Градиент - 2П. Часть 4. Глава 10

Глава 10.

Семен сидел на своей новой даче, на крылечке. Участок 12 соток, с выходом к воде и развалюхой, именуемой строением, и сараем, зато с дровами. Машину с трудом завел в тесный дворик, за дощатые ворота, требующие, как и весь домик, капитального ремонта. Раскрыл настежь окна, чтобы проветрить от сырости, надо бы протопить печку, и…  Ремонт? Зачем, сначала бы себя отремонтировать…. На старую дачу тоже надо съездить, но когда? Небось, все заросло, или Гриша иногда посещает? А есть ли она вообще в этой, новой реальности? Всяко, оставшись один, так можно предположить, он, уже в образе Антона, вряд ли занимался дачей. А, может, наоборот – отвлекался от грустных мыслей, хоть иногда.

Сейчас же ему просто требовался отдых. Ничего не предпринимать. Вдыхать аромат наступающей осени, отвлечься, перед тяжелой, во многом решающей, недели. О не поучалось, пусть домик находился на отшибе, и никто его не беспокоил. Да, именно тот, который он заприметил ранее, и даже договорился о покупке, когда еще Марина….

Семен нехотя поднялся, принес из сарая несколько охапок дров, наколол лучинок, смял старые газеты, растопил печь. Старая голландка быстро нагревается и долго хранит тепло. А он точно решил не возвращаться в город, а переночевать здесь. Из мебели был деревянный топчан со старым матрасом, если на него положить спальник, обнаруженный им в квартире, то будет вполне комфортно. Бутерброды и чай… Вода из колодца. Все, достаточно. В свое время он обоснуется здесь, но этого не увидят ни Мария, ни Марина.

Он вздохнул, убедившись, что огонь в печи не погаснет, вышел за ворота и спустился к озеру.… Еще почти летний пейзаж отражался в спокойной воде, вдалеке рыбаки старались не пропустить вечерний клев. Примерно в километре от него  над старой избушкой поднимался дымок… «Скоро всему этому придет конец, серьезные люди выкупят или отнимут участки вместе со скарбом, построят замки и к воде хрен подойдешь, - подумал Семен, - что, охрану ставить? Придется, и он неизбежно вступит в ряд тех, кто мнит себя хозяевами страны». Так думал Семен, и время неумолимо подгонял….

Вернулся к дому. Ничем не нарушаемая тишина. Только поленья потрескивают. Подбросил еще, пусть горит….   Посидел у огня.    «Надо бы сюда Анюту привезти, пейзажи, натюрморты, порисует, погуляем по окрестностям»…. Они не договаривались встретиться, к тому же Анюта на пару дней уезжала в Москву. Он вспомнил, как у них было, ему-то зачем? Он не мог не задать себе такой вопрос. Не хватило сил уйти, опять поплыл по течению. И сначала оказался не на высоте, желание напрочь исчезло. А потом…. Его смогли разбудить лишь сухие слезы девушки….

И вот…. Он думает о ней. Но не только. Воспоминания не дают покоя. Семен вспомнил один из последних, вздохнул, разговоров с Мариной…  Бездна в мире опозданий, но не все являются поворотными… 

… Ему казалось, что он не мог произвести ничего позитивного. Он пытался, но ничего не получалось, злился на себя и Марию, а она несла свой крест. Как и Марина, но в своей, параллельной, жизни.    

Семен чувствовал это особенно остро сейчас, и вдруг его осенило: не опоздай он тот единственный раз, то стал бы сам 2Семеном, и освободил бы Машу от присутствия в ее жизни, которая и по прошествии двадцати с лишним была для него более, чем просто женой.

Но он опоздал, забыв, и все пошло именно так, как пошло. И причина-то была даже несерьезная, если судить с высоты лет, хотя тогда представлялась чуть ли не чрезвычайной. Просто Серега Кириллов, стоявший в тот день на воротах, как последний лопух, дал  пенку – мяч выскользнул у него из рук, и, вместо того, чтобы просто пнуть его подальше, Серега решил провести эффектный бросок и сам закатил мяч.

Матч пришлось продолжить до следующего гола, но ребята завелись, и гоняли пузырь до посинения, и только тогда, когда силы всех покинули и отметили этот результат совместным распитием пива, он вспомнил о том, что сегодня должен был. В общем, не должен, но обещал. Но все равно стало как-то неудобно -  Ленка, конечно, простит, и, скорее всего, ничего не скажет, а только посмотрит с легкой укоризной. Там и без него  народу достаточно собралось. А надо было мчаться на Финляндский вокзал, встречаться около паровоза, ехать до Токсово, а потом еще идти пешком.

Дачу, где предполагалось провести очередной ее день рождения, найти в одиночку было невозможно, и адреса Семен не знал. И посему он остался в городе, кляня себя за забывчивость, а в субботу они с пацанами поехали в Зеленогорск, и там опять гоняли в футбол, пока не пошел дождь и не выгнал всех с поля. Ленка же ничего не сказала потом, кроме того, что он человек потерянный.   Для нее. Так и вышло, на ее счастье.

Но вот 2Семен помнил. Когда Киря дал пенку, он плюнул на все, и ушел, сказав, что пусть тот сначала научится стоять, а уж потом гоношится, оделся, сполоснул физиономию в туалете, и успел. Больше, конечно, от злости на своего неудачливого голкипера. И жизнь его пошла совершенно по другому руслу. Осознание корневого момента пришло не сразу, а как бы стало неким озарением, потому что, сколько Семен не углублялся назад по древу своей жизни, все тупики исследовать ему было не под силу.

Впрочем, после своего загадочного перемещения Семен стал как бы свободнее, то есть независимым от всех предысторий, фактов и связей. И посему он уже не был скован всевозможными ограничениями, мог не оглядываться назад, ибо прошлого не было. Но нужна ли была ему это свобода?

Нет, единственное, он не мог обидеть ни в чем не повинную Марину, которая и так настрадалась от его предшественника, и долго не решался рассказать ей о том, каким образом все произошло – в его представлении когда-то, и что сам был лицом, так сказать, перемещенным. Пусть и не по своей воле.

Марина выслушала его рассказ – даже не веря первоначально такое проникновение вглубь, и, на какое-то время вновь подумала, что это злая шутка, и что он на самом деле – 2Семен, и как будто это было только вчера, представила момент их первой встречи и последовавшие за ним события. Она и прежде пыталась вызвать Семена на откровенность, но он или отмалчивался, уходя от ответа, либо – ну не могла она устоять, и потом тоже откладывала объяснение. Будто боялась что-то нарушить – то хрупкое, появилось в их семье взамен, казалось, безвозвратно ушедшего. И потому она не торопила Семена, но его признание не было для нее неожиданностью.

Рассказ Семена пробудил в ней давние воспоминания, и только некоторые детали – а она отличалась завидной памятью и собранностью – позволили ей окончательно убедиться в том, что она подозревала и ранее. Правда, по ее представлению, мужчины отличались изрядной забывчивостью и неспособностью помнить не существенное для их сознания, и все же Семен – новый Семен, к которому она привыкла, нет, даже прикипела душой, сумевший докопаться почти до всего, являлся другим человеком.  

Она могла понять это и ранее – своим женским чутьем, тем, что он все же любил ее – она даже в мыслях не могла использовать “имел”, или еще совсем уж непотребное, не как хорошо знакомую, а как совершенно новую для него женщину. Принимала с достоинством, и так необходимым ощущением, что хотят именно ее. Это стало ей действительно необходимым, и она отдавала взамен неизмеримо больше, чем получал или мог, но не хотел – тот, прежний Семен. Но самым главным, в ее представлении, было то, что этот, обновленный, нью-Семен, стал напоминать того, за которого она, казалось бы, совсем не так давно вышла замуж.

Мелкие знаки внимание, внезапный интерес к ее заботам и проблемам – это была малая толика того, что отличало теперешнего Семена. И еще – теперь для Марины не было секретом и то, чем занимается на работе. То есть, в их фирме, значительным процентом акций которой владела сама Марина. Семен стал посвящать ее в свои дела, причем откровенно, ничего не утаивая, и именно поэтому она не поддалась на уговоры Льва, и доверила управление своим пакетом акций Семену.

