Быть вместе, Глава 24, Гей-повесть. Эротические повести

– Это классно, что ты пришел, Алекс, это правильно! – Ури повторял это уже в двадцатый раз, тиская меня за плечи и похлопывая по спине; он был искренне рад мне, но видимо не знал, о чем со мной говорить, чтобы лишний раз не расстроить, вот и пытался выкрутиться общими фразами. – Давно пора было, чего дома-то сидеть одному? Джен-то там тоже поди…

– Ури! – грозное рычание за нашими спинами заставило моего собеседника втянуть голову в плечи; Мишель с грохотом поставил на стойку заказанный коктейль и наклонился ко мне поближе.

– Не слушай его, Алекс, он по себе судит. Джен наверняка там один, скучает и считает дни до возвращения. Сколько, кстати, осталось?

Я усмехнулся и пожал плечами. Последние дни мной овладела такая апатия, что я мог спокойно обсуждать Джена, его отсутствие, свое одиночество – практически не чувствуя боли… или просто привыкнув к ней…

– Вроде бы две недели еще… Если он там не останется, мало ли…

– Ты в своем уме?! – оскорбился Мишель и отвесил мне дружеский подзатыльник. – Останется он там как же! Сдался ему этот Милан – без тебя!

– Ну… пока что, видимо, сдался… – ответил я тихо, пользуясь тем, что Мишеля отвлекли посетители; Ури посмотрел на меня искоса и многозначительно хмыкнул.

– Ты давай это… не дури, понял? – заговорил он, понизив голос, неожиданно для него серьезным тоном; я даже удивился. – Джен вернется – это я тебе говорю. И любой скажет, кто его хоть сколько-то знает. Он без тебя там долго не выдержит, не боись. Я не удивлюсь, если он раньше срока оттуда сбежит…

Я слушал и пытался понять, что чувствую. После того разговора с Игорем во мне как будто что-то сломалось. Надежда… может, и не умерла, но стала казаться… нелепой. Я слишком отчетливо увидел, что надеяться глупо и не на что. И, даже если Джен вернется, и все станет как прежде – это не надолго… Не знаю почему Игорь смог меня в этом убедить, но с того разговора я действительно начал по-другому смотреть на вещи. И пытался научиться жить…без Джена.

В «Слайс» я решил пойти спонтанно. Пятница подошла к концу как-то слишком неожиданно, и меня вдруг накрыл такой страх перед грядущими выходными, что впору было бежать из дому. Вечеринка в «Слайсе» показалась мне просто спасением – я решил «выйти из затвора», отвлечься и по возможности напиться, чтобы проспать большую часть субботы.

Честно говоря, я ожидал, что буду чувствовать себя гораздо ужаснее, но пока что все было неплохо, мне тут были искренне рады, удалось бы еще обойтись без душеспасительных бесед…

– Сегодня особая программа! Не знаю, в честь чего, может просто так, но Костик пригласил какого-то артиста из Москвы – говорит, мы все упадем и обкончаемся, – Мишель, выкроив минутку в череде бесконечных заказов, снова встрял в разговор, протискиваясь между мной и Ури. – Саша, ты будешь танцевать? Тебе обязательно нужно потанцевать! Хочешь, я тебе сдам в аренду моего личного «танцора диско»?

Танцевать я, конечно, не собирался, но забота Мишеля тронула меня и рассмешила. Где-то глубоко-глубоко в сердце стало чуть теплее. Вечер тем временем набирал обороты, народу прибывало, многие со мной здоровались, спрашивали, что слышно о Джене, но сильно не лезли с расспросами и сочувствием, за что я был им благодарен. Я ощущал, как постепенно расслабляюсь, чему способствовали и общая атмосфера и фирменные коктейли Мишеля, и уже не раз подумал о том, что принял правильное решение, выбравшись из своего скорбного одинокого жилища.

