We обязательно будем счастливы

Пиво, стекающее по гортани в недра моего организма, спирт, попадающий в кровь. Затуманенный взгляд и  мастерски натянутая улыбка.

Что еще нужно для счастья?

Нет, нет, совсем забыл… Забыл об этом горьком дыме, регулярно пронизывающим  легкие.   Никотин, получаемый извне, источник легкого головокружения и мимолетного счастья.

Подпирая стенку непонятной недостройки, стоящий напротив участка милиции, я глотал этот дым. Дым дешевого «LD». Слышал голоса своих неуравновешенных знакомых, которых другой человек обязательно бы назвал «собутыльники», но я это я. Поэтому скажу  просто знакомые. Ничем не примечательные мне люди. На этот момент уж точно. Мне давно стало скучно в их кругах. Вопрос, почему же я сейчас с ними? Наверное, из-за того, что пить одному уж совсем печально.

«Я сейчас пью»- крутилось у меня в голове, «Я пью, что бы хотя бы сейчас забыть о тебе».

И, да, реакция организма на алкоголь дала о себе знать.

Ко мне подошел парень, стоявший до этого где-то за три метра от меня, единственный из всей компании, пивший абсент, а не пиво.

Молча обнял меня  и прижался губами к моей шеи. От него пахло чем-то таким сладким и далеким. Волосы его безнадежно испорчены бесконечными перекрашиваниями, цвет которых всегда был непонятным… Сейчас они черные и синеватым оттенком и русыми проплешинами.

Я закрыл глаза, немного не понимая, что происходит. Я этого вовсе не хочу, не хочу, что бы этот человек прикасался ко мне, обнимал, целовал, трахал. И вот, я открываю глаза и пытаюсь что-то сказать. Выразить свой протест в конце-то концов. Тщетно. Язык явно заплетается и вместо возмущенного монолога получается тихое мурлыканье. Парень кусает мне шею, и я внезапно проваливаюсь в почину грез. Нахальных грез, где нет места ни логике, не смущению и тем более совести.

Я впечатываюсь в стену и мы постепенно начинаем сползать вниз.

Я тоже обнимаю его, задираю ему клетчатую рубашку. Глажу его впалый белый живот.

Чувствую его тонкие, дрожащее губы…своим острым подбородком. Губы, которые просят любви, губы, которые просят нежности. И я целую их, ощущая тепло и сладковатый привкус. Этот парень постоянно прикусывает мне язык и тем временем не перестает гладит мои темные спутанные волосы.   Ему нравится вкус мой крови.

На мгновение я осознаю, что делаю. Отстраняю его от себя. Держу за подбородок, смотрю в его ярко-голубые глаза.

Но это только на мгновение. Я улыбаюсь ему и позволяю снова обнять себя, позволяю поцеловать, сделать мне минет.

Я краснею, мои зеленые, густо подведенные черным карандашом глаза, закатываются. Слышу его громкие глотки, сопровождающиеся учащенным дыханием. Моя сперма омывает его рот. Он проглатывает мои ДНК. Он проглатывает все мои вирусы. Всего меня. Жалко, душевная боль  ему не передается…

Мимо проходят люди, рядом ширяются наши товарищи. Всем глубоко плевать на то, что мы делаем. Люди давно привыкли ни на что не обращать внимания. Что бы не происходило, они просто пройдут мимо.

Мы давно уже сидим на земле, вокруг валяются окурки, разбитые стекла и тонкие шприцы. Еще пахнет сыростью, пылью и внезапно сгнившими овощами.

Прошло  немного времени, и мой партнер куда-то удалился.   Наверное, я даже знаю куда. Он сижком много выпил, и естественная нужда заставила его покинуть меня. Не теряя времени, я натянул свои потертые джинсы темно-серого цвета, все утыканные булавками разного размера. Застегнул. Поправил мятую футболку  и  закурил сигарету.

На третьем затяге голубоглазый парень вернулся. Я окатил его располагающим взглядом и выдохнул дым. Крашеные волосы четко обрамляли его нездорово-бледное лицо с сильно заметными синяками под глазами. Высокий и  худой, одетый во все  черное парень.

Я знаю, мы обязательно будем счастливы, неприменно.

-Как тебя зовут?- наклонившись ко мне спросил он.

