Книга безумия. Дневники. Глава Секс книга Часть 10

***spirits & ghosts***

Current music:   Placebo – Meds

Юн Леви боится темноты, таблеток и никогда не ест рыбу вне дома. Юн Леви хранит свои книги в отдельной комнате, которую с очень большой натяжкой можно назвать библиотекой – они возвышаются стопками до самого потолка, и большого труда стоит каждый раз достать именно ту, самую нужную, которая обязательно оказывается в самом низу. Юн Леви тратит часы на перекладывание томов из одной стопки в другую так, чтобы ничего не уронить. Почему он не расставит их на полки, как все нормальные люди – остается загадкой на совести самого Леви. Он совершенно точно знает, где какая, и безошибочно определяет ее местоположение даже в полумраке. Тридцатиметровая комната уставлена колоннами книг так, что ходить между ними и не задевать их может только сам Леви. Именно поэтому комната держится под замком, и никому кроме хозяина в нее хода нет.

Юн Леви любит книги. Заходя в комнату, он долго ходит среди них, выбирает нужную и усаживается на обитый синим бархатом пуфик читать.

Юн Леви живет в особняке и держит только двоих слуг – Еву, горничную, и Адама, повара и дворецкого в одном лице. Особняк содержится в чистоте, но с первого взгляда заметно, что он находится в некотором запустении – слишком много места для одного человека, слишком много запертых, не используемых комнат.

Юн Леви спит и работает в спальне, давно сочтя кабинет местом не слишком располагающим к труду. Его ванна за соседней дверью, а в дальнем конце коридора  - комната для его книг. Так он облюбовал второй этаж, и для жизни ему вполне хватает трех из семи имеющихся помещений. На первом этаже своим вниманием он удостаивает только столовую, где каждый день ему накрывает Адам – на одного.

Юна Леви могли бы назвать алкоголиком, если бы увидели, сколько он пьет в одиночестве. Но его бы никогда так не назвали, узнай кто, что пьянеет он только в компании.

Юна Леви могли бы назвать замкнутым. Но у него нет никого, кто мог бы его так назвать, потому что Юн Леви насквозь одинок.

А еще он не водит машину. Не умеет. Его возит его шофер, Майкл.

В особняке есть большая мансарда – на втором этаже, но она также заперта уже много лет.

Когда Адама спрашивают, почему он все еще работает на такого человека, тот отвечает: «А кто из нас без заморочек? Он хорошо платит, всегда вежлив и никогда не придирается к мелочам, поэтому мне нет смысла сетовать на плохую жизнь».

Когда об этом же спрашивают Еву, та расплывается в улыбке и отвечает, что он хороший человек, а в наше время это редкое качество для работодателя.

Адам и Ева работают на Леви уже много лет, и, если их спросить, знают ли они что-нибудь о его жизни, то они лишь отрицательно качают головой.

- Господин Леви не любит распространяться о себе.

- Господин Леви никогда никого не приводит в дом.

- Господин Леви просит не беспокоить его после девяти.

- Господин Леви запирает дверь на второй этаж в 22:00 и не выходит до утра.

Улетая по делам в Японию, Юн Леви взял с собой только один чемодан вещей и парня со странным именем Сайке. В Агентстве он – ценный клиент, и, наверное, только Шем Ди на самом деле знает почему. Всем, кто когда-либо работал на него, хорошо платили – вдвое, а, может, и втрое больше обычного.

О знакомых Леви известно мало, он много с кем пересекается по работе, но явный друг у него есть только один – Мишель. Они знакомы давно, и корни их отношений окутаны мраком прошедших лет. Мишель хорош тем, что знает все о своем друге, но никогда не лезет в душу и не начинает выворачивать ее наизнанку. Они встречаются раз или два в год, чаще на приемах Мишеля, говорят несколько часов и расходятся – каждый в свою жизнь. И все же это не мешает Мишелю быть в курсе всего, что происходит в жизни самого Леви.

Когда-то давно, когда Мишель был ближе и не колесил по миру, пытаясь уследить за своими подчиненными, он часто заезжал за Юном, сажал его в машину и увозил в свою студию-лофт, где рисовал портреты людей, которых ему описывал его друг. А у друга всегда, сколько тот его знал, была одна навязчивая идея – найти того, кто станет его Амэлем.

Мишель был достаточно проницательным, чтобы не утверждать, что такого человека просто не существует. Он всегда задавал вопросы – какой он, каким его знает Леви, о чем они будут говорить, когда тот его найдет. Леви искал его, хотя и знал, что Амэль обязательно найдет его сам. Найдет и освободит.

