Охота на кошачьих

Нестерпимая июньская жара как раз совпала с моим освобождением. Десять лет, конечно, пролетели быстро и незаметно, но это только по космическим меркам. На самом деле я долго и нудно привыкал жить по «понятиям» и общаться с теми людьми, с кем надо.

Путь мой лежал из далёкой Карелии в родной Королёв, где меня ждала моя мама, мамочка, мамулечка,   самый лучший в этом мире человечек. Москва встретила меня тридцатиградусным зноем. Если бы не родственники моего знакомого сидельца, я бы ни за что не согласился жариться на столичных,   с раскалённым асфальтом, улицах. Всё, что надо было сделать, это передать ксиву  и сказать пару слов. Я вышел из метро «Кузьминки» и пошёл искать улицу, указанную в записке. По довольно широкому тротуару навстречу мне двигался нескончаемый, довольно плотный поток людей. Мои часы показывали 10.30. Люди, достигнув входа в метро, опускались вниз по ступеням, чтобы уже под землёй продолжить свой путь.

Давила не только жара, карманы давили сто тысяч заработанных на лесоповале денег за десять лет, и Москва была как раз тем самым местом, где их можно было потратить, во всяком случае, какую-то часть. Я уже отправил часть денег матери почтовым переводом, так что о судьбе остальной суммы не очень-то заботился.

Странно и удивительно! Я мог идти, куда угодно, мог просто сесть на скамейку в тени дерева, мог купить холодного пива, выпить его залпом и не бояться, что тебя «засекут», мог познакомиться с кем-нибудь. Странно? Да, странно и удивительно, особенно, когда не видишь такой жизни десять лет. Вот она свобода! Это большое, великое и вполне осязаемое слово СВОБОДА! Нет ничего лучше и слаще её. Люди, которые заходили в подземку, уже не думали об этом, каждый из них бежал по своим делам, бежал навстречу своему трудовому дню,   спешил внести свой посильный вклад в преображение великой столицы.

Я просто стоял и смотрел на эту живую движущуюся нескончаемым потоком живую массу. Десять лет я не видел женщин и теперь во все глаза смотрел на эти прозрачные топы, на аппетитные попки в цветастых шортах, на голые ноги в красивых босоножках, на длинные волосы, распущенные по белым и загорелым плечам. Сколько их! С какой радостью я сейчас бы забурился с одной из них куда-нибудь  и с радостью потратил заработанные потом и кровью деньги.   Десять лет жизни, проведённые в местах отдалённых, сказались на моей нервной системе – психика была нарушена, я даже забыл, как знакомиться с девушками, что говорить им, как вести себя с ними. Моё тело тем временем требовало своего, солнышко пригревало не только мою непокрытую голову, но и друга в штанах, который начинал дымиться при виде такого разнообразного женского ассортимента. Девчонки пролетали мимо меня, глаза мои устали от ярких красок их лёгкой одежды, всевозможных фасонов брюк, лосин, шортов, спортивных трусиков и открытых комбинезонов. Место я выбрал не совсем удачное – меня сбивали, толкали, матерились, извинялись, но упорно шли своим намеченным крейсерским курсом – к метро.

