Старые времена 4. А мы сеяли, сеяли

ДЕЛИКАТНАЯ ЭРОТИКА

Продолжение. Начало см.:  

Старые времена 1   

Старые времена 2   

Старые времена 3   

Главным таинством языческого мира было оплодотворение природы. Не может Мать Сыра Земля сама породить новую траву в полях, ягоды в лесах, зверя и птицу всякую. Помогают ей люди, справляя в самую макушку лета праздник солнцеворота – Купалу. И в весеннее равноденствие люди славянские песнями, плясками, угощением обильным зовут Весну-Красну с молодой травой, листвой деревьев и прилетом птиц.

Но то родит сама природа, которой люди внуками и правнуками доводятся. А когда дело касается творений рук человеческих, тут особое старание приложить потребно. Должны мужчины и женщины передать свою детородную силу, чтобы дело спорилось, успехом завершалось.

Одно из таких таинств дело кузнечное. Должен кузнец оплодотворяющую силу мужскую вложить, дабы получилось доброе железо. За десять дней до того, как запалят огонь в домнице, не спят с женами сам кузнец и его подручные. Даже ночуют не в доброй избе, а в клетушке, не смотря на то, какая погода на дворе. Пока в домнице руда, уголь, известняк с промытым песком таинственно родят железо, ни одна женщина или девушка близко не подойдет. На лавку избы под мягкий бок своих жен вернутся кузнецы не прежде, чем вынут пышущую жаром крицу, прокуют ее и убедятся в успехе огненного дела.

Другое таинство – рождение дитяти. Без посторонних глаз пашет мужчина лоно своей жены. Лежит под мужем женщина, обнимает его и чувствует себя Матерью Землей, которую пашет соха оратая. Как небо дождем, орошает мужчина семенем Женщину-Землю, чтобы родились новые детки, росли гладкие как репки.

Не утеха, не сладкое баловство соединяют мужа и жену в единое целое. Это дело серьезное. Самые важные гадания ответ дают промеж женских ног. Выбирая место под новую расчистку для пашенки, супруги не один раз заночуют на краю мелколесья. Будут они жарко любить друг друга. Коли завяжется у них деточка, начнет жена спереди горбатеть, значит, это место доброе, хлебородное.  

На таком участке мужики зимой свалят лес, растащат его по всей вырубке. По первому весеннему теплу выкорчуют пни. А там всей семьей от мала до велика выйдут жечь вырубку, пока нет огню пути в сырые чащи. Самые сильные мужики запрягут лошадей в сохи, вспашут новину вдоль, а потом поперек. Пашет оратай, коня понукает, топором корни перерубает. Остановится в конце гона, даст коню передых, полюбуется весенним лесом, послушает пересвист птиц. И снова пашет.

***

Вот и готова принять семена пашенка огнем прогретая, золой удобренная. Первый год по новине идет всегда репа. Много ее нужно для зимнего пропитания. Едят ее славяне и в каше, и запечной на поду, и просто так сырой. Зато и не знает славянин-репоед ни цинги, ни других зимних хворей.

Первым посевом репу пускают еще и потому, что редкое растение отзывается так благодатно на свежую землю. Только нежное просо и капризная чужестранка гречиха отблагодарят земледельца не меньше, чем репа.

Эх, репа, репа! Забытая нынче культура. Завезенный Петром Первым картофель вытеснил тебя не только с полей, но и с огородов.

Силу репяному урожаю дает женское естество, потому сеять ее положено голышом, да с шутками-прибаутками самого срамного содержания. Так от пращуров положено. Выходят репу сеять бабы детородного возраста, да девки-длинная коса. В тайности от мужиков готовятся, хотя и так знают – ни один из них шагу не ступит в сторону репяного поля. Вышли по утру бабы и девки на будущее репище, разделись донага. Располагаются, кто за кем пойдет, чтобы незасеянных огрехов не осталось.

Передом встала самая опытная по прозвищу Лосиха, мать пятерых сорванцов. Погладила свои тити, шагнула вперед и пошла, разбрасывая широким жестом семена. Трудно за ней угнаться. Ворчат девки:

- Куда бежишь, белой задницей сверкаешь.

- А затем и сверкаю задницей, чтобы вы, молодые, дороги не потеряли, с пути не сбились, - смеется Лосиха.

Второй за Лосихой идет молодуха Неждана. Девкой она вымахала повыше любого парня. Кулак у Нежданы, что молот кузнеца. Уперся по весне бугай, не желает из хлева выходить. В сердцах ударила его в ухо Неждана – едва отходили скотину после этого. Пока невестилась девка, матушка много слез пролила; кто же ее замуж возьмет, такую дылду.

На диво всем слюбилась чудинка Неждана со славянином Малом, который против нее коротышка. Родители девки на радостях порушили старый обычай – не жених в доме невесты поселился, ушла молодка в семью мужа.

По-доброму приняли ее жители нашего погоста, хотя и не наши обычаи у народа чуди или вепсов, как они сами себя называют. Сидят они не на лавке, а на полу. У славян жена в доме командует, но все равно в семье мужик хозяин. У чуди-вепсов муж в подчинении у жены ходит. Жених не к себе невесту уводит, а сам в доме ее родителей поселяется. Дивны ваши дела, светлые Боги!

