Халтура

Это случилось в те времена, когда я, будучи еще студентом одного из ВУЗов нашей необъятной Родины, из-за нехватки денег подрабатывал кинооператором на свадьбах, юбилеях, корпоративных вечеринках и т. д. Не могу с полной уверенностью сказать, что эта работа мне нравилась, но кушать хотелось, а пищу насущную просто так у нас никому не давали.

Один мой родственник, когда я был еще мальчишкой, обучил меня всем премудростям фотографии и научил пользоваться фотоаппаратом, ставить свет, выбирать ракурс. А уж потом я сам освоил и киносъемку. Даже мечтал поступать во ВГИК на операторское отделение. Но жизнь, как известно, не спрашивая нас, вносит свои коррективы, и моя будущая профессия ни каким образом не могла быть связана с увлечениями юности. Тем не менее, я брал в руки кинокамеру и делал неплохие сюжеты.

Зимняя сессия завершалась. Экзамены были позади, а впереди маячили зимние студенческие каникулы. Мои однокурсники с жаром обсуждали различные возможности отдыха, когда Генка, как метеор, влетевший в аудиторию, не говоря ни слова, схватил меня за локоть и выволок в коридор.

- Слушай, старичок, есть потрясная халтурка! – задыхаясь от переполнения чувств, выпалил он.

- Свадьба? Похороны? Юбилей? – съязвил я.

- Не угадаешь, - Генка вытянул шею, - И не старайся.

- Тогда не тяни, рассказывай! – я внимательно посмотрел на друга.

- Тогда пошли отсюда! – Генка снова схватил меня за рукав, - Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь услышал.

Распрощавшись с друзьями, мы вышли из огромного здания института, в это время напоминавшего разворошенный муравейник. Погода была великолепная. Легкий январский морозец и яркое солнце в один миг проветрили голову, освободив извилины от остаточных явлений, связанных с экзаменами. Дышалось легко и свободно.

- Пойдем в "Закладку"? – предложил Генка, - Посидим, отметим конец сессии, поговорим спокойно.

- Пошли! – я даже не стал сопротивляться.

"Закладкой" мы называли небольшое кафе, которое располагалось в паре кварталов от института. Это было небольшое чистенькое и уютное заведение, где даже бедному студенту можно было купить себе что-нибудь пожевать. Цены там были вполне умеренные и посетителей в дневное время – два с половиной человека.

Расположившись за небольшим столиком в углу уютной светлой комнаты, мы потягивали крепкий кофе с ванилью. Наконец, Генка не выдержал.

- Короче говоря, дело есть! – начал он с присущим ему азартом, всем телом подавшись вперед, - Только давай договоримся.

- Я никому не скажу, - я попытался пошутить.

Но Генка меня остановил, махнув рукой:

- Я не об этом! Ты только не удивляйся и не думай, что у меня крышу снесло.

Я внимательно посмотрел на друга, пытаясь понять, что у него на уме, но Генка, словно ширмой отгородился. Не пробить. После небольшой немой сцены он выдавил:

- Хочешь заработать много бабла и быстро?

- Кого надо убрать? – я снова попытался пошутить.

- Надо снять оргию лесбиянок, - не обратив внимания на мои шутки, изрек Генка, - Есть заказчик. Платит по факту, но много и налом. Аппаратура его. Нам нужно только настроить аппаратуру и отснять материал. Потом мы его отредактируем и отдадим клиенту. И получим бабки. Ты как?

- Какая доля криминала? – начисто расхотев шутить, спросил я, - Ты же понимаешь, что все эти дела…

- Никто ничего не узнает, - с удивительной уверенностью произнес Генка, - Я уже пару раз делал сюжеты с одним моим знакомым.

- А что ты его снова не позвал? – осведомился я.

- Да пошел он куда подальше! – Генка откинулся на спинку стула, - Охамел в корень этот тип! Да и язык за зубами держать не умеет. Правда, ему все равно никто не поверит, но все-таки… А тебя я знаю уже давно.