Юн Леви, наверное, родился с этим знанием. Оно будто всегда хранилось в старом дедушкином сундуке под слоем пыли – Амэль есть, он существует и однажды спасет его. Юн Леви прекрасно знал от чего, а вот Мишель никогда не спрашивал, будто тоже знал. Может, даже больше, чем сам Леви.

Возможно, Мишель не считал эту особенность своего друга за причуду только потому, что понимал – каждый в своей жизни ждет своего Амэля, пусть и не дает ему имени.

***

Дневник Юна Леви.

Запись №1051

День выдался прохладным, а к вечеру поднялся неприятный ветер. С утра снова ездил ... Галерея, смотрел картины. Хотел пройтись по парку. Похолодало, быстро вернулся. Пришлось. Я бы хотел еще погулять, мне нравится воздух. Почувствовал жжение в пальцах, пришлось идти обратно.

Я бы хотел больше свободы.

Раньше было труднее справляться, сейчас нормально.

Я бы хотел остаться совсем одному, но не получается.

Мальчик вчера не вернулся в отель, Майкл сказал. Он пришел сегодня с утра и не выходил весь день. Надо у него спросить.

/обратная сторона: Сайке/

Current music: Duran Duran – Come undone

Он меня даже не обманул. Даже не предал. Он показал мне сон, где я играю на рояле, где мы пьем Джек Дэниэлс, а потом я лежу на раскиданных газетах на полу, он сидит на моих ногах и гладит ладонями мой живот. Он уже расстегнул мою рубашку, пуговицу за пуговицей, снял штаны, и теперь гладит мой живот, грудь, пересаживается повыше, не сводя с меня глаз, стягивает через голову свитер и ложится сверху, накрывая собой. Опускает руки, проводя ладонями по моим плечам вниз до самых кончиков пальцев. Снова вверх, держит мои локти. Держит крепко. Приподнимается, не отпускает и смотрит в глаза. Я был готов к тому, что он засмеется, но он лишь ухмыльнулся, предвкушая то, что в итоге сделал.

И я это пережил, не буду говорить, чего мне это стоило.

Фрей, твоя сестра не соврала. Я не жалею. Но методы твои я не принимаю. Ни методы, ни правила игры.

Он прижимал мои локти, нависая надо мной, и я слышал его голос:

- Хочу.

Я все понять не мог тогда, зачем. Понимал, конечно, что нужен ему именно я, неважно, какими средствами, и лучше ему себя отдать, не переча. Я видел его глаза тогда. Когда он вновь повторил:

- Хочу.

Он расстегнул штаны и устроился между моих ног, снова держа мои локти, прижимая их к полу. Опустился ниже, нагнулся и тронул языком мой живот, облизнулся и провел им ниже, до паха, втянул носом воздух, принюхиваясь, и, удовлетворенно замычав, снизу вверх облизал мой член. Я смотрел на него, как он берет его в рот, выпускает, снова забирает и больше уже не отвлекается. Я смотрел, стараясь сохранять спокойствие. Когда он поднял на меня голодные глаза и наткнулся на мой спокойный взгляд, в нем что-то переменилось. Он метнулся ко мне.

- Почему?

Я молчал.

- Отвечай мне.

- Что почему?

- Почему ты не со мной.

- Хочешь, чтоб я был с тобой? – я смотрел в его горящие глаза и гадал, в чем же подвох.

- Чтобы был моим.

Он крепче сжал мои локти, впиваясь пальцами, и мне пришлось сдерживаться, чтоб не стонать от боли.

- Не получится, - ответил я, - только секс. Только один раз. Только так.

Это было страшно. Это выглядело... мерзко. И я не мог пошевелиться.

Он переменился в доли секунды, и вдруг его волосы стали белеть, закручиваться в жгуты и удлиняться, лицо изменило свои черты, а глаза посветлели до бледно-голубого. Я почувствовал, что его вес тоже уменьшился, но хватка не изменилась.

Ухмылка, и на мгновение я увидел перед собой Лоренса. Другого Лоренса...

Мгновение, и он одним резким движением согнул мои ноги, поднимая их, прижимаясь к ним бедрами, и, войдя в меня наполовину, остановился.

Мгновение, и это снова был Фрей.

- А так? – шипел он.

- Только секс. Только один раз... Толь... ко...

Он снова дернулся на меня, меняясь, но теперь быстрее, в один миг принимая облик Вая. Меня передернуло.

- Только секс... только один раз... – я не успел договорить, как он перебил меня, входя в ритм:

-  Кого?? Кого тебе показать, а? Кого ты хочешь видеть?

Мне почти не было больно. Ни физически, ни морально. Самое удивительное – я не мог закрыть глаза. Все смотрел, как он меняется из одного моего бывшего в другого, как ждет моей реакции, как продолжает двигаться внутри меня.