- Винсент.- робко ответил я.

- Красивое имя, надо запомнить. – парень улыбнулся и сел рядом.

-А можно величать меня просто, мудак. – внезапно дополнил я.

-Не стоит, ты сижком хорош…- парень обнял меня сзади, а затем вовсе уложил к себе на колени.

- Подожди, совсем забыл. - Мягким голом отозвался я. –Кстати, а тебя как зовут?

Холодный ветер развевал обоим длинные волосы. Поднимал пыль и постепенно затушивал мой окурок.

-Орфей. – Тихо произнес парень.

Мне понравился этот его псевдоним. Еще мне нравилось небо там, наверху. Нравились облака, столь быстро гоняемые ветром. Нравились все эти кресты и цепи, свисающие с тонкой шеи Орфея.

Орфей, Орфей, Орфей…

Уныло смотря под ноги, на серый асфальт, я плелся домой в свою многоэтажку.

Этот парень, правда, помог мне забыться.

Не вспоминать его.

Его, его, его.

Мысли перемешивались у меня в голове, а мои драные кеды несли меня все ближе и ближе к дому. Когда, наконец я вошел в квартиру, дома никого не оказалось, и я преспокойно направился спать.

******************************************************

Утром меня разбудила мать, роющиеся в моих вещах. Я, несомненно, знал, что она пытается найти наркотики.

Шуршание пакета в полутьме нервировало и отгоняло, жалки отголоски сна. В последние время выспаться, мне вовсе не удается. Внутричерепная жидкость прилила к голове, боль в области висков и затылка одновременно напоминала о вчерашней выпивке.

-Винс, куда делись мои деньги?- угнетающим голосом спросила мать. Мелкие и крупные морщины не пощадили не одного участка ее желтоватого лица. В свои сорок три она выгладила лет на шестьдесят. Ее вечно голубые джинсы и пятнистые туники приелись уж сижком сильно. В свои пятнадцать я уже я ненавидел эту женщину. Да какую там женщину… уродливое, никому не нужное и вечно брюзжащие создание.

-Какие, нафиг, деньги, ма?! Ничего я не брал. – Потянувшись и встав с кровати, отозвался я. Если бы я даже взял эти деньги, то не сказал этой суке правды. Но на данный момент я ничего не брал и даже не собирался.

-Деньги пропали, мой сын наркоман. – Женщина изобразила разочарование. Сотни морщинок помогли ей состряпать еще более угнетающий вид.

Я громко рассмеялся, посмотрел в помутневшие карие глаза матери. Мне стало жутко противно. Быстрым шагом я направился в ванную. Звук, льющийся воды действовал на меня неблагоприятно. Очень хотелось пить, внутри, будто все пересохло.  

Суббота началась прекрасно.

-Винсент, ну-ка иди сюда, у меня есть к тебе разговор.- послушалось из моей комнаты.

Мокрым бежевым полотенцем я протирал лицо после умывания. Мои острые маленькие зубки обнажились, от безграничной ненависти к этому выражению. «У меня есть к тебе разговор» всегда предвещало, что-то очень неприятное. Бросив полотенце, я нехотя поплелся в комнату.

Мать сидела на моей кровати, держа в своих маленьких ручках с поломойными ногтями, фотографию.

Фотография. Фотография? Фотография!

- Чья это фотография. – Удивленно спросила мать. – я нашла ее под твоей подушкой, рядом с «Колыбельной» Паланика.

Эта фотография… она ее увидела, это будит уже сижком сложно объяснить.

Еще мокроватыми руками, после умывания, я стал теребить эту замусоленную книгу в мягком переплете. Мятые пожелтевшие страницы становились еще и влажными.

-Еще раз спрашиваю. Кто это!?- мать заглянула мне прямо в глаза, так, что мне было прекрасно видно, как дергается ее сосудистый глаз.

На фотографии был запечатлен парень дистрофичного вида, с большими ярко-желтыми глазами.

Его каштановые волосы. Его тонкая кожа, под которой видны всякие капилляры и мелкие сосудики.

Один только его вид сводит меня с ума. Только одна его фотография. Только одно воспоминание о нем.

Я покраснел.

Прошла где-то минута полного молчания.