- Надо подумать, - я почесал висок.

- Думай! – Генка залпом осушил чашку, - Только времени у нас нет. Всё должно произойти завтра ночью.

Наступил вечер следующего дня. Мы ехали к заказчику, который жил за городской чертой в собственном доме в одном из элитных дачных поселков, расплодившихся в то время, как грибы после дождя.

Пока я крутил баранку, Генка изучал план комнаты, где предстояла съемка.

- Я не совсем представляю, как мы это будем делать, - я покосился на приятеля, - Ползать с камерой в руках среди потных женских тел – занятие не из приятных.

- А нам и не надо там находиться, - пробубнил Генка, - В комнате будет установлено несколько скрытых камер, а наша задача – управлять всей этой техникой из другой комнаты с помощью компьютера. Запись будет вестись с четырех точек.

- Это значит, - предположил я, - Что всю ночь мы должны будем сидеть тихо, как мыши.

- Комната, в которой мы будем находиться, обшита звокоизолиру-

ющим материалом, - заверил меня Генка, - Даже курить можно будет.

Мы подкатили к огромному трехэтажному особняку, стоявшему на краю поселка и обнесенному высоким кирпичным забором с массивными железными воротами. Осмотрев место предстоящей работы, я почему-то вспомнил графа Дракулу. Место было мрачным, огромный дом, облицованный серым кирпичом, давил на сознание многотонной махиной. Все окна были темными, лишь одно маленькое окошко на первом этаже рядом с парадным входом тускло светилось каким-то неестественным грязно-желтым светом.

- Жутковатое местечко! – я даже поёжился.

- Нас ждут! – деловито сообщил Генка, указывая на окно.

В просторной прихожей, отделанной темным деревом и освещаемой несколькими маленькими неоновыми лампами, вмонтированными в потолок, нас встретила высокая худощавая дама неопределенного возраста. Черные короткие волосы были зализаны с такой тщательностью, что голова женщины казалась лысой, а лысина выкрашена в черный цвет. Яркая красная помада на мертвенно белом лице так яростно обозначала тонкие губы, что создавалось впечатление, будто рот у этой "красавицы" растянут до ушей, которые торчали почти перпендикулярно голове. Тело было затянуто в узкое почти до пола платье из блестящего черного латекса. Лишь от колена начинался разрез, позволявший делать неширокие шаги. Ноги были заключены в высокие сапоги на каблуке-шпильке. Руки закрывали длинные до плеч перчатки из такого же, как и платье, черного латекса. Правой рукой женщина держала длинный мундштук с дымящейся сигаретой.  

- Вы опоздали! – церберским тоном сказала дама.

- И что теперь? – невольно вырвалось у меня, - Вы нас высечете?

- Прошу за мной! – не меняя интонации, сказала женщина.

Повернувшись на каблуках, она пошла по длинному коридору в глубину дома. Переглянувшись, мы последовали за ней и вскоре очутились в небольшой кабине лифта. Стоя в шаге от неё, я смог получше рассмотреть эту странную особу до мельчайших подробностей.

Тонкий латекс плотно обхватывал тощую длинную фигуру женщины, выставляя на показ все подробности её тела: узкие плечи почти сливались с длинной шеей, напоминая змею, вставшую в боевую стойку, грудь была настолько плоская, что о её присутствии напоминали только торчавшие, как две горошины, плотные соски, живот почти не был различим, зато очень отчетливо выделялась впадинка от пуповины. От дамы исходил приятный немного сладковатый запах. Стоя перед нами, она немного покачивала своим похожим на жердь телом, при этом разглядывая нас прищуренными глазами.

Поднявшись на верхний этаж, мы прошли в маленькую комнату, стены и потолок которой были оббиты белыми панелями с отверстиями, служившими звуковой защитой. Раньше я часто встречал такие обшивки в машинных залах, где много шума, но чтобы дом оббивать этим материалом, такое я видел впервые. Комната была пуста, лишь одна стена была занавешена тяжелой гардиной.  

