Хорошая наследственность

Петя Малкин, студент пищевого колледжа, после четырёх пар преподавательского беспредела, понуро плёлся домой. Конечно, можно было покрыть всё это расстояние за десять минут на автобусе, но студенту надо было обдумать план действий на завтрашний день, умело выстроить защиту от своих предков. А сегодня была пятница, конец недели, в субботу студенты не учились.

- Поедут завтра предки на дачу или нет? - постоянно вертелось в голове студента.

- И если поедут, - как откосить?

Поездка в эту глушь не обещала Пете чего-то хорошего и яркого. Конечно, для кого-то это грибы, рыбалка, пикник в лесу, весёлая молодёжная вечеринка с песнями и танцами, а для кого-то - это вилы, грабли, лом и тачка с лопатой. Петя Малкин входил во вторую группу дачных счастливчиков.

Погода стояла отличная, дачная.

- Что же придумать? - кусал губы студент.

В прошлый викенд Петю тошнило. Заблаговременно, в интернете, ушлый студент прочёл о разных болезнях и их симптомах. В прошлый раз, например, о пищевом отравлении. Просто надо было выпить два литра воды в ответственный момент, закрыться в ванной, засунуть два пальца в рот, - и вот вам необходимые для родителей звуки для дачной амнистии.

Главным было обхитрить папу. Он был главным. Слово папы было законом в их средней по европейским меркам семье. Малкин-старший работал машинистом катка на строительстве дорог и поэтому мог наехать на кого угодно, как следует. Однако папа не был мозгом семейной ячейки, поэтому часто его возгласы "давай, давай" пресекались мамиными рассудительными вливаниями в папины асфальтные мозги.

Надо сказать, что Петя стал своеобразным участковым терапевтом в группе, объясняя, как правильно откосить от лекций, практики, физкультуры и ещё кое от чего. На втором курсе поэтому, он заслуженно получил кличку "доктор".

А вот настоящий врач в их семье был, - это мама. Она была врачом-гинекологом. Петя в тайне всегда думал, что пойдёт по стопам мамы. Но не мог же он ответить на прямой вопрос матери "Кем ты хочешь стать?", ответить - "Гинекологом". Тогда бы мама обязательно бы спросила: "Почему?", а он страшно боялся этого вопроса и никогда бы не ответил на него. А мать продолжала смотреть сыну в глаза, терпеливо дожидаясь ответа. Ах, если бы мама могла прочесть мысли Пети, то она прочла бы такое: "Давай, я надену белый халат, белый колпак, и мы посмотрим, что там делается в креслах женских кабинетов". И тут раздались судьбоносные для сына слова: "Пойдёшь пирожки делать с капустой. Мне нравится твоя кухня". Да, действительно, Петя некоторое время ходил в кулинарный кружок при школе. Эх, разве не догадывалась мама, что в кружке было много девчонок, и только они интересовали юного Петра.

Школьные годы пролетели быстро, как говорится, от каникул до каникул. Все одиннадцать классов он просидел за последней партой с "хорошисткой" Катей Буйкиной. Кличку ей, конечно, дали другую, созвучной с её фамилией, но Петя был рад, что они сидели именно на последней парте. Никто сзади не мог посмеяться над тем, куда Петя Малкин заглядывал. А заглядывал он в блузки, платья, кофточки, интересуясь, какие дойки у Кати. А сиськи Кати росли, как грибы после дождя. Конечно, Петя был не из пугливых и постоянно набивался в ухажёры, типа "давай сходим в кино", "давай будем дружить, вместе учить уроки". Катя была примером для класса, и, казалось, что для неё кроме этой грёбаной учёбы ничего не существует.

А существовать было чему. Например, Малкину-младшему на уроках военной подготовки так понравилось название "затвор", что он сразу дал своему младшему другу такое имя. Так вот, затвор Малкина был часто на взводе, и надо было его время от времени передёргивать. Папы-мамы находились всегда в вечном поиске скрытых талантов у своих отпрысков и поэтому отправляли их в разные кружки: кружок юного натуралиста, культуриста(бодибилдинга), шахматиста. Многие же мальчики Петиного класса собирались в квартире Лёни Рыкина по кличке Композитор и занимались не чем иным, как мастурбацией. Они так и называли себя: "Члены кружка юного онаниста. Ребята садились в кружок на деревянные табуреты, которые в изобилии находились в квартире старшего Рыкина-плотника и начинали заниматься тем, зачем пришли. Лёня Рыкин учился в музыкальной школе по классу скрипки и во время основного занятия кружка ставил диск с записью музыки Антонио Вивальди.

