Часть 11. Птичка

Дима проспал всю дорогу до Москвы, удобно расположившись на заднем сидении и укрывшись пледом. Всё утро в горле першило, и в голове стоял туман, как после похмелья. На попытки Александра уговорить его отказаться от поездки Дима только огрызался и ныл, что он хочет ехать, наплевав на всё, и нечего с ним нянчиться – не маленький.

- Саш, ну, в конце концов, выздоровею по дороге, - Дима стоял около шкафа со своей новой одеждой и не знал, за что взяться. Он так и не посмотрел толком, что там назаказывал у Эдика. Решил, что по ходу дела разберётся. Дело шло, а Дима так и не разобрался. – Я каждый месяц болею, что, теперь не жить совсем? Решили ехать, значит, едем.

Дима сглотнул вязкую слюну и поморщился. Горло саднило уже не слегка, а вполне ощутимо: подхватил заразу в паспортном столе, где на него очень уж воодушевлённо чихала какая-то улыбчивая женщина.

Александр побарабанил пальцами по дверному косяку, изображая недовольство и несогласие, но Димино упрямство пересилило всё.

- Ну приготовь мне какой-нибудь отвар, чтобы я мгновенно вылечился. Сейчас я выпью любую хрень.

- Ловлю на слове, - Александр прижал Диму к себе и прикоснулся к его лбу губами, проверяя температуру, потом чмокнул в шею и в плечо для профилактики. Ничего, очевидно, не нащупав, он окинул Диму задумчивым взглядом – соизмеряя его возможности с необходимостью лечения, и ушёл на кухню, где и было сварено отвратительное по консистенции зелёное чудо-пойло, которое сморило Диму на все четыре часа дороги до аэропорта.

- Ты никак моей смерти желаешь?

Просыпаться было настолько трудно, что Дима малодушно едва не разревелся от обиды. Всё тело ломило, голова кружилась, а горло горело так, что никакая вода не могла остудить его.

- Часа через два должно пройти, - Александр придержал Диму за руку, когда тот выбирался из машины. – Пришлось пойти на крайние меры, птичка моя.

- Йорик, бедный Йорик… Я знал его, Гораций! – Дима держался одной рукой за открытую дверцу машины, а второй поднимал в воздух воображаемый череп. – Оно ещё и галлюциногенное, да?

Александр усмехнулся и, забрав череп, выкинул в мусорную корзину.

- Трехочковый, товарищ начальник, - выдохнул Дима и с большим трудом достал свою скромную сумку из машины.

- Птичка моя, сейчас лучше помолчать, быстрее пройдёт действие лекарства.

- Мне скучно молчать, ты же меня не развлекаешь. Я всегда разговариваю, даже когда сплю. Слова – это жизнь…

Александр забрал у Димы сумку, от которой его ощутимо клонило в правую сторону, и повесил себе на плечо.

- Сейчас пройдём развлекательную регистрацию, и я что-нибудь тебе продекламирую из раннего Шекспира.

Дима выдохнул через нос и поплелся следом за Александром, давая себе установку ориентироваться на его спину.

- Ловлю на слове.

Регистрация прошла в ватной тишине и зелёном тумане. Александр крепко держал Диму за руку и никуда от себя не отпускал больше чем на пять шагов. А в самолёте Дима опять уснул, не дождавшись взлёта и раннего Шекспира. Хотя насчёт последнего его, судя по всему, обманули.

Дима открыл глаза, когда самолёт уже приземлялся. Первое, что его поразило - чистейшее сознание, и ни малейшего намёка на начинающуюся простуду.

- Свежие огурцы! – сладко зевнул Дима и посмотрел в иллюминатор – ровно нарезанные лоскуты убранных полей, перекрестья дорог и мелкие серые облачка, размётанные над скоплениями игрушечных домиков. Они приземлялись в аэропорту Пардубице.

- Как твоё горло, огурец? – Александр закрыл ноутбук и стал убирать его в чехол. Бортпроводница объявила начало посадки и попросила пристегнуть ремни.

