Часть 8

Проснулась я от шума воды доносившегося из ванной.

Я глянула на Гришеньку. Он сладко спал. Выглянула из-за ширмы. Олеська отсутствовала. Значит, это она плещется. Сколько же сейчас времени? Я посмотрела на будильник. Ничего себе! Её не было считай всю ночь. Я недовольно поморщилась. Мне бы тоже душ сейчас не помешал.

Я встала с постели и босиком прошлёпала в туалет, и только там заметила что низ «ночнушки» весь перепачкан.

Я совсем забыла, что ночью промакивала себя подолом и теперь заскорузлые пятна красноречиво доказывали, что всё то, что случилось ночью, мне вовсе не приснилось.

Нужно было срочно избавиться от компромата. Олеська, она же глазастая, обязательно заметит.

Но путь к отступлению мне преградила открывшаяся из ванной дверь, и мне ничего не оставалось, как юркнуть на кухню и усесться на табурете, тщательно зажав подол минисорочки между ног.

Разопревшая, разрумянившаяся Олеська, укутанная в махровый халат, с полотенцем, намотанным вокруг головы, вышла на кухню и первым делом спросила:

– Как там моя Галинушка?

Мне сделалось неловко от того что я так ни разу и не вспомнила о дочери подруги, но не моргнув глазом, бодро соврала:

– А чего ей! Проспала всю ночь, как младенец. Даже не пикнула!

Чайник, видимо, поставленный ещё Олеськой давно кипел, но я не решалась встать и выключить газ, боясь разоблачения, и только  глубже запихивала подол сорочки между ляжек.

Олеська составила грязную посуду в раковину и налила себе чая:

– Уф! Упрела. Пить хочется….

Первую чашку она выдула залпом, благо заварки наворотила больше чем кипятка.

– Ты что, только пришла? – ляпнула я первое, что пришло на ум.

– С полчаса…

– Ты обалдела! Ему же на работу!

– Сказал, что не пойдёт – «больничный» оформит, – вторую чашку Олеська пила уже более вдумчиво.

– Ну, ты и укатала мужика! – восхитилась я.

– Скорее он меня, – вздохнула Олеська. – Ноги до сих пор трясутся. Уж как заправит, так не меньше чем на час. Хоть караул кричи. А ты говорила – старый!

– Понравилось?

– Во все дырки отымел, – призналась Олеська. – Да не делай ты таких глаз!

Она наливала уже третью чашку:

– Я думала, хуже будет. А, знаешь, и ничего. Сначала, не получалось, но потом, он какой-то тюбик взял, хорошенько всё смазал, и – получилось.   Не скажу что кайфово, но – прикольно. Если бы всегда так можно было! Вроде и мужику дала, а вроде и мужу не изменила.

Олеська, вдруг, тяжко вздохнула:

– Ох, дура я, дура! – она обхватила голову руками, пригорюнилась. – Хреново мне! Совестно! Я, ведь, Василёчку своему до этого никогда не изменяла!

– А мне показалось, тебе очень даже понравилось!

– Ой, Санка, не трави душу! – Олеська, вдруг, поднялась и распахнула халат. Потом и вовсе скинула:

– Глянь-ка, а то зеркальце у тебя  в ванной маленькое, не осталось ли следов каких?

Олеська медленно поворачивалась, а я разглядывала её тело и думала: «Ох, и повезло же Иванычу! »

Олеська, хоть и полная, но, тугая. Про таких «наливная» говорят.

Уж, подфартило так подфартило, старичку. Таким аппетитным кусочком на халяву полакомился!

– А ну-ка, наклонись! – велела. Мне показалось, что я что-то заметила. – Кажется, у тебя засос на ляжке. Возле самой-самой!

Олеська охнула и изогнулась, выворачивая внутреннюю сторону бедра руками:

– Большой? Сильно заметно?

– Да уж ни с чем не спутаешь!   – усмехнулась я. – Что ж такое вы там выделывали?

– Ой, Санка, – Олеська вся так и зарделась от нахлынувших воспоминаний. – Представляешь,   даже, «там» языком делал! Первый раз сам полез, а потом, уже я его ещё два раза  просила. Очень уж мне понравилось…. Правда, перед этим в ванну отсылал, но ради такого я готова была, не то что, до ванной дойти – вокруг дома голышом бегать!

– Оказывается, наш Иваныч по куннилингусу –  первый спец! – блеснула я знанием терминологии.

– Чиво? – не поняла Олеська.

– Говорю, оттянулись вы по полной программе!

– Ох, по полной, – согласилась Олеська. – Будь моя воля, и не уезжала бы никуда!

– А как же, Василь? – я не удержалась, чтобы не съязвить.

– Ой, божечки-божечки! – опять запричитала Олеська. – Как же ж, я ему в глаза-то  теперь смотреть буду!

– Искупишь вину хорошим трахом, – утешила я её. – Миньет сделаешь….

Я поднялась:

– Ладно, мне тоже душ с утра принять надо.

– Санка! – Олеська вытаращилась на недвусмысленные пятна на подоле моей ночнушки и я почувствовала, как краска заливает лицо.

– Ну, ты даёшь! – выдохнула Олеська. – Я тут убиваюсь, что мужику изменила, а она малолетку, к тому же,   пасынка соблазняет, и в ус не дует!

– О-лесь-ка! – я кинулась на шею подруге, уткнулась в тёплое мягкое плечо.    

Мне ужасно хотелось поделиться своим счастьем но, боялась и не знала, как это сделать.

А тут, так славно само собой всё разрешилось.

Олеська прижала меня к груди и гладила по голове как маленькую. Спросила:

– Влюбилась, что-ль?

– Как последняя дура! – призналась я.

Олеська схватила меня за плечи, отстранила. Глянула в глаза и, сказав: «Ну и счастья вам! », чмокнула в щёку.