Над Петиной фамилией смеялись, дав ему кличку "Малый", что недвусмысленно давало намёк на размеры достоинства Пети. Чтобы прекратить дальнейшие насмешки над собой, ему пришлось вступить в клуб юных онанистов. Он хотел доказать, что в отношении размеров произошла ошибка, поэтому Петя исправно по вторникам и четвергам посещал кружок. Дома, когда приходили гости, мама включала её любимую песню Никитиных "Под музыку Вивальди". Петя сразу же, под любым предлогам выходил из дома, его просто тошнило. Он даже несколько раз выкидывал этот диск в помойку, жёг его, кидал с балкона, но клятый диск оживал каждый раз, как восставший из ада и напоминал Петру, как прошло его детство.

Нравился Пете урок русской литературы, вернее, учительница Светлана Аркадьевна Нянькина. Она всегда всем ставила "двойки" за невыученные стихотворения. А нравилась Нянькина Пете из-за её "доброй", напоминающей виолончель, фигуры и двух увесистых килограммовых батонов. "Рубенс", - говорил о таких женщинах Малкин-старший. Нянькина рассказывала ученикам о своих литературных классиках, а Петя представлял её полностью обнажённой. Светлана Аркадьевна поднимала руку, читая стихи и с каждой строкой, ставя ударение, опускала её. Батоны её тряслись и тряслись, заставляя ученика Малкина Петю облизываться. Так и хотелось сказать учительнице: "Светлана Аркадьевна, вы пока читайте свои стихи, а я присмотрю за вашими батонами, понянчусь с ними".

А ещё у них в классе учился мальчик Вова Дубина по кличке "профессор". Стал ли он профессором после окончания школы, Петя не знал, но тогда в школе никто не сомневался, что Дубина обязательно станет учёным. Профессор не был членом клуба юных онанистов, но о существовании этой подпольной организации знал. Два раза в год в спортзале проводили медкомиссию, сначала осматривали девочек, потом мальчиков. Профессор знал об этом и накануне, в подсобке под лестницей просверлил небольшой "глазок" в тонкой перегородке. Как было интересно наблюдать со стороны, как почти все мальчики класса стояли в очереди к заветной дырочке. Чтобы не было давки, крика, драки, умный профессор принёс секундомер, и каждый зритель мог целых десять секунд видеть то, о чём мечтал на длинных тоскливых школьных уроках. Также профессор внёс новшество в скучное однообразие мастурбационного кружка. Он принёс ребятам пылесос. Каждый мог всунуть в трубу свой петушок и нажать кнопку пуска. Мощность отсоса клиент мог регулировать сам специальным рычагом на корпусе пылесоса. "Онанотехнология", - говорил профессор.

Их класс, как и другие, часто водили на экскурсии на различные предприятия города. Пете очень понравилась фабрика по изготовлению печенья и халвы. Нет, не подумаете о бедном Пете совсем плохо, - он не был обжорой и сладкоежкой. В то время, как в цехе ученики и ученицы налетали на сладости, Малкин любовался молодыми работницами на конвейере. Две из них стояли к Пете спиной, и можно было смотреть на трусики, которые были видны через прозрачную ткань халатов. Девушки делали какую-то одну и ту же работу, постоянно нагинаясь. Железный завёрточный станок пел: "Чах, чах, чах", а работницы постоянно нагинались, выпячивая зад под эту музыку. Петя мысленно представлял, что можно было пристроиться к этим попам и под монотонное пение станка "чах, чах, чах" делать своё мужское дело. Да, было бы неплохо.

Очень хорошо Петя помнил свой первый урок реального секса. После выпускного вечера несколько ребят решили продолжить вечер на речном берегу. Девчонка согласилась поехать только одна, - Вика Рыбкина. Кличку ей дали "Камбала" из-за её совершенно плоского тела. Камбала сделала два аборта, все знали об этом и поэтому не удивились, когда она согласилась составить компанию молодым-неопытным. Всё было очень просто. Ребята, кто ещё держался на ногах после обильного вливания, шёл в машину, где была Камбала. Рыбкина Вика лежала на заднем сиденье, было темно, и Петя наощупь искал в машине то, зачем долго стоял в очереди.

Это я, Петя Малкин, - сильно волнуясь, выдавил из себя дебютант, надеясь, что Камбала отзовётся и поможет ему стать мужчиной.

- Понятно, что не Антонио Бандерас,- раздался женский голос с заднего сиденья, - Давай быстрей!