В час ночи, когда на танцполе и у бара стало уже не протолкнуться, на сцену поднялся Костик и произнес приветственную речь. Все было как всегда, я грустно улыбался, глядя на счастливые целующиеся парочки, в голове уже приятно тяжелело, и я решил, что через часик выдвинусь домой. Но тут вдруг все возбужденно зашевелились, ближе к сцене начал наблюдаться какой-то нездоровый ажиотаж, а потом я услышал голос… Глубокий, чарующий голос, который мог принадлежать в равной степени и мужчине, и женщине – он обволакивал, проникал в мой одурманенный алкоголем мозг и вызывал волнующие мурашки по телу … Со мной такое было впервые, я вообще не ценитель живого вокала, разве что на рок-концертах. Этот парень – я все-таки пришел к умозаключению, что вряд ли Костик стал бы приглашать на гей-вечеринку певицу – пел совершенно разные по стилю песни от известных попсовых композиций до каких-то средневековых баллад, на английском, французском и итальянском языках, то взрывая зал танцевальным драйвом, то заставляя замирать от щемящей тоски. Я был поражен диапазоном певца: казалось, он играючи брал и низкие ноты, отдающие сексуальной хрипотцой, и довольно высокие, делающие его голос похожим на женский. Каждую его песню клуб встречал овациями, у парней, которые пробирались к бару за очередной порцией выпивки, горели глаза и, похоже, не находилось слов от потрясения – одни междометья: «Ну, вообще! Офигеть! Вот это да! » и все в таком духе. В результате я не выдержал и решил пробраться поближе к сцене, чтобы посмотреть на это столичное чудо. С моего места у барной стойки я видел только силуэт, да и то, частенько пропадающий за головами танцующих. Обойдя танцпол справа, я подобрался практически к самой сцене, так чтобы и не мешать, и хорошо видеть артиста.

Парень на сцене поразил меня с первой же минуты, как я его увидел. Вообще, испытывая потрясение от его голоса, я был готов увидеть кого угодно: от пафосного оперного певца до синего инопланетянина из «5-го элемента». Но вместо этого перед моими глазами предстал невысокий худощавый юноша с довольно женственными чертами лица и длинными темными прямыми волосами до талии. Я в буквальном смысле открыл рот от удивления: как мог этот… этот щуплый паренек не старше меня выделывать такое… творить своим голосом такое волшебство?! Мне казалось, что во всем этом кроется какой-то подвох, и я вдруг ощутил непреодолимое желание найти отгадку, разгадать этот феномен, узнать про этого странного певца как можно больше.

Я постепенно подбирался все ближе к сцене, почти уже не обращая внимания на танцующих – так сильно моими мыслями завладел столичный артист. Наконец я нашел отличное место – рядом с огромным усилителем, который обычно оглушал танцевальной музыкой, но сейчас лишь помогал лучше прочувствовать все модуляции фантастического голоса. Я обратил внимание, что когда думаю о заезжем певце, употребляю слишком восторженные эпитеты – «чудесный», «волшебный»…  Но я ничего не мог с собой поделать – этот странный парень каким-то образом смог всецело завладеть моим вниманием, взволновать меня. Теперь мне было еще лучше его видно – свет прожектора падал на его фигуру сбоку, хорошо освещая артиста. Я с удивлением отметил, что внешне мой «интерес» выглядит не так просто, как мне показалось вначале. Оказалось, что он не худощавый, а стройный – гибкая спина, неширокие плечи, узкие бедра – это смотрелось очень гармонично, а черная безрукавка с горлом еще больше подчеркивала эффектную  фигуру. Снизу мне было сложно судить, но вроде бы парень был не ниже меня, во всяком случае, его ноги я бы не назвал короткими – они были очень даже ничего, затянутые в узкие черные джинсы с какими-то клепками по бокам. Я понял, что откровенно облизываю фигуру незнакомого мне мужчины, и вспыхнул. Черт, да что со мной творится?! Вспомнил, что у меня две недели не было секса?