И я молчал. Молчал, пока он не кончил, не вышел из меня и не прислонился к стене спиной, обнимая и притягивая к себе колени с болтающимися на щиколотках штанами. А потом я встал, надел джинсы, не застегивая, рубашку, поднял бутылку и, сделав хороший глоток, сказал:

-  Фальшивка, Фрей. Не поможет.

Остаток ночи я бродил по городу, думая о том, что если есть у кого на свете железные нервы, то у меня.

***

Current music: Tori Amos – A sort of fairytale

Я выспался. Насколько это возможно было. А около семи позвонил Леви (это из соседнего-то номера!) и спросил, не хочу ли я прогуляться. С ним.

После того, как твой работодатель таскает тебя по скучнейшим приемам, а каждый разговор начинается с «Будь готов к пяти», предложение прогуляться звучит как минимум странно. Тем не менее, отказываться я не стал.

Леви ждал меня в холле на первом этаже. Как всегда безупречен, черт подери... Но, все же, выглядел он иначе на этот раз.

Медь и золото волос, оттененные шоколадом, он собрал наверх в подобие пучка, пропустив их через тугую черную резинку, а вьющиеся кончики оставил болтаться. Все же длинные у него они... Коричневые сапоги чуть выше середины голени, кожаные, кожаная куртка в тон, черные джинсы и черная водолазка. Вот ведь любит он их, а... Кстати, впервые вижу его одетым так неформально.

- Извините, я долго... - начал было я, но он улыбнулся, и мы пошли к выходу.

- Ничего, я только спустился.

- Куда пойдем?

- А где ты уже был? – хороший вопрос, кстати, и мне понравилось, как он его задал.

- Я ходил... в ту сторону, - я указал направление рукой, - до Токийской башни, на Роппонги немного и в Йойоги.

- Йойоги? – ах да, он же наверняка не знает здесь ничего.

- Это парк.

Леви кивнул.

- Ну раз ты там уже был, тогда, может, доедем до Уэно? Сто лет там не был.

Ага, так он все-таки уже был в Токио. Ну что ж, тогда, думаю, стоит довериться более опытному гиду.

- Поехали. На такси?

- Да. На такси.

Мы сели в машину, Леви что-то сказал водителю, и мы поехали. Пробок, похоже, в этом городе не бывает. Доехали достаточно быстро, и высадили нас прям у входа в парк. Я вылез из машины, выпал практически, ибо слегка укачало по дороге. Хотя, может, и то, что я не завтракал, сыграло свою роль.

- Ты ел?

Леви смотрит на меня, повернув голову, и продолжает идти рядом. Просто прочитал мои мысли. Отрицательно мотаю головой.

- Не знаю, понравится ли тебе, но я эти штуки обожаю.

Он подвел меня к лавке, где готовили прямо на месте что-то овощное и мясное одновременно. Леви купил две порции и, не спрашивая меня, две банки пива. Офигеть, он меня сегодня решил шокировать что ли?

Такое бывает. Вы наверняка встречали таких людей – по ним не скажешь, что они могут ходить в джинсах и покупать на улице еду подозрительного вида. И уж тем более они не ходят по парку с простыми смертными, попивая пиво.

Леви нес пакет с едой. Он шел слева от меня совсем рядом и, как ни чем ни бывало, рассказывал о своей последней поездке в Японию.

- Тогда у Мишеля только бизнес здесь наладился, и он пригласил меня, у меня тогда не было неотложных дел, так что я согласился. Мы с Майклом прилетели сразу же, в тот же день. Это было года полтора назад.

Он говорил тихо и спокойно, а я не мог надивиться на перемену. Леви легкий и грациозный, и в те редкие моменты, когда удается пообщаться с ним на нерабочие темы, я поражаюсь, как просто с ним говорить. С одной стороны он такой недосягаемый, непоколебимый, а с другой – простой и даже какой-то... трогательный.

Мы сели на лавочку под деревьями, и, будто в подтверждение моих слов, Леви сделал нечто удивительное. Он положил коробочку с едой мне на колени, вторую – себе, открыл ее и, наклонив голову, вдохнул аромат. Я с замиранием сердца (клянусь, даже забыл, как дышать!) наблюдал, как он вдыхает пар, исходящий от еды, как он морщит свой с горбинкой нос, как раздуваются его ноздри, как его ресницы, дрожа, опускаются, а губы растягиваются в улыбке. Это была не та эфемерная тень, что иногда ложилась на его губы, тень улыбки, а настоящая, неподдельная, счастливая. Почти счастливая улыбка.

