Антология мужской любви. Эссе. Тематика: Рассказы о любви 18 Часть 2

***

Он не знал, сколько времени прошло.

Вдруг ласковая женская рука легла на его голову, проведя по волосам легко, словно западный ветер, прогретый солнцем летнего дня...

Он встрепенулся. Да! Да! Это — то, что ему сейчас нужно!!

И Душа его, словно сорвавшись с места, захлёбываясь, завопила в исступлении: "Да, гладь меня, о, Женщина! Будь моей матерью сейчас! Гладь меня по голове, по волосам! Прижми меня к своей груди, как младенца, - я хочу спрятаться на твоей груди, и греться! Будь моей матерью сейчас, будь, умоляю тебя!..."

Импульсивно, не помня себя, он требовательно потянулся к ней, как ребёнок, схватив за одежду, и сказал одними лишь глазами умоляюще и тихо, - так, чтобы она не смогла ему отказать:

- Побудь со мной...

И она легла рядом с ним, молча, ни слова не говоря, понимающе вглядываясь в его глаза, и положила одну руку себе под голову, а другою — ласково проведя ладонью по его виску...

Он спустился ниже по подушке, и уткнулся лбом в её грудь... Душа сжалась болезненно и сладко: кажется, он нашёл свою Маму...

Нет, это Мама нашла его!

Его, маленького, забытого всеми..!

«По синему морю, к зелёной земле, Плыву я на белом своём корабле... На белом своём корабле-е, на белом своём корабле-е... » - пропела в его памяти до боли знакомая мелодия.

«Пусть мама услышит, пусть мама придё-ёт, пусть мама меня непременно найдё-ёт... »

Слёзы комом собрались у горла, сдушив его, и захотелось снова плакать, - но уже от облегчения: вот она, рядом...! Такая тёплая, нежная... Одним лишь присутствием согревая и обдувая душу словно лёгкий божественный зефир: Боже, как хорошо!...

«Господи, спасибо! »

И он замер, боясь дышать: боясь спугнуть этот прекрасный миг, - чтобы он не спорхнул, как дикая птица... Каждый миг тепла её - он пил всей душою своею, жаждущею, как пустыня, - и казалось, что нет силы такой, что была бы способна напоить его...

Боже, какой он маленький, и как он истосковался... Боже, как он устал! Устал, бесконечно устал быть сильным, быть взрослым... Он выдохся, и нет больше сил тянуть эту ношу...! Он — маленький, он — малыш...

И казалось, Женщина тоже шептала мысленно, - ласково и покровительственно: «Мой Маленький, мой Малыш, мой Ребёнок... »

И он так же мысленно отвечал ей, кивая: «Я ребёнок, я маленький... »

Он был ребёнком в этот миг, и упивался этим состоянием, - с болью, с дрожью... Признаваясь сам себе, что вот, именно сейчас — он нуждается не в женщине, - слабее него, или равной ему, - а нуждается именно в Маме: большой и сильной, и в то же время бесконечно Нежной и Понимающей...

Непонятная тоскливая боль в животе чуточку стала легче... Слёзы уже не хотели течь из глаз, - они просто проскальзывали вовнутрь глотками, сквозь колючее горло, смазывая его, словно живильное масло, и колючки в горле постепенно сглаживались...

Душа его плакала...

Он плакал молча, без слёз, благодарно прижавшись лбом к тёплой груди женской, сжавшись комочком... Локоть её покоился на его плече, ладонью обнимая шею, и кончики пальцев слегка касались его затылка... Она лежала молча, с закрытыми глазами, не шевелясь, расслабившись рядом с ним, как мать, кормящая своего младенца грудью, и просто отдыхала... Это было состояние особой сказки, когда он, наконец, смог вернуться в далёкое детство, откуда черпал свои силы у материнской груди. Это было особое таинство, постижимое только им двоим: момент его Ранимости и её нежного и кроткого Превосходства... Её внутренний покой стал простираться и на него, и постепенно полудрёма стала овладевать и им...

Но он не спал... Сквозь полудрёму свою он замечал, как, натянутые гитарными струнами метастазы Тоски, мучившей его, и терзавшей холодом его душу, - стали стихать, расслабляться под действием живительного тепла, исходящего от Женщины... Он чувствовал это, и потому боялся оторваться от неё хоть на миг, чтобы снова не впасть в пучину холода, - и держался за неё судорожно, приникнув к ней, как к спасительному кругу, боясь оглянуться на холодную пропасть за его спиной, зажмурив глаза... Она — олицетворение Тепла, и вне её — жизни нет...

И он пил её, пил её энергию, которую она источала, пил жадными губами Души, как пиявка, стараясь вобрать в себя побольше её тепла, чтобы мочь жить самостоятельной жизнью вне её, когда, наконец, оторвётся...

Впрочем, он в эту минуту не думал об этом: он просто пил, просто грелся у источника её тепла: её души... Тепло её, и её покой - словно сладкий мёд, притягивали его: он летел на них, как бабочка летит, не в силах бороться с магией притяжения цветка..!

Маленький замёрзший Ребёнок жался к большой тёплой Маме... Ах, есть ли что прекраснее тепла маминого, когда душа, оттаивая, просыпается нежными подснежниками, и спит, убаюканная теплом весеннего солнца?...