- Как новое, - благодарно улыбнулся Дима и накрыл руку Александра своей. Вновь отвернулся к иллюминатору. Хотелось целоваться и очень нескромно. – И голова прошла. Ты маг и волшебник. Я потом тебе это припомню.

- Летаю в голубом вертолёте… - Александр наклонился к Диме и быстро чмокнул его в висок. Сдерживается.

- Сколько ехать от аэропорта до Праги?

- Около получаса. Для нас заказана машина.

Дима уныло улыбнулся.

- Всё схвачено, да? Товарищ начальник…

Александр пожал плечами.

- Студенческие приключения никогда не вызывали во мне особенного трепета.

- Нисколько не сомневаюсь, - хмыкнул Дима и широко улыбнулся, когда самолёт ощутимо качнуло, и в ушах образовались пробки. - Ты сразу родился взрослым и начальником.

- Стараюсь избегать лишней суеты заранее.

- Мне нравится твоя предусмотрительность, я так не умею, - Дима ненавязчиво коснулся кончиками пальцев щеки Александра и провёл вниз к подбородку – шершавый. По спине пробежали мурашки. Быстро убрал руку, чтобы бортпроводница не заметила. Она и без того ходит замученная жизнью. – Я буду волноваться за нас двоих. А тебе нельзя.

- И тебе нельзя, никому нельзя волноваться.

Александр поймал Димину руку и, наплевав на проблемы бортпроводницы, прижал к своим губам.

- Саша, - вздохнул Дима, медленно убирая руку. Ещё немного, и он уже не сможет остановиться и полезет целоваться. – Я не могу не волноваться, все смотрят, все думают… Эдик ещё вчера с этими фотографиями. Саш, ему была интересна моя реакция. Так прикольно! А какая у меня может быть реакция?

Александр откинул голову на спинку кресла и, задумавшись, посмотрел на Диму.

- Он хотел, чтобы ты ревновал. И ты ревновал.

Дима прикусил щёку с внутренней стороны и шумно выдохнул.

- Здорово. Весьма развлекательно… пусть порадуется. Глупый мальчик приревновал своего любовника. Хотя я не ревновал… мне-то…

Дима сделал неопределённый жест рукой и опять отвернулся к окну. Самолёт уже приземлялся, и дорога была чётко видна внизу, разделительные полосы, лужи по обочинам.

- Забудь о них, птица моя, - Александр наклонился к Диме и обдал кожу на щеке горячим дыханием, коснулся губами легонько. – Они предсказуемые и одинокие, никогда не поймут, что у нас и почему именно так.

- А что у нас? – Дима зажмурился от удовольствия и невольно улыбнулся, наклоняя голову и позволяя целовать себя в ухо.

- Жестокое обращение с детьми.

- Избиение младенца, - усмехнулся Дима и заметил, что самолёт уже приземлился. Тормозит. Пассажиры загомонили, собираясь, хотя никто не давал команды на выход. Но на русских людей никогда не действовали команды.

В гостинице их встретил улыбчивый холёный дяденька маленького роста. Он по-приятельски обнялся с Александром и крепко пожал протянутую Димой руку. Лев, так звали дяденьку, провёл гостей по внутреннему дворику гостиницы, быстро-быстро что-то балаболя на чешском. Александр кивал и смеялся, поражая Диму своим более чем дружелюбным видом. Видно было, что Лев ему весьма симпатичен. Неужели и впрямь бывший любовник?

Они поднялись на второй этаж по узкой деревянной лестнице и вошли в просторный светлый номер, состоящий из двух комнат с видом на внутренний дворик. В окно светило солнце, и лёгкие пылинки танцевали в лучах. В первой комнате была гостиная, а во второй спальня с одной необъятной кроватью, вызывающей слабость в коленях, посередине, с тёплым персиковым покрывалом.

Дима растёкся по креслу и свободно вытянул ноги, глядя на то, как Лев трындит с Александром около входа. Они лишь один раз обернулись на Диму, и тот помахал рукой, давая понять, что типа заметил взгляды и потом обязательно спросит, что они про него говорили, поэтому фильтруйте базар на подходе.