- Не изменился. Запах, все так же вкусно. Попробуй.

Он кивнул мне на еду и протянул палочки... и иллюзия растаяла. Осталась только повисшая в воздухе улыбка – словно улыбка чеширского кота, в воздухе и в моей памяти. Я открыл свою коробочку и неожиданно для себя повторил его жест – нагнулся и втянул носом аромат. Черт, а ведь охренительно пахнет! И как я не заметил этого там, у палатки? Там же все должно было пропитаться этим запахом! Или это все из-за Леви? Без него я, должно быть, и не обратил бы внимания. А, может, еда и вовсе не показалась бы мне такой удивительной.

Мы ели, я даже умудрился испачкаться в соусе, а вот Леви ловко управлялся.

- Нам вроде клали салфетки, - сказал он и заглянул в пакет. - Держи.

Он протянул мне пачку бумажных салфеток, и я смог вытереть руки.

- Действительно очень вкусно, - признался я и улыбнулся. Леви ответил на мою улыбку и открыл пиво. Я последовал его примеру.

Наверное, вспоминая этот день, я однажды скажу, что именно в этот момент мне вдруг страшно захотелось разговорить загадочного Юна Леви.

- За...

- За Токио, - перебил я его. Леви посмотрел на меня, позволяя продолжить. - За город, меняющий людей.

Он кивнул и повторил за мной.

- За Токио, что меняет все.

Мы чокнулись банками и выпили.

- Здесь все какое-то нереальное, - начал я, - обычные вещи видишь под новым углом, они будто приобретают новую окраску. И начинаешь думать, что все на самом деле не так, как казалось до этого. Будто забываешь обо всем, что раньше тяготило, замечаешь новые грани жизни, как будто получаешь еще один шанс – заметить и осмыслить; это место, кажется, только для этого и создано. Идеально для желающих сбежать в новую жизнь.

Леви внимательно меня слушал.

- Не могу согласиться. Токио дарит только иллюзии, а мы можем лишь либо использовать их для достижения своих целей, либо затеряться в них.

- Кто такой Амэль? – неожиданно спросил я и осекся.

- Кто такой Юлиан? – вопросом на вопрос ответил Леви, и я замер. Кажется, он тоже от себя такого не ожидал, так что мы оба превратились в каменные изваяния, продолжающие смотреть друг на друга в упор.

- Откуда?..

Я не говорил о нем никому. Никому и никогда. Никому. Никогда. Не говорил. Он не мог знать. Просто не мог. Узнать.

Леви молчал. Он продолжал смотреть на меня, и я заметил, что он бледнеет на глазах. Мне стало... страшно. За него. Это не то, как бледнеют люди, увидев призрака или большого страшного паука на собственном плече. Так бледнеют люди, у которых останавливается сердце – кровь отхлынет от лица, и за мгновение черты искажаются – и так и остаются. Гримаса не осознанной до конца боли, боль не осознанной природы, ты застываешь в тот момент, когда она появляется – и больше нет ничего. Ни боли, ни страха, только один этот момент – пик, за секунду до смерти.

- Юн?..

Я даже не заметил, что назвал его по имени.

- Что с тобой? Юн?

- Горячо.

Он произнес одно единственное слово, еле выдавив его из себя, тихо, на выдохе, поспешно. Я видел, с каким трудом оно ему далось, поэтому просто вскочил, подхватил его, пока он успел упасть, закинул его руку себе на плечи и потащил к деревьям. Понятия не имею, почему я так поступил, даже не спрашивайте, не знаю я. Почему не позвал на помощь, не попытался отнести его к входу, к такси. Я действовал инстинктивно, будто что-то мной управляло. Я опустил его на землю в листву, сел и положил его голову себе на колени, а его руки взял в свои и сказал:

- Спи.

Current music: Placebo – Prot; ge Moi

Дневник Юна Леви.

Запись №1052

Это опять случилось. Я очнулся на земле, вернее на коленях у мальчика, надо мной было небо и черные ветви дерева. Голова не кружилась, только немного плыло в глазах. Я попытался сфокусировать зрение и увидел его сосредоточенное лицо. Он смотрел вдаль, не заметил, что я пришел в себя. Он думал о чем-то, словно решал сложную задачу, такой у него был вид. Я снова закрыл глаза, пытаясь включить свои ощущения. Пальцы онемели, но больше не жгло. Было тепло, это он держал мои руки, я это понял почти сразу. Потом вернулось обоняние – запах листвы и холодной земли, запах моего парфюма, запах его куртки, на которой я лежал. Сердце билось медленно, непривычно медленно – будто ничего и не было. Спокойствие на грани – слишком явное, после всего, что произошло. И даже не было ощущения, что я очнулся. Я проснулся. Я быстро приходил в себя, и не было этого полупьяного состояния, когда пытаешься сосредоточиться и не можешь.