Минуты, перетекая из одной в другую, сливались в одну большую Паузу, когда Время останавливается, прекрасное в своей застылой позе, медленно и красиво сползая куда-то вниз, улегаясь, словно песок кызылкума после очередной бури...

Из Маленького Замёрзшего Ребёнка он незаметно превратился в Котёнка, пригревшегося на коленях своей Хозяйки... Душа его стала успокаиваться, расслабляться... Святое таинство их продолжалось, и оно было прекрасно... Душа его улыбалась уголками губ своих...

И Душа его молилась, но уже иначе: «Господи, спасибо Тебе... Господи, спасибо за тепло это... Мне сейчас лучше уже, - чуточку... Боже, как я боюсь, что миг этот, такой прекрасный, может оборваться! Нет, только бы не прервался, только бы продолжался он! Ах, ещё немного, Боже... Спасибо... »

Минуты продолжали течь, как сладкий нектар, - наполненные покоем, - и покой, разливаясь, становился всё шире, охватывая его душу... Боже, больше ничего не надо, - только бы сказка эта не кончалась, не обрывалась, Боже... Боже, как хорошо...!

Пригревшемуся Котёнку захотелось развернуться, распрямив свои лапки. Захотелось уже разогнуть ноги и спину, - и он, сладко потянувшись, выпрямил их... И больше уже не хотелось лежать у груди: захотелось лечь повыше.

Глубокий вздох, трепеща в лёгких, прошёл сквозь его тело...

Душа его согрелась немного, и неприметно повзрослела, выпрямилась... Захотелось уже вернуть Женщине хотя бы часть того тепла, которое она вложила в него, и чтобы Женщина воспользовалась возможностью побыть Маленькой... И доверилась теперь ему сама, как он доверился ей...

- Ложись ко мне на руку, - ласково прошептал он, приглашая.

Она повернулась, безропотно и спокойно приподняв голову, чтобы он положил под неё свою руку, - и задремала снова, прикорнув к его груди... Её головка покоилась на груди его, и он теперь чувствовал, что они поменялись ролями: теперь она была Маленькой, а он — Большим. Это было так прекрасно: чувствовать себя Большим! Ах, мгновение, остановись в своём полёте!!...

Душа его ликовала, наполняясь силой от осознания собственной Силы и Мужественности: да, всё-таки, Мужчиною мужчина осознаёт себя только рядом с Женщиной, и только в контрасте с её Слабостью и Беззащитностью он осознаёт себя Сильным! Господи, хорошо-то как...!

Она лежала на его груди, а он вдыхал тонкий аромат её волос, и особый аромат кожи её головы... Ах, этот запах! Как вкусно! Жутко захотелось поцеловать её темечко... Прикоснуться губами, вкусив этот аромат, так похожий на аромат распустившегося бутона розы, свежего парного молока и ещё чего-то, неуловимого... Аромат этот действовал особым образом, - приподнимая в душе волну нежности, радости и покоя, приподнимая волну блаженного опьянения... Прикоснуться губами к этому темени, как к вину святого причастия, испытывая благоговейный восторг, когда душа сама молится: «Спасибо, Господи... » - не это ли счастье?..

… Он прикоснулся губами к желанному месту на её голове, - медленно, наслаждаясь каждым мигом прикосновения, растягивая удовольствие от этого чарующего таинства...

… И ещё раз...

Ммм!... Так вкусно!

Душа его улыбалась.

А потом захотелось поцеловать макушку, затылок... Медленно, с расстановкой, нежно... И так нравилось целовать её голову! И вот здесь тоже... и вот здесь...

Она же продолжала лежать, безмятежно дремля, и позволяя целовать свою голову... Очевидно, ей нравились его поцелуи, и ей нравилось принимать их, как и ему — дарить...

И он дарил их, дарил... Ах, как вкусно прикасаться губами к её голове, вдыхать аромат её кожи и волос!

И он вдыхал: долго, медленно, почти не дыша... Да, дышать почему-то страшно: кажется, что, задыши он полной грудью — и всё! Сказка улетит, - потому что шум дыхания спугнёт эту чарующую тишину... И поэтому он дышал сдержанно, чуточку дрожа, чуточку пьяный от переполняющей потребности дышать кислородом, жить, вдыхать и выдыхать аромат её кожи, наполняясь им...

Но — нет, он хочет растянуть удовольствие, он будет дышать медленно, маленькими вдохами и осторожными выдохами... Пока не насытится... И будет прикасаться губами легко, как ветер, продлевая удовольствие, - делая его тоньше, пастэльней...

Долго...

Долго...

Долго...

Ну вот, кажется, он насытился... Насытился прикосновениями губ к её голове... Насытился осознанием своей Силы...

Теперь захотелось Равенства... Захотелось снова лежать молча, замерев, уткнувшись лицом в её спину... И продолжать слушать Сказку...

-  Повернись, пожалуйста... - лёгким, но настойчивым движением руки он давал ей понять, чего хочет.

И она исполнила его новое желание, и повернулась к нему спиной, не прекращая дрёмы...

ПРОДОЛЖЕНИЕ:

ВЕРНУТЬСЯ В МЕНЮ: