Глава 5

Мой ад наваливается на меня постепенно. Сначала – я кладу трубку, отправляюсь на кухню, и понимаю, что закончился кофе. Затем – обнаруживаю, что в пачке осталась всего одна сигарета. А в довершение – просыпается Клиф. Он недоволен. Попытка нащупать моё спящее тело рядом, для того чтобы утренний стояк не пропадал зря, не увенчалась успехом. Потому глаза он открывал в состоянии раздражённом и неудовлетворённом, словно какая-то дрянь спёрла его любимую игрушку, пока он спал. Не удосужившись одеться, он выходит из комнаты, некоторое время мнётся в гостиной, а потом, видимо вспомнив мой ежедневный рацион, выходит на кухню. И застаёт меня, сокрушающегося над пустой банкой растворимой гадости, которую я привык условно называть «кофе». Правда, подобное моё состояние совершенно его не смущает. Он подходит ко мне сзади, обнимает за талию, прижимаясь горячим членом к моим ягодицам.

- Ты чего сбежал, Энди? – спрашивает он, и прикусывает мочку моего уха.

Иногда у меня складывается впечатление, что этот придурок действительно думает, что у меня встаёт по щелчку, и я всегда готов подставиться ему – была бы только на то его воля. Понимаю, есть что-то сладкое в подобных иллюзиях. Но для того, чтобы так жестоко обманываться, надо обладать действительно скудными умственными способностями.

- Телефон звонил, - фыркаю в ответ я и непроизвольно передёргиваю плечами, стараясь отделаться от не приятных мне прикосновений. Даже если Клиф и замечает, то старается не придавать этому никакого значения. Наоборот – только сильнее прижимается ко мне, трётся. – Из прокуратуры, - добавляю я в надежде, что это заставит моего горе-любовника несколько остыть и оставить меня в покое.

- И что натворил на этот раз мой глупый мальчик?

Твою мать. Этого сукиного сына, кажется, только больше заводят мои слова. Или он просто не слушает. Или слушает, но в его голове всплывают заученные сюжеты собственных фантазий. Руки его медленно и с нажимом скользят по моим бёдрам чуть кпереди, к паху. Я упираюсь ладонями в столешницу и медленно выдыхаю, стараясь не горячиться. И, как можно было догадаться, Клиф понимает меня не правильно.

- Расскажи мне, за что это тебя уже собираются наказывать?

От прикосновения его пальцев к моему члену, все внутренности сжимаются, выражая отвращение и протест. Я всем телом подаюсь вперёд, упираясь бёдрами в столешницу. В ответ – пальцы Клифа проскальзывают между ягодиц, заставляя меня напрячься. Взгляд мой скользит по плоскости стола, изучая предметы и придумывая им вполне однозначное применение. Останавливается на подставке для ножей. Сейчас как никогда хочется выдернуть самый большой и острый, для нарезки мяса, и полоснуть по горлу настойчивого ублюдка, оставляя симпатичную улыбку от уха до уха.

- Я убил бабульку особо извращённым способом, а потом долго развлекался с её остывающей тушкой, - цежу сквозь зубы и резко поворачиваюсь к Клифорду лицом. – Скажи, ты что, настолько тупой, что не понимаешь, что я тебя сейчас не хочу?

Вместо ожидаемого ответа или хотя бы привычного изумления на лице парня – я получаю звонкую затрещину. Растеряно моргаю, стараясь понять, что именно только что произошло. Разум ещё не отзывается на сигнал, а по щекам уже катятся слёзы. Не то, чтобы мне было больно, да и обидеться я толком не успел. Знаете, так бывает, когда неудачно ударяешься локтем об острый угол или получаешь в нос – слёзы катятся сами собой. Но если раньше Клиф пугался моих слёз и принимался утешать, то в этот раз он цинично усмехнулся и обхватил ладонью мой затылок, приближая моё лицо к своему.

- Кажется, ты чего-то не понимаешь, Энди, - театрально вздыхает и горько усмехается. Никогда раньше он не вёл себя таким образом, а потому действия его кажутся мне плохо разыгранным фарсом. - Я – твой мужчина, а значит, мне можно делать с тобой всё, что угодно. Совершенно всё, понял?

Да, я гордый. Но не полный придурок. Я понимаю, что сопротивляться сейчас – бесполезно и опасно для здоровья. Так что можно либо действовать наугад, сцепиться с Клифом, и тогда неизвестно, чем всё закончится, либо согласиться на время, до более удобного случая, в котором я изначально буду в выигрышном положении. Потому – я медленно киваю и стараюсь выдавить из себя подобие улыбки.

- Молодец, хороший мальчик, - улыбается Клиф и гладит меня по волосам. Я всхлипываю, и вытираю слёзы.

Вам когда-нибудь доводилось чувствовать себя абсолютно бессильными? Правда, мерзкое ощущение? Тогда ненавидишь себя особенно едко и всё отвращение направленно исключительно на себя самого. Кажется, никого в этом мире нельзя смешать с грязью так искусно, как самого себя. Именно этим я и занимаюсь сейчас. Жалею себя и злюсь на то, что ничего толком не могу сделать. А парня напротив, видимо, очень потешают эти мои слёзы. Он кладёт руку мне на плечо и немного надавливает, предлагая мне опуститься на колени.

- А теперь давай мы порадуем друг друга, Энди. Сделаешь мне приятно?

«Тебе нравится пользоваться своей силой, ублюдок? Нравится чувствовать себя мега-трахарем? » - я преодолеваю себя и медленно опускаюсь на колени. И в то же время на меня наваливается какое-то оцепенение. Я смотрю на возбуждённую плоть Клифорда, и не понимаю, что я должен сейчас делать. А главное – почему. Наверное, ему это кажется очень сексуальным. Я кажусь ему настолько маленьким и робким, что на меня можно примерить роль какого-нибудь мальчишки из педофелических грёз. Он зарывается в мои волосы пальцами, сжимает у корней, но не притягивает к себе, а сам подаётся бёдрами вперёд, трётся головкой о моё влажное от слёз лицо, легонько вжимается в губы.

- Оближи его, хороший мой, - он старается быть добрым. И это настолько не натурально, что меня передёргивает от степени его лицемерия. И тем не менее – приоткрываю дрожащие губы, кончиком языка прикасаюсь к сухой и горячей плоти. Круговыми движениями – облизываю, несколько сильнее прижимая языком уздечку. Клиф стонет, смотрит на меня сверху вниз и облизывает пересохшие губы. Его невероятно возбуждает эта дурацкая игра – я чувствую это по невероятным порциям его запаха, выделяемого телом в пространство. – Боже, как… приятно… ты молодец, маленький Энди. Молодец… А теперь – поцелуй его. Ну же… Давай…

Он задерживает дыхание, жадно впиваясь взглядом в моё лицо. Я закрываю глаза. Приоткрываю рот, пропуская головку сквозь подрагивающие от напряжения и омерзения губы. Осторожно посасываю, стараясь не зацепить нежную кожу зубами. Клиф хрипло выдыхает, поглаживает меня по волосам, легонько двигает бёдрами, но не проникает глубоко, просто создаёт дополнительное трение. Моё сорванное, горячее дыхание щекочет ствол, на котором проступают едва уловимо пульсирующие вены. Мне очень хочется резко сжать зубы, но я понимаю, что если вытворю что-то подобное, то парень просто убьёт меня перед тем, как сдохнет от кровопотери. Потому – я пытаюсь морально задрочиться на саму идею, не воплощая её в жизнь.

- Ммм… Какой сладкий, послушный мальчик! – Клиф хрипло смеётся, со свистом втягивая воздух.

А вот тут у меня случается капитальный сдвиг по фазе. Помните, я уже говорил, что человеческая психика – занятная штука? Теперь она играет со мной злую шутку, стараясь вернуть мне хотя бы какое-то подобие живости. Я напрочь забываю имя парня. Вместо него - в мозгу вертится другое. И сознание услужливо подсовывает мне качественно иную картинку, искажает звуки. Мне почему-то кажется, что я сейчас не здесь, со дна лёгких вплывают остатки запаха совершенно чужой квартиры.

- А теперь…приоткрой ротик… Пусти меня глубже… - он задыхается, голос дрожит. А я ненавижу своё тело, потому, что чувствую, что в паху начинает приятно жечь. Потому, что я почти верю в то, что передо мной не этот сукин сын, а совершенно другой, о котором я хотел бы запретить себе думать, но – не сложилось с запретами. В такие моменты думается, что табу – это своеобразный способ заманухи, по типу рекламы.

И я послушно приоткрываю рот, чуть высовываю язык, не позволяя Клифу поцарапаться о зубы. И тот начинает двигаться. Довольно мягкие поначалу толчки совсем скоро становятся почти агрессивным. Двумя руками он сжимает мою голову, не позволяя отстраниться. Сжимает так, что мне кажется, что совсем скоро она треснет, как орех. Но парню всё равно. Он – получает удовольствие. Стонет во весь голос, всё глубже и глубже вколачиваясь мне в глотку, игнорируя слёзы.

Я чувствую потребность в том, чтобы скрасить собственное унижение. Я готов сделать что угодно, чтобы сейчас окончательно забыться, не сознавать себя. Потому – сжимаю свой член в ладони и принимаюсь ласкать себя. Резко, быстро, почти болезненно. Мне нужно всего несколько секунд, чтобы довести себя до того, чтобы и самому не сдерживать стоны. Искусственно я пытаюсь генерировать своё состояние самолюбования и, кажется, у меня это даже в некоторой степени получается.

Клиф делает ещё пару движений, но останавливается. Отступает на полшага и застаёт меня за моим занятием. Я чувствую кожей, как жадно он скользит по моему телу взглядом. Чувствую, и почему-то ощущаю своё превосходство. Я – прекрасен. И всё, что делает Клифорд – только для того, чтобы получить такого охренительного меня.

Любовник удовлетворённо смеётся и присаживается на корточки напротив меня.

- А ты говорил – не хочешь… Мальчик… Энди… Какой ты… Какой… - я слышу, как тихонько хлюпает моя слюна скопившаяся возле головки парня. Понимаю, что он откровенно дрочит, глядя на меня. Но не спешит кончить. – Хочешь… Хочешь я трахну тебя, детка? Хочешь, мальчик мой?

- Д-да… даа-ах! – выдыхаю я, не совсем понимая, что выдох мой воспринимается как положительный ответ. Я просто подгоняю себя. Я просто искренне наслаждаюсь ощущением собственной желанности, необходимости. Любому приятно, когда его хотят. Это в крови у каждого представителя рода человеческого.

- Тогда повернись ко мне спиной… Прогнись в пояснице, сладкий мой…

Я послушно выполняю распоряжения. Потому, что умело подменил действительность собственными иллюзиями. Мне удобно считать, что всё, что происходит здесь - ради моего удовольствия, ради моего расположения. Разворачиваюсь, наклоняюсь, прижимаясь щекой и грудью к прохладному полу, раздвигаю ноги, подставляясь, и замираю в предвкушении. Рука моя живёт отдельной жизнью, чуть меняя темп, замедляясь, позволяя мне вкусить все возможные виды удовольствия. Чувствую, как пальцы Клифа массируют мою мошонку. Тихо, протяжно стону, прогибаясь в пояснице ещё сильнее – требовательно, настойчиво.

Клифорд отстраняется. Всего на пару секунд. Берёт что-то со стола. Мне не хочется думать об этом. Сейчас я непростительно доверчив в своей погоней за оргазмом. Парень смачно сплёвывает мне между ягодиц, небрежно размазывает пальцами свою слюну по промежности, тугому колечку ануса. А затем – медленно проталкивает в меня какой-то холодный рельефный предмет. Тихо вскрикиваю. Но мне совершенно не больно. Я слишком возбуждён для того, чтобы обращать на это внимание.

- Боже… Детка… Если ты будешь так стонать, я не выдержу и трахну тебя прямо сейчас… Ты же хочешь, чтобы я долго делал тебе приятно?

- Хочу… - соглашаюсь я. Точнее… не я. Та шлюха, которая почему-то живёт в моём теле. Меня же сейчас нет. Я где-то не здесь или вообще нигде. Оградиться от отвращения и унижения легче всего отпустив себя подальше из прогнившей своей оболочки со всеми её желаниями. Поэтому… я стараюсь избегать этого самого «я», пытаясь сберечь его в целости.

- Тогда помоги мне… - шепчет он, склоняясь к моему уху, вылизывая хрящик. – Ты будешь иметь себя сам, а я буду гладить и целовать тебя… Ты будешь тихим, и если меня всё устроит, я сделаю то, о чём ты меня попросишь… Как тебе эта идея?

- Д-даааа! – выстанывает шлюха. Подобная грязь возбуждает её. Липкая ладонь Клифа подносит её свободную руку к предмету, находящемуся внутри её тела. На ощупь она безошибочно узнаёт свою любимую высокую стеклянную солонку, которую когда-то спёрла в каком-то ресторане. Затея ей нравится, а посему – она принимается остервенело трахать себя этим предметом, лаская свой член в такт.

Клиф отстраняется, смотрит. Оглаживает её ягодицы, сжимает яички, снова отпускает, нажимает на поясницу, заставляя прижаться животом к ламинату. Сколько это продолжается? Минуту? Две? Вечность?

- Я… Я скоро… кончу… Я так совсем скоро…кончу! – кричит она. И тогда Клиф с рыком выдёргивает из неё солонку, сменяя её собой. Движения его – резкие, размашистые. Раскачивающаяся его мошонка ударяется о мошонку ****и, ягодицы которой звонко ударяются о низ его живота.

- Только… не раньше меня, сссучка… Не раньше меня… - шепчет он.

- Нет… я прямо… сейчас…

Оргазм накрывает обоих одновременно. Кто-то говорит, что так бывает только у людей, которые любят друг друга. Херня. Так бывает, когда оба хотят кончить. А потом я возвращаюсь. Прорываюсь сквозь пелену похоти, снова наполняя тело душой. И понимаю, что меня сейчас вырвет. Постсексуальное отвращение – ни разу не миф. Тем более, когда всё это происходит настолько омерзительно.

Парень склоняется к моему уху, сипло дыша. Гладит мои бёдра, сжимает их своими пальцами, всё ещё двигается внутри. Только теперь медленно, по инерции. Внутри меня хлюпает его сперма.

- Ты был таким хорошим мальчиком, Энди… Таким хорошим… Чего ты хочешь? Я обещал, что сделаю то, что попросишь.

- Ты позволишь мне подумать?

Горячая вода обжигает кожу, но не справляется с въевшимся в неё тошнотворным запахом. Я бессильно реву, кусая губы. Хочется достать из-под ванны железную мочалку и срывать ею с себя кожу. Хочется умереть прямо сейчас. Если я смог переступить через себя – чем я отличаюсь от тех, кто занимается сексом в качестве бизнеса? Хоть выходи из душа и проси у Клифа денег в качестве оплаты. Но это далеко не лучший вариант. Так о чём его просить?

Чтобы милосердно меня прикончил, разве что.

И тут в мою голову приходит совершенно идиотская идея. Только сознание цепляется за неё, как за спасательный круг. Хотите посмеяться? Я обязательно поделюсь с вами своими соображениями. Чуть позже.

Выключаю воду. Оборачиваю бёдра полотенцем. Выхожу из ванной.

- Клиииф, - конечно же, улыбаюсь. И, конечно же, в моём голосе самые приторно-сладкие нотки. Я нахожу его в зале. Он уже одет. Он сидит в моём любимом кресле и пялится в телевизор. С удовольствием отмечаю, что он действительно по-прежнему доволен мной. Опускаюсь на пол между его ног, трусь щекой о его пах. – Я хочу сегодня вечером поужинать с тобой не дома. В знак примирения. Я знаю одно замечательное местечко.

Клифорд приятно удивлён моей обходительностью. Он подаётся бёдрами вверх, гладит меня по волосам.

- А ты ненасытный, Энди. Хочешь ещё пососать? - улыбается он. – А на счёт ужина – почему бы и нет? Ты заслужил это. К тому же – замечательный повод.