Я почти уверен, что в этом часть его заслуги. Не бросил, более того, помог. Не знаю, как у него это вышло. Как будто во мне поселилась часть его холода, и она была сильнее того жара, что давил меня, пожирал изнутри.

Единение. То, что я почувствовал, когда снова открыл глаза и наткнулся на его взгляд в упор. Он смотрел мне в глаза и ничего не спрашивал, ничего не говорил.

Понимание. То, что я почувствовал, пока он искал в моих глазах ответ на свои вопросы. Он не лез мне в голову за фактами, он искал подсказки на моем лице.

Сочувствие. То, чего не было в его взгляде.

***

/обратная сторона: Леви/

Я зашел в номер только, чтоб переодеться. В 11 вечера я уже вышел в холл, Майкл ждал внизу. Я хотел к картинам, быстрее бы... В этом городе много галерей на любой вкус, и мне было на что посмотреть.   Я люблю портреты больше всего. Мишель пытался знакомить меня с художниками, но понял вскоре, что это бесполезно – меня не интересует ни искусство, ни разговоры об искусстве – только сами картины. Майкл всегда вез меня туда, где я еще не был. Мне приходилось путешествовать – ради новых мест, ради этой моей любви к картинам. Не будь во мне этой страсти, я бы и не вылезал из дома.

Когда я понял, что не запер номер, мы были уже на полпути к галерее. Майкл договорился с хозяином – посетителей уже не будет, а я смогу приехать.

/обратная сторона: Сайке/

Запись №1052

Это опять случилось..

Запись №1051

Раньше было труднее справляться...

Запись №1050

Prot; ge moi… sauve moi... c’est difficile…

Запись №1049

Он не трогал меня уже несколько дней, но почему мне кажется, что моей заслуги в этом нет?

Запись №1048

.. и вне меня, и внутри меня, сколько бы я не убивал это в себе, он был и остается сильнее. Сколько уже? Так долго биться, и больше нет сил... что мне сделать, чтоб побороть тебя? Побороть себя? Нас.

Запись №1049

.. я не сдамся. Давай, убивай меня и дальше. Я не сдамся.

Я пролистал до середины – с конца, записи были примерно одного содержания. Его дневник был больше похож на настоящую книгу – страниц на шестьсот, в толстом кожаном переплете и с узорами на обложке. Дневник выглядел старым, даже древним, будто его ведут много-много лет и постоянно держат при себе. Как он мог его здесь оставить? Да на видном месте.

Хорошо, что его нашел я, а не кто-либо другой. Всегда могу сделать вид, что ничего не видел, не трогал и знать не знаю.

Я аккуратно положил дневник на прежнее место и вышел, осторожно прикрыв дверь.

Встретиться здесь с Леви было последним, чего я хотел. Особенно после того, что произошло в парке.

Стоит ли думать о том, откуда он знает о Юлиане? То, как он произнес это... будто на языке вертелось и вырвалось само по себе. Он не ожидал так же, как и я. С другой стороны, в моем вопросе не было ничего кроме любопытства – не прими меня Мишель за Амэля, я бы и не знал ничего, и в голову бы не пришло.

Теперь же я хотел подумать, как бы мне получить интересующую меня информацию в обход Леви. И мне в голову не пришло ничего лучше, чем набрать Никки. Тот ответил не сразу.

- Я слушаю.

- Привет, Никки.

- Сайке! – кажется, он не ждал моего звонка. - Как ты? Я думал, ты еще на задании.

- Так и есть, - подтвердил я, - но у меня к тебе дело, не связанное с работой... ну, или почти не связанное.

Никки помолчал несколько секунд и сказал:

- Ну, попробую помочь. Только я сейчас сам в командировке.

- Я не знал. Надолго? И где ты?

- Лос Анджелес. Не знаю, насколько это может затянуться, я только вчера прилетел.

- Оу... ясно. Тогда, возможно, ты не сможешь...

- Так о чем речь?

Ладно, мне терять нечего.

- Мне нужна инфа по Леви.

На том конце Никки казался озадаченным.

- Ты... вообще в своем уме? Ты хоть знаешь, как рискуешь?

- Это неважно, мне...

- Ага, неважно, только делать меня сообщником, знаешь ли...

- Прости, сказал, не подумав.

- В любом случае, тут я тебе не помощник. Ты бы сразу Шема потряс, он по-любому что-то да знает.

Я задумался, но тут же отмел этот вариант.