Да, без особых колебаний, тому Семену, с которым вот-вот собралась разводиться. И теперь его проект с начал развиваться, и не так давно опять приезжал представитель ООН – и заказ был получен. Именно по той тематике, которую продвигал Семен. Она также не могла не отметить, что и ее кузен не оказался задвинутым – теперь он, в свою очередь, продвигал то, к чему был наиболее способен – макеты, игрушки, мини-роботов. И, как она подозревала, не оставался внакладе. И сейчас, выслушав Семена, она живо представила те далекие – более тридцати лет назад происшедшие события.

Тогда все случилось совершенно неожиданно для Марины. Отмечали день рождения ее двоюродной сестры, известной как Лена К. Она имела неосторожность пригласить ее, еще пятнадцатилетнюю – правда, через месяц ей должно было стукнуть аж целых шестнадцать. Впрочем, она делала это всегда, будучи всего на пару лет старше, и Марина всегда чувствовала себя желанной гостьей. Сестры были дружны, и только Лев, брат Елены и ее – то есть Марины, ровесник, любил подтрунивать над своей родственницей.

Он вообще был заводной, шутил, рассказывал анекдоты и забавные истории, и никогда не сидел на одном месте.   Все было бы как обычно, но в этот раз Лене К. разрешили отпраздновать на даче, под присмотром старенькой родственницы – бабушки Софью Марковны, которая, несмотря на свой почтенный возраст, вполне могла сдержать дюжину молодых людей в рамках приличия.   Особенно из порядочных семей, в которых главным считалось получение знаний, хорошие манеры и направленность на успешное продвижение в жизни. Не исключалась и возможная эмиграция – для тех, кто обладал таким правом, на историческую родину, или в более цивилизованные страны. Другим же, увы, оставалось пробиваться по жизни здесь. Короче, бабушка придерживалась традиционных взглядов, и посему не могла понять того, что в этой стране все становится по-другому, и так называемый менталитет давал трещины.

Старшему поколению с трудом удавалось сохранять видимость незыблемых, как они думали, представлений, единство и  даже замкнутость кланов, разыгрывая ту или иную националистическую карту. Молодежь же быстро осознала, что деньги не имеют национальной принадлежности, более того, И любовь тоже. И посему приходилось смиряться и делать вид, что все идет, как задумывалось.

Молодым людям, собравшимся на даче, было же вообще на это начхать, они банально стремились развлечься. На правах соседа по парте туда попал и Семен. То есть 2Семен.

Конечно же, на стол, вполне достойно сервированный – дача, по тем времена, была что надо, были выставлены бутылки три полусладкого шампанского, с энтузиазмом встреченные гостями и, естественно, не сразу же опорожненными, а потихоньку, с достоинством, за весьма светской беседой. Как и полагалось в приличных домах. Удовлетворенная этим обстоятельством, утомившаяся от многочисленных гостей бабушка отправилась на покой в одну из дальних комнат, уверенная в совершеннейшей благопристойности таких аккуратных и вежливых молодых людей.  

Бедная старушка, увы, не подозревала, чем все это может закончиться, ибо молодые люди всегда остаются такими, как есть, невзирая на вложенные в них знания и воспитание. Шампанское быстро допили, и на столе из загашника появились совершенно другие напитки. Увидев их, Софья Марковна пришла бы в ужас, но, на ее счастье, ее быстро сморил сон,   так необходимый в столь почтенном возрасте.

Все же молодые люди были хорошо воспитанными, и не опускались до такой мерзости, как “Волжское” или “Солнцедар”, но тридцать третьего, трех семерок и “Агдама” было, хоть залейся. Нормы, конечно, не знал никто, и вскоре большинство тривиально наклюкалось, кроме, пожалуй, Семена, который такую гадость почти не пил. Остальные же этого не заметили, и пошли совсем другие разговоры и игры, среди которых бутылочка казалась детской забавой.

