С. Тематика: Какие есть рассказы частье есть.

Этот рассказ был написан на конкурс, по заявке, в которой говорилось о недалеком будущем, нехватке еды и студенте, подрабатывающем на продуктовом складе. Так что, идея таки принадлежит не мне.

"Счастье есть. Оно не может не есть"(с)

Яблоко уже час торжественно красовалось посередине стола, а Ритка всё не шла.

Ромка вздохнул и включил телик, чтобы как-то скрасить ожидание и… И не захлебнуться слюнями, глядя на чертово яблоко. Сегодня он решил сделать себе новогодний подарок – расстаться с девственностью. Посредством Ритки, с которой они сговорились за яблоко. Но девчонка безбожно опаздывала. Вот уже и президент к народу обратился, поздравил с Новым годом, заверил – по традиции – что кризис уже достиг своего дна, и в следующем году экономическая ситуация обязательно улучшится, и удастся решить продовольственную проблему...

Вся комната отчаянно пропахла яблочным духом. Фруктина была большая, с одного боку красная, с другого – зеленая и помятая. «Так и в жизни – меланхолично рассудил Ромка. – Сейчас она ко мне повернулась зеленым и помятым боком». Ромка, вообще-то, не хотел поступать в техноложку и работать потом инженером, как его отец. Скукота! Он мечтал изучать историю философии. Но отец на это ехидно заметил, что если Ромка собирается жить в бочке, как Диоген, то тогда конечно, пожалуйста, а если жрать хочет… Жрать Ромка хотел всегда. Наверное, потому, что ещё рос. Или потому, что редко бывал по-настоящему сыт.

Пробило двенадцать. В Новый год Ромка вступил девственником. А все Ритка. Вот если бы два яблока – примчалась бы сразу. А если три – вместе со своей подругой Ларкой. А если бы у Ромки были родичи в деревне, как, например, у Витьки, и присылали бы картохи…

Можно было позвонить Ритке и поторопить её. А можно – сверлить взглядом стол, где торжественно красовалось ОНО. Хотя, как известно, если долго смотреть на яблоко, яблоко начинает смотреть на тебя. В конце концов, Ромка не выдержал – отъел некрасивый, помятый яблочный бок. Во-первых, выглядел не эстетично, а во-вторых, Ритке и половины хватит.

В телевизоре чего-то пели артисты с возмутительно сытыми рожами, а Ромка предался мечтам. Как закончит учёбу, пойдет работать, получит нормальные продуктовые карточки… Под мечты очень хорошо естся. Так что, когда злосчастная Ритка, наконец, заявилась, от яблока остался один хвостик. Конечно, раздосадованная девчонка обозвала Ромку по-всякому и свалила, хлопнув дверью.

- Ну и сама виновата, не фиг было опаздывать! – бросил ей вдогонку Ромка, так и не расставшийся с невинностью.

* * *

Вообще-то, жилось Ромке по студенческим меркам очень даже некисло. Особенно с тех пор, как он с приятелями заполучил работенку на овощебазе. Таскали по вечерам тяжеленные ящики. Конечно, труд для Ромки не самый подходящий, учитывая его хрупкое сложение. Но зато в качестве заработка им перепадало кое-что из содержимого ящиков – настоящие вкусные овощи и фрукты. Это вам не какая-нибудь порошково-таблеточная витаминная смесь, а самое что ни на есть сокровище, которое не по всякой продовольственной карточке купишь…

Ромка довольно быстро перестал сожалеть о несостоявшейся потере невинности. На базу как раз сегодня поступили груши, и он уже подумывал сделать соответствующее предложение… «Пожалуй, Ларке. Она, вроде, не опаздывает».

И так получилось, что очередные Ромкины мечтания захватили его в самый неподходящий момент – перетаскивания ящика. А по части спотыкания на ровном месте Ромка был мастер. Ну, и как водится – хлобысь! Ящик грохнулся на пол, груши рассыпались. Ромка давай их собирать, и в этот момент чертиком из табакерки перед ним возник братец заведующего овощебазой - он частенько сюда заявлялся, хрен знает по каким делам. Начальников родственничек посмотрел на Ромку сначала недовольно, но потом, когда направлялся в конторку заведующего, обернулся… И как-то уже по-другому посмотрел, и рожа довольная вдруг стала… Но Ромка не придал этому значения, он груши собирал.