Её Величество ПРОБКА и его Величество ВОЛГОГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ! Всегда эта сладкая парочка была занозой, ноющей болью для правительства Москвы, его непреодолимым препятствием. Вот и сейчас, в 10.30 утра, транспорт, подвозящий людей из Подмосковья к метро «Кузьминки», не имел возможности доставить своих пассажиров к пункту своего назначения, останавливая свои навороченные импортные автобусы в километре – двух от метро и высаживая людей, где придётся. Людскому потоку, как и транспортному, не было конца, поэтому я потихоньку, шаг за шагом, начал продвигаться в своём направлении, против течения. Скоро я дошёл до района старых пятиэтажек и решил немного отдохнуть под тенью раскидистого дерева. Как раз в это время моё внимание привлекла девушка в белом коротком балахоне с рисунком грациозной львицы на груди. Хищница не спешила, она просто не желала плыть по течению толпы, успевать за бегущими к метро людьми, держать их темп и соблюдать лимит скорости. Она шла как-то обособленно, прижимаясь к ряду деревьев, растущих у кромки тротуара. С расстояния пятнадцати шагов я заметил, что голова львицы сильно трясётся, как будто рисунок на балахоне ожил и заговорил с хозяйкой, но по мере приближения львицы я понял, что под майкой просто ничего нет. Два довольно крупных женских батона зажигательно покачивались в такт ходьбы хозяйки. У меня возникло непреодолимое,   почти маниакальное желание забраться под эту кошечку или хотя бы запустить туда руки. Я вышел из своего укрытия навстречу своему желанию и уже был на пути  осуществления своих эротических фантазий, но сам господь  вмешался и внёс небольшие коррективы в мои сексуальные порывы. Почему то я подумал, что стою под этим деревом в своей зоновской робе и даже хотел нащупать свой номер, опустив голову. В это время самка льва мотнула своей головой, добавила ход и пронеслась мимо меня по своей московской саванне. У меня было всего пять секунд, чтобы не потерять её из вида, и я быстрой походкой бросился в погоню и вскоре пристроился у хищницы в хвосте, наблюдая за её грациозным двухъядерным  оттопыренным задом.

Я не знал, как охотиться на львов, но моё ружьё уже нацелилось на жертву, осталось только нажать на спусковой крючок. Там, на зоне, можно было увидеть такую прелесть только на старой изношенной картинке и, при желании, спустить курок своего гладкоствольного ружья, а здесь всё было реально, естественно и наяву – жертва шла своим неспешным шагом, и я ощущал на себе её плоть, запах духов и длинных чёрных волос пьянил меня. Впереди замаячили силуэты метро. Добыча в любую секунду могла ускользнуть, смешаться с толпой и скрыться в бездонной пучине московской подземки. Я прибавил скорость, включил левый поворот, поравнялся с хищницей и спокойно произнёс:

- Девушка, я – профессиональный фотограф из рекламного агентства,   можно сделать один кадр на пробу?

Шмотьё в моей сумке занимало слишком много места, поэтому она могла заметить, что в ней действительно лежит камера.   От неожиданного вопроса львица замедлила свой шаг и остановилась. Обе головы повернулись ко мне, и одна из них, скорчив недовольную гримасу, прорычала:

- Ещё чего?

Я вытащил внушительную пачку тысячных банкнот из кармана джинсов и коротко подтвердил своё предложение, разложив купюры веером.

- Я не шучу

Небольшие, но удачно накрашенные глаза львицы загорелись алчным огнём:

- Хорошо, где фотографироваться? Прямо здесь? Сколько вы платите?

Девушка так энергично жестикулировала и говорила, что батоны ни на минуту не прекращали своей игры под майкой.

- Тысячу, - сказал я, не мигая,   и передал ей банкноту, - я честно работаю и никогда не обманываю своих клиентов. Если ваши фото понравятся шефу, наше агентство может предложить вам работу по очень выгодному контракту.

Я даже сам удивился изобилию новых слов, которые я когда-то и где-то слышал, которые засели в моём подсознании и сейчас, помогая хозяину, вырвались наружу.

- Контракт? – прорычала львица, - разве я фотогенична?

Царица африканских саванн «поплыла» по океану моей фантазии, теперь мне только оставалось правильно управлять нашим плотом, чтобы не сесть на мель.

- Я работаю уже десять лет (сидел десять лет) и уж поверьте мне, моё чутьё ни разу не подвело меня.

Девушка вытащила из своей сумочки  дешёвый сотовый телефон и, посмотрев на дисплей, сказала:

- Ладно, профи, делай своё дело, у меня нет времени. Где мне встать?

Меня так и подмывало ответить: «Здесь вставай, под этим кустом, на четвереньки», но я чудом сдержался, спокойно сказав:

- Спешка никогда не приносила хороших плодов, надо найти удачный фон. Вон, под тем деревом, за ним и домов не видно.