А потом Лев ушёл, тихо притворив за собой дверь.

- И что он обо мне сказал?

Александр прошёл мимо развалившегося в кресле Димы, аккуратно обходя его длинные ноги. Достал из чехла свой ноутбук, поставил на столик заряжаться, потом распаковал и Димин.

- Что ты мальчик-конфетка и я должен держать ухо востро, - абсолютно будничным тоном проговорил Александр, проверяя ящики хай-тековского комода в поисках тройника. – Спросил, есть ли у тебя портфолио. Лев коллекционирует портфолио красивых мальчиков.

- Извращенец какой-то, - хмыкнул Дима и сполз с кресла на пол, развалился на мягком ковре. – А ты ему что сказал?

Александр подошёл к Диме и склонился, поставив колени по бокам от него. Нагнулся ниже, глядя в глаза.

- Сказал, что ты мой мальчик. И видеть тебя голым буду только я.

- Ух ты… какой грозный, - Дима хихикнул и вытащил одну ногу из-под Александра, положил ему на пояс, а потом и вторую. Обнял ногами, прижал ближе к себе. – Собственник.

- Ещё какой, - Александр поцеловал Диму в губы, потом ещё раз и ещё, придерживая одной рукой за затылок, другой – за подбородок. Глубже, глубже… Откровенно, не сдерживаясь, медленно двигая бёдрами, раскачиваясь, надавливая, как если бы на них не было одежды, как если бы это был уже секс… Дима глухо застонал, царапая ногтями плечи Александра, подстраиваясь под заданный ритм. Грубые швы на джинсах до боли впивались в напряжённую плоть, но этого было мало, хотелось усилить эффект.

- Сожми… - жалобно выдохнул он между поцелуями.

Александр замер на мгновение, облизнул губы, чуть приподнялся на локте и опустил одну руку ниже, на бедро, сжал. Дима недовольно помотал головой. – Ну блин! Ну Саш… погладь…

Краска смущения вперемешку с острым возбуждением заливала щёки, шею, кожа становилась чувствительной, и каждое прикосновение отзывалось многократным эхом внутри. Александр улыбнулся, снисходительно и мягко, вновь поцеловал, отвлекая Диму. Накрыл его рукой и стал гладить, заставляя шире развести ноги, приподняться навстречу.

Дима судорожно вцепился в его плечи, крепко-крепко. Дышать было невозможно, в груди всё сдавило, и тело прошила дрожь, как от озноба. Дима прервал поцелуй, вскрикнул, прикусил губу и рвано стал хватать ртом воздух. Александр уже расстегнул его ремень и молнию, чтобы ослабить давление, ускорить ток крови.

- Нравится? – спросил Александр, целуя шею, облизывая кадык. – Птичка моя… отзывчивая…

Дима смотрел на потолок и не видел его, перед глазами проносились какие-то разноцветные картинки, сливались воедино, распадались, проникали друг в друга и вновь распадались. Александр что-то говорил, отвлекал, и Диме это не нравилось. Он всё равно не понимал ни слова, смотрел в его глаза и тонул, тонул… Тянулся руками к ремню его брюк, расстёгивал, чтобы всё было вместе. Синхронно. А потом его опять целовали. И в комнате было невозможно жарко, и воздух, густой и горячий, струился по коже. Дима на мгновение отключился, словно провалился в сон, а потом тут же вынырнул, чувствуя, как Александр дышит ему в ухо и давит бёдром на ногу. По ноге прошла болезненная судорога, и Дима окончательно пришёл в себя.

- Ты отдавил мне ногу, - вздохнул он, пытаясь пошевелиться, и держа липкую влажную руку на весу. – И это… надо вытереть чем-нибудь.

Александр тихо засмеялся и, приподнявшись, поцеловал растерянного Диму в щёку. Достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер протянутую руку.

- От тебя столько проблем, моя радость.

- А потому что нечего набрасываться на меня чуть что… - пытаясь изобразить недовольство, буркнул Дима, застёгивая штаны и поднимаясь на ноги.