Чтобы отвлечься от смущающих мыслей, я решил сосредоточиться на лице артиста. Но и тут меня ждал сюрприз. Во-первых, при ближайшем рассмотрении парень оказался не столько женственным, сколько… Я даже не смог сразу определить, в чем его необычность и несомненная красота, а потом понял, что он напоминает метиса – причем, больше с примесью индейской крови, а не латиноамериканской, как мы привыкли видеть в голливудских фильмах. Вытянутое лицо, высокие скулы, не совсем обычный разрез глаз и губ, длинные ресницы, томный взгляд – блин, да от него невозможно было глаз оторвать! «Может, он все-таки инопланетянин? » – подумал я с непонятной робкой надеждой, как будто этот факт мог меня оправдать. Но в этот момент певец закончил очередную композицию и, пользуясь паузой во время бурных оваций и одобрительных выкриков, подошел к моему краю сцены за бутылкой с водой, присел на корточки, отвинчивая крышку, его лицо оказалось вдруг так близко… Он посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся немного удивленно и заинтересованно… И я пропал.

Я не мог объяснить сам себе, почему вдруг меня так тянет к этому незнакомому парню. В голове мелькнула саркастическая мысль: «Ну вот, я наконец-то стал полноценным геем: мне не только Джен нравится, а вообще – мальчики». Но это было не так: за последний год я встречал множество парней, которых мог назвать симпатичными, красивыми, сексуальными – но ни к кому из них не испытывал такого интереса и… желания? Я смотрел на артиста, который вернулся к микрофону, и чувствовал, как тело затапливает знакомое тепло – возбуждение, пока еще легкое, но вполне ощутимое, предвкушение, приятное волнение. Парень, видимо, заметил мой повышенный интерес к своей персоне, потому что следующей песней он выбрал медленную композицию, отлично подходящую для стриптиза или – профессионального соблазнения? Я попытался посмотреть на выступление так очаровавшего меня певца немного другим взглядом. Он стоял в пол-оборота ко мне в расслабленной позе, которая смотрелась вполне изящно, даже сексуально, длинные волосы свободно спадали на спину, а когда отдельные прядки лезли на лицо, убирал их небрежным и немного вальяжным жестом. Парень пел очень вдохновенно, с выражением наслаждения на красивом лице, закрыв глаза и чуть морща лоб на особо сильных эмоциональных моментах, и я поймал себя на мысли, что представляю, как это лицо будет выглядеть в пылу страсти…

Это было наваждение – он меня чем-то околдовал, другого объяснения я найти не мог. Впервые за много месяцев я испытывал волнение, сексуальное влечение к кому-то еще кроме Джена. И это не было продиктовано обидой, долгим воздержанием, желанием отомстить. Во мне словно боролись две силы: я категорически не хотел изменять Женьке, мне было противно думать о такой возможности, то, что творилось со мной сейчас, приводило меня в ужас! Но в то же время я не мог не восхищаться этим странным артистом, не смотреть на него, не думать о его привлекательности… не хотеть его… «Спасите меня кто-нибудь», – жалобно пискнула во мне совесть. Но другой голос в моей голове все более уверенно говорил: «А что такого? Джен уехал, оставив меня одного – он даже не представляет, каково мне здесь на самом деле, как плохо мне тут без него, с чем мне приходится бороться! Я все больше теряю его – остается все меньше надежды, что у нас все будет по-прежнему, когда…если он вернется! Если бы он был рядом – мне больше никто не был бы нужен! »

В это время отзвучали последние аккорды, мой неожиданный искуситель объявил, что уходит на получасовой «технический перерыв», и подошел ко мне.

– Не составишь мне компанию? – спросил он, улыбаясь и чуть растягивая слова, отчего его голос звучал как-то по-особенному… опасно и приглашающее.

Во всем мире был только один человек, который мог сейчас разрушить эти чары – одним своим присутствием, прикосновением, взглядом – просто тем, что встал бы рядом со мной. Но волей злой судьбы он был сейчас далеко…

Как только мы оказались в полутемной тесной гримерке за сценой, парень, у которого я даже имя еще не успел спросить, прижал меня к стене и начал целовать. Сначала я так опешил, что стоял столбом, практически не двигаясь, но почувствовав его ладонь, уверенно поглаживающую меня между ног, сдался на милость своей неожиданной прихоти. Возбуждение затопило меня с головой, оно было немного странным – больше болезненным, чем приносящим удовольствие. Я нервничал, не мог не оглядываться на дверь, старался ускорить процесс и наверное вел себя грубо. Правда, парень не жаловался – он очень натурально стонал, подставлялся под мои ласки, помогал себя раздевать. Я действовал почти механически, было такое чувство, что смотрю на все со стороны, и происходящее не связано с теми физическими ощущениями, которые испытываю. Я даже не знал, что и как именно хочу – просто торопливо целовал податливые губы и мял ягодицы своего неожиданного любовника, пока тот не взял инициативу в свои руки. Привычными движениями расстегнув на мне ремень и джинсы и приспустив их вместе с боксерами, парень опустился передо мной на колени и взял в рот мой член. Минет он делал отменно, надо отдать ему должное – мое тело трепетало и выгибалось от наслаждения, я искусал губы чтобы не стонать слишком громко, но при этом я не испытывал радости, морального удовлетворения, того восторга, который заполнял меня во время секса с Дженом. «Вкус измены? » – горько усмехнулся я про себя. Чем больше возбуждалось мое тело, тем противнее я становился сам себе. Дошло до того, что ближе к концу я с трудом сдерживался, чтобы не оттолкнуть парня,   с таким воодушевлением трудившегося между моих ног – мне не хотелось его обидеть, он не был виноват в моей дурости. После того как я кончил ему в рот – отчего меня почему-то чуть не вывернуло, парень с довольным видом поднялся и вновь прижался ко мне. Он тоже успел кончить, помогая себе рукой, почти одновременно со мной, за что я был ему благодарен – ласкать его у меня больше не было никакого желания.

– Понравилось, мой сладкий? – жарко зашептал он мне в ухо. – Это только аванс. Приезжай сегодня ко мне в гостиницу – я обещаю, эту ночь ты не забудешь. Приедешь?

Я пообещал, что приеду, даже записал адрес гостиницы и номер его мобильного, хотя  уже знал, что не воспользуюсь предложением. Мы привели себя в порядок, перед выходом из гримерки мой новый знакомый снова прижался ко мне, выпрашивая поцелуй, который я ему подарил, желая отделаться от него поскорее, и наконец я оказался предоставлен самому себе. В голове еще был туман, и билась одна единственная мысль: «Надеюсь, по мне не заметно, чем я только что занимался».

– Хэй, зайчик, ты где пропадал так долго? Мы уже начали волноваться, Ури даже челаут прочесал, хотя я ему популярно объяснил, что ТЕБЯ там оказаться никак не может…во всяком случае, без Джена…

Мишель болтал, как ни в чем не бывало, с интересом поглядывая на меня, и я понял, что оставаться здесь больше не могу. Мало того – мне вообще тут не место, среди этих искренних в своих чувствах, таких честных парней, которые верят в мою верность и непогрешимость. Сославшись на головную боль и усталость, я чуть ли не бегом покинул «Слайс». Ощущение, что все знают о моей измене и смотрят мне в спину с недобрыми усмешками, преследовало меня почти до самого дома. Меня трясло от жуткого коктейля негативных эмоций, и я уже понял, что душем и сигаретами тут не обойтись.

Чем ближе я подходил к дому, тем муторнее становилось у меня на душе. Пришлось зайти в ночной магазин и купить маленькую бутылочку виски – я надеялся, что после трех коктейлей в клубе, мне не понадобится много, чтобы «дойти до кондиции».