- Не прокатит. Быть у него в долгу... не улыбается. Короче, если что-то вдруг узнаешь или услышишь, будь другом, свистни, а?

Я даже не ручаюсь, зачем я вообще все это затеял. Наверное, природное любопытство. А если так, то где оно до этого было?

Никки нехотя согласился, но заметил, что получить по шее из-за меня не хочет, мол, в любом другом случае помог бы, не задумываясь, но Леви – особое дело.

Мой интерес рос пропорционально количеству загадок, окутывавших его имя. Слишком много непонятного – то, как пресмыкаются перед ним все в Агентстве, его странное поведение, его дневник, похожий на записки душевнобольного... Я чувствовал, что, чтоб разгадать этот ребус, мне еще придется поломать голову.

Все, кто меня знал когда-либо, говорили в один голос, что аналитик из меня никакой. Что я живу на интуиции, и однажды она меня подведет. Ну вот и посмотрим.

Current music: Placebo – Days before you came

Мы вернулись в Москву через три дня после случившегося в парке. От Никки не было вестей, да я и не сильно на него рассчитывал – все же он был в ЛА и ему было не до того. Тем более, он ясно дал понять, что он мне не помощник.  

Так или иначе, мое задание было выполнено, а счет в банке пополнился на круглую сумму. Поддерживать отношения с Леви необходимости, как и возможности, больше не было. Мои собственные изыскания не привели ни к чему: я смог получить только самые общие сведенья. Да, когда я пытался наводить справки в самом Агентстве, мне пришлось прикрываться прошедшим заданием, но Чемош мне быстро напомнил, какую долю зарплаты мне начисляют за понятливость. Именно тогда, когда я уже было отчаялся, и появился Сейносин Кали.

Нас собрали в конферец-зале и сообщили, что этот молодой человек будет работать с нами – в отделе внешних связей непосредственно под началом Ди. Как только я его увидел, я понял, к кому можно обратиться за помощью.

Он производил впечатление человека, который добивается того, чего хочет. К тому же с первого же собрания стало ясно, что с Шемом у него не заладилось. А значит, сделал вывод я, возможно, он захочет помочь мне. Так и вышло.

Услышав, что я не хочу обращаться к Ди, он сразу же дал свое согласие разведать для меня что-нибудь о Леви.

Вести я получил неожиданно скоро – аж первого марта. Кали значился нашим официальным сотрудником неполную неделю, и его звонок очередной раз убедил меня в том, что с ним нужно... ну, если не дружить, то поддерживать хорошие отношения.

- Нужно встретиться по твоему вопросу. В шесть пойдет?

Я сразу же согласился. Мне нравился его деловой подход, черт побери.

Мы решили поговорить в кафе, место я выбрал сам из тех, что поспокойнее, да поукромнее. Сейносин не опоздал, он был на месте минута в минуту, а вот я сам пришел чуть раньше и уселся за столик на втором этаже в «витрине». Небольшое арт-кафе из тех, куда меня вечно таскал Вай: два этажа, столики, расставленные вокруг кованой винтовой лестницы, стоящей по центру помещения и соединяющей между собой залы. И если нижний представлял из себя «обеденную зону», то верхний... кроме разбросанных в шахматном порядке квадратных столиков, тут были и отгороженные от общей части углы, напоминающие стеклянные кубы, которые я и звал витринами. Они были рассчитаны на тех, кто хочет уединиться и поговорить в спокойной обстановке. Здесь было значительно тише, а стеклянные стены производили неизгладимое впечатление – с одной стороны все как на ладони, с другой – тебе совершенно никто не мешал.

Ровно в шесть в зале показался знакомый мне молодой человек и направился в мою сторону, на ходу расстегивая черную куртку. Он зашел в стекляшку и сел напротив, кивая:

- Привет. Угостишь кофе?

Я не удержался и довольно криво улыбнулся, открывая меню.

- Черный, без сахара, - уточнил он. Я заказал чай – себе и кофе – ему, и как только принесли заказ, мы перешли к делу.

Не знаю, чего я ожидал от Кали, наверное, поведения частного сыщика: вот сейчас он достанет невзрачную папочку и передаст ее мне, а в ней окажется кипа бумаг вроде выписок со счетов и фотографии Леви в разных ракурсах. Я ошибся. Он просто стал рассказывать.

- Что б все мои «заказы» были, как этот, - начал Кали, отпивая кофе, - не человек – загадка.

Я тоже отпил из своей чашки, отмечая про себя, что ни разу не удивлен.

- Человек-невидимка?

- Еще какая "видимка". Только вот... на него ничего нет.

- То есть как?

- А вот так, - Сей посмотрел на меня внимательным взглядом, - почти ничего нет.

