Печать Вечности II, глава 21 - yaoi, nc18 -

Глава 21

"Былое. Часть третья. Заложник"

Темный властелин взошел по ступеням, степенно и величественно сел на трон и обвел жестоким, холодным взглядом своих подданных. У каждого, кто присутствовал в тронном зале холодок пробежал по спине, а кожа покрылась мурашками, - никто не сомневался, что взошедший на престол владыка изменит жизнь демонов навсегда и бесповоротно.

- Господин! – Дамир застыл в низком поклоне, спрятал испуганный взгляд, страшась посмотреть на темного владыку. – Я жду Вашего решения и смиренно приму свою судьбу.

Люций усмехнулся.

- Дядя, я не собираюсь наказывать тебя, ты останешься здесь, рядом со мной и Лариндой, и я надеюсь, что ты присмотришь за нами и станешь нашим добрым другом и помощником.

- Повелитель! – Дамир склонился еще ниже. – Спасибо Вашей милости за столь милосердное решение.

Ларинда ворвалась в тронный зал, видимо сбежала от нянек, обхитрив их. Она обвела нетерпеливым взглядом притихших придворных, огляделась, увидела темного владыку на его высоком черном троне, тут же бросилась к брату, совсем не заботясь о статусах, не заметив, что ее любимый Люций больше не тот мальчишка, с которым она так часто играла на лужайке возле замка.

- Братик! – Девочка обняла темного владыку, прильнула к нему и он тут же погладил ее по длинным, темным волосам, поднял на руки и усадил на колени.

- Малышка, ты не скучала здесь без меня?

- Конечно скучала! – Простодушно ответила Ларинда. – И папа куда-то ушел, сказал, что за тобой, но так и не вернулся, ты не знаешь где он?

Люций насупился, тень набежала на его лицо, а придворные тут же ощутили мощь темной ауры властелина, отступили перед столь грандиозной и могущественной силой, которой обладал молодой повелитель.

Когда юный демон проник в человеческие миры и стал пленником Севера, то и подумать не мог, что его объявят наследником темного мира. Вернувшись из оазиса, Люций тут же ощутил след силы отца. Наместник улыбнулся, когда уловил замешательство юноши.

- Да, Гарольд приходил за тобой, ты доставил ему хлопот, мальчик!

- Где он, что Вы с ним сделали?! – Люций не хотел, да не удержался, осветившись темной аурой гнева.

- Ну-ну, мальчик, не стоит так злиться, вот, возьми-ка этот браслет и надень на руку... – Наместник кинул юноше красивое украшение, сверкающее в свете солнца благородными, драгоценными камнями.

- Я что девчонка, чтобы это носить? – Возмутился демон, подхватывая дорогую безделицу, и гнев его вспыхнул с новой силой, аура сделалась темнее, даже Бертольд ощутил на себе демоническую мощь.

Браслет осветился белым, ударил в руку, забирая, втягивая в себя темную силу. Люций упал на колени, мгновенно ощутив слабость и свою уязвимость перед наместником Севера.

- Конечно же ты не девчонка, кто же об этом говорит, этот браслет обычная гарантия твоего благополучия здесь. Ведь будь здесь сейчас белый волхв, то думаю, что нам пришлось бы организовывать твои похороны. А так, твоя сила будет под контролем браслета, да и нам спокойнее, мы ведь не хотим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Люций опустил голову и проговорил глухо:

- Значит, Вы не отпустите меня?

- Нет! – Просто ответил Бертольд. – Я оставил тебя здесь заложником, чтобы, когда придет срок, Гарольд исполнил свое предназначение, и только тогда ты вернешься домой, но уже в качестве темного владыки.

- Так долго?! – Воскликнул Юноша, а ведь не хотел показывать своей слабости и своего страха.

- Вовсе нет, ты даже и не заметишь, как пролетит время.

Браслет перестал выкачивать силу и потухло его свечение, он снова превратился в красивую безделушку. Люций поднялся на ноги и послушно надел браслет на запястье, показывая, что не намерен артачиться.