- Это очень дорогой мне человек. – Краснея еще сильнее, я поджал нижнюю губу.

Мать тут же окатила меня недоуменным взглядом.

- Я люблю его, мама. –Совершенно случайно вырвалось у меня.

Аааааааааааааа!!!

Что я только что сказал.

Что я только что сказал своей матери!?

- Ты хочешь сказать, что мой сын гей? – Презрительно отозвалась мать.

- Эмм, нет, стой, ты все не так поняла! Я сказал какую-то неведомую шнягу…

Ничего уже не помогало, мать залилась истеричными воплями, о том, как она пару дней назад нашла у меня гаш, а теперь узнала, об ориентации своего единственного сына.

В порыве бешенства я порвал эту книгу, затем достал из рюкзака оставшуюся с вчерашнего банку пива. Открыл и стал пить на глазах у этой орущей мегеры.  

-Да-да, твой сын уебок. – широко улыбнулся я. – Да, я курю, пью, дую, хамлю, как последнее быдло. А еще два раза кололся, употребляю запрещенные антидепрессанты, крашу глаза, волосы, ногти. Люблю парня, ненавижу собственную мать, породившую меня в столь гнусный мир. Еще давно забил на учебу, одеваюсь в лохмотья, слушаю рок. У меня исколоты все уши, губа и бровь, а еще у меня есть ***во сделанная татуировка на заднице. Каждый день перед сном я дрочу. НО Я ОСТАЮСЬ ТВОИМ СЫНОМ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!

А ты сука. Теперь я понимаю, почему мой отец и слышать о тебе не хочет. Я такой мудак именно из-за того, что ты меня таким вырастила. Ненавижу тебя, слышишь, ненавижу!

Разъяренная мать со всей дури врезала мне по лицу. Так сильно, что банка выпала и моей руки, и пенящаяся жидкость быстро растекалась по ворсистому ковру.

- ****уй отсюда, сын мой блудный.   Попытайся не попадаться мне на глаза. Эта твоя ненависть взаимна.- Мать рассмеялась в истерике.

Вот сейчас я понял, что уже не смогу больше находится с этой женщиной под одной крышей. Я чувствую бешенство, просто закипающее внутри меня.

Я быстро собрал вещи все в тот же рюкзак, быстро запихнул туда же эту злосчастную фотографию. Но что бы не случилось, я обязательно буду счислив. Может не сейчас, но буду. Все мы будем счастливы.

«Встретимся в аду»- с этими словами я захлопнул дверь когда-то моего пристанища. Моего дома. Места, где я был неуязвим. Но, увы.

Выйдя на улицу, я сразу же почувствовал холод и влажность. А еще тонкий запах озона.

Я долго брел по узкой тропе, ведущей к железнодорожным путям. Я не заметил, как прошел станцию, вторую, но на тритию меня уже не хватило. Усталый и потерянный, я шлепнулся на рельсы и стал считать шпалы. Занятие это было очень печальное. Я подумал о тебе, как, наверное, тебе сейчас хорошо. Что ты даже не вспомнил обо мне, ну и слава Богу. Одно твое существование, уже повод жить для меня. Но так грустно знать, что ты никогда не станешь моим, а я никогда ни стану для тебя что-то значить. Никогда. Наверное…

Спустя еще полчаса полил дождь. Мои черные волосы с выжженными пепельно-белыми концами стали похожи на мокрую мочалу. Единственная одежда напрочь промокла, и я озяб. Не проподать же мне одному…

Нет, еще немного и я разревусь. Нет, нет, определенно не стоит.

Я набрал телефон одного своего товарища из этой вчерашней компании.   Послышались гудки. После четвертого он ответил.

- Чувак, у нас бухло. Давай дуй быстро к нам.- Послышался голос в трубке, сопровождаемый помехами мобильной связи.

- У меня проблемы, мне нужно где-то переждать ночь.- Убирая с глаз мокрую челку, проговорил я.

-Какие проблемы? Нет никаких проблем! Ждем где и всегда..- Раздался смех шумной компании, затем трубку повесели.