«Я спиваюсь… Я изменил любимому человеку. Я противен сам себе и НЕ ХОЧУ чтобы наступил завтрашний день! Жека, зачем?! Какого хера ТЫ сделал это со мной?! Ничего этого не было бы, если бы ты не уехал! » – от этих мыслей ломило затылок.

Я понял, что у меня снова глаза «на мокром месте», и что если я сейчас же не сделаю что-то… что-то безумное, что встряхнет меня, позволит выплеснуть весь накопившийся негатив и пессимизм – меня просто разорвет. Хлебнув из горла дешевого вискаря, надеясь привести мысли в порядок, я вместо этого задохнулся от ощущения, что у меня с горла содрали кожу. На глазах выступили злые слезы – я почувствовал, что дошел до точки. Дрожащими руками достав телефон, я набрал номер Женьки.

– Сашка?! Господи, Сашка, родной, это ты? – голос у Женьки был такой, как будто я с того света позвонил. – У тебя все в порядке? Ты сюда звонишь… что-то случилось?

– Да, Жень, да, случилось, – у меня почему-то стучали зубы, то ли от волнения, то ли от сдерживаемой истерики, да еще и горло болело, поэтому голос вышел хриплый и срывающийся. – Случилось! Я! БОЛЬШЕ! НЕ МОГУ! БЕЗ! ТЕБЯ!

Не хотел я орать, да и понимал, что этим делу не поможешь, но вот – видать, накопилось… Я почти что «увидел», как  Женька замер там – в своем ебучем Милане – с открытым ртом, как он резко побледнел.

– Вот так вот! – продолжал я. – Ты можешь, что угодно обо мне думать, можешь презирать меня, даже разлюбить – но я не могу больше! Я погибаю тут – ты понимаешь?! Погибаю без тебя – и мне самому от себя страшно!

– Саш… – тихий выдох; я чувствовал, насколько он потрясен, но остановиться уже не мог.

– Что – Саш?! Что?! Я не знаю, как ты там справляешься – но мне тут полный ****ец! Да, я сейчас пьяный – если ты не заметил! А еще я сейчас был в «Слайсе» и снял первого попавшегося смазливого мальчика, и он мне отсосал там, в гримерке! И я ХОЧУ, чтобы ты это знал! Потому что в этом виноват ТЫ и этот твой гребаный Милан и эта твоя мода!..

«Господи, остановите меня кто-нибудь! » – в моей голове билась эта мысль, но язык нес и нес – все, что накопилось за эти дни; вся обида, вся грязь, которой я был переполнен в своем одиночестве – все это я выливал на Женьку с каждым словом.

– Я люблю тебя, понимаешь?! И без тебя я не могу быть счастлив, не могу просто жить, не могу… – ничего я не могу! Оставайся там, сколько хочешь, давай, делай карьеру, но я не знаю – слышишь?! – не знаю, что со мной бу…

Что за хрень?! Я отупело смотрел на свой внезапно отключившийся мобильник, пытаясь понять, кто из них двоих с Дженом не выдержал первым. Когда я понял, что у моего телефона разрядился аккумулятор – вот именно сейчас, в такой момент – я не знал плакать мне или смеяться. Видать, мои мольбы были услышаны – меня «остановили». Но дров я успел наломать – сейчас я это очень хорошо осознавал: мало того, что нажрался и изменил – так еще и сообщил об этом любимому! Да к тому же в таких ласковых выражениях!

«Ну вот и все. Все…» – я вдруг ощутил себя совершенно трезвым и безмерно уставшим. Еле переставляя ноги, поплелся домой. Не хотелось ни в душ, ни есть, ни спать – я бы сейчас не отказался от комы или амнезии, но, увы, такую роскошь я, видимо, не заслужил.