- Давай по порядку.

Кали резко кивнул, и я мог наблюдать, как зашелестели прядки его пепельно-серых волос. Волосы цвета дыма, глаза цвета седой стали – дикое сочетание. Он, будто подтверждая мои мысли, пригладил рукой торчащие в беспорядке пряди, устроив самые длинные на плечах.

- Юн Леви, 29 лет, по документам гражданство наше, хотя в роду кого только нет – французы, немцы, русские, итальянцы... полный набор, короче. Позволю себе озвучить собственные догадки - неподтвержденная информация: род Леви так или иначе упоминается в исторических источниках аж с 12 века. Не берусь судить о связи французских баронов с нашим объектом, проверить все равно вряд ли удастся. Имеет недвижимость как у нас, так и за рубежом, но использует он только местные владения. Да, частный самолет, авто – об этом ты знаешь.

- Известно, чем он занимается при таком богатстве? – вставил я свои пять копеек.

- Зришь в корень, - то ли похвалил, то ли просто оценил Сейносин. - Неизвестно.

В ответ на мою приподнятую бровь и одними губами заданный вопрос «Что, совсем? », он сказал:

- Как будто и не существует ничего. Предполагаю, что просто все тщательно скрывается. Конечно, он засветился на огромном количестве благотворительных предприятий, открывал галереи, кстати, картины являются одним из самых заметных его увлечений... так вот. Ничего более. Тайна за семью печатями.

- Ясно... - протянул я задумчиво, допивая чай и раздумывая, что бы еще спросить, и тут меня осеняет. - Сей. Болезни.

Кали удивленно смотрит на меня, как бы спрашивая: «Тебе и это интересно? », а я уточняю:

- Может, какие-то врожденные заболевания или приобретенные? Нет?

Сейносин покачал головой.

- Не знаю. Надо?

- Надо, - уверенно киваю я, а мой информатор, будто только что вспомнив, произносит:

- К слову, «Юн» в переводе с чувашского означает «кровь».

***

Current music: Gackt – Lust for blood

Всю дорогу до дома и весь оставшийся вечер я пытался понять, что к чему. «Кровь Леви», человек-загадка, занял мои мысли, плотно оккупировав сознание. Черт подери, мое любопытство меня однажды погубит. И не просто погубит, а заодно и утянет за собой еще парочку ни в чем неповинных людей. Да и посрать.

Мое любопытство не унималось весь вечер. В конце концов я решился. То есть принял одно единственно верное решение на основе всей собранной информации. Осталось дождаться завтра.

И было это воскресенье. И понял я, что, б: ля, за ночь ни хрена не успокоился и, что немаловажно, не передумал, наоборот – все хорошо обдумал и понял, что стоит попробовать. И раз уж завтра наступило, то чересчур торопиться некуда. И я не торопился. Только вечером я вышел из дома, сжимая в руке бумажку с заученным наизусть адресом, сел в метро и вылез на одной из конечных станций, где взял такси. Ехали мы минут двадцать-двадцать пять, шоссе за окном сменилось дорогой попроще, и еще минут через десять мы свернули в один из переулков. Да, это скорее был не переулок, а подъезд к особняку. Большой белый двухэтажный дом с огромными окнами и широкой парадной лестницей, ведущей к площадке, которую язык не повернется назвать крыльцом. Это была веранда, явно огибающая весь дом, белыми перилами отгораживающая здание от сада. Все это я смог рассмотреть еще издалека, проходя по дорожке из белого гравия. Как ни странно, никакой охраны я не заметил, беспрепятственно преодолев расстояние до входной двери. Буквально через десять секунд после звонка дверь распахнулась, и в проеме передо мной предстал мужчина средних лет в аккуратном черно-белом костюме.

- Чем могу помочь?

- Ээ, - я в жизни не видел дворецких, и не думал, что так начну тормозить при встрече с одним из них. - Могу я увидеть хозяина?

- Господин Леви ждет Вас?

Я немного смутился. Что-то поздновато.

- Нет, я не предупреждал о визите...

- Как о Вас доложить? – учтиво спросил он, пропуская меня в холл.

- Скажите, что пришел Сайке.

Мужчина кивнул и попросил подождать внизу, а сам удалился на второй этаж. Буквально через пару минут наверху снова показался безупречный дворецкий, а за ним и сам Леви. К слову, тоже безупречный. Как и всегда.

Он посмотрел на меня еще сверху, продолжал смотреть, пока спускался и, подойдя ко мне, все так же напряженно глядел мне прямо в глаза.

- Сайке, - произнес он вместо приветствия.

- Господин Леви, - в тон ему ответил я.