Вот этого-то будущий студент пищевого колледжа Малкин и не ожидал услышать. Затвор, который так терпеливо ждал своего часа, вмиг сдулся. Наощупь он нашёл женские ноги, которые уже были подняты и согнуты в коленях. Да, надо было срочно заезжать, иначе вечный позор, но как это сделать, он не знал. Петя нащупал что-то мохнатое и очень мокрое. Он елозил по этой жидкой растительности, но дохлик его никак не подавал признаков жизни. Выручила первая учительница. Она чувствовала, что процесс затянется, а спиртное подходило к концу. Надо было что-то сделать. И она сделала. Дохлик Малкина почувствовал тепло и невероятное блаженство, - это работал рот и язык Камбалы. Находясь в этом надёжном укрытии, воин Петра подлечился, окреп и поднялся с колен. Когда одноклассница почувствовала боевую готовность своего партнёра, она коротко сказала:

- Ну, что, боец Малкин, в бой!

Боец погрузился в тёплую лужу с головой, вынырнул из неё и заплакал от удовольствия, добавив ещё больше слёз в её дырявую стену плача.

Выйдя из машины, он сразу почувствовал сильное жжение воинского шлема. Было такое ощущение, что боец нырял не в пещеру противника, а в яму с крапивой. Зуд с каждой минутой усиливался, и он не знал, куда деться и что делать. Даже десять секунд нельзя было передохнуть, чтобы не почесать шляпу мухомора. Ночь прошла в страшных муках. Руку, как говорится, всегда надо было держать на "пульсе". Высунув молодца из трусов, молодой эротоман просунул руку в карман брюк, схватил шляпу своего младшего брата двумя пальцами и, постоянно теребя её, двинулся на поиски своего спасителя-исцелителя.

Об официальном приёме к венерологу не могло быть и речи, а на частника нужны были деньги. Заложив в ломбард дорогие подаренные родителями часы, горе-Казанова явился по нужному адресу. На визитке золотыми буквами было напечатано: "Мозок И Я". Когда он поднимался по ступеням на третий этаж, навстречу ему спускались два его приятеля по коллективному сексу - Толик Столбняк и Аркаша Заливайка. Они прошли, не поздоровавшись, как будто никогда и не знали друг друга. И правильно - для Пети эта встреча была не из разряда радостных. Все обо всём знали, но не хотели это обсуждать, не до этого было, каждый теперь искал ближайшую аптеку.

Конечно, урок этот пошёл великому Казанове-Малкину на пользу, но всё равно, словосочетание "женский род" он понимал по-своему. Петю мама почти на аркане потащила сдавать документы в пищевой колледж, но когда он увидел в приёмной табун девчонок, он даже забыл, каким наукам здесь учат и растаял, как апрельский снег. А когда в коридоре колледжа он встретил Катю Буйкину, он готов был нести мать на руках до самого дома.

Уже к концу первого курса Петя Малкин имел довольно высокий рейтинг среди студенток колледжа. К нему даже была своеобразная очередь. Девушки успокаивали друг друга:

- Потерпи, вот скоро Малкин освободится..

А Петя тем временем ждал выходных, когда предки свалят на дачу и можно будет привести домой очередную жертву.

На эти выходные выбор пал на девушку Лизу. Она завоевала сердце Малкина своей утиной походкой. Во время ходьбы её попка откатывалась назад, как будто была пристёгнута к туловищу. Это сильно возбуждало похотливого студента, и он даже дал ей кличку - Сфинктер.

И вот теперь встреча с Лизой Сфинктер напрямую зависела от боевой смекалки сексуального бойца Пети Малкина. Да, Буйкиной он давно отомстил за невнимание в школе, но, что толку. Он приглашал её в гости каждые выходные. Она прекрасно знала, где он живёт, но каждый раз только уклончиво улыбалась бывшему однокласснику. Да, она была его далёкой, сладкой мечтой. Не раз, потея над своей очередной жертвой, он представлял Катю и сразу разряжался.

А тем временем Петя уже заходил в подъезд своего дома, и что-то срочно надо было решать.

- Завтра суббота,- думал великий изобретатель, - и синоптики, молодцы, обещают хорошую погоду. Значит завтра, в семь утра предки поедут на дачу, а Лиза должна прийти к восьми. Всё должно идти по плану.

Дверь открыла мать.

- Привет, как учёба? Завтра на дачу, работы по уши, надо всё успеть сделать за два дня. Машина что-то барахлит, отец в гараже.

- Грёбаная машина, - подумал про себя Петя, - неужели она не заведётся?

- Тогда не поедем, - словно поймав мысль сына на лету, сказала мать.

Поздно вечером, когда Малкин-младший уже лежал в постели, он услышал голос машиниста катка:

- Вроде починил, аккумулятор на подзарядку поставил.

Через несколько секунд отец открыл дверь в комнату сына и сказал тихо:

- Сынок, не сиди у компьютера допоздна, ложись спать, завтра подъём в шесть утра, едем на дачу.