*********************************************************

Подходя к приевшемуся месту встречи, я вспомнил об Орфее. Об его длинных нежных и хрупких руках. Об его грустном далеком взгляде… об его длинных, щекочущих лицо, волосах. О нем, об его дыхании и улыбке уголками губ. Я понял, что хочу его увидеть. Хочу его обнять. Хочу влюбиться в него, завязать с ним отношения. Хочу с ним закинуться. Хочу, благодаря нему, забыть любимого человека. Хочу его. Хочу.

Счастлив, наконец-то я буду счаслив.

Красавчик Билли, человек с зеленым ирокезом. Тот самый, кто звал меня сюда и говорил о выпивке. Груда железа на лице и совершенно непонятные одежды всегда выделяли его из толпы.

- Чувааак, а мы уже заждались! Точнее я заждался, а все остальные уже устали тебя ждать. Бухать пошли, ага. – Безумная улыбка обнажила его кривые желтые зубы.

Да-да, в Билли много недочетов, но он все равно остается страшно обаятельным.

-Здорово, я как раз хотел отвлечься. Нажраться в гавно. – Я попытался сделать довольное выражение лица.

- Так, это… сейчас подожди. – Билли быстро стал серьезным. – Держись там меня, понял? Хата на которую мы идем, одного моего знакомого. Он такой, ээээ, за дозу раз чела грохнул. Наркоман со стажем. Сидозник.

Эти слова, будто резиновая дробь, отскочили от моей груди. А боль осталось. Даже захотелось испугаться. Да какой там страх? С этого дня о страхе вообще можно забыть.

- Хорошо-хорошо, понял.- Я перевесил рюкзак на другое плече.

В трехкомнатной квартире было человек пятнадцать. Стоял плотный кумар, а еще воняло потом. В трех огромных кастрюлях был налит самодельный пунш. Водка, морс, тоник.

Девушка с черным карэ и синими губами пила коньяк из горлышка. Ее кружевные чулки и туфли на большой платформе. Маленькая джинсовая юбочка и красный вязаный свитер смотались как-то странно. Когда я проходил рядом, она окинула меня любопытным взглядом и сразу же расставила ноги. Я увидел ее черные прозрачные трусики и родимое пятно, находящееся на тыльной стороны правой ноги. Рукой с длинными накладными ногтями синего цвета она протянула мне коньяк и улыбнулась белоснежной голливудской улыбкой.

- Меня Сьюзи зовут. Иди ко мне. Давай выпьем вместе. Перепихнемся?- девушка облизнула губы, ее синяя помада осталась на влажном языке, с сережкой-капсулкой.

Я нехотя сел рядом, смотрел на нее в ее желтые глаза. Мне сразу вспомнился он. Нет! Только не это. Меня как-то стало подташнивать и ломить.

Парень с маленькой козьей бородкой, сидящий рядом со мной, пялился на ноги Сьюзи так, будто вылежит ее всю, выебет во все дыры, а потом и вовсе сожрет.

-Ну, парень, ты такой милый! Я тебя хочу.- Девушка стянула с себя свитер, уложила мне на колени свои узкие бедра, каблуками уперлась в того байкера, а сама откинулась на подлокотник старого дивана, на котором мы все располагались. Серый заношенный лифчик скрывал ее крошечную грудь. Она на столько худая, что по ней можно изучать строение человеческого скелета. Я провел указательным пальцем по ее выпирающим ребрам. Та громко вздохнула. Такая странная и маленькая, ей, наверное, тоже пятнадцать.

-Винс, что на Сьюзи мою запал, да? –Билли погрозил мне пальчиком.

Девушка разочарованными глазами посмотрела на меня, убрала свои ноги и также широко, как улыбалась только что мне, улыбнулась Билли.

Я быстро встал с дивана и пошел к открытому окну.

Билли расстегнул лифчик Сьюзи, жадно впился зубами в ее грудь. Он всегда отличался жесткостью в сексе. На бледной коже девушки, в местах укусов и засосов, проступила алая кровь. Билли задрал ей юбку и буквально содрал с нее трусики. Зажал, стонущей, Сьюзи рот своим ртом. И через несколько минут уже был в ней.

Мне уже стало немного грустно.

Когда я отправился отлить, открыл дверь в сортир. Там, на полу сидел парень лет двадцати пяти, затягивающий руку жгутом. Всю исколотую, в мелких язвах и гангренах. Казалось, она потрескалась и начала гнить заживо. Его мутно-голубые глаза с расшинеными зрачками выражали пугающую безнадегу. Относительно короткие черные волосы с просто жутким начесом. Грязная клетчатая рубашка…

Ну что же, и он получит свою дозу счастья.