А спустя какие-нибудь полчаса его кликнули к начальству. «Выгонят» - грустно подумал Ромка, поскольку ящики и мешки ронял уже не в первый раз. С понурым видом он приплелся в конторку, где за обшарпанным столом восседал в необъятном кресле заведующий Михалыч… Собственно, никакой он был не Михайлович, а – по физиономии и документам – очень даже наоборот – Мамедович, но к делу это отношения не имеет… Так вот, встретил Михалыч-Мамедович Ромку подозрительно приветливо. Даже пригласил сесть на колченогий стул возле стола. Ромку это сразу насторожило. Равно как и то, что второй Мамедович смотрел на студента так масляно, будто на мясную вырезку. А дальше стало ещё подозрительнее.

- Жалко мне тебя, - ласково начал заведующий. – Надрываешься допоздна. А ведь тебе ещё учиться…

Его братец закивал, золотозубо улыбаясь.

- Такой красивый мальчик мог бы и получше устроиться.

«Куда это он клонит? » - озадачился Ромка, знавший, что Михалыч-Мамедович, жизненное кредо которого - где бы чего урвать, не станет забесплатно жалеть или обзывать «красивым мальчиком».

- Я помочь тебе хочу, - голос заведующего стал как медовая дыня, из тех, что летом завозили. – Есть один человек… уважаемый… Он бы тебе и покушать дал, и вообще помог.

Ромка навострил уши. Насчет «покушать» звучало заманчиво, но за какие заслуги?..

- А чего я должен сделать? – неуверенно спросил он.

- Эмм… - Михалыч-Мамедович потирал мясистые ладони с пальцами-сосисками, утыканными золотыми перстнями. – А ты поласковей… ну, знаешь, как девочки… то-сё…

Ромке сразу жарко стало. «Это трахаться, что ли? С мужиком?! Но я же не…» И тут Ромка вспомнил о своей невинности. «Интересно, а если ни с кем ещё не трахался, можно ли с уверенностью говорить о том, что не голубой?.. » И пока он не к месту и не ко времени задался очередным околофилософским вопросом, Мамедовичи, переглянувшись, приняли его задумчивое молчание за согласие.

- Вот и хорошо, вот и молодец, умный мальчик, - довольно засуетился заведующий. – Ты сейчас домой иди, отдохни немножко. А через два часа придешь по этому адресу, тебя будут ждать…

И Михалыч-Мамедович сунул Ромке в руку скомканную бумажку с адресом.

* * *

Решение Ромка принимал недолго. Вспомнил, как, бывало, завидовал девчонкам, той же Ритке. Мол, хорошо устроились, не надо тяжести таскать, вообще ничего особенного делать не надо – а жрачку им несут… «Я просто схожу, гляну – что к чему. А если… если мне чего не понравится, ну, к примеру, мужик этот жирный и страшный, как Михалыч-Мамедович… бррр… Тогда я, конечно, не буду». На том и порешив, он пошел мыться.

Пока тёр себя мочалкой, в голове начали хозяйничать уже более конкретные и меркантильные вопросы, главным из которых был – на сколько хавчика он может рассчитывать и как не продешевить в таком важном деле. Вылезши из-под душа, Ромка пришлепал к большому зеркалу и стал придирчиво рассматривать и оценивать своё отражение. «Красивый мальчик, хм…» Девчонки, вообще-то, на Ромку поглядывали с интересом, но солидную долю их внимания Ромка самокритично относил на счет своей фруктово-овощной работенки. А так… Из зеркала на него смотрел бледный худенький парниша с темными волосами до плеч. Ромка повертелся так-сяк, ни к какому определенному выводу относительно своей внешности не пришел и, вздохнув, постановил, что жрачку надо требовать по максимуму, а там уж – как обломится. Парниша в зеркале согласно ухмыльнулся и попытался сделать морду кирпичом.

Уже когда натягивал трусы, Ромка вдруг подумал о цене за вожделенную еду… Стянул трусы обратно. Завалившись на кровать и задрав ноги, осторожно погладил себя пальцами в том месте, которым предполагалось уплатить за хавчик. Ну, гладить-то, допустим, приятно… Затем Ромка стал потихоньку просовывать туда палец, тот почему-то проталкивался с трудом, пришлось надавить… Мышцы в этом месте Ромку не слушались и сами собой сжимались, будто назло… Когда попытка, наконец, увенчалась успехом, результат Ромке не понравился. Настолько, что ещё добрых полчаса он сидел озадаченный, комкая в руках трусы и мучаясь новым околофилософским вопросом: «Почему когда оттуда – нормально, а когда туда – охренительно больно? »

В конечном итоге Ромка, конечно, надел и трусы, и всё прочее… и двинулся навстречу судьбе. Практично рассудив, что если продинамит этого неведомого мужика, то может остаться без своей овощебазной работенки. Прощайте тогда, сочные груши-яблоки…

* * *

Нажал на кнопку звонка и сразу же отдернул мигом запотевший палец. Всё-таки, теплилась надежда, что дверь никто не откроет. Но открыли сразу.

- А… А… Александр Михайлович… - Ромка с трудом выдавил из себя имя-отчество, нацарапанное в записке, и постарался удержать челюсть от падения на пол.

Он, правда, подозревал, что этот Александр Михайлович может оказаться настолько же Михалычем, как и заведующий овощебазой. Но не до такой же степени… Это… это даже не Мамедович…Во весь дверной проем высился довольно молодой мужик цвета шоколада. «Афро… блин, да негр! »

- Для тебя просто Алекс, - негр Михалыч, широко улыбнувшись, втащил прифигевшего Ромку в квартиру.

В просторной прихожей Алекс стащил с Ромки курточку… Ромка напрягся было, но дальше его раздевать не стали… пока, а позвали в комнату. Освещение там было приглушенным. «Чтобы интим создать» - догадался Ромка. И тут же нашарил взглядом главную деталь этого интима – широченную кровать. Необъятные размеры «ложа любви» наводили на мысль, что хозяин тут с десятью ромками валяется, не меньше… Правда, в данный момент в наличии был всего один… Ромка даже огляделся – нет, больше никого, только он и этот Алекс. И успокоился. Ненадолго. Потому что в голову тут же пролезла другая нехорошая мысль: это значит, ему одному придется отдуваться. А в народе ходят слухи, что негры охрененно темпераментные, и размеры у них… Ромкины глаза уставились на ширинку Алекса, благо, на том были весьма узкие джинсы, позволяющие представить реалистичную картину. Увиденное поразило Ромку до глубины… не будем уточнять - чего… Но он немедля попятился к выходу. «Если уж пальцем больно, то такенной штукой – это ж посажение на кол будет, точно… Во влип! »

По всей видимости, Ромкина паника тут же отразилась у него на физиономии, потому как Алекс, сделав к нему шаг, спросил обеспокоенно:

- Что-то случилось?

И в это время Ромка увидел то, чего не углядел раньше, потому что хозяин квартиры широченной спиной заслонял… Низенький столик. А на нём… Запотевшая бутылка вина, фрукты в вазочке – персики, виноград… и ещё вазочка – поменьше – там шоколадки… Ромкина решимость бежать постепенно улетучивалась… А уж когда он разглядел толстые ломти ветчины на тарелке… «Ой, а это там что? На булку намазано?.. Икра?! » Так ценитель искусства смотрит на шедевр живописи, так археолог смотрит на развалины древнего города… Короче, Ромка передумал уходить. И даже сказал себе: «Может, не так уж всё страшно, как-то ведь «они» этим занимаются?.. Значит, там должно нормально растягиваться».