Малкин-младший перевернулся на другой бок, типа спал, а сам уже представлял отстёгнутый зад Лизы Сфинктер. Он приспустил трусы, болт стоял по стойке "смирно". Хозяин сказал своему подчинённому:

- Затвор, потерпи до завтра, утром уже будешь работать.

В это время мысль о даче сильно беспокоила юного эротомана, Затвор понял намёк и спросил:

- А если обманешь?

- Нет, всё по-честному, - успокоил его студент и пошёл к тайнику с медикаментами. Юный эскулап ничего там не нашёл. Мать обмануть было тяжело, и он уснул.

Будильник прозвенел ровно в пять утра, у студента был в запасе всего час. Он судорожно перебирал кучу разных пилюль, порошков.

- Это было, было, это тоже было, это беспонтовое средство, - говорил Петя себе под нос.

- Можно принять слабительное, но какой я тогда наездник?

А часы тем временем показывали уже 5.30, скоро встанет отец и тогда "Здравствуй, дача и прощай Лизонька Сфинктер!" Этого Малкин не мог допустить, оставалось тридцать минут.

Вдруг симулянта осенило:

- Ну, как же, разве не мог я раньше додуматься до этого?

Студент прошёл на цыпочках в ванную, набрал два литра воды в банку и закрылся с ней в туалете. Он с надеждой посмотрел на клизму, лежащую на полочке под стеклом. Он аккуратно достал её, нежно погладил.

- Ну, что, миленькая, поможешь дяде Пете?

Четвёртую трёхсотграммовку он уже еле дожимал. Вот и толчок!

- Пррррр, фррррррр, - прорычал объект Петиных мучений.

Раздался тяжёлый стук в двери туалета, это был кулак отца.

- Ты там долго?

В ответ:

- Прррррр.

- Ты не заболел случайно? - строго спросил отец.

- Значит, поверил, нужно дожимать, - решил Пётр.

- Проклятый арбуз, в колледже накормили, всё экономят, - произнёс сын сквозь зубы.

- Вот, чёрт, мать, иди, сын отравился! - прорычал отец.

Но Петя уже, полусогнувшись, выходил из туалета, хватаясь за живот:

- Чёрт, не повезло, а я так мечтал съездить на дачу!

- Спасибо, ты гений, - сказал Затвор и вместе с хозяином улёгся на кровать.

Из кухни доносились слова недовольных родителей.

- Ну, что ж, пусть лечится, - сказала мать, - Придётся тебе тогда одному и нагружать тачку камнями и возить.

И вот когда прокукарекало семь часов, и предки, хлопнув дверью, ушли, Петя тихонько подошёл к балкону. Оттуда открывался вид на потрёпанный "Москвич", и на узкую тропинку, по которой должна была придти Лизонька. Отец крутился вокруг этой помойки на колёсах. Капот был открыт. Она опять не заводилась, а стрелка часов неумолимо приближалась к 7.30. Петя подумал о Лизе и выпустил Затвор глотнуть свежего воздуха. Он потёр свою красную панамку и сказал:

- Ну, что, шеф, как договорились, в 8.00?

Хозяин обиделся за такую наглость и засунул его назад в трусы, но Затвор упрямо не хотел уходить без ответа и рвался наружу для ответственного для него разговора с хозяином.

А на улице тем временем можно было созерцать реальный половой акт железного коня с человеком.

- Ца, ца, ца, ца, - говорил стартер.

В ответ были слышны маты отца, наверное, он не знал машинный язык, а стартер, может, хотел просто поболтать по душам.

Какие-то люди толкали машину, среди них была и Петина мама. Малкин-младший вместе с Затвором наблюдали эту картину и мысленно помогали им:

- Ну, давай, давай, заводись!

А в это время на дорожке появилась Лиза в коротенькой жёлтой юбчонке. Да, это была она! Сколько раз они с Затвором мечтали о мохнатых дебрях и её крутых дюнах. Мечта тем временем подходила к дому. Публика прокатила кучу металла вокруг дома, и теперь это дерьмо опять стояло возле подъезда.

- Это дом номер пятнадцать? - спросила Лиза у Малкина-старшего.

- Да, да, так и есть, - ответил папа.

Лиза уже заходила в подъезд.

- Значит, через минуту она позвонит в дверь, - подумал великий симулятор.

- Позвонит! Позвонит! - радостно пищал Затвор.

Студент продолжал наблюдать за сценой совокупления металла и тела. Папа залез в капот, ушёл в него целиком, оставив одни ботинки на поверхности.

Валя, - громко сказал он жене, - я забыл дома свечной ключ, он на подоконнике в кухне, принеси, пожалуйста!