Только теперь я понял, кто тут хозяин. Это квартира жалкого наркомана, который таким образом спасается от одиночества.

Теперь мне стало еще грустнее.

Чувство снежного кома над головой. Двинешься ни в том направлении, и он плюхнется на тебя, сразу же растаяв. Окатит мерзкой ледяной водой.

Люди начали разбиваться на пары, уже никто меня не замечал.

Еще эти надоедливые мысли застали меня врасплох. Так хотелось упасть в чьи-то объятья, быть кому-то нужным.

В итоге я решил отправиться спать. Как рассказывалось мне ранее, если захочется спать надо идти в самую крайнюю и маленькую комнатку.

На удивление стало тихо, кто-то решил выключить музыку. До этого на всю громкость орала самая попсовая песня « Sex pistols». Настолько громко, что слова вообще было невозможно разобрать. Колонки старые. Звук, исходящий из них сопровождается громким свистом.

Когда же я распахнул дверь, увидел громко плачущую девушку. И только потом рядом с ней Орфея.

Я почувствовал, будто что-то в районе груди разорвалось на части. Разбилось. Непременно это была надежда. Надежда, поселившиеся в моем маленьком сердечке.

Меня ударил озноб и прочные неприятные чувства. Но это было вовсе не страшно, просто неприятно.

Орфей крепко сжимает ее запястье. Эта девушка необыкновенно красивая. Слезы ей даже очень идут, они кажутся брильянтами на ее веснушчатой коже. Большие зеленые глаза покраснели, но и это ее вовсе не испортило. Длинные и густые рыжие волосы с двумя красными прядками запутались. Все она была несчастная и помятая.

Орфей бережно прижал ее к себе.

- Мне нужны деньги. Много денег. Деньги. Очень-очень нужны. – Шептала девушка тонкими губами, смоченными потоком слез. Такими солеными и потрескавшимися.

Глаза Орфея тоже блестели. Он еле сдерживал слезы и старался не смотреть в ее бездонные зленные глаза.

- Я продам квартиру. Я продам себя. Я отдам им, все, что они только захотят. Мне больше ничего не нужно. Нужна только доза, потом ее одна и еще и еще и еще… - Рыжеволосая девушка вся дрожала. На ее длинных и костлявых руках прекрасно просматривались вены, по которым быстро пульсировала кровь. Отравленная кровь. Кровь с печатью смерти.

- Не говори глупостей, я отдам тебе все деньги. Продам гитару и снова устроюсь на вторую работу. Только ни за что больше не трахайся за дозу с этими кобелями и не бросай меня. Никогда, слышишь, никогда больше.- Парень еще крепче прижал к себе девушку, на которой было надето маленькое черное платьице на тоненьких бретельках. Одна из них скатилась по плечу, и обнажило грудь. В оба соска были вставлены маленькие металлические колечки.

- Нет, твоих денег не хватит. – Захлебываясь слезами, продолжала она.

-Почему ты так в этом уверена? Я отдам тебе все. Даже свою жизнь, если тебе так захочется. Сегодня же куплю эти наркотики. А потом я тебя вылечу. Обязательно. Все будет хорошо. Я люблю тебя, Эвридика. И всегда любил только тебя, ты моя первая и единственная. Я не дам тебе умереть. Я подарю все, что ты только захочешь. Просто будь рядом.

-Орфей, ты правда хочешь знать правду? –поправляя платье проговорила Эвридика.

- Да, хочу. – Наконец-то он посмотрел прямо в глаза Эвридике. В ее больные глаза и даже немного сумасшедшие, но самые красивые и дорогие для него на свете.

-Мне нужно сделать аборт, срочно. Я залетела. От одного из этих мудаков, ебущих меня за дозу.- Девушка крепко зажмурила глаза. – У него был ВИЧ. А теперь он и у меня тоже.

Да-да, что бы не случилось, они обязательно будут счастливы. Непременно.