Он жестом пригласил меня в дом и направился наверх, а мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Мы поднялись на второй этаж, я украдкой разглядывал дом – красивый, богатый, но... холодный. И одинокий. Я поежился от этого чувства, и мысль, что жить тут я бы не смог, прочно поселилась в моем мозгу. Юн открыл одну из дверей, за которой, как я понял, находился кабинет, и впустил меня внутрь.

- Что Вас привело ко мне?

Я раздумывал, как начать, не более секунды.

- Вы.

Он недоуменно посмотрел на меня и немного нервно откинул за плечи распущенные волосы.

- У Вас ко мне какое-то дело? – черт, в его тоне сквозило то ли раздражение, то ли недоумение вперемешку с настороженностью. Не знаю, но я почувствовал себя не в своей тарелке.

- Не совсем. Я хотел поговорить.

- Что ж, - Леви опустился в кресло и сцепил руки в замок, - говорите и уходите.

Я охренел. Иначе не скажешь, и только сила воли заставила меня не разинуть рот от возмущения.

- Это не минутный разговор. Не предложите мне чаю? – я дернул бровью и ответил наглее, чем хотел. Леви уловил это и, поджав губы, поднял трубку и проговорил:

- Адам, чаю для моего гостя. В кабинет, - он сделал упор на последнем слове, что меня заинтересовало. Либо он редко принимал гостей вообще, либо редко делал это в кабинете. Тьфу, бл: ять, ну и мысли.

- Благодарю, - натянуто улыбнулся я, когда Адам внес поднос с двумя крохотными чашечками. Я невольно поморщился и с грустью вспомнил свою пол-литровую кружку. Разговор складывался не так, как я рассчитывал, а вернее, он не складывался вообще.

- Как Вы узнали мой адрес?

- В адресной книге, - не задумываясь, соврал я.

- Да что Вы говорите…

- Да, Юн Леви там один, как оказалось, и вот я здесь, - прежде, чем Леви успел на это что-либо сказать, я продолжил, - спасибо, что приняли меня... без предварительной записи.

Губы Леви оставались поджатыми, сам он сидел натянутый, как струна, и словно ждал, когда я наконец оставлю его в покое и свалю восвояси… Что ж, фигушки. Будет по-моему. Даже если я страшно влипну по собственной глупости, то и поделом.

- И раз уж мы заговорили о книгах... - я огляделся, - это же кабинет, не так ли?

Леви медленно кивнул, не спуская с меня глаз.

- Где же книги? Я не вижу книг...

«Боже, что я несу…»

Мысль пронеслась в голове вихрем, и, получив от меня пинка, исчезла в неизвестном направлении. Думаю, сейчас она там же, где и мой здравый смысл, а также совесть и обещание не ввязываться в игры с людьми, которые могут оказаться сильнее меня.

- Я не храню их здесь, для этого есть библиотека, - резко и коротко. Что ж...

- О, у Вас есть библиотека! Обожаю читать! – я снова соврал, ааа, плевать.

- Да неужели, - мне показалось, что я слышал, как скрипнули его зубы.

Я активно закивал.

- Особенно мне нравятся старые издания, можно сказать даже древние... Их запах, кожаные переплеты... Ах! Ну не чудо ли?

Я входил в образ, и, чем больше я в него входил, тем больше понимал, что играю с огнем.

Леви открыл было рот, чтоб что-то ответить, но я его опередил.

- В Токио, каюсь, заходил в Ваш номер...

Леви едва заметно побледнел и напрягся. Пиз*дец мне.

- …и видел у Вас одно замечательное издание...

- Вы что… - он был похож на оголенный нерв. Любопытно.

«Любопытно ему, идиоту, как же, а знаешь, что за это бывает?! »

- Так, вот, меня заинтересовал автор. К сожалению, я не нашел ни единой отметки на обложке, не подскажите?

Леви, казалось, вот-вот бухнется в обморок. Бледный, он молчал некоторое время, с ненавистью смотря на меня, а потом сквозь зубы тихо произнес:

- Убирайтесь.

Я опешил. Но не поддался. Собираясь противиться до последнего, я приподнялся на кресле, буравя взглядом стол, но...

- Убирайся, пока не поздно!

Я отшатнулся, испуганно вскинул глаза на Леви и... Твою мать.

Леви стоял все так же напротив и он был... в огне. Он был словно подсвечен со спины, но уже через мгновение я понял, что по его спине бегут маленькие огоньки пламени и, поднимаясь выше, образуют на его плечах подобие алых погон.

И его пальцы... тоже горели, прожигая деревянную поверхность стола, на который он опирался.

В глазах потемнело.