Да, этот возглас целиком вдавил Петю в асфальт. Встреча мамы и Лизы ничего хорошего принести не могла. Да, такая накладка никак не входила в планы Казановы и вот, в этот момент, когда папа в сотый раз сел за руль и повернул ключ в замке зажигания, железный урод завёлся, издавая странные звуки, типа "фр-фр, пыр-пыр". Зато эти звуки пронеслись мелодией флейты для молодого человека, стоящего на балконе. Мысленно Затвор уже кочегарил топку Лизы Сфинктер с характерным почавкиванием.

Мама вернулась, села в помойку и горе-дачники поехали доживать свой век на свежий воздух. Несколько толкачей уныло смотрели им вслед.

- Дача! Дача! Удача! Удача! - радовались Петя и Затвор.

Когда раздался звонок, они были уже у двери. Петя посмотрел в дверной глазок.

- Да, - подумал студент,- накрашена, значит готовилась.

А Затвор этим временем вылез из семейных трусов Малкина и в замочную скважину рассматривал свою жертву:

- А почему юбка? Ведь должен же быть сфинктер.

Петя впустил Лизу. Рассматривая его голый торс и блатной трусняк, она выдохнула:

- А что, сразу в койку? Мы разве не выпьем для храбрости?

Петя провёл свою подругу в гостиную, дрожащими руками засунул в дисковод плейера первый попавшийся диск и пошёл тормошить мамины коньячно-винные презенты благодарных женщин. Да, Малкин не пил и гордился этим. "Рождённый пить долбить не может", - часто говорил студент среди однокурсников. Об этом знали папы-мамы и семейную алкогольную сокровищницу никогда не запирали на ключ.

Петя надел халат на голое тело и подошёл к винному шкафу, на двери которого висело зеркало.

- Я хочу немного проветриться, - томно сказал Затвор.

- Ладно, - ответил хозяин, раздвигая полы халата.

Теперь друзья смотрели на себя в зеркало. Это было очень трогательно. Затвор приветствовал хозяина, помахивая красной шляпой мушкетёра.

- Пока, пока, покачивая шляпами на счастье, - напевал Малкин себе под нос, открывая заветный ларчик врача-гинеколога. В спиртном он не разбирался, поэтому взял какую-то большую бутылку красного вина и коробку конфет с ярко-красными тюльпанами. Всё это водрузилось на большой металлический поднос, дабы добавить юному мачо шарма и респектабильности.

- Может, сначала я пообщаюсь, а потом ты, - лукаво спросил Затвор.

- Нет, сначала надо договориться верхам, а потом уже низам.

Сказав это, Петя ворвался в гостиную, где тосковала Лизонька. Первый попавший диск оказался Штирлицем. Студент замер в изумлении.

- Откуда в нашей квартире этот антиквар, да ещё на ди-ви-ди? - подумал Малкин.

- Ну, чё, в твоей квартире я никогда не была. Давай выпьем за знакомство.

- Вот видишь, - запел Затвор, - за знакомство, а знакомство должно быть близким, я же говорил тебе, а ты не послушался.

- Конечно, - ответил юноша и с видом старого дигустатора открыл бутылку штопором. Большие хрустальные фужеры уже дожидались своих голубков, и когда вино было разлито, фея сказала:

- Первый фужер до дна!

Вино оказалось на редкость крепким, и когда Петя ставил пустой фужер на столик, он нечаянно толкнул бутылку локтем, которая не удержалась и с грохотом завалилась на бок. Красное ароматное вино хлестало на ноги и юбку Лизоньки. Когда половина бутылки была спасена, Лиза сказала:

- Надо срочно юбку замочить.

- Иди мочи, - грустно сказал студент.

Девушка зашла в ванную и сняла юбку.

Надо сказать, что на умывальнике не было вентилей. Они уже давно потерялись, и воду надо было включать строго плоскогубцами, которые лежали на стеклянной полке рядом с зубными щётками. Стоит сказать несколько слов об устройстве ванной комнаты в квартире Малкиных. Папе обязательно надо было мыть ноги перед сном, в противном случае их квартиру надо было бы комплектовать противогазами. Так вот, папа имел очень большой живот, который более точно можно было назвать пузырём. Из-за этого органа Малкин-старший даже при всём своём желании не мог залезть в ванну. Большинством голосов было решено опустить умывальник примерно до уровня папиного достоинства. Пришли сварщики и сантехники. Они установили металлический каркас под умывальником и подсоединили трубы к нему. Папа кайфовал, но зато Пете и маме приходилось нагинаться, и находиться по этой причине не в очень удобной для обычной жизни позе.

Мы слишком увлеклись рассказом о Малкине-старшем и поэтому совсем забыли про Лизоньку. А она изо всех сил пыталась что-то сделать, елозила тоненькими пальчиками по голому, без вентилей, каркасу смесителя. Всё, что она смогла сделать в этом случае, это громко сказать:

- Петя, я не могу открыть воду, забыв, что только одна десятая её низа прикрыта полоской белых стрингов.