От услышанного у меня подкосило ноги и округлились глаза. Я будто в замедленном кадре закрыл дверь. Из комнаты слышались полные отчаянья крики Эвридики: «Я не хочу умирать! Не хочу! Мне страшно! ». Медленно и шатаясь, я пошел в гостиную. «И вот сейчас я видел парня, который с пьяни отсосал от меня. А я, наивный, воспринял все серьезно. И опять, так же как и всегда, мечтал о взаимной любви»- десятки раз успело повториться у меня в голове.

Оказывается, уже наступила ночь. Ничего не видно, ведь Билли выключил свет. Я споткнулся обо что-то или кого-то лежащего на полу. Что бы выяснить, что же это на самом деле, мне пришлось наклониться. Щурясь, я разглядел хрупкую девушку, я сразу же понял, что это Сьюзи. Покрасневшая, смертельно измотанная с кровавыми ссадинами по всему телу, она вырубилась прямо на полу. Осторожно перешагнув ее, я направился к выходу из этого притона. Просто не могу я больше здесь находиться. НЕ МОГУ.

Взяв с пола рюкзак, я вышел на улицу. Взглянул вверх, на черное небо. Яркий месяц выглядывал из-за туч, и хитро смотрел на меня, будто он знает все про всех и про меня том числе. Непреодолимое одиночество вернулось. Но мне больше некуда идти. Мое скитание безнадежно и бессмысленно. Я никому не нужный, потерявший себя подросток.

Да-да, совсем забыл, еще я влюбленный, страдающий, никчемный.

Я шел, шел, шел. Но как только устал, остановился. Закурил «Kent», расположившись на привокзальной скамейке. Густой дым, в ночном освящении становится таким красивым, голубым. Я наслаждался каждым затягом, каждым клубом дыма. Ведь наслаждаться больше нечем. Больше у меня ничего и нет. Но я обязательно буду счастлив. Может не сейчас, а когда-нибудь в следующий раз.

Выкинув третий окурок, я решил посмотреть расписание. Осталось только два ночных поезда, идущих в одном и том же направлении с интервалом в пол часа. Это их направление показалось до боли знакомым, и я сразу же решил ехать.

Растянув молнию на рюкзаке, я принялся шарить рукой внутри. Долго не мог найти маленький кошелек из бурого заменителя кожи. Какой-то листок упал прямо в лужу. Не придав этому никого значения, я продолжал искать. Наконец-то достав кошелек, быстро стал пересчитывать деньги. На дорогу в оба конца хватало, даже с запасом. Я довольно улыбнулся. И только потом увидел фотографию Риччи, промокшую в грязной воде. Ту самую фотографию. Выронив из рук рюкзак, я бросился к пиксельному изображению самого желанного и дорогого человека. Вынув фотографию из воды, я сразу же прижал ее к груди. К левой стороне, к самому сердцу. Почувствовал свой неровный пульс. Свое частое дыхание.

Как же я хочу быть рядом с ним, прижимать его к себе, чувствовать его дыхание, его серебрение, его тихий голос, смотреть в бесконечность, скрывающеюся в его янтарно-желтых глазах, а потом вовсе заснуть у него на коленях. Умереть с ним вместе, сплетясь запястьями, а дальше целую вечность разделить на двоих. Быть самым счастливым человеком, с лучезарной улыбкой на бледном лице с густо накрашенными глазами. Ведь я знаю, где находится мое счастье.

Теперь я все понял, почему этот путь показался мне очень знакомым, понял, зачем ушел с этой чертовой вписки.

Через десять минут, гудя, подошла электрика. Народу было совсем мало, я чувствовал себя каким-то особенным. Мне настойчиво казалось, что этой ночью что-то изменится. И я обязательно буду счислив.

Выйдя из вагона на пустынную улицу, хорошие мысли снова оставили меня. На замену им пришла неисчерпаемая тревога. В голове заел крик Эвридики: «Я не хочу умирать! Не хочу! Мне страшно! ». И самому мне сразу же сделалось жутко. Совершенно бесшумная ночь, ни ветра, ни дождя, ни даже случайного прохожего. Даже месяц, и то скрылся из поля зрения. Дрожь пробежала по моему телу, а еще я почувствовал, что уже чего-то смущаюсь. Наверное, того, как ночью позвоню в дверь человеку, который, наверное, даже не помнит кто я такой.