Женщина в латексе подошла к занавеске и отодвинула её в сторону. Нашему с Генкой  взору предстал целый пульт управления, ни чем не уступавший Центру Управления Полетами космонавтов. Я даже ахнул, увидев это изобилие современной техники.

- Камеры и микрофоны установлены в соседней комнате, - всё таким же властным тоном сообщила дама, - С этих компьютеров вы сможете управлять ими. У вас есть примерно час, можете осмотреться.

- Когда начнется съемка? – поинтересовался я.

- Вам сообщат! – женщина повернулась к выходу, - Удобства – там!

Окинув нас презрительным взглядом, дама удалилась, скрипя резиной, обтянувшей её тело. Генка сбросил куртку на пол и плюхнулся в рабочее кресло напротив одного из мониторов.

- Раздевайся, - сказал он, - Будем разбираться с этими новшествами.       Как оказалось, часа нам вполне хватило, чтобы освоить эту технику и настроить на запись камеры и звук. Теперь мы сидели на своих рабочих местах и ждали команды "мотор".

Внезапно запиликал телефон, висевший на стене в углу комнаты. Генка снял трубку, и я по его выражению лица понял, что начинается работа. Мы включили свет и приготовились к записи.

Съемочная площадка представляла собой просторную комнату, посреди которой стояла огромная кровать с высоким металлическим подголовником и спинкой в ногах. Застелена эта гигантская кровать была белой простыней из толстого латекса. Около подголовника лежали две небольшие подушки, так же обтянутые резиновыми наволочками. Никакой другой мебели в комнате не было, не считая  узкого стенного шкафа, сливавшегося со стенами и различимого лишь по паре бронзовых ручек.

Дверь открылась, и в комнату вошли две девицы, затянутые в тугие резиновые комбинезоны белого и черного цвета. На голове у каждой был надет резиновый шлем с прорезями для глаз и рта, закрывавший лица. Ноги девиц были обуты в тапочки из резины, а на руках блестели перчатки. Обе девушки были прекрасно сложены, а обтягивавший их крепкие тела латекс только подчеркивал красоту их тел.

Ни слова не говоря, девушки встали по обе стороны огромной кровати, заложив руки за спину. Через минуту в комнату вошла уже знакомая нам дама. Одежда на ней была уже другая. Тощая длинная фигура была затянута в платье длинной чуть выше колен из белого полупрозрачного латекса, талию перетягивал широкий черный корсет из того же латекса, застегнутый спереди на блестевшие никелем застежки. На руках были черные перчатки, а ноги обхватывали черные чулки, так же сделанные из тонкого черного латекса и черные лакированные туфли-лодочки на высоком каблуке-шпильке. В руках дама держала кожаный хлыст.

Пройдясь по комнате, женщина повернулась к одной из девушек:

- Всё готово?

- Да, Госпожа, - тихо ответила та, опустив голову.

Женщина вышла и вскоре вернулась, ведя за собой, как собаку на поводке, молодую светловолосую девушку. Глаза её были закрыты плотной кожаной накладкой, рот заткнут большим кляпом в виде шара, затянутым ремнями на шее. Руки были скованы за спиной  строгими наручниками, а на ногах позвякивали кандалы. Девушка была совершенно голая. Робко ступая скованными ногами, ведомая за поводок, прикрепленный к широкому кожаному ошейнику, она медленно подошла к краю кровати и, уперевшись в спинку коленями, остановилась.

Девицы, не произнеся ни слова, подхватили её и положили на живот. Разомкнув по одному браслету на ноге и руке, они ловко перевернули её лицом вверх и пристегнули к спинке кровати. Зайдя с другой стороны, девицы в комбинезонах пристегнули и вторую руку и ногу. Девушка осталась лежать на кровати в распятом состоянии, напоминая букву "Х". Совершенно беспомощная, лишенная возможности говорить и видеть, она забилась в оковах, издавая тихое мычание.