- Не могу устоять, - Александр сгрёб его в охапку и опять повалил на пол. Дима даже не сопротивлялся, было лень, да и приятно, когда валяют по полу, чего уж там говорить. Александр растянулся сверху, накрывая собой. – Будешь надувать губы, буду набрасываться.

- Да вы тут все извращенцы! – пискнул Дима, пытаясь извернуться и ущипнуть Александра за задницу. Прихватил ладонью упругую ягодицу, сжал. Приятно. Сжал ещё раз. – Ты и меня развратил…

Александр фыркнул и укусил за нижнюю губу, облизал. Дима опять поплыл, щупая задницу и хмельно улыбаясь. Под пальцами что-то завибрировало. Дима вздрогнул, охнул и резко отдёрнул руки.

- Бляя! Она вибрирует!

Александр засмеялся, быстро достал из заднего кармана брюк сотовый телефон. Посмотрел на дисплей, мгновенно изменившись в лице. Расслабленности и умиротворения как не бывало. Дима тяжело вздохнул и выполз из-под него. Он-то думал, они сейчас разденутся и продолжат… Александр нажал на кнопку приёма звонка.

- Да, Яковлев… уже здесь. Прилетели. Всё нормально, - Александр улыбнулся кому-то в трубке и ухватил Диму за ногу, чтобы тот никуда не уходил. Стянул носок и закинул ногу себе на плечо. – Ну через полчаса приходи. Да, у Льва. Я подойду.

Александр нажал отбой и убрал телефон обратно в задний карман. Поцеловал Димину щиколотку и отпустил ногу.

- Я так и знал, что ты не можешь просто отдыхать, - вздохнул Дима, поднимаясь с пола.

- Это не по работе, - Александр тоже встал и заправил рубашку в штаны. – Ирины партнёры. Хотят обсудить что-то жутко важное.

- Да тебя все хотят, - хмыкнул Дима и подошёл к столу, на котором лежали заряжающиеся ноутбуки. – А я больше всех, - задумчиво проговорил он, обводя пальцем логотип «Панасоника» на верхней панели.

Александр обнял его со спины и положил подбородок на плечо.

- А я хочу только тебя. Ира попросила помочь.

- Конечно, нужно, если попросила. Она твоя жена, как-никак. Не чужой человек. - Александр развернул Диму лицом к себе и заглянул в глаза. Не обиделся ли… Нет. Просто хотелось раздеться и поласкаться, ничего больше. - Только давай поедим сначала. Я голодный как хрень.

- Давай, птичка моя. Я тебе потом верну все долги, - Александр поцеловал в уголок губ и прижал Диму к себе.

- Ловлю на слове. Кстати, я про Шекспира тоже не забыл.

Дима даже и не думал, что Александр закончит быстро все свои дела. Часа три-четыре, никак не меньше. Это же всегда трудно – оторваться от болтовни на гиперважные темы. Ну, надо, значит, надо. Лев на ломаном англо-русском посоветовал развеяться и прогуляться пока по Праге, но Дима не любил гулять один, да и усталость после недавней простуды и перелёта дала о себе знать. Поэтому он просто повалялся в ванне и взял у Льва парочку дисков с фильмами, чтобы посмотреть красивые картинки.

Картинки попались весьма специфические. Видимо, перепутали коробки, поэтому обещанную на обложке Лару Крофт заменили собой два эффектных мальчика в спущенных трусах, откровенно целующиеся на белом диванчике.

Дима уставился в экран, с любопытством разглядывая их позы и подтянутые тела. Целовались они весьма увлечённо и елозили друг по другу тоже вполне себе зажигательно. Но Дима с сомнением подумал о перспективе заниматься онанизмом перед экраном. Да и не возбуждали его ни крики их, ни стоны. Посмотреть было интересно, как они двигались, гибкие, умелые профессионалы, надо бы взять на вооружение пару приёмчиков. А потом Дима вспомнил, что купил в аэропорту новую книгу по компьютерному дизайну, которую Александр засунул куда-то в свою сумку. И мысли мгновенно поменяли направление.