То, что мои мытарства на сегодня не закончились, я понял, как только открыл дверь в квартиру. Меня встретил уютный – и такой неуместный сейчас – аромат готовящейся еды, счастливый мурчащий на все лады Басик, а через минуту – Алексей, наш хозяин.

– Саша? А я уж думал, вы с Женей сбежали и бросили кота и квартиру, – улыбнулся Алексей, разглядывая меня с удивлением и интересом. – А где твой друг?

– Он… в отъезде, временно… Но Вы не волнуйтесь, я присматриваю за квартирой и за Басиком, конечно… Просто, сегодня пятница… я вот… решил немного расслабиться…

Я прекрасно понимал, что выгляжу не как человек, который решил «расслабиться» после трудовой недели, а как законченный алкоголик или суицидник. Видимо, так оно и было, потому что Алексей посерьезнел и тоном, не терпящим возражений, отправил меня умываться.

– А потом ты мне все расскажешь. По порядку. И мы придумаем, как тебе помочь.

«А никак мне не помочь. И с чего он вообще решил, что мне помощь нужна?! » – думал я, щедро поливая голову холодной водой. Но глянув на себя в зеркало, я неожиданно понял Алексея – на себя прежнего я был мало похож. «И это всего за две недели. Слабак я, слабак…»

Я стащил с себя «клубные» шмотки, надел домашние джинсы и футболку, мрачно сжевал борщ, который успел приготовить наш хозяин. А потом начал рассказывать ему про отъезд Женьки и сам не заметил, как рассказал ВСЕ: и про свои переживания, и про Игоря, и про рушащиеся у меня на глазах надежды, и даже про сегодняшнюю измену и выходку со звонком. Я отчаянно жаждал жалости – какой угодно, словами, действиями, молчаливым сочувствием. Мне было сейчас нечеловечески важно почувствовать, что кто-то понимает меня и хотя бы старается утешить.

– Даа… Ну ты и… фрукт, оказывается… – я вздрогнул, услышав в голосе Алексея явное презрение.

Черт, но я ведь… я же все объяснил, неужели…мне действительно теперь нет прощения?

– А я-то думал, вы хорошие ребята, положительные, нормальные мужики, несмотря на то, что… – Алексей осуждающе покачал головой, и я почувствовал себя еще хуже, чем было до этого разговора, хотя казалось, что хуже уже некуда.

– Но я ведь… я просто… я люблю его, понимаете? Так сильно, что… Я задыхаюсь без него… вот, делаю глупости… нет, даже мерзости… Я сам не понимаю, что творю, но я не могу без него больше ни дня…

Я все-таки разревелся – так глупо, на глазах у человека, который меня даже понять не захотел. Я никогда не ощущал себя НАСТОЛЬКО ничтожеством, как сейчас. И когда Алексей больно сжал мои плечи, разворачивая к себе лицом, я даже не стал сопротивляться.

– Любишь?! Ты – любишь? Не смеши меня, разве это любовь? Это чистой воды эгоизм, ты самого себя любишь, а не Женю! Разве ты рад за него? Хочешь ему счастья? Ты только и делаешь, что хнычешь, как тебе плохо, больно, одиноко! А ты хоть пытался просто подождать?! Без пафоса, без истерик? Да что же это в конце концов! Он уехал-то всего на месяц! А как же девчонки – только-только после школы – провожают своих любимых в армию – и месяцами ждут! И с крыши не прыгают, и ноги не раздвигают перед каждым, кто подвернется, в утешение! А ты значит слабее их?! Значит, правду говорят, что гомики хуже баб…

Больше я не мог его слушать. Не глядя на распаленное от непонятной злости лицо Алексея, не говоря ни слова, я встал и, молча, ушел в нашу с Жекой комнату. Самое страшное было в том, что он был прав – в каждом слове прав. Кроме одного – как бы извращенно это не выглядело, я действительно любил Женьку больше своей никчемной жизни.