Девица в белом комбинезоне приподняла голову пленницы и подложила под неё одну из подушек. Расстегнув молнию между ног на своем одеянии, она села на корточки, приставив открывшуюся промежность ко рту прикованной к кровати девушке. Оттянув шаровидный кляп, она освободила от затычки её  рот и тут же прижалась к нему низом живота.

- Соси! – приказала Госпожа, и девушка прижалась губами к обнаженной щелке девицы, оседлавшей её, и стала усердно вылизывать клитор и промежность, успевшую стать мокрой от выделяемой смазки.

Девушка в черном комбинезоне тоже включилась в игру. Подложив вторую подушку под поясницу лежавшей на кровати невольницы, подняв этим низ её живота, она улеглась между ног и стала лизать клитор, раздвигая пальцами половые губы.

Прикованная к кровати девушка выгнулась дугой, подставляя горячим ласкам своё сокровище, при этом, не переставая лизать и обсасывать партнершу, сидевшую над ней на корточках, которая в свою очередь, разгоряченная язычком нижней партнерши, стала постанывать, гладя и теребя рукой затянутые в тонкую резину, ставшие упругими и твердыми соски своих напрягшихся грудей.

Госпожа наблюдала за всем этим, медленно прохаживаясь по комнате. Когда движения какой-нибудь девушки замедлялись, она тихонько хлестала её по спине хлыстом и подгоняла окриками.

Вскоре девушка, прикованная к кровати, начала отрывисто дышать, мелкая дрожь все чаще и чаще стала сотрясать её распластанное тело, стоны стали громче, и наконец, она разразилась сильнейшим оргазмом, лишившим её сил. Девушка в белом комбинезоне, подставлявшая свою промежность её язычку и губам, тоже издала протяжный стон и откинулась назад, тяжело и прерывисто дыша.

Дрожащими руками она вставило в рот обессиленной партнерши кляп и, нагнувшись, поцеловала её в лоб. Госпожа хлестнула по оттопыренному заду вторую девицу, и та нехотя сползла с кровати. Обе девицы, молча, заняли свои места по краям кровати, снова заложив руки за спину.

Госпожа измерила их взглядом с ног до головы, криво улыбаясь, потом открыла дверцу стенного шкафа и бросила на кровать четыре пары строгих наручников.

- Ноги! – скомандовала она, и девицы послушно сковали себе ноги тяжелыми браслетами.

- Лечь! – прозвучала следующая команда, и девицы легли по обе стороны от своей недавней партнерши, повернувшись к ней лицом.

Госпожа ловкими движениями поочередно сковала девицам руки за спиной, потом достала из того же шкафа два узких коротких ремня и подтянула ноги к рукам, зафиксировав их в таком положении. Девушки теперь были беспомощны и беззащитны. Госпожа обошла кровать и похлопала обнаженную девушку по груди:

- Сейчас тебе тоже достанется, сучка грудастая! – вполне правдоподобно зло процедила она, схватив девиц, лежавших по краям, за кольца, вшитые в шлемы на уровне затылка, и прижав их ртами к торчавшим, как маленькие столбики, отвердевшим её соскам, - Сосите!

Девицы приникли губами к набухшим грудям распластанной на кровати девушки и принялись неистово их сосать, втягивая в себя отвердевшие соски, покусывать и облизывать их. Вскоре девушка стала прерывисто дышать, вздрагивая каждый раз, когда партнерши прикусывали ей соски, выгибаться дугой, словно подставляя невидимому партнеру низ живота. При этом она стала жалобно стонать, а из глаз покатились слезы.

Госпожа, порывшись в шкафу, вскоре выудила оттуда искусственный член внушительных размеров. Наклонившись над одной из девиц, сосавших грудь, она бесцеремонно подняла ей голову и вставила в рот пластиковый муляж. Покрутив его и смочив слюной, она отпустила девушку, которая тут же снова присосалась к своей "соске".