- Ну, с богом, - прошептал Затвор.

В приоткрытую дверь ванной можно было любоваться этой прекрасной пухленькой попкой с кусочком белой материи. Вот поэтому то, когда Петя зашёл помочь своей одногрупнице, Затвор высунулся из халата и сказал:

- Привет!- помахал красной шляпкой.

Студент нагнулся, привычным за многие годы движением открыл оба вентиля и сказал:

- Пожалуйста!

Юбка сразу намокла, и Лиза стала усиленно тереть её щёткой. Каждое движение рук сразу передавалось двум аппетитным половинкам Лизиной попки, которые словно говорили:

- Сними с нас эти наручники, нам так неудобно в них.

Петя уже не принадлежал самому себе. Он тихо и аккуратно стал стягивать это последнее препятствие на пути перехода от желаемого к реальному. А Лизонька продолжала тереть свою юбку. Когда наручники были спущены до колен, Петя посмотрел в большое зеркало, висящее перед умывальником. Его повесили для того, чтобы папа мог иногда вспоминать, что он мужик. Халат Пети сам упал на пол, обнажив всё великолепие и красоту господина Затвора.

- Я полез, - прошептал Затвор, - а ты подстрахуешь, если чё.

- Подстрахуй братуху, подстрахуй, - пронеслось в голове у хозяина, а вслух сказал:

- Ладно, лезь, спелеолог хренов, будешь задыхаться, дай знать, я сразу вытащу тебя.

- До встречи на большой земле! - сказал Затвор, ткнулся пару раз, как слепой котёнок в сиську и медленно залез внутрь Лизы. Поза была очень хороша, и Петя мысленно благодарил папу за такой эротичный умывальник. А Затвор в это время уже вовсю работал и урчал от удовольствия.

- Эй, ты, диггер, прочисти всё как следует. Я не должен краснеть за тебя, - простонал Петя.

Студенту явно повезло, он мог созерцать два вида: один в зеркало, другой в реальности. Он заезжал и отъезжал назад, меняя темп с медленного на быстрый, а потом, опять замедляя его. Лиза встречала гостя и покачивалась в такт его фрикциям. Действуя нижней частью, юный эротоман снял с девушки топик и лифчик. Он всегда недоумевал о целесообразности этого предмета женского белья. Куда более эротично и удобно было бы ходить без них, особенно летом. Покупать, стирать, надевать, снимать, - напрасная трата времени. Петя надеялся, что в недалёком будущем так и будет.

А пока он наслаждался грудью Лизоньки Сфинктер. Он наклонился и нежно сжал два упругих мешочка руками.

- Я щас заплачу от счастья, - простонал Затвор.

- Не надо слёз, - Хозяин вывел гостя из тёмной и сырой комнаты Лизы.

- Как там, интересно? - спросил Петя своего дружка.

- Без фонарика ничего не видно,- ответил тот.

А потом были скачки на лошади и другие животные из Кама Сутры. Они лежали довольные и счастливые, допили остатки крепкого вина и уснули прямо на полу, на ковре.

Петю разбудил шум воды из незакрытого крана и холод с балкона. Открыла глаза и Лиза.

- Петь, посмотри, как там моя юбка, я на балконе её повесила.

Малкин вышел на балкон, мельком глянул на улицу и.. То, что он увидел, застало его врасплох. К его дому грациозной походкой шла ни кто иная, как сама Катя Буйкина. Студент открыл рот от удивления и хотел уже скрыться за толстыми стенами дома, но она увидела его и помахала рукой.

- У меня нет сил, - запищал Затвор.

А время оставалось мало, надежда, что Катя шла ни к нему была ничтожна мала.

А Лизонька тем временем развалилась в кресле, выставив свою лохматку напоказ. Ди-ви-ди продолжал крутить "Штирлица".

- А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, - сказал Броневой и косо посмотрел на Лизу.

Звонок в дверь раздался резко и неожиданно, как приговор судьи узнику, томившемуся долгое время в камере смертников. Да, он был замечен на балконе зоркой Буйкиной, и дверь надо было открывать обязательно, иначе... Малкин знал, что для него будет означать зто русское слово "иначе". Для уверенности Петя посмотрел в глазок, ведь надежда умирает последней. Да, да, это была его Буйкина.

Решение пришло быстро и неожиданно. Часто дыша, он выкатил глаза и подбежал к Лизе Сфинктер:

- Мамка возвратилась, и отец, наверное, машину в гараж ставит, давай на балкон. В течении десяти секунд Лиза, халат, и все другие её вещи пулей полетели на балкон, фужеры и пустая бутылка - под кресло. Петя зашторил окно и громче включил телевизор. Профессор Плейшнер смотрел на окно явочной квартиры. Уф! Всё! Теперь смело можно было открывать дверь.

