лена кивнула в сторону уходящего фотографа и тихо рассмеялась.

— Ну, я тебе устрою художественное фото! Не соскучишься. Не люблю я, Верка, этих курортных ловеласов…

Артур пришел налегке. «Теннис» на этот раз сменился «Волейболом» на светло-зеленом фоне, а шорты — белыми джинсами. Фотограф был воодушевлён и источал наполненность творческим и гормональным потенциалом.

Вера барахталась в море, оставив подругу на берегу - купаться в лучах солнца и в восхищённых мужских взглядах.

— Итак, какие планы? — Лена широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.

— Самый лучший фон для вашей изумительной фигуры — во дворе моего дома, - торжественно молвил пляжный фотограф. - Я приглашаю вас, милая Леночка, к себе в гости. Умоляю – там такая красота!

Девушка легко поднималась по горной тропинке. Ее прямые сильные ноги и упругие ягодицы, кокетливо ходившие под кремовой юбкой, в очередной раз заставили Артура взволноваться. Он фантазировал: представил себе шевеление женской плоти во время коротких, пугливо-застенчивых перебежек по его комнате, где окна задернуты полупрозрачными занавесками, за которыми виднеется морской горизонт; ему уже виделись насторожившиеся светло-розовые сосочки на незагорелых грудях этой белокожей красавицы, грезилась её узкая ладошка с тонкими пальцами и красными ноготками, стыдливо прячущая от нескромного взгляда маленького пушистого зверька...

Фотограф не спешил. На столе под грушевым деревом появились орехи, виноград, хурма, дыня. За фруктами последовали шоколад, красное шампанское и домашнее вино, поданное в глиняном кувшине, кое-где увековечившем отпечатки пальцев гончара.

Артур бросил дольку шоколада в бокал, и коричневый прямоугольник ротором закрутился в игристом вине, подгоняемый поднимающимися пузырьками...

Трапеза удалась на славу. Красноречие фотографа, провозглашавшего один тост за другим, было неиссякаемо.

И едва показались признаки надвигающегося заката, приступили к фотографированию.

Артур работал двумя фотоаппаратами — с цветной и черно-белой плёнками...

С моря потянул ветерок, и бледно-желтые волосы девушки ожили, заметались, стали падать на лицо.

— Леночка, я тебя умоляю... Ветер... Может быть — с косой?.. Разреши, я помогу.

Он аккуратно заплетал ей косу, вдыхая запах дорогих французских духов. Очень скоро ему показалось, что настала пора действовать. Он обнял девушку сзади за плечи. Лена вздрогнула. Губы Артура быстро проскользнули по ее маленькому уху и в одну секунду добрались до пылающей щеки... Лена повернулась, сжала его руку своей миниатюрной ладошкой и одарила Артура долгим влажным поцелуем.

— Я тебя обожаю, — сказал он голосом доброго повелителя. – Ты красавица и умница…

Лена изображала нестойкую улыбку, играя растерянность.

— Ну, мы будем, наконец, фотографироваться? — после паузы спросила она.

— Да, конечно... Но теперь я бы попросил… я хочу снять тебя в купальнике.

— Но я… я без купальника.

— Тогда... хм… Тогда - без. Без всего. Умоляю.

— Вот как?

Лена усмехнулась и с интересом посмотрела на фотографа. Потом медленно стянула кофточку, затем переступила через юбку, оставшись

в белоснежном лифчике и таких же трусиках.

— К тебе никто не придёт? — спросила она.

— Нет. И не обращай внимания на щели в заборе — соседей тоже нет — уехали...

Девушка спрятала руку за спину, и через секунду лифчик упал к её ногам, оголив белые дыньки с большими коричневыми (а не нежно-розовыми, как думал Артур) сосками. Лена приподняла груди ладонями и слегка сомкнула:

— Нравится?

— Умереть можно.

— Тогда смотри дальше.

Она специально тянула время, исподтишка наблюдая за фотографом: его глаза лихорадочно сверкали, кадык метался вверх-вниз, как скоростной маленький лифт. Лена изящным движением стянула трусики, и теперь явилась миру во всей красе. В лучах заходящего солнца она выглядела просто сказочно: золотистый загар, золотистая коса, золотое солнце в больших глазах, треугольничек золотисто-рыжего руна под нежным животом... Артур даже присел от восхищения на корточки и сделал несколько глубоких вздохов — то ли ему действительно стоило больших усилий продолжать съёмку, то ли это его действо входило в запланированное им шоу.

Девушка покорно позировала, подчиняясь командам фотографа, а он щелкал затворами обоих аппаратов.

«Смотри, смотри, дурачок, наслаждайся, — говорила про себя Лена. — Только особо не обольщайся и свои пухлые губки не раскатывай... »

«Хороша девчонка, — мечтательно думал Артур. — Зачем только все так охотно делает? Э-э, что-то здесь не так…».

На мгновение их взгляды встретились.

«А он не изнасилует? — вдруг внутренне встрепенулась девушка. — Может ведь успеть... »

Артур засуетился. Он положил камеры на траву, подошел к Лене вплотную и, не говоря ни слова, крепко сжал своими волосатыми мускулистыми руками её пахучее гибкое тело...