- Вот и хорошо, веди себя примерно и будешь жить долго и счастливо.

Наместник хлопнул в ладоши и в зал вошел молодой волхв, с которым плененный демон познакомился в заговоренном лесу.

- Лариель, проводи нашего гостя в его покои, затем покажи ему дворец, а заодно объясни, куда ему заходить не следует. – Проговорил Бертольд, улыбнувшись.

Молодой человек кивнул, а затем направился к выходу, махнув заложнику, призывая его следовать за ним.  

Шли молча, Люций разглядывал своего провожатого, бросая на него недобрые взгляды.

- Что смотришь? – Недовольно спросил волхв, оглянувшись на своего подопечного.

- Да так, нравишься ты мне! – Усмехнулся демон, с удовольствием увидев негодование, отразившиеся на лице юноши.

- Знал, что проклятые похотливы и неразборчивы, но, чтобы до такой степени... – Возмущенно проговорил Лариель.

- Почему неразборчивы? – Люций продолжал издеваться над белым волхвом. – Неужели ты недооцениваешь свою внешность, ты просто красавчик, не надо себя принижать, Лариель!

- То есть, то что ты похотлив, ты даже и отрицать не станешь?

- Не стану! – Люций прижал юношу к стене, жарко задышал в его шею, всосал губами нежную кожу, оставил темный подтек засоса.

- Ах ты, гад! – Лариель оттолкнул демона, создал белый, искрящийся шар, размахнулся.

- Ну что же, бей! – Смиренно проговорил Люций, покорно опустив голову. – Я ведь беззащитен и безоружен, браслет не позволит мне сопротивляться, - наверное, такого противника приятно наказать?!

Волхв хлопком развеял силу, сжал губы и сузил глаза.

- А я ведь знаю, чего ты добиваешься, проклятый! – Процедил он сквозь зубы. – Хочешь, чтобы я снял с тебя браслет и вызвал на бой?! Только не выйдет у тебя это, останешься ты под контролем Севера, а попробуешь оберег сорвать самостоятельно, так вообще всех сил своих лишишься. Лучше смирись.

- Я просто поцеловал тебя и только! – Люций снова улыбнулся. – Ты очень вкусный и очень красивый, если бы ты не оттолкнул меня, то я бы мог любить тебя всю ночь.

- Гад! Еще раз дотронешься до меня и я тебя в порошок разотру, и смотреть не стану, что ты безоружен! – Прорычал Лариель и пошел вперед, ни разу даже не оглянувшись, зная, что пленный демон последует за ним.

Красивые оранжереи и зимние сады, окруженные толстым, хрустальным стеклом, были наполнены светом яркого северного солнца, в них росли разнообразные экзотические растения, собранные, кажется, со всех земель, начиная от человеческих миров и кончая демоническим миром. Многочисленные певчие птички распевали свои чудесные песни в кронах высоких деревьев, а великолепные бабочки перепархивали с одного красивого цветка на другой, собирая сладкий, медовый нектар. Веселые оленята резвились на чудесных полянках, а в ручейках, журчащих вдоль садов, плескалась мелкая рыбешка. Сам дворец больше походил на город под огромным хрустальным куполом, - мегаполис с широкими улицами и узкими проулками, с многочисленными жилыми районами простых служителей и целыми кварталами зажиточных обитателей дворца. Гостевые дворы и развлекательные центры, хмурые темницы и роскошные залы приемов, а посреди всего этого великолепия, словно самый драгоценный камень в центре диадемы, возвышался шикарный замок наместника.

Люций не уставал восхищаться столь необычным, живущим полной жизнью посреди снежного безмолвия сказочным городом. Заложника не ограничивали и он мог бродить по многолюдным улочкам, отдыхать в тенистых аллеях многочисленных парков и оранжерей, заходить в кафе и даже общаться с горожанами. И он почти уже забыл, что является пленником этого города, даже про своего надзирателя, тенью следовавшего за ним и следившего за каждым его шагом, он тоже старался не вспоминать пока гулял и размышлял о своем.