Один мальчик громко кричал и придерживал рукой второго, чтобы тот не сорвался и не сделал ему ещё больнее. Дима отвлёкся от статьи про координатные оси и с некоторой долей сочувствия наблюдал за сексуальным марафоном, прекрасно понимая, что даже если беспомощно уткнувшемуся в подушку парню и больно, остановиться невозможно. Можно только ждать, когда всё это закончится.

Александр прошёл в спальню, где Дима удобно расположился на кровати с ноутом и книгой.

- Это изнасилование какое-то, - Дима кивнул в сторону экрана и закрыл книгу. Тоже порнография – видимо, он был в откровенном бреду, когда купил её.

- Из интернета накачал? – Александр скинул пиджак и сел рядом, обнял за бёдра и притянул ближе к себе. Без особого интереса посмотрел на экран.

- Лев твой дал. Сказал, чтоб учился.

Александр засмеялся и, задрав подол халата, прижался щекой к голым Диминым коленкам.

- Не возбуждает?

- Как-то не очень. Я никак не могу понять, почему они так долго не кончают при таком старании.

Александр повёл руки выше под подол халата, лаская бёдра, целуя щекотно и весьма возбуждающе, не то что там какие-то стоны и чавкающие звуки.

- Ну кончат за пять минут, а что потом делать будут? Есть лимит, к тому же плёнку потом режут, и какие-то кадры дублируются.

Дима недоверчиво хмыкнул и опять посмотрел в экран, где несчастного мальчика-пассива согнули так, что у него чуть позвоночник не хрустнул.

- А у нас в среднем сколько?

- По времени?

Дима провёл пальцем по переносице Александра и коснулся губ. Мягкие, сухие, желанные.

- Да. Я как-то не слежу…

- Полчаса в среднем.

Дима изумлённо выдохнул.

- Да иди ты! Я думал, минут десять. А раз?

Александр потёрся кончиком носа о Димин живот и, обхватив того руками за пояс, уложил удобнее.

- В среднем два-три.

- А максимум? – Дима погладил плечо Александра ногой, попытался коснуться уха, но тот перехватил раньше и перецеловал все пальцы.

- Восемь.

- Сколько?! – Дима отпрыгнул от Александра как ужаленный. – Это когда было? Да я бы помер!

- В день твоего рождения. Вроде жив-здоров остался.

Дима растерянно запахнул халат, глядя на свои ноги. Воспоминания о той ночи были весьма смазанными, и какие-то кадры отсутствовали вовсе. Но то, что было здорово и безумно приятно – это Дима помнил точно. Не то что в этом порно.

Александр закрыл ноутбук и, располагающе улыбнувшись, протянул руку к Диме, погладил по ноге.

- Никак не могли остановиться…

- Представляю, - хихикнул Дима, подползая к Александру и обнимая за шею. – Озабоченные кролики захватили мир. А я тоже так кричу? – Дима прошептал на ухо, поцеловал в шею. Хотелось укусить или оставить засос, как-то побезобразничать, чтобы на самом видном месте. Но ему нельзя… Слишком вызывающе, а имидж – это всё. И без того секс-символ.

- Нет, ты всегда сдерживаешься. Очень много думаешь о других. И обо мне в том числе. Вот в свой день рождения ты не думал и не стеснялся кричать.

- И затрахал тебя.

- Я тебя… - Александр уложил Диму на спину и поцеловал в губы. Вновь в его глазах промелькнула тень вины. – Ты был такой вкусный…

- Ну если разделить на нас с Дашей, то получается вполне себе средненько.

Строчки прыгали, буквы танцевали, перетекали снизу вверх и обратно, слова читались с трудом и не запоминались, пролетали мимо сознания.

Александр спал, обнимая Диму за пояс и уткнувшись ему под мышку. Опять звонили Ирины партнёры и после напряжённого разговора Александр попросил сделать себе массаж и отрубился. Дима строил планы по уничтожению его телефона и дочитывал купленную книжку, пока не решил, что хватит издеваться над собой и выключил свет.

Спать не хотелось. Это всё Лёвин кофе. Натуральный, с густыми сливками и обалденным запахом обжаренных зёрен. Дима редко пил кофе, потому что потом глаза отказывались закрываться, и мысли размножались в геометрической прогрессии.