- Привет! - растягивая это русское слово, пропела Катя, - Ты, что так долго не открывал? Я же видела тебя на балконе.

Катя была в чёрных обтягивающих бёдра джинсах и в такого же цвета корсете. На груди красовался золотистый медальон на тонкой цепочке. Всю прелесть женского туалета завершала красиво убранная копна красивых каштановых волос и золотые серьги-висюльки.

- Не убрано было, - сказал кавалер.

- Неплохо, неплохо, - промямлил Затвор.

Чтобы завоевать сердце Катерины, надо было хорошо потрудиться. Вход пошёл весь словарный запас и курс школьной программы. Петя знал, что главный козырь его в рукаве, то есть, в винном шкафчике. Когда юный соблазнитель совсем выдохся, пришлось выкладывать на стол эту карту, бутылку импортного креплёного вина.

Вскоре бутылка опустела наполовину, можно было приступать к неофициальной части этого заседания. Петя переживал о Лизе на балконе, поэтому уволок Катеньку в свою спальню. Они даже и не заметили, как разделись догола. Да, Катя вполне созрела для этого дела. Грудь её налилась раскалённым свинцом, набрякла. Петя лежал на ней, а она, расставив свои пухленькие ножки, ждала гостя. А гость уже ничего не хотел, он уже отдал всю свою гостеприимность другой, и, как Петя не тёр его о Катину густую лохматку, ничего не получалось.

- Ну, давай же, это Катя, моя мечта, не дай мне опозориться.

Ещё не давало покоя чувство вины перед Лизонькой, сидящей в это время на балконе.

- Как она там, не холодно ли ей? А может ей надо по нужде? - эта мысль не давала покоя Казанове и мешала сосредоточиться на предмете своей давней мечты - Катеньке Буйкиной. А она, молча, лежала, как пациент перед операцией, ожидая Петинькиного мясного укола. Юный эротоман аккуратно всунул туда палец.

- Пробка, а штопор вышел из строя, им никак не распечатать бутылку, - промелькнуло в голове Малкина.

Да, в данное время им можно было только поливать, как из шланга. От обилия выпитого вина пузырь Пети вздулся, и он думал совсем о другом помещении в квартире.

- Обожди, я сейчас, - не выдержал студент.

Когда наступило облегчение, и вино нашло своё последнее пристанище в синем унитазе, пришло время проверить Лизу.

- Как ты там, не замёрзла? - выпалил Пётр, - посиди ещё чуть-чуть, скоро мать пойдёт в магазин, и я выпущу тебя.

- Ладно, - сказала Катя, когда Малкин возвратился, - я хочу есть.

Как назло, в холодильнике были одни полуфабрикаты, нужно было готовить, и этого Пете больше всего не хотелось. Он виновато выложил всё съестное на стол, а Катя уже напялила на себя Петин спортивный костюм и наблюдала за ним в дверях кухни. Вино, на редкость, оказалось очень вкусным, и она попросила ещё немного.

- Ладно, давай я приготовлю что-нибудь, - деловито сказала она.

Буйкина быстро почистила овощи в мойке, надеясь их потом выкинуть в помойное ведро. Она повернула вентиль кухонного смесителя, но воды не было.

- Это ненадолго, щас дадут. Ладно, ты здесь колдуй, а я пойду всполоснусь.

Малкина не удивляла такая деловитость Буйкиной. Она и в школе была такая.

Когда же двери ванной закрылись, и послышался журчащий звук наливаемой воды, Малкин решил действовать. Лизонька уже была готова к десантированию на большую землю.

- Мама купается, тихонько выходи, - тихонько прошептал Петя.

Лиза чмокнула любовника в щёчку и была такова.

- Фу! Слава богу! - выдохнул студент и маханул ещё фужер вина за удачу.

Так как Малкин-младший не умел пить, его быстро развезло, он окосел и завалился спать в своей комнате.

- Всё, дрова! - воскликнула Катя, напрасно стараясь разбудить одногрупника.

Решение созрело быстро, за пять минут. Ровно столько времени ей было нужно, чтобы одеться, хлопнуть дверью и убраться восвояси.

Ну, а дальше события разворачивались быстро и стремительно. Ночью включили воду, и мойка быстро стала наполняться. Кран Катя не закрыла, очистки от овощей не давали воде стечь в канализацию. Всё было очень просто и фиолетово для мертвецки пьяного Пети.