«Это уму непостижимо! – Демон присел на лавочку и откинулся назад, взглянув в голубое небо, наблюдая за белыми, пушистыми облаками, медленно плывущими куда-то, купающимися в лучах яркого зимнего солнца. – Здесь все так прекрасно и так просто... Как же я завидую жителям этого хрустального города... »

- Слушай, Лариель, может быть, мне попросить наместника, чтобы он оставил меня здесь навсегда? Я даже чернорабочим готов быть...

- Что, не хочешь возвращаться в мир проклятых, демон?! – Волхв не слишком-то любил общаться с пленником, поскольку тот вместо смирения проявлял гордыню и подтрунивал над своим конвоиром.

- Я бы остался здесь, мне этот мир очень нравится, я бы и браслет этот не снимал, пусть контролирует мою силу – мне же легче, а еще ты ведь живешь в этом дворце, может быть, однажды ты сдашься мне и станешь моим любовником!

- Ты снова за свое?!.. – Взвился Лариель и его щеки тут же окрасились красным, выказывая гнев, перемешанный со смущением.

- А что могло измениться, я здесь почти полгода и каждый день пытаюсь соблазнить тебя... – Люций рассмеялся. – Не напрягайся ты так, я тебя не съем, просто мне скучно... Слушай, давай сгоняем в оазис, ты ведь знаешь, что это такое?

- Оазис? – Волхв напрягся. – А зачем тебе туда надо?

- Да так, хочется еще раз побывать на райском островке... Знаешь, на том, где в центре находится черный камень?!

- Насколько я знаю, демоны не слишком-то любят оазисы, им хватает и первого посещения, чтобы больше никогда не мечтать о втором... Ты же ведь однажды уже был там и знаешь, кто запечатан в камнях, неужели тебе первого раза не хватило?!

- Хм... – Задумался Люций. – Скажи, а тебе не жалко тех, кто там томится?

Лариель пожал плечами.

- Не знаю, я как-то никогда не задумывался об этом... – Проговорил белый волхв.

- Правильно, ведь мы проклятые и жалеть нас не стоит, так почему же ты вдруг вообразил, что мне есть дело до этих живых камней?

- Ну ведь они же твои сородичи, пусть и далекие предки, но все же... – Лариель снова пожал плечами и в голосе его послышалась неуверенность.

- Ха... Вот как, но разве не Вы все в один голос утверждаете, что у демонов нет сердца и им не ведомо такое понятие как милосердие и любовь?! – Люций рассмеялся, хотя и спрятал глаза за густой черной челкой, - не хотел, чтобы волхв увидел ту боль, которая отразилась в них. Пусть на миг, но эти боль и обида за прошлое лишь отблеском прошли по черным как ночь глазам, вспыхнули на секунду во взгляде и потухли. Но даже это мгновение враг мог заметить и принять за слабость, а этого будущий темный владыка позволить не мог.

- Мы, демоны, не испытываем жалости ни к себе, ни к другим, и не знаем страха, неуверенности и боли, так что не стоит приписывать мне свои чувства, Лариель.

- Ладно, я спрошу наместника, если он позволит, то я сопровожу тебя в оазис.

- А ты оказывается хороший парень, спасибо, Лариель!

- И все же, почему ты хочешь полететь туда? – Не унимался юноша.

Люций и сам не мог себе объяснить, почему его так тянет в оазис, отчего хочется снова оказаться у черного валуна, прикоснуться к нему и опять ощутить ту непередаваемую мощь и непримиримую метущуюся душу демона, жившего давным-давно, забытого, похороненного под пластами времени, едва не сгубившего свой народ, потерявшего свои земли, свою власть и свою свободу.

- Сказал же, меня скука одолела! – Ответил демон, поднялся и пошел вперед по дорожке, усыпанной гравием. Темно-синяя большая бабочка сорвалась с огненно-красного цветка и неожиданно села на голову Люция, раскрыла крылья, сама сейчас напоминая экзотический цветок, украсила волосы пленника. Девушки, проходящие мимо, одарили молодого человека томными взглядами, заулыбались. Но он прошел мимо, будто бы и не заметив их, легким движением смахнул насекомое со своих волос, отмахнулся словно от назойливой, противной мухи и ускорил шаг, поспешив выбраться из парка.