Лёва Диме понравился, даже очень. Приятный, счастливый человек, занимающийся тем, что доставляет ему удовольствие, влюблённый в свою работу и в своих мальчиков, которых оказалось так много, что у Димы на пятом портфолио закружилась голова. И про каждого мальчика Лёва знал практически всю подноготную - откуда приехал, кто родители, чего хочет получить от жизни. Характер… Лев улыбался и говорил, что каждый второй, если не первый красивый мальчик вредный и глупый. Ленивые и обидчивые, холодные, расчётливые, все мечтают покорить Европу любыми средствами. Постель так постель. Ни для кого это не было проблемой. Извращенцев не так уж и много, а завести себе красивого любовника никто не против.

- Сводничество? – улыбнулся Дима, глядя в глаза Льву. Тот нисколько не смутился, пожал плечами и протянул приглашение.

- Клубная вечеринка в честь моего дня рождения. Я приглашаю тебя и Сашу, будут танцоры из Италии, морские экзотические блюда и живая музыка. Мы настроены на получение удовольствия добровольными методами. Я думаю, что такому столь изящному и непосредственному мальчику стоит сходить, будешь жемчужинкой вечера.

Дима контрольно улыбнулся и взял лаконично украшенную карточку с указанной датой и адресом.

- Я подумаю.

Лёва смерил Диму очередным восхищённым взглядом. Казалось, что он был искренне влюблён. Стоило только намекнуть, и всё было бы по высшему разряду: и портфолио, и секс, и любые пожелания. Мечта романтичного и честолюбивого мальчика-гея. Дима впервые подумал о том, насколько он далёк от философии гомосексуализма. Эта лёгкость, ненавязчивость в отношениях, широта взглядов, стремление к одиночеству и самолюбованию. Диме не нравилось, когда посторонние люди восхищаются тонкостью его пальцев и разлётом бровей. Ему было неловко и хотелось грубо осадить. «Я не педик какой-то, чтобы мне могло это нравиться», - говорил Дима себе, а потом долго зависал.

А кто тогда?

Александр глубоко вздохнул и по-хозяйски крепче прижал к себе. Как самый настоящий муж. Дима погладил его руку, лежащую на животе, и закрыл глаза.

Снились какие-то безумные танцы, в процессе которых Дима остался без одежды и оказался зажатым в каком-то тёмном углу. Стены, задрапированые бархатом, под лопатками были твёрдыми. Умелые руки гладили бока, скользили по напряжённому животу, нажимали на тазовые косточки, а когда Дима хотел вскрикнуть от переизбытка смятых ощущений, одна рука плотно закрыла рот, запрещая кричать. Дима шумно дышал через нос, упираясь в широкую грудь, цепляясь за жёсткую накрахмаленную ткань рубашки. Шею немилосердно обожгло неласковым укусом, а потом и плечо. Дима медленно оседал, ноги подкашивались и дрожали. Было жарко и дурно. Он голый, беспомощный, распятый, а тот второй не раздевается, и не позволяет ему даже стонать. И гладит, и мнёт, сжимает…

- Пусти… - прошептал Дима, - дышать…

- Подушку отдай, - послышалось откуда-то сверху, и Дима мгновенно расслабился, выпуская из рук жёсткую ткань. Воздух потёк в лёгкие живительной влагой. Всё смазалось, и неудобство сменилось мягкостью и влажностью горячего рта. Дима открыл глаза и увидел свои ноги задранными выше головы. Он придержал их руками под коленями и прогнулся сильнее. По спине катился жар и истома. Все мышцы расслабились, и тело потеряло очертания. Дима не знал, где заканчиваются руки-ноги, голову томительно кружило и хотелось скулить от того, насколько это было хорошо и плохо одновременно. А потом всё опять уплыло, оставив лишь ощущение нереальности. Дима открывал глаза и закрывал их вновь, не в силах что-либо рассмотреть.