Ромка решительно замотал головой в ответ на вопрос Алекса: ничего, мол, не случилось, не извольте беспокоиться. А затем, приняв хозяйское приглашение, плюхнулся в мягкое кресло возле столика. Он не сводил глаз с многочисленных угощений и нетерпеливо глотал слюни. И был несказанно рад, что никаких других ромок тут нет, всё ему одному достанется.

- Сначала вина, да? – подмигнул хозяин. И принялся разливать по бокалам. Рубиново-красное, душистое… У Ромки от одного запаха голова кругом пошла. - Оно сладкое. Ты ведь любишь сладкое, а?

Ромка любил всякое. Заочно, потому как карточки на спиртное ему по возрасту не полагались. Но он принял солидный вид и, дождавшись хозяйского тоста: «За знакомство! », разом отхлебнул полбокала. Предложения закусить, понятно, дожидаться не стал… Вазочки и тарелки опустели с космической скоростью. Бутылка тоже. А Ромка с ненасытной тоской в изрядно хмельном взоре поглядывал то на столик, то на Алекса – не осталось ли чего ещё?

Хозяин понимающе кивнул и принес из кухни коробочку. С пирожными. Но открывать не стал, а, проследив за жадным Ромкиным взглядом, хитро усмехнулся:

- Ээ, нет. Сперва раздевайся.

«Ну вот, - пригорюнился Ромка. – Кончилась романтика». Приступать к обязанностям не сильно-то и хотелось. И, состроив кислую мину, Ромка принялся разоблачаться – скучно, как на медосмотре.

- Я составлю тебе компанию, - как видно, решил ободрить его Алекс и тоже стал скидывать шмотки. Не в пример веселее и зажигательнее.

Окончательно и бесповоротно пьяненький, Ромка отметил, что тело у Алекса очень красивое. И такая блестящая тёмная кожа – точь-в-точь как молочные шоколадки, только что съеденные Ромкой. В общем, выглядел Алекс… вкусно. И, наверное, догадался о гастрономическом направлении Ромкиных мыслей. Потому что открыл, наконец, коробочку с пирожными. Это были бисквиты. С масляным кремом. Но Алекс вдруг завредничал и не стал предлагать их Ромке. Вместо этого подцепил пальцами жирный крем и намазал… да, на ту самую часть своего тела, размеры которой Ромку весьма беспокоили. Щедро так намазал… И ведь выглядело аппетитно – белое на шоколадном…

Алекс, меж тем, оглядел голого Ромку и зрелищем остался более чем доволен. Член Алекса – тоже. Ромка уж думал, что сейчас его примутся лапать или чего-нибудь в таком духе, но хозяин опять приземлился в кресло и сделал приглашающий жест:

- Ну, приступай.

Конечно, Ромка понял, чего от него требуется, но как-то… обидно, что ли. Во-первых, оттого, что не умеет ни фига. Во-вторых… «Мог бы и полапать немножко. Что ему, лень…» Тем не менее, Ромка без всяких капризов хлопнулся на колени – ковер пушистый, мягко – и неловко подполз к Алексу…

Вино приятно шумело в башке, заглушая ненужные сомнения. Ромка присмотрелся, где крема побольше, лизнул – разок, другой… Сливочная масса, густая, сладкая, была теплой, плавилась на горячем члене. Какое там противно! Ромка постепенно увлекся, вошел во вкус – во всех смыслах этого слова. Двигал языком всё быстрее и энергичнее, для удобства придерживая Алекса руками за бедра. Когда дошел до головки, не стал мелочиться – забрал в рот целиком, будто эскимо. Тут Алекс застонал, вцепился Ромке в волосы, толкнулся бедрами… Ну, член великоват, да. Хотя, рот у Ромки, как оказалось, тоже не маленький. Поперхнулся только от неожиданности, когда Алекс кончил. Но сперма, смешанная с кремом, отнюдь не была неприятной, даже наоборот. Настолько наоборот, что Ромка слизал всё до капельки, довольно причмокивая. И даже пожалел, что маловато.

- Э, хорош, хорош, - Алекс, поймав по-прежнему жадный Ромкин взгляд, на всякий случай опасливо отстранился. А Ромке сунул коробку с пирожными. – Я в ванну, а потом продолжим. Может, хочешь со мной?