Только купюра исчезла в сумочке львицы, на её сотовый позвонили:

- Привет, Катрин, сейчас бегу, помой посуду за меня, с меня «Шампусик». Где взяла? Кстати, я часть долга могу вернуть сегодня.

Камеры у меня не было, между ног болталось фоторужьё, обрез которого на глазах превращался в полноценный ствол. Не мог же я засветить его моей «клиентке». Разговор львицы очень помог мне:

- А что, вам нужны деньги?

- Да, нужны, а кому они сейчас не нужны?

Я тусувал пачку банкнот, даже не думая возвращать её в карман.

- Мне надо долг отдать подружке, три тысячи. Мы вместе работаем.

- Интересно, в каком райском уголке земли можно найти такую фею, как вы?

- Я работаю официанткой в кафе и подрабатываю мойкой посуды.

Я протянул ещё две тысячи девушке.

- Они ваши.

- Какой-то вы странный, сорите деньгами, а как отрабатывать их, не говорите.

Я прощупывал львицу на интеллект. Если она работала официанткой, значит, я не мог прямо предложить ей секс в обмен на деньги, надо сначала договориться с головой, узнать о её проблемах, подыграть ей, а потом уже опускаться ниже.

- Давай на « ты». Как тебя зовут?

- Кристина.

- А меня Марат.

- Кристин, понимаешь, наше агентство не совсем обычное. Мы работаем с «Плэйбоем» и другими изданиями такого плана.

Львица вытаращила глаза:

- С «Плэйбоем»? Ты не шутишь?

Я усмехнулся в ответ.

- Так мне надо сняться обнажённой?

- Да, неплохо бы.. Кстати, я обратил внимание, что у тебя неплохая грудь.

Лёгкая краска стыда покрыла её лицо.

- Я это.. жарко, лифчик натирает, некомфортно в нём.., - тихо промяукала Кристина, превращаясь на глазах из львицы в домашнюю кошку.

- У меня хорошая вспышка в камере, давай «нырнём» в какой-нибудь подъезд, и я сделаю несколько пробных снимков.

- Хорошо, согласилась девушка и набрала номер на сотовом:

- Катрин, я отдам тебе всю сумму сразу, только поработай за меня, я через часик буду.

Из подъезда пятиэтажки вышли люди, и мы сразу прошмыгнули в незакрытую дверь.

- Пойдём на пятый там меньше людей, а если повезёт, так никто и не появится. Все, кому надо было выйти, уже вышли, рабочие – в семь утра, интеллигенция – в восемь, артисты – в десять, а бабушки-дедушки давно отвели своих внуков-правнуков в детсад, купили йогурт и теперь смотрят свои ситкомы.

Мы поднялись на предпоследнюю площадку. Моё дыхание забивал стук сердца, я намеренно замедлял подъём, выигрывая время на поиск выхода из сложившейся ситуации. Вдруг девушка поймёт, что её разводят?   Успокаивала лишь мысль, что она готова отработать уже полученные деньги, что не захочет вернуть их назад. Вдруг Кристина возмутится и поднимет крик? Милиция, справка об освобождении, рецидив.. нет, я этого не хотел.

- Ну, доставай свой аппарат. Мне раздеваться?

Вопрос прозвучал не резко, не нагло, девушка просто хотела быстро отработать короткий контракт, а ещё могли выйти жильцы на площадку и помешать нам. Я полез в свою сумку, якобы за камерой, а Кристине кивнул головой на её балахон. Девушка, следуя условиям контракта, обеими руками взялась за низ балахона, который медленно пополз вверх. Сначала показались розовые кружевные стринги, потом животик с пирсингом, а когда белая материя закрыла лицо Кристины, наконец, появилось то, виновницей чего явилось это  представление. Две мясистые подруги последовали за поднятыми вверх руками и вытянулись в длину, словно перед прыжком. Показалась голова девушки,   волосы густой копной упали на лицо и почти полностью закрыли его, а грудь, следуя силе притяжения, упала и заняла своё законное место. Действительно, всё, что я говорил Кристине, оказалось чистой правдой – у меня был прирождённый талант для вербовки женщин на обложки журналов. Две крупные, увесиситые подруги с крупными сосками не отвисали, как уши у коркин-спаниеля, а мерно покачивались, словно центр тяжести находился где-то в глубине их и замыкал основною массу на себя. Порох, накопившийся в ружье, готов был воспламениться и взорваться. На миг моё дыхание остановилось, язык заклинил во рту и на какие-то доли секунды я потерял сознание.