Прошла неделя, прежде чем наместник дал свой ответ. Лариель явился в покои своего подопечного на рассвете, разбудив демона, сообщил:

- Бертольд позволил тебе посетить один из оазисов, но не тот, где покоится черный камень, на него наложено табу и тебе туда больше нельзя!

- Вот как?.. – Люций обнаженным сидел на постели, даже не подумав прикрыться, и Лариель, смущаясь, отводил глаза от прекрасного тела, такого гибкого и стройного, с перекатывающимися мышцами под бархатистой смуглой кожей. Демон напоминал дикое, необузданное животное, такое хищное и такое соблазнительно-притягательное, что невольно хотелось дотронуться до его черных, густых волос, провести по ним рукой. Но не останавливаться на этом, скользнуть по красивой, длинной шее, ощутить твердость, напрягшихся мышц, провести пальцами по груди, задеть круглые, темные соски и, возможно, заставить Люция стонать, приручая его своей лаской.   Спуститься ниже, погладив плоский живот с кубиками пресса, а потом последовать туда, где темнел холмик жестких, кучерявых волос... И, возможно, зайти в своих фантазиях чуть-чуть дальше, за пределы дозволенного, заглянуть за границу приличия, упасть в сладкую бездну своих желаний и позволить демону искусить себя.

Волхв тряхнул головой и сжал кулаки.

- Ну так что, не отказался еще от прогулки в оазис? – Спросил он жестко.

- Отчего же... – Люций поднялся с постели, потянулся, демонстративно прошелся перед Лариелем, собирая по полу свои вещи, разбросанные перед сном. Но даже не сделал попытки прикоснуться или обнять, будто издевался, дразнил, заманивал, однако не давал ни малейшего шанса жертве сдаться на милость победителю, словно и не хотел заполучить юношу в свои сети, и не было полгода безуспешных попыток совратить несчастного соглядатая, не звучали речи смущающие слух и заставляющие волхва краснеть.

До оазиса добрались быстро. Люций так радовался возможности выбраться из «города», что напоминал сейчас ребенка, который наконец-то дождался подарка на день рождения.

- Вот где бы я хотел по-настоящему жить! Не понимаю, как люди могут жить под колпаком и радоваться при этом?!

- Сам же хотел остаться во дворце навсегда... – Пробубнил Лариель.

- За неимением лучшего... – Вздохнул демон и улыбнулся. – И все-таки, почему вы натянули на дворец этот хрустальный колпак?

Ну, иначе нельзя было бы сохранить этот город в том виде, в котором ты его знаешь...

- А почему бы не собрать все эти камни и не разбросать их по границе дворца? – Заинтересованно спросил демон.

- Если бы все было так просто... – Протянул волхв, пошел вперед к небольшой полянке, окруженной фруктовыми деревьями. – Знаешь, почему город называют дворцом?

Люций покачал головой.

- Раньше, говорят, это был действительно огромный город, такой большой, что и за неделю не обойдешь, а то, что сейчас от него осталось, это район, окружавший дворец северных владык...

- Северных владык?..

- Да, были и такие... Наместник лишь временный заместитель, ожидающий, когда вернуться настоящие правители.

- А кем они были? – Люций сорвал яблоко, потер о рукав и впился зубами в сладкий плод.

Лариель пожал плечами.

- Кто знает, они жили давно и, поговаривают, что именно люди и есть те самые настоящие хозяева севера.

- Шутишь? – Демон искренне удивился. – Они же не обладают ни силой, ни магией?

- По древнему преданию, боги устали от своей великой силы и отказались от нее, оставив могучей лишь свою душу, превратившись в обычных людей. Вот поэтому людям ведомы и любовь, и страсть, и прочие мощные чувства, которые мы можем испытывать лишь отчасти, а проклятые, так и... – Лариель запнулся.