- Шишас, - попытался ответить Ромка, дожевывая очередной кусок бисквита.

Из ванной комнаты слышалось успокаивающее шуршание водяных струй. Интимно приглушенный свет был мягким и томным. И пирожные уже с трудом протискивались в переполненное брюхо…

Когда Алекс вышел из ванной, то застал такую картину: Ромка дрых, вольготно раскинувшись на огроменной постели и сыто похрапывая. А рядом, на подушках, лежала коробка с недоеденным бисквитом.

… И видел Ромка чудный сон. Будто восседает он в кресле заведующего. Да не овощебазой, бери выше – мясным складом. У него теперь у самого ветчины и колбасы какой хочешь – от пуза. И Ритка с Ларкой его обхаживают, ластятся по-всякому, но Ромке они – по фиг. Потому что в его сне очень кстати появляется здоровущий негр, и давай его гладить везде бархатными тёмными руками. Горячо, приятно…

На этом месте Ромка пробудился. «Блин, утро уже…» Но не это важно. А то, что он лежит голый в чужой кровати, в чужой квартире… И – да, вот он, тот самый негр, Алекс Михалыч, ласкает Ромку, щекочет пальцами между бедер, поглаживает грудь, живот… Хорошо Ромке, он разнежился, сам уже подставляется Алексовым ладоням, глаза прикрыл.

И всё бы ладно, но когда в бедро ткнулась эта штука – огромный, уже твердый и готовый к делу член Алекса, тут Ромка опять забоялся. Тем более, Алекс ясно выразил свои намерения, решительно раздвинув коленом Ромкины ноги. Но Ромка не чувствовал себя готовым… может, потому что протрезвел… Он попытался извернуться, отползти. Надо ли говорить, что не получилось. Нежные руки не теряли бдительности – враз поймали, удержали, прижали. Алекс подтянулся, навис над Ромкой, победно улыбаясь.

- А… я… это… - жалко и бессвязно лепетал Ромка, он, вообще-то, не представлял, что тут можно сказать и как избежать неизбежного. Философия бессильно разводила руками…

- Только не говори, что ты опять голоден, - добродушно усмехнулся Алекс.

И, как только Ромка открыл рот, чтобы ответить… А что он собирался ответить – он тут же забыл, потому что Алекс накрыл его рот своим… «Ыых, и рот-то у него не в пример больше! » Властный и любопытный язык ощупывал, исследовал… нашел Ромкин язык, затеял с ним игру… Это было… «Хм, прикольно! » Ромке нравилось. И Ромкин член тоже заинтересовался. Это не ускользнуло от внимания Алекса, он, довольно крякнув, стиснул Ромку покрепче, подмял под себя…

- Ой! – завопил вдруг тот.

Ещё бы не вопить – произошла катастрофа. Как раз в тот момент, когда Алекс налег на него, в Ромкином животе будто кипящий котел образовался – там бурлило, пузырилось, грозилось вот-вот прорваться наружу.

Алекс, почуяв неладное, тотчас же выпустил добычу. И Ромка, мучительно кривясь и бормоча на ходу: «Я щас, мне в туалет! », вприпрыжку понесся к сортиру.

… С горшка Ромка смог слезть очень не скоро. А когда, наконец, вышел из туалета – со страдальческим выражением на позеленевшем лице – Алекс смотрел на него уже не с вожделением, а с жалостью, как на больного щенка. Даже заботливо помог одеться. И в процессе поинтересовался:

- Как тебя хоть звать-то?

- Роман, - серьезно представился Ромка.

- А ты мне понравился, Роман, - насмешливо сощурился Алекс. – С тобой не соскучишься. Я тут тебе небольшой презент приготовил…

И протянул Ромке пакет. С разной снедью. В любое другое время Ромка бы плясал от счастья. Но сейчас был недобрый момент: едва втянув носом запах еды, Ромка снова с диким криком рванул в туалет…

* * *

По идее, Ромке бы радоваться такому повороту событий. Что удачно отвертелся и не пришлось расплачиваться задницей. Но, во-первых, задница всё одно болела, за компанию с животом. Во-вторых, обидно до слез, что съеденное не пошло впрок, а уплыло в унитаз без всякой пользы. В-третьих… опозорился по полной программе.