- Как мне встать, Марат? Ну, не томи, фоткай и пойдём отсюда.

- Кристин, - пролепетал я, - я никогда не видел ничего подобного. Ты одна на миллион женщин, у кого такая необычная грудь. У меня трясутся руки, боюсь, что кадры смажутся.

- А, а что тогда делать? Разве я не отработаю свои деньги?

- Кристин, послушай, мне надо успокоиться,   понять, что я не в кино, что это всё реально происходит со мной.

Взгляд мой упал на прозрачные стринги, через которые хорошо был виден аккуратно побритый лобок. Розовые босоножки на высоком каблуке завершали всю эту зротическую картинку.

- И как тебе успокоиться?

- Кристин, можно я немного поглажу твою грудь?

- Ну, ты даёшь профи, в контракте нет такой строчки.

Шатенка загадочно улыбалась, откинув волосы назад . Дрожащей рукой я вытащил деньги.

- Сколько?

- Давай к тем трём ещё две. Будет пять. Я думаю, это справедливо.

Тон разговора львицы начинал нравиться мне. Она заметно волновалась,   но и хотела извлечь какую-то выгоду из всего этого, видно её «завела» эта пачка банкнот. Я протянул ей две тысячи, она взяла их и нагнулась, чтобы положить в сумочку, висящую на перилах. Два батона грациозно качнулись повисли, словно находясь в эротической невесомости. Тонкая полоска стрингов, конечно, что-то прикрывала, но существовала просто так, для «галочки», намекая геологу-эротоману, что месторождение давно обнаружено, внесено в реестр и можно продолжать  его эксплуатацию. Об этом так же говорили две бархатные и мясистые половинки созревшего и готового к употреблению персика. В нижней части поясницы девушка выбила татушку – всю ту же львицу, правда не таких размеров, как на майке.

- Какая красивая львица! – восхитился я и аккуратно положил руку на поясницу.

Кристина спрятала деньги в сумочку и ответила:

- Мне очень нравятся львы, я ведь родилась в июле, под созвездием «Льва».

Поглаживая её спину, я переместил руку с поясницы на шею и потом провёл пальцами рук по всей спине,   сверху донизу.   На второй круг я подключил вторую руку. Кристина не возмущалась, наверное, ей нравился массаж, она ближе подошла к перилам, упёрлась в них руками, немного наклонилась, приподняв вверх свой зад. Следующим рейсом мои руки коснулись отвисших, но твёрдых и упругих батонов девушки. Я нежно помял их, несколько раз прижал и выпустил из рук приятную тяжесть. Ствол ружья начал издавать непрекращающийся тягучий звон. Одной рукой я продолжал мять грудь Кристины, а другой, как бы невзначай, погладил персики и проехался двумя пальцами по полоске стрингов.

- Марат, это уже не грудь, всё пошло не по контракту.

- Хорошо, хорошо, согласен на прибавку. Сколько?

- Ещё две тысячи..

Дрожащей рукой я судорожно передал ей две зелёные бумажки, которые тот час же исчезли в бездонной сумочке Кристины. Теперь я был в законе, можно было не бояться, что все мои старания вдруг сорвутся из-за какой-то мелочи. Я ещё раз провёл пальцем по розовой полоске и запустил его под неё. Девушке нравилась такая игра, тем более, за деньги. Она уже «текла». Я повернул палец по кругу и ввёл его внутрь логова львицы.

В коридоре одной из квартир послышалось шарканье тапочек по полу.

- Семён, ты коту путасу купил? – раздался старческий женский голос за дверью.

- Забыл..

- А голову свою ты не забыл?