Склонившись над раздвинутыми ногами прикованной к кровати пленницы, Госпожа ввела член ей во влагалище, от чего девушка громко замычала и стала неистово биться в своих оковах. Гаденькая улыбка проскользнула по лицу этой Повелительницы. Закрепив член парой тонких ремней, она нажала кнопку в торцевой его части. Послышалось тихое жужжание. Девушка еще сильнее забилась и замычала, а девицы, как две огромные пиявки присосались к её груди.

Сцена продолжалась не более трех минут. Внезапно девушка издала громкий хриплый стон, сильно дернулась и вдруг затихла, перестав реагировать на "ласки" девиц и стрекот вибратора.

- Генка! – тихо выдавил я, - Кажется, девочка откинулась!

- Не- е! – мой приятель махнул рукой, - Не боись! Всё в норме. Сейчас отойдет.

Госпожа тем временем сняла браслеты с ног девиц и бесцеремонно стащила их с кровати. Они безропотно подчинились и вскоре уже стояли на своих местах по обе стороны кровати, опустив глаза. Освободив от оков обнаженную девушку и вынув изо рта шаровидный кляп, Госпожа пару раз хлопнула её по щеке, видимо, пытаясь привести в чувства. Девушка открыла глаза и что-то тихо сказала. Что именно она произнесла, расслышать мне не удалось, хотя на голове у меня были наушники, но, скорее всего, это отчетливо слышала Госпожа, и это "что-то" ей совсем не понравилось. Изменившись в лице, она со всего маху отвесила такую оплеуху, что я чуть не оглох, услышав в наушниках сильный шлепок и последовавший за ним вскрик.

- Заткнись, тварь! – рявкнула Госпожа, и девушка, пару раз всхлипнув, затихла.

- Встать! – снова крикнула Госпожа.

Девушка покорно слезла с кровати и встала перед своей Повелительницей, опустив голову вниз и сложив руки за спиной. Я направил камеру прямо на неё, пытаясь рассмотреть эту хрупкую изящную девушку, на вид которой было лет семнадцать, не больше. Светлые волосы густым дождем спадали на худенькие плечи, подчеркивая правильный овал миловидного личика. К сожалению, я не мог рассмотреть глаз, девушка стояла, опустив голову.

Скользя камерой сверху вниз, я любовался крепким телом девушки, получая наслаждение от одного только созерцания её совершенной фигуры. Меня буквально заворожили её великолепные формы. Грудь девушки была плотной и чувственной, два полушария которой, словно вылепленные из воска, способны были возбудить даже импотента, плоский живот был тугим и ровным, а эта маленькая щелочка, полностью лишенная даже девственного пушка, приводила в трепет моё распалившееся сознание. Крепкие бедра и стройные ноги девушки просто приводили в восхищение совершенством линий.

Генка с интересом уставился на монитор, но потом отвернулся, не сказав ничего.

Тем временем Госпожа вытаскивала из шкафа новые предметы, предназначенные для съемки. Разложив всё это добро на кровати, она подошла к девушке и с минуту сверлила её прищуренным взглядом.

Просканировав свою жертву от макушки до пят, она ехидно улыбнулась. Подцепив своим хлыстом с кровати длинный рукав, сделанный из толстой черной кожи с несколькими блестящими пряжками по всей длине, Госпожа зашла за спину девушки и стала натягивать этот чехол на сведенные за спиной руки. Делала она это профессионально, и вскоре рукав уже плотно обхватывал руки пленницы. Внизу заканчивался этот рукав одной рукавицей с кольцом на конце. Чтобы он не соскочил с рук, Госпожа зафиксировала его двумя ремнями, перекинув их крест на крест через плечи девушки. Хотя руки были плотно стянуты, Госпожа подтянула пряжки. Теперь девушка полностью лишилась возможности шевелить руками.

Оценив свою работу, Госпожа продолжила "наряжать" свою рабыню. Порывшись в вещах, извлеченных из шкафа, она взяла в руки узенькие трусики из черного латекса и натянула их на девушку, разглаживая морщинки. Следом она надела на девушку шлем с прорезями для глаз и рта и широкий кожаный ошейник с кольцом.