Теперь уже я шел темными дворами, фонарей здесь вообще не было, и я довольствовался какими-то странными лампочками на крышах и номерах домов. Резко заболела голова, и захотелось спать. Но какой там спать, я сразу же одернулся. Моя мечта свершиться и я увижу его. Если повезет, услышу его голос, а если очень повезет, то пережду с ним эту ночь, но, а если сказочно повезет то…

***************************************

И вот я стою у двери, обитой подранным красным материалом с номером 89. Моя дрожащая рука тянется к звонку. Я нажал кнопку два раза. Слышимость ночью просто потрясающая. Естественно я слышу напористый звук, сообщающий хозяину квартиры, о том, что кто-то пришел. Сообщающий Риччи, о том, что пришел я. Глупый подросток в ночи, для которого смыслом существования является жизнь хозяина этой квартиры, на окраине и без того маленького городка. А мечта всей его жизни просто постоять рядом или перекинуться парой слов. Хотя, нет, все вовсе не так. Это все стеснительность. Смысл жизни – это просто Риччи. Мой Ричард. А мечта …

Я услышал шаги. Да-да, непременно Риччи отправился в сторону двери. И сейчас он глянет в глазок и не поймет прикола.

Дверь со скрипом распахнулась. Я увидел его. Сердце забилось с удвоенной скоростью. Мне стало стыдно. Я сразу покраснел.

Риччи недоуменным взглядом, через квадратные очки, окатил меня. Его янтарные глаза покруглели, а сонное лицо приняло маску удивления.

В его взгляде присутствовал испуг.

- Винс… Винсент, что-то случилось? Ты выглядишь очень странно.- Слова были просто переполнены испугом и недоумением. Интонация Риччи на столько необычна, что если бы я хотел ее описать, точно не смог этого сделать. – Ты, наверное, очень замерз. Я так давно тебя не видел, ты сильно изменился.- Ричард слабо улыбнулся.

- Прости меня, Ричард. Прости за все. – Мой язык безнадежно заплетался, и я сдерживался, чтоб не сказать еще какой-нибудь бессмыслицы. А тем временем щеки мои просто полыхали, и я почувствовал жар и озноб одновременно.

- Не извиняйся, ты что. Проходи скорее, пойдем кофе пить. –Улыбка парня стала уверенней. – Только вот скажи, что тебя сюда принесло, и что стряслось такого, что ты, пятнадцатилетний мальчишка, разгуливаешь ночью по району с высокой преступностью?

Я молчал, смотря на старый паркет в маленькой квартирке Риччи.

-Хотя, ладно, можешь не объяснять, я и так все понимаю. Располагайся, можешь остаться здесь на несколько дней, пока твои проблемы не уладятся.- Парень провел рукой по своим мягким каштановым волосам. На свои двадцать он явно не тянул, был со мной одного роста, а может даже ниже на пару сантиметров. – Тебе повезло, что я печатал свою курсовую, а не лег спать. А то сам понимаешь, что было, если бы я не открыл дверь. – В голосе Ричарда всегда присутствовала забота. Мне это так нравилось. Может ему на меня и наплевать, но все же сейчас он делает мне очень приятно. Растапливает мое сердце и создает мгновения, которые навсегда останутся в нем. И за это я ему бесконечно благодарен.

Сняв очки, парень в черной рубашке направился в кухню по узкому коридору. Тем временем, я снял свои прорванные кеды, поставил их рядом с дверью. Повесил куртку из потертой белой джинсы на крючок, рядом с черным плащом Риччи. Наша верхняя одежда висела так близко, соприкасалась друг с другом. Я подумал о том, как моя куртка сейчас счастлива.… А потом мне стало завидно. Завидно счастью неодушевленных вещей.

Спустя несколько мгновений, я уже сидел на маленьком и шатком табурете. Через стол от меня, на точно таком же табурете сидел Риччи, размешивая позолоченной ложкой сахар в чашке с капучино.

И вот именно сейчас, мне настойчиво казалось, что счастье совсем близко. Стоит только поймать, и оно твое. Твое на целую вечность.

- Риччи… - Тихо прошептал я. Серебристый шипик, торчащий из моей губы, блеснул в полутьме.

- Да. – На лице парня показалась теплая улыбка.