Сон перетекал один в другой, забывался один, захватывал другой, яркие картинки прошлого, какие-то сюрреалистические мазки образов настоящего. Он бежал по узкому мосту, шатающемуся под ногами, того и гляди сорвётся в пропасть, разобьётся об острые скалы. А потом сразу летел в воду с тарзанки, ледяной жадный зев реки поглотил слишком хрупкое и несовершенное тело, закрутил, и Дима опять задохнулся, сердце замерло на миг, а потом он вынырнул и вдохнул свежий морозный воздух. Он падал вниз с ледяной горки, это было в Перми, за домом. Они с Лялькой полили горку водой, чтобы она стала скользкой. И каждый вечер катались на картонках, оторванных от пола на соседской лестничной клетке. И невозможно не смеяться, когда в груди горит от восторга, и морозный воздух щиплет раскрасневшиеся щёки, и Лялька смеется рядом, больно хватаясь за бока и сжимая бёдра острыми коленками в мокрых рейтузах.

Дима проснулся от своего громкого смеха. Он всё ещё чувствовал, как под ним проносилась неровная гладь горки, и солнце светило в глаза, но не зимнее, низкое, а осеннее, яркое пражское солнце.

- Вот это покатались… - выдохнул Дима, пытаясь подняться с кровати и чувствуя приятную ломоту во всём теле, как после основательного секса. Откинув одеяло, Дима только тут понял, что раздет, на правом бедре красовался свежий синяк, которого вчера не было. Значит, всё-таки приставал.

В спальне Александра не было, но Дима слышал, как в соседней комнате щёлкали мышкой. Дима потянулся и встал на ноги.

- Ты всё-таки воспользовался моей слабостью, - сказал он, останавливаясь в дверном проёме в костюме Адама. Хотелось поймать один из тех цепких и обжигающих взглядов Александра, которыми он всегда смотрел на обнажённого Диму. Поймал.

- Это спорный вопрос: кто кем воспользовался, - улыбнулся Александр, стряхивая пепел горящей сигареты в металлическую пепельницу. В номере всё было хай-тековски эклектично – мягкий персиковый бархат и холодный металл.

Дима замер на секунду, переваривая полученную информацию.

- Шутишь? – наивно предположил Дима, подходя к столу, за которым сидел Александр и усаживаясь на край. Поверхность стола, соприкоснувшись с ягодицами, показалась ледяной, как та горка, которая снилась во сне.

Александр положил руку на Димину коленку и, заметив синяк на бедре, наклонился, чтобы поцеловать его.

- Тебе хотелось «раздеться и отдаться прилюдно», - тихо засмеялся Александр. – Я не смог остаться незаинтересованным.

Дима взял недокуренную сигарету и глубоко затянулся.

- Блин… Саш, я реально нёс этот бред?

Было и стыдно, и как-то глупо весело одновременно, как если бы он сделал какую-то пакость, а все захлопали в ладоши и сказали бы, что так и надо было поступить.

Александр забрал у Димы сигарету и затушил её в пепельнице, кивнул, всё ещё улыбаясь.

- Я сначала думал, что ты проснулся и прикалываешься, а ты обиделся, и так серьёзно… пришлось пойти на уступки, как всегда.

- Пришлось ему, - хмыкнул Дима. – Да я как удав по стекловате тащусь от того, что ты рядом… Хочу тебя постоянно, совсем сбрендил. Прихожу просто в щенячий восторг, когда ты меня трогаешь, я даже во сне с тобой трахаюсь и никак не могу натрахаться… - Дима потёр переносицу и наклонился ниже, упёрся руками в плечи Александра и, не моргая, посмотрел в глаза. - Ты против?

Александр развёл Димины ноги и стащил его со стола, усаживая себе на колени.

- Не особенно, - улыбнулся он одним уголком губ, провёл рукой по Диминой щеке, запустил в волосы, погладил затылок. – Я дурею от твоей непосредственности, моя птичка.

- Птичка, - хихикнул Дима, широко улыбаясь. – Твоя птица…

- Поцелуемся, птица моя?

- Горько, - выдохнул Дима, прижимаясь губами к улыбающемуся рту Александра, обнимая за шею.