- Открой рот! – приказала Госпожа, поднеся ко рту широкую накладку с огромным шаровидным кляпом.

- Не надо, - простонала девушка, за что получила сильную пощечину.

- Открой! – заорала Госпожа, держа в одной руке кляп перед лицом несчастной, а второй рукой зажала ей нос.

Лишившись возможности дышать, девушка инстинктивно открыла рот, в который Госпожа тут же вставила шар, лишив жертву способности говорить. Сильно затянув ремень на шее, она снова ехидно улыбнулась.

Вытащив из шкафа металлическую стойку в виде буквы "Т", она установила её в дальнем углу комнаты, вставив в углубление в полу. Девушка наблюдала за всеми манипуляциями своей мучительницы, тихо мыча и дергая стянутыми руками.

Госпожа тем временем схватила пленницу за кольцо на ошейнике и подвела к стойке. Закинув связанные руки за верхнюю перекладину стойки, она прикрепила рукав карабином к вертикальной стойке. Широким ремнем она обхватила талию девушки и притянула к стойке. Невольница тихо мычала, но сопротивляться уже не могла. Госпоже, видимо, этого оказалось мало, и она вытащила из шкафа узкую длинную юбку из черной блестящей резины, и вскоре ноги туго обхватил латекс, зашнурованный от талии до самых пяток.

На ступни жертвы Госпожа натянула резиновый мешок, а потом привязала ноги к стойке несколькими узкими ремнями. Видимо, она хотела добиться полного обездвиживания своей рабыни, поэтому, вдобавок ко всему, пристегнула ошейник к стене короткой цепочкой. Теперь девушка не могла пошевелиться и стояла неподвижно, как резиновая кукла.

Госпожа решила сделать последний штрих и закрыла глаза кожаной накладкой, после чего девушка окончательно притихла. Госпожа пару раз стегнула её хлыстом по обнаженным грудям и оставила в покое, убедившись, что пленница молчит.

- Сколько времени? – я повернулся к Генке.

- Четвертый час, - буркнул он, - Скоро всё кончится.

- Надеюсь, - ухмыльнулся я.

Действительно, дело шло к концу, потому что Госпожа, махнув рукой девицам в резиновых комбинезонах, приказала следовать за ней. Все три "актрисы" вышли из комнаты, но свет остался включенным. Мы направили все четыре камеры на девушку, привязанную к стойке. До сих пор стоявшая тихо, пленница, поняв, что осталась одна, вдруг замычала и задергалась, на сколько ей позволяли державшие её ремни. Она билась в своих путах, полностью беспомощная и беззащитная, и от этого становилась еще прекраснее. Интересно, понимала ли она сама это?!

Вдруг я совершенно четко услышал самый настоящий плач.

- Слушай, а это всё ей не приносит удовольствия, - высказал я своё предположение.

- А мне фиолетово, - равнодушно ответил Генка, - Её проблемы, пусть сама с ними и разбирается!

Звякнул телефон, и Генка после недолгого разговора сообщил, что "кино окончено".

- Как будем монтировать? – поинтересовался я.

- Не будем! – зевая во весь рот, ответил Генка, - Заказчик сам слепит всё, что ему понравится.

- Дело хозяйское, - я пожал плечами.

Мы спустились на первый этаж, где нас уже ждала "Госпожа". Она уже успела переодеться и теперь напоминала японскую гейшу с календаря. В руке она держала небольшой сверток.

- Ваши деньги, - сухо процедила она сквозь зубы, - Как договаривались.

- Спасибо, - Генка сунул сверток в боковой карман куртки.

- Минуту! – женщина, как регулировщик, подняла вверх руку, - Вы никого не видели и здесь никогда не были!

- Естественно! Не маленькие! – пробурчал Генка.

Мы быстро вышли из дома и сели в машину. Шел мелкий снежок,   клонивший в сон, а нам еще предстояла долгая дорога домой.