«Он теперь и видеть меня не захочет. Засранца. В полном смысле слова… - предавался Ромка унылому самобичеванию. – А нечего было жадничать, жрать в три хари. Вот и расплата…»

Самое интересное, переживал Ромка не только по поводу вкуснятины, которую теперь хрен получит. Тоскливо вздыхая, он вспоминал, как большие темные руки гладили и мяли его тело, как рот заполнился жадным поцелуем… Ромке было чертовски здорово с этим Алексом, отрицать бесполезно. «И чего я шугался? Может, и остальное не так уж плохо, ну… когда в задницу…» И чем дальше, тем больше Ромка понимал, что на самом деле ему хотелось попробовать, и жалко, что всё так нелепо получилось. От этих романтических переживаний самоедство вспыхивало с новой силой, и Ромка опять начинал ругать себя за глупость…

Как только живот перестал болеть, Ромка съел приготовленную для Ларки грушу. Печально и почти без аппетита. Отметив для себя некую символичность этого акта поедания: Ларка, Ритка и прочие девчонки теперь казались Ромке скучными балаболками. Более он в них не нуждался. Вот.

* * *

И каково же было Ромкино удивление, когда в один из чудесных рабочих вечеров Михалыч-Мамедович снова поманил его в свою конторку. Где елейным голоском сообщил: дескать, уважаемый Александр Михайлович остался доволен Ромкой и снова ждёт его у себя.

На крыльях счастья Ромка прилетел домой – собираться. Приоделся, отыскав единственную в своем гардеробе чистую рубашку. Неважно, что не отглаженная, чистая – значит, красивая… А потом и вовсе пошел на невиданную жертву: развел водой завалявшуюся в буфете «Пищевую смесь № 64/2 со вкусом макарон по-флотски» и, давясь и морщась, осилил целую тарелку. Гадость несомненная, но Ромка рассудил, что перед визитом к щедрому на угощение Алексу надо бы чем-то набить брюхо. Чтобы снова не обо… не обожраться чтобы.

… Алекс встретил его в одном банном халате.

- Раздевайся! – приказал он Ромке сразу после короткого приветственного поцелуя.

Ромка, позабыв про недавние терзания, слегка оскорбился: «Что, вот так вот, прямо с порога – и в койку?.. » Алекс, заметив, как Ромка обиженно пыхтит у двери, решил уточнить:

- Пойдем-ка, в ванне побултыхаемся.

- Я только что мылся, - гордо заверил Ромка. За кого его тут принимают?!

- Верю! – добродушно хохотнул Алекс. – Но это не гигиены ради, а удовольствия для, - и, притянув Ромку к себе, легонько похлопал его по попе. – Тебе понравится.

И Ромке ничего не оставалось, как послушаться.

Ванна оказалась под стать постели - размером с небольшой бассейн, будто хозяин в ней планировал с десятью ромками бултыхаться. «Ага, у большого парня всё должно быть большое». Ромка скинул одежду и, подталкиваемый Алексом, влез в теплую воду, в самую гущу пены с ароматом апельсинов-мандаринов.

- Ну как, хорошо устроился? – осведомился Алекс.

- Ничё так, - степенно ответил Ромка. Цитрусовый запах пены пробудил в нем аппетит… ха, можно подумать, этот аппетит когда-нибудь спал! Ромка обыскал взглядом ванную – нигде ничего съестного. Что же, в этот раз кормить совсем не будут?!

Алекс перехватил его взгляд и засмеялся:

- Без угощения не останешься, не беспокойся! Только теперь уж я буду контролировать процесс. А то за тобой и так должок образовался.