- Ну да, а проклятые вообще не могут ничего испытывать, да?!..

Волхв отвел взгляд, потупился и пожал плечами, не решаясь подтвердить или опровергнуть слова демона.

- Ну ладно, мы отвлеклись от темы, так почему же «живые камни» не могут поддерживать климат в вашем расчудесном «дворце»?

- Да потому что не хватит всех этих камней, чтобы обслуживать город, для этого пришлось бы истребить всех демонов, да и то, думаю, вряд ли бы хватило. К тому же оазисы являются важной составляющей города, они подпитывают его и дают жизненную силу, - все здесь взаимосвязано.

- Вот как... – Выдохнул Люций, откидывая огрызок от яблока в сторону и падая в траву. – Эй, Лариель, присоединяйся, травка такая мягкая, такая нежная!

Он похлопал рукой, подзывая своего спутника, призывая его лечь рядом. А тот отчего-то задрожал, хотя солнце не скрылось за тучей и небольшой ветерок совсем не приносил прохладу, наоборот, был, кажется, слишком теплым. Но вот побежали мурашки по коже и лоб неожиданно покрылся холодной испариной.

- Эй, ну чего же ты? – Люций поднялся на локте и взглянул на Лариеля. На красивых губах демона играла улыбка, такая ласковая, призывная, глаза лучились радостью и участием, а руки, с длинными, тонкими пальцами, гладили молоденькую, короткую травку так нежно, что невольно захотелось оказаться на ее месте и почувствовать тепло и заботу этих широких ладоней. Ощутить как это, когда подушечки пальцев нежно касаются тебя, скользят по коже, слегка щекочут, а кончики ногтей чуть-чуть царапают, задевая чувствительные зоны.

Волхв облизнул пересохшие губы, поддавшись видению, шумно сглотнул и отступил на шаг, понимая, что не выдержит и уступит демону, поддастся искушению и все-таки решится упасть в его объятия.

Нет, Лариель не сразу заинтересовался пленником, до этого он и в мысли не допускал, что однажды сможет кого-нибудь полюбить, - белый волхв готовился стать странником, а проще говоря, отшельником, отрешиться от мира и людских страстей, освободиться от оков суеты и быта и навсегда потерять корни, связывающие его с домом. Он мечтал стать свободным, а для этого нельзя было разрешать себе чувствовать, впускать в свое сердце любовь и связывать себя с другой душой, которая ни за что не отпустит странника, обрежет крылья и привяжет к себе на веки вечные.

Лариель закрыл глаза, когда почувствовал сладкие губы, подарившие головокружительный, глубокий поцелуй. Он не сопротивлялся, поддаваясь чуть грубоватым, но таким возбуждающим ласкам демона, сжал в ответ его в объятиях и воспарил над всем этим миром, умирая сотни раз и столько же возрождаясь. Пьянел от невероятного полета, захватившего его целиком и полностью, и молился, чтобы опьянение не прошло никогда, потому что знал, что когда он очнется от этого незабываемого сна, то не простит себе слабости, швырнувшей его в объятия проклятого, не сможет смириться с тем, что однажды позволил своим чувствам взять над собой верх.

Вечером он пришел к наместнику и взмолился, чтобы тот отпустил его со службы, разрешив странствовать, а потом, получив согласие Бертольда, Лариель навсегда покинул северные земли. Он ушел на рассвете следующего дня, даже не попрощавшись со своим бывшим подопечным, унося в сердце злую, беспощадную боль разлуки, буквально с корнем выдирая из души щемящее чувство потери, смаргивая горькие слезы тоски по первому и последнему своему возлюбленному, которого оставлял позади навсегда, открывая перед собой бесконечный путь, наполненный приключениями, дальними странствиями и загадочными открытиями. И все же, как бы не называл это Лариель, как бы не оправдывался, он просто напросто сбегал от себя самого, испугавшись тех странных и непонятных чувств, пробудивших его спокойное, до поры ледяное и неприступное сердце.