Я долго лежал без сна и думал о том, что все люди вокруг меня решительно все понимают в этой жизни, и они говорят такие правильные вещи и знают КАК надо, как ДОЛЖНО быть… А я – слабый, глупый, эгоистичный, «гей-отморозок» – оказывается ни черта не смыслю и ошибаюсь на каждом шагу… Я думал о том, что не прошел проверку, оказался не способен на самопожертвование, на лишения ради любимого человека, и что совершенно не знаю, как мне жить дальше… И чем больше я думал обо всем этом, тем больше понимал, что есть только одно – в чем я точно уверен, и что сидит во мне так крепко, что никакие душеспасительные беседы не могут из меня это вытравить – моя любовь.

«Ну, люблю я его – люблю, как умею. И, кажется, больше не умею ничего… И кому я нужен такой? »

Я заснул уже под утро – когда в комнате стало светлее, а за окном зашуршали первые машины. Наверное, от того, как я был измучен, уснул совершенно спокойным, почти умиротворенным. Все глупости, какие мог, я уже совершил, все про себя от всех выслушал, все мысли передумал…Черт, это походило на какое-то… очищение? Почему-то я знал, что теперь будет легче.

Я проспал весь день – стресс и похмелье дали о себе знать, и я чувствовал себя так, словно наглотался «колес»: тело было ватным и не слушалось, голова опустела, язык заплетался. Сквозь нездоровую дрему я слышал, как ко мне приходил Алексей. Он немного посидел рядом, что-то тихо приговаривая, погладил меня по голове и ушел, а я снова провалился в глубокий сон.

Впервые за долгое время мне снилось что-то хорошее. Я не мог понять что именно, но это было не важно – главное, что мне просто было хорошо, уютно, как не было уже давно. Я купался в этом почти забытом ощущении и думал только о том, что не хочу, чтобы оно заканчивалось.

«Прошу, пожалуйста, не уходи… побудь еще, прошу! Я не хочу просыпаться, не уходи! Не дай мне проснуться…» – мне казалось, что я только думаю это, но в какой-то момент я понял, что шепчу эти слова вслух. И кто-то… кто-то в моем сне сжимал меня в крепких и неожиданно горячих объятьях и шептал в ответ, что никогда не оставит, что больше никогда не уйдет…

Я улыбался и счастливо вздыхал. Я не знал, кого и как благодарить за этот чудесный сон – ведь я совершенно точно знал, что я его не заслуживаю. Я так прямо это и сказал тому, кто обнимал меня и гладил по волосам – что не заслуживаю ничего хорошего в жизни. А он… он больно шлепнул меня пониже спины, а потом укусил за ухо, и я вдруг ужасно возбудился.

«Ну вот, мне уже и во сне трахаться хочется. Совсем я тут развратился… один…» – расстроился я. Видимо, и эти слова я произнес вслух, потому что в ответ вдруг услышал такой смешок, от которого все во мне перевернулось.

Эти руки, обнимающие меня с такой нежностью и заботой, эти губы, нежно целующие «потайное местечко» за ухом, теплое дыхание на моей шее… неужели все это мне только снится? И это… все так знакомо… Только один человек мог быть так нежен со мной и знал, где меня надо поцеловать, чтобы я со стоном откинул назад голову, теряя над собой контроль…

Я распахнул глаза так резко, что на миг ослеп. Но когда способность четко видеть восстановилась…

– Женька… – поверить в это было невозможно.

Это либо слишком реалистичный сон, либо профессионально наведенная галлюцинация. «Я наконец упился до белой горячки», – ошалело думал я, всматриваясь в родные глаза, светящиеся такой любовью, что у меня зашкалил пульс. Жека гладил меня по плечам и улыбался – живой, родной, настоящий…

– Женька… – а я, по-видимому, абсолютно отупел и забыл все слова, кроме одного – самого дорогого…

– Да, это я. И я больше никуда от тебя не денусь, обещаю, – проговорил Джен, улыбаясь еще нежнее.