- О чем ты сейчас думаешь?- так же тихо спросил я.

-Вспоминаю нашу первую встречу. Тот Концерт Kiss, ты тогда был еще таким маленьким.

Тот концерт два года назад досконально отложился у меня в голове. Перед сном, каждым вечером, я вспоминаю его. И буду вспоминать всегда. Его ярко горящие глаза в массе остального серого, ничем непримечательного, сброда. Максимально громкая музыка. Искусственная кровь на лице Симмонса, и, конечно же, звездный мэйк-ап Пола Стэнли.

Я встретился с тобой взглядом под легендарный «Rock and Roll All Night» и сразу понял, что это судьба.

Еще очень долго, как мне казалось, мы беседовали на кухне. Говорили обо всем. Мне так хотелось, чтоб этот ночной разговор никогда не заканчивался. И тем временем хотелось быть ближе к Риччи, любить его еще сильнее. С каждым его словом мне все больше и больше казалось, что у нас все получится. МЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕМ СЧАСЛИВЫ!

Когда мы перебрались в маленькую и единственную комнатку, вдвоем уселись на старый диван, пружины которого, похоже давно, вырвались на свободу. Молчание совершенно не напрягало, даже наоборот восхищало и умиротворяло одновременно. «Я больше не могу себя сдерживать»- думал я, накрывая своей ладонью ладонь Риччи.

- Ты приносишь мне сижком много боли.- Дрожащими губами и немного заикаясь, сказал я.

- Прости. – Явно задумавшись о чем-то другом, а может и о ком-то, ответил столь любимый мной Ричард.

Я просто уверен, что никто на свете не любит его так сильно, с такой самоотдачей, как люблю его я.

- Но ты остаешься самым дорогим для меня человеком. – Так же смущенно и проглатывая окончания слов, выговорил я.

Ричард молча обнял меня, так ласково, что захотелось заплакать от умиления. Я обвил руками его тонкую длинную шею и опять утонул в его громадных, столь необычных, глазах.

- Я люблю тебя. Я люблю тебя, Риччи!- Я прильнул к нему своими чуткими до сих пор дрожащими губами.

-Не говори глупостей.- Испуганный такой внезапной фразой парень отодвинул меня на безопасное расстояние. - Но это правда! Я люблю тебя! Люблю!- продолжал я.

-Тогда пойми меня, Винс. Раз любишь, то должен понять.- Теребя воротничок рубашки, на удивление спокойным голосом говорил Риччи. – Я не могу разделить с тобой столь прекрасное чувство.- Все холоднее и холоднее продолжал он.- Увы, мне очень жаль.

Горькие слезы, потоком, скатывались по моему лицу. Я не смогу остановиться больше никогда, буду плакать вечно.

Все и должно было быть именно так.

Я зашел сижком далеко.

-Винс, это ничего не меняет. Слышишь, ничего. Не плачь, пожалуйста! – Этот встревоженный голос удалился на задний план, а я тем временем ушел в себя.

Все потемнело, казалось, что я куда-то лечу. В такое темное и пугающе место. Да что уж там, в зловонную яму, ага.

Казалось, я забыл обо всем. Где я, что я делаю, и вообще, кто я такой.

А когда я опомнился, был совершенно счастлив. Просто на пике блаженства.

Мы долго целовались, обвив дуг друга вожделенными телами, а потом у нас был чудесный секс. Просто незабываемый. Самый-самый желанный секс во всей моей коротенькой пропащей жизни. Это так приятно, при поцелуе чувствовать вкус своей же спермы. Прижиматься к груди любимого и с замирание дыхания пытаться проникнуться тактом биения его сердца.

Любить взаимно.

Выражать это прекрасное чувство любыми способами.

Любить до абсолютного безумия.

********************************

Выйдя на балкон, покурить после бурного полового акта, я заметил, как начало светать.

Заметил на своей черной майке с символикой Queen кровавые пятна.

Это кровь Риччи, чья же еще. Отменная кровь первой группы.

Я глубоко задумался.

И сразу все понял.

Мне стало чрезвычайно страшно, ага.

Осознавая свое уродство, я закурил следующую сигарету.

Я был счастлив, действительно счастлив, убив свою любовь.

Убив, а потом трахнув уже мертвого Риччи.