Он щелкнул не успевшего увернуться Ромку по носу и вышел. А вернулся, притащив шампанское и виноград…

Ромка осторожно потягивал шипучий напиток – холодный, с острой кислинкой. Обосновавшийся напротив Алекс, весело щурясь, поглядывал на него поверх бокала. Под этим насмешливым взглядом Ромка чувствовал себя дикарем, коего приобщают к благам цивилизации. «Что бы сказал старик Диоген… А с другой стороны – и фиг с ним! Пусть себе бытие определяет сознание. И заодно ориентацию…»

- Иди ко мне, - позвал Алекс, прервав Ромкины размышлизмы.

Ромка весьма охотно приплыл к нему в руки. Алекс пристроил его у себя на коленях, при этом широко разведя Ромкины ноги, отчего тот сразу почувствовал себя открытым и беззащитным. Впрочем, темный бархат сильных рук тут же успокоил, ласково огладив спину – «Ты в безопасности». Алекс провел по его мокрым, скользким от пены плечам, по груди, потом взял ветку винограда, предложил Ромке. Тот потянулся рукой, но у Алекса была на этот счет своя задумка:

- Нет, давай-ка без рук. Так хватай.

«Какие проблемы! Без рук – так без рук! » Ромка придвинулся ближе, приподнялся и, изловчившись, цапнул зубами виноградину.

- Молодец, - похвалил Алекс. И поднял повыше руку с виноградной кистью.

Это было весело. Это было… Ромка то и дело прижимался грудью к груди Алекса, елозил по нему, терся бедрами и ягодицами о налившийся твердый член. И чувствовал, как внизу живота становится тяжело и жарко… Надо ли говорить, что вскоре собственный Ромкин член стоял, как монумент. И тогда, конечно, Алекс потащил Ромку в постель…

Белье было надушено чем-то вкусным. И освещение в комнате, вроде как, стало ещё интимнее… Ромка с удовольствием отметил, что Алекс не забыл прихватить с собой виноград. Там же ещё много осталось... А Алекс затеял с ним новую увлекательную игру: поманил, подразнил крупной виноградиной – и зажал её губами. Ромка понял. И азартно набросился на Алекса, пытаясь – губами же – отнять виноградину. Не успел – сладкий приз исчез во рту Алекса. Тогда Ромка, не раздумывая, проник туда языком, отыскал драгоценную ягоду и ловко переправил её в свой рот. И даже, торжествующе смеясь, успел раскусить трофей. Прежде, чем его настиг поцелуй Алекса. Их языки боролись в сочной душистой мякоти – поцелуй со вкусом винограда…

Ромке чертовски нравилось. А Алекс вдруг отстранился, оставил в покое Ромкин рот и сполз ниже…

- Аааххх! – Ромка чуть не подавился недоеденной виноградиной, когда Алекс обхватил губами его член, а потом забрал сразу глубоко… Ромка зажмурился, влажный жар, в плену которого оказался его член, разливался по всему телу. Сладкий, густой, обжигающий, как… горячий шоколад – такой Ромка пробовал в детстве… И обжег рот, потому что не утерпел, не дождался, пока остынет. С тех пор Ромка знал, что такое нестерпимое удовольствие…

Тем временем, пальцы Алекса очутились между Ромкиных ягодиц и стали потихоньку пробираться внутрь. А изнемогавший от всевозможных удовольствий Ромка не то, что не воспротивился, а даже наоборот – задрал ноги и подвинул попу, так, чтобы глубже вошло. Алекс чертовски ловко управлялся: и ртом, и пальцами. Поэтому Ромка, ошалевший до разноцветных слоников в мозгах, окончательно потерял бдительность.

- Нууу! – только и протянул он капризно, когда Алекс вынул пальцы и выпустил на свободу Ромкин член.