У меня в голове взорвалось столько вопросов, что виски запульсировали болью. Но Жека придвинулся ко мне ближе, почти укладываясь сверху, и все вопросы исчезли так же быстро, как появились.

– Ты сказал, что погибаешь без меня… я не мог этого допустить. Ты… простишь меня? Примешь меня обратно?

Он говорил тихо, почти шепотом, обводя кончиками подрагивающих пальцев контуры моего лица. Я видел, что он действительно волнуется, ощущает себя виноватым. ОН?

– Я… я ведь еще много чего сказал вчера, – еле слышно напомнил я, отводя взгляд.

Я понимал, что рискую, что, наверное, было бы безопаснее сейчас не вспоминать о вчерашнем и просто обрадоваться возвращению своего любимого… Но по-другому не мог.

Джен вздохнул и прижался лбом к моему виску.

– Ты имел на это право. На все… Я виноват. Во всем – я один. Если… ты сможешь… просто забыть…

Все. Это было просто невозможно дальше выносить. Этот рвущий сердце разговор, это перехлестывающееся чувство вины каждого из нас, все эти переживания – все стало не важным, перестало иметь смысл. Все это должно было исчезнуть и перестать нас мучить.

Я нашел его губы своими и задохнулся от нахлынувшего счастья. Мы целовались, пока перед глазами не поплыли разноцветные круги. А потом просто гладили лицо, волосы, плечи друг друга. Мы лежали молча, ласкались, даже не испытывая возбуждения – только нежность. Потом снова целовались, пытаясь одновременно признаваться друг другу в любви, и я неожиданно заснул в его объятьях, чтобы вскоре проснуться в холодном поту – испугавшись, что он мне только приснился.

Мы так и не смогли заняться сексом в этот вечер, плавно перешедший в ночь – слишком сильные эмоции нас захлестывали, слишком многое мы должны были друг другу сказать. Жека рассказал, что сразу после моего звонка заказал билет из Милана, даже нашел прямой рейс, не через Москву. Как ему устроили там скандал из-за разрываемого контракта, как Люси наговорила гадостей и сказала, что никогда не простит, что он ее кинул.

– На самом деле, я сделал им рекламные буклеты еще в первую неделю. Им понравилось, тут же начались другие проекты… Это похоже на рабство, только добровольное – затягивает, и конца краю нет. Ты меня вытащил, детка, сомневаюсь, что они отпустили бы меня так просто через месяц…

В ответ я рискнул рассказать о нашем разговоре с Игорем, про то, какие чудовищные сомнения он посеял в моем сердце. Выслушав мой сбивчивый покаянный рассказ, Джен, испытывающе, посмотрел мне в глаза и членораздельно произнес:

– Немедленно. Выброси. Эту дрянь. Из головы. Если ты хоть одному слову из этого будешь верить, мы никогда не сможем быть счастливы вместе.

Я так испугался, что со мной чуть припадок не случился: стиснул Женьку в объятьях, давился рыданиями, сквозь стиснутые зубы бормотал просьбы меня простить. Джен с трудом меня успокоил, сказав, что мы оба хороши – чуть не сломали свое счастье из-за глупых амбиций и неуверенности в себе.

– Все, больше никого не будем слушать. Пусть весь мир горит синим пламенем – мы будем вместе. Что бы ни случилось, как бы трудно не пришлось, будем вместе, да?

Он шептал это, покрывая поцелуями мое лицо и шею, до боли стискивая плечи, сжимая меня так крепко, словно хотел впечатать в себя навсегда. И я чувствовал, как меня отпускает. Все, что произошло с нами за последние недели, отступило куда-то за пределы реальности, осталось воспоминанием, как о страшном сне: вздрогнуть, помотать головой и облегченно вздохнуть – все прошло…