А непросто было понять это соседке Марине, живущей этажом ниже. Марина была бальзаковского возраста, но выглядела значительно моложе. Она разводила французских бульдогов и часто выгуливала их. Петя часто наблюдал за этими прогулками с балкона и любовался ей. На ней всегда был красивый спортивный костюм и кроссовки. Она так чётко давала команды собакам, так бегала за ними и была так прекрасна в своём лёгком грациозном беге.

Настоящая лань, - думал Петя, смотря на Марину с балкона.

Однако затвор дал ей кличку "Собачница", и хозяину пришлось смириться с этим.

Итак, Собачница проснулась среди ночи. Собаки забрались на стол и скулили. Она включила свет и обомлела от увиденного: кровать её напоминала остров, а собаки сидели на столе, словно зайцы Деда Мазая. Хорошо, что Марина жила на первом этаже и вода стекала в подвал.

Когда в темноте раздался стук в двери, юный Казанова даже не понял, что произошло. Но когда стук повторился всеми четырьмя конечностями человеческого тела, нужно было что-то делать и куда-то идти. Он выплыл в коридор, щёлкнул выключателем и.. Да, картина была не из лучших. На кухне хлестала вода, и Петя, словно рыбак шёл по воде закрывать кран. Грозный стук продолжался и Петя, забыв, что он голый, открыл дверь. Немая сцена. Собачница не была замужем, поэтому потоп и злость быстро уступили место другим чувствам.

Как вытирали, выжимали, бегали с тазами в обеих квартирах, Петя не помнил. Сильно болела голова, и Малкин предложил бутылку коньяка в качестве "мировой". Собачница с радостью приняла предложение гостеприимного соседа, и вот они уже сидели вместе на большой кровати Собачницы. Светало. Затвор, немного отдохнув за ночь, сказал:

- Ну, что, дружище, я за работу, и встал по стойке "смирно".

- А у меня сюрприз для тебя, - сказала Марина, - лежи на спине и закрой глаза.

Она сняла с молодого соседа нижнюю часть одежды и села сверху на его богатыря. Петя так и лежал с закрытыми глазами. А соседка всё скакала и скакала.

- Кого она разводит: собак или коней? - думал юный сосед.

Петя съехал к стене, и голова его билась об стену. Кусок мокрых обоев оторвался со стены и закрыл Малкину лицо.

- Интересно, почему возраст называется "бальзаковский"? - думал партнёр Марины, - говорят, что это хороший писатель. Оноре, где бальзам. Надо посмотреть в инете, написать ему электронку и обязательно почитать его стихи, наверное, он написал Кама Сутру.

- Да, да, он хороший писатель, - давай вместе почитаем.

- Почитаем, почитаем, - сдерживая напор Собачницы, проревел Малкин.

Они даже и не заметили, как прошло воскресенье. Уже был вечер. Марина с Петей, обнявшись, курили и смотрели с её балкона на движение, которое происходило внизу. Кто-то ругался, кто-то жаловался о завышенных тарифах на коммунальные услуги, кто-то играл в домино и сильно стучал о железный стол. Погода стояла хорошая, было тихо.

И вдруг эту божественную тишину размеренной жизни дома прервал режущий ухо звук.

- Пр-пр-пр, фр-фр-фр-фр.

Появился этот ненавистный оранжевый "Москвич". Весь хмель и блаженство вышли у Пети из головы за десять секунд. Дома, наверху, были мокрые ковры, бардак на кухне, пустые мамины бутылки и ещё много и много другого. Петя прекрасно знал, что за минуту он не успеет подняться на этаж выше и основательно подготовиться к встрече с предками. Не успеет, поэтому преспокойно стоял и смотрел на машиниста катка и врача-гинеколога. Его мысль дошла до опытной Собачницы. Она тихо взяла его за руку и повела на свой палкодром. На полу сношались собаки. Самец старался и часто дышал, было видно, что это доставляет ему удовольствие - у него вывалился язык, и выделялась слюна.

Соседка приняла позу, подобно собачьей, выставив все свои прелести наружу.

- Ну, пещерный альпинист, отрабатывай ночлег, - сказал Малкин своему младшему другу.

No no no, - взмолился измученный и опухший шланг, переходя на итальянский мелодичный язык.

А собаки продолжали своё дело, словно показывая, как это надо делать.

Петя пытался пристроиться к мишени соседки. После минуты мучений красные шторки раскрылись, и работник-кочегар приступил к своим прямым обязанностям по чистке печного дымохода Собачницы.

Si si si, - сказал Малкин, постепенно разрабатывая и помогая своему сотруднику, находящемуся при исполнении служебных обязанностей.

No no no, - пищал Затвор и постепенно вздувался.

Этажом выше послышалась ругань родителей.

Si si si, - закричали оба друга в один голос.