Но передышка оказалась недолгой. От того, что вошло в Ромку на смену Алексовым пальцам… перехватило дыхание, руки вцепились в простыни, беспорядочно комкая, будто пытаясь удержаться... Ромка замер, опасаясь, что если чуточку пошевелится или просто вздохнет неосторожно – он там, внутри, лопнет, порвется к хренам. «А может, лучше не надо?.. » - мелькнула паническая мыслишка. Но, во-первых, это соображение слегка запоздало. Во-вторых, радостно прыгающие в мозгах слоники были согласны на всё. Как и Ромкин член…

А тут Алекс двинулся внутри Ромки – осторожно, аккуратно так. Но Ромку при этом окатило жаром: изнутри, из того самого места - по всему телу, аж до пальцев на ногах… Чего больше – хорошо или больно – разбирать не хотелось… Алекс двинулся ещё разок, другой… И Ромка не выдержал – ни он сам, ни его слоники, ни его член. Всё тело свело сладкой судорогой… В общем, кончил.

Алекс тоже кончил, следом. И как только его опустошенный член покинул Ромку, тот сразу ослабел, обмяк. Накатившая сонливость уносила сознание куда-то в туманные дали, и думалось, что, вот бы ещё ванильного мороженого – и счастье будет окончательным и бесповоротным…

… Вернулся Ромка от Алекса сытый и довольный. Он опять благополучно проспал до утра, и когда проснулся, Алекс первым делом накормил его до отвала. А потом они повторили…

Задница, конечно, болела, но на этот раз даже приятно, а не как от той чертовой диареи.

* * *

На базу завезли помидоры и золотистую хурму. Ромка работал рассеянно и не слишком расторопно. Но Михалыч-Мамедович, который всю дорогу покрикивал на других, Ромку теперь не трогал. Предложил даже вовсе домой отпустить, дескать, устал мальчик. Но Ромке хотелось хурмы…

Он теперь беспокоился, пригласит ли Алекс его снова. И когда… «А если он получше парня себе найдет? Для такого мужика, классного и со средствами, не проблемно…» Эта мысль причинила Ромке острую боль - потому что, задумавшись, он умудрился посадить занозу на палец. Ящики-то необструганные. А руки грязные… Этак и воспалиться может…

Пока Ромка, отойдя в уголок, примеривался, как бы вытащить из-под кожи треклятую древесину, к базе подкатила большущая машина. Джип, наверное, Ромка в них ни фига не разбирался. Да и не интересно ему было: у заведующего свой поставленный бизнес – отгружает фрукты-овощи без всяких продуктовых карточек. Не за так, естественно. И не всякому, а только «уважаемым людям»…

И как раз такой – «уважаемый» - неторопливо вылез из джипа… Ромкин благодетель, ага. Алекс. Негр Михалыч. Ромка остолбенело смотрел, как лебезил перед ним заведующий. А потом решил спрятаться куда подальше: не хотелось, чтобы Алекс узрел его таким – грязным, потным, в бесформенной робе. Но Алекс узрел…

- Ну надо же! Роман! Ты ещё и работаешь...

Внезапно Ромка стал объектом всеобщего внимания, отчего покраснел и втянул голову в плечи. К нему липли с разных сторон любопытные взгляды «коллег», а Алекс насмешливо продолжал, как ни в чем не бывало:

- Разве можно изнурять такое хрупкое тело грубым физическим трудом?! Это явно не твоё призвание. Вот и пальчик занозил…

Алекс взял его за руку, осмотрел пострадавший палец и… ловко выкусил зубами занозу. И Ромке от этого сразу плевать стало, что на него смотрят, и что потом будут говорить. Смущение вышло вместе с занозой, как и тревоги по поводу того, что Алекс легко отыщет ему замену. В данный момент Ромка себя чувствовал расколдованным прекрасным принцем, и смешинки в глазах Алекса просыпались на него бриллиантовой крошкой, украсив нарядным блеском с головы до пят.

… Ко всему прочему, Алекс оказался никаким не клиентом Михалыча-Мамедовича, а хозяином. Ему принадлежало ещё несколько овощебаз, и разные продуктовые склады. В общем, птица высокого полета, то-то Михалыч-Мамедович перед ним стелился, что твой палас.

А Ромка… Ромка через месяц восседал в большом кресле – в конторке заведующего складом мясных деликатесов. И, наворачивая десятый по счету бутерброд с сервелатом, философски размышлял о том, что мечты сбываются, и яблоко-жизнь наконец-то повернулось к нему своим румяным наливным боком.