До конца каникул оставалось дня три. Я сидел в своей комнате и листал утреннюю газету. Вдруг моё внимание привлекла маленькая заметка в разделе "происшествий". Рядом с текстом была напечатана фотография девушки. Я пробежал глазами статью, и холодный пот пронизал меня по всему телу.

Сунув газету в карман, я выскочил на улицу и уже через десять минут трезвонил в Генкину квартиру.

- Ты что? – на пороге стоял Генка в халате на босо тело и моргал глазами.

- Ты один? – задыхаясь от возбуждения, спросил я.

- С бабой, - тихо ответил приятель, - А что стряслось?

Не спрашивая разрешения, я проскользнул в квартиру и потащил Генку на кухню.

- На! Читай! – я сунул ему газету.

Генка пробежал глазами заметку и застыл, как столб.

- Твою мать! – после недолгой паузы прошипел он, - Этого еще не хватало! Что делать будем?

- Ты можешь продолжать развлекаться, - тихо сказал я, - А я хочу туда смотаться и посмотреть, что можно сделать.

- Совсем сбрендил? – сорвался на крик Генка, - Жить наскучило, или на подвиги потянуло?

- Не ори, - тихо сказал я, - Сам разберусь.

- Твою мать! – опять выругался Генка, - Погоди, я поеду с тобой.

Не буду описывать, как мы выслеживали эту "барракуду" в её логове, как проникли в дом, пока эта кикимора и её помощницы отсутствовали. Это скучно и не интересно. Но в результате грамотно проведенной операции мы, в конце концов, нашли ту девушку в подвале дома, скованную  по рукам и ногам с кляпом во рту. Позже, сидя в моей квартире, мы узнали всю правду.

Девушку звали Катя. Приехала она из маленького провинциального городка поступать в институт. Экзамены провалила, а возвращаться домой – стыдно. Вот тут-то и подвернулась эта "благодетельница", предложила работу, жильё, окрутила, охмурила, загнала в неимоверные долги, а потом потребовала отдать или отработать.

Отдавать долг было нечем, а отрабатывать предстояло, став её рабыней. Катя сперва отказалась, но Госпожа жестоко её избила и отобрала документы. Девушке ничего не оставалось, как согласиться. Вот так она и вписалась в эту историю.

- Сколько времени это всё продолжалось? – спросил Генка.

- Пол года, - грустно ответила Катя и залилась слезами.

Немного успокоившись, она рассказала, чем ей приходилось заниматься, находясь в рабстве у Госпожи. Оргии лесбиянок самого различного толку проходили чуть ли не каждый день, вернее, ночь. После таких игрищ Катю отправляли в подвал, заковывали в строгие наручники и держали там до следующего раза.

- А эти две девицы? – не удержался я.

- Это её помощницы, - сказала Катя, - Они за свою работу деньги получали. В их обязанность входило только участвовать в оргиях и делать вид, что они – тоже рабыни. На самом деле, они были свободными. Жили они в этом же доме на втором этаже. Когда ночь не была занята, они "развлекались" со мной.

Катя опять заплакала, а потом, утерев слезы, неожиданно спросила:

- А что теперь со мной будет? Меня посадят в тюрьму?

- А домой поехать не хочешь? – спросил я, - Мать, наверно, с ума сходит?

- Нет, - замотала головой Катя, - Там наверняка уже все знают, чем я тут занималась.

- Откуда? – Генка был искренне удивлен.

- Всё очень просто, - Катя горько вздохнула, - Проклятая случайность. В одной из оргий среди гостей была одна моя землячка, которая меня хорошо знает. Мы с ней всегда враждовали с детства. Я думаю, что она не упустила возможности всем рассказать о моей "учебе в институте".

Поздно вечером я отвез Катю к своей сестре. Девушке надо было успокоиться и подождать, пока улягутся страсти, а там видно будет. А через неделю она уехала на Север. Как сложилась её дальнейшая судьба, я не знаю, но очень надеюсь, что всё будет хорошо.