- Ты сама говорила, что кошки живут шестнадцать лет, а этот уже четвёртый десяток разменял. Сколько мы денег угрохали на него!

- Семён, не дури, ты же знаешь, что он – член нашей семьи.

Я знал, что Семён сейчас выйдет на площадку, чтобы исполнить волю жены, поэтому я быстро расстегнул молнию, чтобы выпустить члена нашей семьи из заточения и показать ему чудо природы. Я ещё раз провернул палец внутри львицы, а затем аккуратно спустил подобие женских трусиков до колен их хозяйки.

- Зина, где ложка? Я согнуться не могу!

- Зачем тебе ложка, старый пень?

- Без неё я не надену туфли, а в тапочках не пойду!

Пока Зина искала ложку, я аккуратно раздвинул две половинки персика, дабы определить точное местонахождение логова, поднырнул стволом, проехался по влажной вульве и попытался зайти к хищнице.

- Так, фотограф-профессионал, это и есть твой аппарат? За такую съёмку пять штук дополнительно.

- Конечно, конечно, - пролепетал я и, видя, что модель согласна,   с силой вставил дымящийся ствол в плачущую мишень. Поза для этого дела была не очень удобной, Кристина почувствовала это, нагнулась ещё ниже и шире расставила ноги. Талия девушки резко переходила в бёдра, образуя два крутых поворота. За них я и ухватился обеими руками, подтянул Кристину к себе, окончательно нанизывая её на мой ствол. Ружьё выстрелило без предупреждения. Пока плод моих реальных фантазий выливался из логова львицы, Семён лязгал замком. У меня был в запасе ещё один патрон, и я увеличил темп, готовясь к последнему, победному салюту. Жидкость стекала по ногам Кристины и каплями падала на коричневую плитку площадки. Раздавались характерное чавканье хорошо смазанной ступы, которое ещё больше возбуждало меня. Ружьё опять окрепло, а Кристина, упёршись в перила, спешила мне навстречу, добросовестно выполняя условия контракта.

В это время на верхнюю площадку вышел мужчина преклонных лет в ковбойской шляпе.

«Будь, что будет» - решил я, продолжая чистить львиное логово.

- Зинаида, на площадке ниже кто-то есть, я не вижу без очков.

Старик ухватился за перила и вытянул вперёд шею, пытаясь разглядеть сцену на соседней, нижней площадке. Батоны Кристины бились о железные прутья ограждений лестницы, издавая глухие звуки. Я прижал их руками и увеличил скорость своего чистящего пылесоса. Когда ружьё было готово к прощальному салюту, на площадке появилась жена Семёна.

- Что это? Что это? Какой стыд! Ой, какой срам! Совсем обнаглели, нашли место, где блудом заниматься. Сейчас я вызову милицию!

- Что там? Что там? Зина, почему ты не принесла мои очки? Что, убивают кого-то?

В это время ствол выстрелил, я застонал, не обращая внимания на Семёна.

- Алло, милиция? – доносилось старческое кудахтанье из глубины квартиры., - тут такое делают!

Ствол не хотел расставаться с гостеприимным логовом львицы, продолжая наводить влажный марафет.

- Ну, как это сказать…детей делают! Что? Что вы сказали? Демографическую ситуацию в стране исправляют? Это как?

Когда я, наконец, вытащил полусогнутого работягу на свет божий,   Кристина извлекла из сумочки несколько салфеток, повернулась ко мне и тщательно, не спеша, вытерла моё отстрелявшее ружьё, потом своё логово и небрежно выкинула использованные салфетки на пол.

- Ну, что, фотограф, как тебе фотосессия? Понравилась?

- Отпад!

- Ты, ничего не забыл?

- Нет, - томно промычал я, нащупал в кармане пять бумажек и отдал их девушке.

- Мне тоже очень понравилось, Марат.

Мы неспеша привели себя в порядок, Кристина накрасилась, напудрилась и мы, обнявшись, зашагали вниз по ступенькам. В это время Семёну принесли очки, которые он тот час же надел.

- Что ж ты, Зинаида, я так и не увидел, как надо исправлять демографическую ситуацию в стране.