— Ленка! — раздалось где-то неподалеку.

Девушка поспешно натянула кофту и юбку на голое тело. Над калиткой выросла голова Веры.

— Ну и спрятались! Еле нашла. Здрасьте... Лен, звонил твой папаша, у него что-то срочное, но приятное, как он сказал. Будет звонить через час по телефону администратора.

Сидя на корточках перед раскрытым кофром, Артур молча перематывал плёнки в камерах. Лена подошла к нему, присела рядом, машинально покрутила в руках черную катушку и нежно прошептала:

— Не грусти. Я приду завтра. Обязательно... Продолжим фотосессию.

Он едва заметно улыбнулся и, не глядя на девушку, утвердительно кивнул. Вера сидела в шезлонге, обмахиваясь подвернувшимся под руку журналом.

— Артурчик, к тебе просьба. — Лена игриво облокотилась о сильные плечи фотографа. — Умоляю (она подчеркнула это слово из его лексикона, подражая его интонации, и это получилось мило, по-свойски), отпечатай мне до завтра штук пять чёрно-белых карточек. Мне надо для одного дела. Но именно чёрно-белых.

— Почему нет? Сделаю, какие проблемы! Завтра принесу.

— Вот спасибо. Мы будем на нашем месте, как обычно. Только... — Лена запнулась и выразительно посмотрела на Артура, — ты принеси фотки в конверте.

— Понял, всё будет в порядке! – он заговорщицки глянул на неё.

На следующий день Артур на пляже не появился. Он одиноко сидел в своем саду под любимым грушевым деревом, хмуро разглядывая этикетку початой водочной бутылки, жевал сливу и что-то бормотал, постукивая по столу костяшками кулака. Временами из-за высокого забора, окружавшего дом фотографа, слышались кавказские ругательства, перемешанные с русскими словами, находящимися в пограничном состоянии с нормативной лексикой.

— Ай, шайтан... Шайтан! Лено-очка, — с ядом в голосе тянул Артур и резко сплевывал в пространство. — Тьфу, шайтан!

Вернувшиеся под вечер соседи пляжного ловеласа многозначительно переглядывались и тяжело вздыхали, пожимая плечами...

Лена и Вера увидели его только через три дня: Артур быстро шел по пляжу, без суррогатного Мишки; труженик композиции и цветопередачи был на этот раз в зеркальных очках и редкой по тем временам импортной бейсболке. В ту сторону, где обычно загорали подруги, фотограф даже не взглянул.

— Здорово же ты его отшила, Ленка, — сказала Вера. — Команда «Динамо» победила с сухим счетом, ха-ха... А я боялась не успеть, думала

— трахнет лучшую подругу на краешке стола...

Лена засмеялась, закрыла лицо альпийской панамой и, подставив солнцу свой подтянутый живот, постаралась представить себе, как всё это выглядело.

…Вот он проявляет плёнку. Вытаскивает её из бачка с закрепителем, промывает, потом разворачивает мокрую ленту, вглядывается в нее и... тут его черные прямые брови ползут вверх. Он рассматривает кадры через лупу и ничего не может понять. Озадаченно сушит плёнку феном, вставляет её в увеличитель, потом раздраженно, нетерпеливо теребит фотобумагу пинцетом в ванночке с проявителем.

Испарина покрывает его  лицо! Фотографа охватывает ужас: с отпечатков на него смотрит старая безобразная  морщинистая ведьма. Ее тело покрыто изображениями   черепов со скрещёнными костями  и    дьявольским  знаком "666". На животе и груди этого чудовища  проступила огромная, искаженная яростью  клыкастая рожа то ли черта, то ли вампира... Артур брезгливо и со страхом отбрасывает фотографии на пол; его лицо подсвечено красным светом  фотоувеличителя; он зло и нервно хрустит темноватыми от химикатов пальцами. Первобытный, генетический  страх сдавливает горло фотографа невидимыми   пальцами. Артур один   в своем доме. Его ожидает кошмарная ночь...

— Эффект стопроцентный, а? — сказала Лена из-под панамы. — Людей надо воспитывать, творчески подходя к делу.

Лена сдвинула альпийскую панаму вверх.

— А теперь запоминай рецепт отворотного зелья. Ему лет сто, не меньше... Собственно, это такой фокус — его использовали всякие шутники и шарлатаны ещё на заре фотографии. Значит, так: берёшь раствор хинина и рисуешь им на теле всякую бяку. Для глаз этот рисунок невидим, а эмульсионный слой плёнки его считывает... — и Лена с увлечением стала рассказывать подруге о своей хитрости, пересыпая рискованные эпитеты в адрес Артура химическими терминами.

Через пятнадцать минут девушка отбросила альпийскую панаму, явив миру прекрасные волосы цвета свежей стружки с золотым отливом, затем быстро встала и посмотрела по сторонам. Песок захрустел под её ногами. Медленно, пластично, грациозно направилась она к морю — непередаваемой походкой женщины, хорошо знающей себе цену.