Осмелев, молодые люди начали разбирать готовых, как им казалось, ко всему, девушек, которые тоже были не прочь поразвлечься, но до известных пределов. Свет сам собой погас, а музыка и голоса звучали все громче.   Семен привычно поболтал с Леной К. – они и так хорошо знали друг друга, и кто-то даже что-то намекал по этому поводу, но ошибался.

Ибо Лена К. не была популярной, то есть модной девушкой, и они просто поддерживали хорошие отношения. Которые, возможно, впоследствии могли перерасти в нечто большее, но кто об этом загадывает! И если бы она могла предвидеть будущее, он не посмотрела бы на него вопрошающе, когда не употреблявшая до того алкоголь ее сестра Марина отключилась, а остальные были заняты изучением анатомии. Ее тоже пригласил потанцевать один молодой человек, и она пошла с ним, а потом целовалась, забыв о том, что поручила Марину такому непредсказуемому Семену.

Последний же, видя беспомощное состояние девушки, отвел или отнес ее в случайно оказавшуюся не занятой комнатку, уложил на покрытый старыми одеялами топчан, да и просидел рядом, пока и сам не заснул рядом. На утро же Марина была удивлена и своим нахождением в столь двойственной для пятнадцатилетней девушки ситуации, пожалуй, даже не меньше, чем проснувшаяся ни свет ни заря бабушка, обнаружившая в доме разгром, совсем не соответствовавший предполагаемой интеллигентности и благовоспитанности гостей. Но, будучи сама аристократкой в душе, не предала происшедшее огласке, и, как говорят, спустила все на тормозах. Семен же проводил Марину домой, и дальше все завертелось и закрутилось, и, несмотря на различного рода предрассудки и всевозможные препоны, они сочетались законным браком, когда ей едва исполнилось девятнадцать. По крайней мере, так все выглядело в его изложении.

И еще обрывок воспоминаний….

- Прости, пожалуйста. Но фамилия твоя – девичья, довольно-таки редкая. И встречалась мне только один раз – как раз такая была у моей одноклассницы и соседки по парте, Елены К. Мы были, в общем, дружны, но потом встречались случайно – по каким-то поводам. Я точно знаю, что сестры у нее не было. Но, может быть, двоюродная или дальняя родственница – этого я не знал, и, собственно, не интересовался, потому что наши отношения никогда не выходили за рамки чисто дружеских. Возможно, при других обстоятельствах могло быть иначе.  

- Ты в этом уверен? – Марина с нескрываемым сомнением посмотрела на него.

- В том что, могло быть иначе, или в чем? – не понял Семен.

- Выходит, и сестра была.

- Выходит, - вздохнула Марина, - и ты все так вычислил или знал раньше?

- Нет, но это представилось единственно возможным…..

…

- Да, ситуация. Знаешь, я тебе верю, и к сыну ты относишься хорошо. Но в одном ты ошибаешься, - Марина помедлила, не решаясь сказать Семену то, что наверняка знал 2Семен, - у тебя и здесь двое детей. И я думаю, ты догадываешься, от кого.   На глазах Марины выступили слезы, она попыталась их смахнуть, но неудачно.

….

- В общем, так. Не знаю, захочешь ли ты его увидеть – своего младшего, ему около четырнадцати. В ноябре Лена приезжает. Хотя тебя никто не неволит, потому что ты конкретный здесь не причем. Или ты мне недоговариваешь?

- В том-то и оно, милая, то,   что я рассказал тебе, истинная правда, какой бы фантастикой ни казалась.

И любовь – что мы иногда принимаем за привычку, и стыдимся себе в этом признаться, сильнее любых других чувств. Пусть даже они проносятся метеором.

Так говорила Марина, и что теперь?

….

Семен снова сел на крыльцо, и курил, пока не взошла полная луна…. Все происходящее в его мине, вернее, мирах. Казалось фантасмагорией, жутким издевательством. Но он вынужден был это принять и признать, что дело не совсем так и плохо, для него. А близких – И Марии, и ушедшей в небытие в другой реализации Марины, и девчушек, и чудом переместившегося в эту же реальность Федора…