Дивились парни и девки на этот брак, но злые языки придержали, не стали пустословить. И не только ради кулаков Нежданы, ее Мал с одним ножиком на лесного воеводу медведя ходит.

Милу бабы последней поставили, нет в девке еще силы женской, которая так необходима всякому произрастанию. Но она вперед и не рвется: куда там ей до молодухи Нежданы.

А сейчас на репище сама Мать-Земля позволяет позубоскалить.

- Неждана, - окликают ее девушки, - когда Мал твои тити целует, ты его на руки берешь и к груди прикладываешь?

- Расскажи, Неждана, как тебя Мал повалил и бабой сделал.

- Он ее топором срубил, как елку, ноги вагой раздвигал.

- Скажи, долго ли Мал пешком шел от твоих пяток до девичьего заветного места?

Отшучивается Неждана, улыбается солнышку. Ждет молодуха, когда в животе ее начнет расти первенец. Ненароком погладит Неждана свой живот, прикоснется к соскам: «пускай титички станут сисичками»…

Ей то что, а девушка Мила, дочь Молчана, краской стыда заливается, когда подумает, как это у жены молодой с муженьком бывает, как они играют ночной порой. «Добрая Лада, вразуми этого недотепу Куницу, обратил бы он взор на мою красоту девичью, а уж я то бы его заманила»! – думает Мила шагая нагой по репяному полю.

И вдруг болтовня срамная на Милу обратилась:

- А к тебе, Милка, дружок Куница под подол уже залазил?

- Все ли там потрогал?

Нет управы на разошедшихся баб, но рыкнула, крикнула Лосиха. Языкатые бабы Милу с Нежданой в покое оставили, торопятся семена в землю бросать:

- Расти наша репа, будь крупнее, чем титька у Лосихи.

Взойдет репа и начнутся с ней заботы: прополоть, прорвать, корни убрать, ботву обрезать, урожай в погреба спустить. Но самые первые убранные корни хозяйка в подоле домой принесет. Часть в Красном углу на полке оставит домовому, а остальными сочными сладкими репками побалует всю семью от мала до велика.

Если и просо уродит, затеет хозяюшка кашу из пшена, репы и сала, сдобренную диким луком. Будут все есть, да похваливать. Вкусная каша! До наших дней дожила.

***

Всходит репа. Позади двора, куда сваливают навоз, густой щеткой стоят всходы конопли. Ее сеять не надо - сама вырастит. Нет прочнее нитки, чем конопляная, отличные веревки и сети получаются из мужских растений конопли – пОскони. Женские растения конопли – матёрка - будут стоять до полного созревания семян. Нет вкуснее и духовитее растительного масла, чем конопляное.

Посеяли женщины огородную мелочь: желтую и белую морковь, лопушистую капусту. Все лето будут обрывать нижние листья капусты для щей. Осенью изрубят ее всю и заквасят в щавеле и соке зеленой, не созревшей ягоды смородины. Всю зиму на столе будет квашенина. Там же на огородах лезет из земли перо дикого лука, пересаженного с лугов поближе к дому.

Настала очередь льна. Долгий лен тоже женское растение. Пропалывают, теребят созревшие стебли, прядут нитку, ткут ли полотно – все женские руки над ним стараются. Но только имеющий деток мужчина знает   СЛОВО,    от которого встанет лен стеной, зацветет голубым озером, волокно даст мягкое, но прочное.

Ради заветного слова мужчины сеют лен, сняв штаны, повыше подвязав поясами рубахи. По голому весеннему полю идут мужики без штанов качая своими гениталиями. Известно, чтобы лен породить, мужчина-человек и женщина-земля должны голыми слиться.

И еще одна тайность имеется: мешок, из которого черпают семена на посев, должен быть сшит из мужских штанов. А в штанах у мужика, известно что находится… В тайности распорола хозяйка старые мужнины штаны, из каждой штанины мешок приготовила.

В отличие от женского посева репы, мужики заголяются молча, не суетятся, срамных присказок не говорят. Только кто-нибудь из молодых не утерпит:

- Ну, и яйца у тебя Стрый, как у бугая – по кулаку каждое…

Покосится на него Стрый и ничего не ответит, пришли на поле    СЛОВО   творить, а не языками праздными чесать.

Идут по пашне бородатые мужики. Передним сам  Стрый, борода с проседью. За ним молодые, с короткими светлыми бородами. Волосы у всех подстрижены «под горшок» и ремешком перевязаны. В руках длинный мешок, сделанный из одной штанины. Правая рука широко разбрасывает семена льна. Левая рука мешком-штаниной покачивает, да помахивает. Пусть так качается на ветру высокий лен. С мужиками сеятелями идет «подсыпкой» Куница. У него на ремне через шею висит решето, из которого он подсыпает семена в мешки сеятелям. Мальчишка тоже без штанов, раздувается от гордости, что допустили его родичи участвовать в таинстве оплодотворения льняного посева.

***

Бабушка Калитиха, скажи, как мне любимого присушить. Ни спать, ни есть не могу, все время о нем думаю, а он и не смотрит.

- Запомни, девонька, есть только один способ привязать к себе парня на веки вечные.

- И какой же? Скажи, бабушка! – прошептала Мила охрипшим голосом.

- Его, как коня уруслового нужно в свое стойло заманить. И следи, чтобы ему там понравилось, чтобы стол был полной чашей, в ласке твоей ему отказа не было. Но, главное, чтобы дверь в стойло всегда была открыта, пускай он сам решает, куда ему идти и когда приходить-уходить.

- И все женщины так делают?

Хитро улыбнулась старая чаро-дея:

- Боятся, что муж всю власть в семье на себя потянет. А ты не бойся, делай свои дела женские домашние, а мужнины не встревай. Вот так обоим хорошо будет.

- Как же мне любимого в стойло загнать? Как сделать чтобы обратился он ко мне любовью и лаской.

- Так и быть, обучу тебя обряду древнему приворотному.

Весна еще не отыграла, трава только-только покрыла тело Матери-Земли. Идет девушка Мила лугом и радостно ей смотреть на эту красоту. В высоком полуденном небе плавает ястреб, в траве зелёные кузнечики прыгают, кружат первые бабочки, под ногами прыгают лягушки...

Велика и зелена поляна! Пройдёшь её, потом солнечный косогор, ручейки по камушкам, и топкая луговина открывает необыкновенное озерцо, спрятанное в зарослях осоки и камышей. К воде в земном поклоне склонились высокие ивы. В озере по вечерам огни зажигают дочери Водяного красавицы-русалки и всю ночь поют нежные песни. Сказочная красота!

Ступила девушка на поляну, подняла сзади подол разноцветного сарафана и засунула его за ворот. Синицы ей вслед удивленно щебечут: «Мила голозадой идет, не иначе приворожить кого-то хочет». Птаха в траве им ответила: «Парня Куницу она желает, да только он на Милу не смотрит». Идет Мила, играют ее ягодицы, открытые озорным Поляницам. Шепчет девушка потаенный христианский заговор, которому ее бабка ворожея научила:

- Встану я, раба Божия Мила, перекрестясь, пойду благословясь из ворот в лес, из леса в поле, приманю милого телом белым. Чтобы он только одну меня узрел, рассмотрел и пожелал руками меня взять, тискать и мять. А я буду ему покорной… И пусть он на других не смотрит, не видит, а по мне тоскует. И не может он без меня ни спать, ни есть, ни пить!

Половину поляны прошла и подняла подол спереди, Теперь и ляжки ее, и живот, и вся девичья тайность курчавая свету белому открыта.

- Посмотри на меня дорогой, милый, любимый. Разве я не хороша телом девичьим, никем не мятым, на позор не выставленным. Ляжки мои тугие, белые да гладкие твоих рук просят! Живот мой детородный для тебя! Груди мои девичьи желают рук твоих, ждут, когда вспашешь мое лоно, чтобы им молоком налиться! Будем мы с тобой едины и ясным днем и темной ночью, в летний зной и в зимний мороз. Приходи! Приходи! Приходи!

Так и подошла она к берегу озера. В судьбу этого таинственного уголка природы не вмешивался человек, нет ни тропинок, ни сломанных веток, ни мятой травы... На всю жизнь в памяти Милы остался тот день. На берегу озера и лежит заветный Горюч-камень, у которого просят любовной взаимности.

Мила сняла с себя все, до последнего кусочка ткани. Сварог-Солнце смотрит на нее в ореоле своей любви ко всему живому. Сварог будет единственным свидетелем нескромного ритуала призывания любви. На солнечном горячем камне распростерлась девушка, руки раскинула, раздвинула бедра, хохолок светлых волосиков внизу живота просит, чтобы его погладили. Зовет влажная девичья зверушка: «Солнечный бог, приди, возьми меня»!

Мысль, что она лежит тут полностью обнаженная, доступная взорам нежити лесной, водяной и полевой, пробуждает в ней вожделение, растекшееся бесстыдно по всему телу. Она трогает себя еле заметными движениями пальца. Вторая рука придерживает губки так, чтобы ветерок обдувал их.

Ей представлялось, грезилось… лучезарный бог спускается с небес, он гладит ее бедра, груди, губы. Касается коленей, живота, а потом одним лучиком света дотрагивается до набухших губок и девичьего входа. И томление клубится внутри ее тела, готовое вырваться наружу. И просыпается в ней страсть кипучая, которая все преодолеет, ни перед чем не остановится.

Во тьме веков теряется язычество наших предков. Менялись народы, менялась природа. Сами боги отеческие отступили перед хитрым еврейским божеством. Эти люди жили, трудились, боролись с невзгодами, рожали детей. А те своих детей. Они были нашими предками. Помните о них, люди.

Так ли проходила их жизнь, по моему ли рассказу? Очень просто, что совсем не так, как привиделось мне, глядя на льняное поле.

В этом рассказе автор не всегда соблюдал историческую достоверность в названиях племен, их расселении  и обычаях.

Продолжение см.:  

Старые времена 5   

Старые времена 6