Заголовок
Текст сообщения
Много чего случилось с момента последней записи.
На удивление, тематическая жизнь определённо меняет твой быт, привычки, пристрастия.
В тот день, когда произошло то, о чём я буду говорить в этой главе, было на редкость солнечно.
Я помню, как проснулась не от того, что меня мучает внеочередной кошмар или потому что мама заваривает на кухне свой любимый двойной эспрессо. Я проснулась от того, что сквозь шторы лениво и ещё очень не смело к моей подушке прокрадывался золотистый луч утреннего солнца. Ещё такой неокрепший и слабый, он хотел мягко разбудить меня, чтобы я скорее вдохнула свежего весеннего воздуха и порадовалась отличной погоде.
Но, это был явно не его день.
Настроение с утра выдалось крайне отвратное, ночью(не спрашивайте, как меня угораздило - сама не в курсе) у меня лопнул сосуд в левом глазу, так что до вечера помыслить о том, чтобы снять чёрные очки нельзя было ни в коем случае.
Ко всему прочему, за мной опоздало такси, а неисправный утюг заставил перекопать весь гардероб в поисках подходящего платья.
В итоге я опоздала на учёбу, на которую и не шибко хотелось ехать.
Я шла по коридору, пытаясь поправить растрепавшуюся чёлку, как вдруг навстречу мне, из-за угла вывернула А. В.
А. В. в свою давно прошедшую бытность была очень хорошенькой и, наверное даже перспективной молодой актриской-кокаинеточкой. О её былых пристрастиях говорят синие круги под глазами, ломкие, слегка желтоватые ногти и никак не восстанавливающиеся зрачки. Они очень лениво и не хотя реагируют на свет и чаще всего остаются огромными блюдцами в тонкой кайме грязно-голубой радужки.
В целом, она наверное могла бы стать в своё время актрисой хотя бы уровня кабаре, где любую безталанщину прикроет вульгарность, шик и блеск декора. Но, видимо, давно почившие родители взяли девочку в опалу, пригрозив наследством и вместо разгульной театральной и киношной жизни заставили корпеть над матанализом и прочей очень сложной и моему разуму непонятной алгеброической ерундистикой.
В силу данных модификаций её надежд и стремлений А. В. стала ворчливой и нелюдимой старухой, которая, как она думает, знает всё и вся лучше всех. Если данный термин к ней применим - то она старалась всегда быть доминантом в своём доме, отношениях, университете и так далее. Но если сдёрнуть эту напускную мишуру, то что же мы увидим?
На самом деле А. В. это просто целый, доведённый до ума комплекс психических расстройств. Главное из которых - истеричная шизофрения, проистекающая в внезапные и очень бурные приступы гнева. Иногда даже доходит до дёргающегося глаза или пены изо рта.
Я серьёзно.
Она прекрасно знает, что студенты её ненавидят, но при этом особо рьяные камикадзе таки состоят в её "театральном"(кавычки, господа, обратите внимание, они стоят не случайно), клубе. Я туда была записана за провинность. Деканат посчитал, что мои синхронные загулы в университете способна лечить только А. В. Да, она обязательно выбьет всю дурь, поставит выскочку на место. Ибо в деканате со мной бороться уже устали. Я даже примерно представляю, как это выглядит с их стороны.
Декан, разъярённый моим хамством вызывает меня в деканат. Он меряет шагами кабинет и про себя обдумывает всё то, что сейчас выскажет мне прямо в лицо. На его столе лежит аккуратный чистый бланк моего будущего заявления о самостоятельном уходе. Да, в этот раз она его подпишет, это точно! Он же взрослый, сорокалетний мужик! Он надавит и ей ничего не останется, кроме как со слезами на глазах уйти добровольно! Но тут раздаётся мягкий, не настойчивый стук в дверь...
Она говорит низким, мягким голосом, шагает бесшумно, без резких движений. Кажется, она вовсе его не боится - расслабленно опускается в кресло напротив и смотрит прямо в глаза. Вот хамло! Но вот, она заводит отвлечённую беседу - когда всё же намечается научная конференция по лексикологии, ведь нужно же скоро собирать ребят и прежде всего, собираться ей самой. Когда следует предоставить презентацию по Новому времени(о, боги, что ещё за презентация? Я такого не задавал.) и в какие сроки следует сдать на редактуру? Она открыто улыбается, уводит беседу на вещи действительно неотложной важности. Исключить я её в любом случае успею всегда, а вот действительно, кто же поедет на конференцию? И вот, она уже легко подхватывает сумку, коротко кивает и выходит за дверь.
А бланк на столе остался не тронутым. Вот чёрт!
В силу того, что тщетные попытки Г. Б. меня воспитывать не увенчались, ровным счётом, никаким успехом, деканат постановил наказание более изощрённое и обойти его оказалось намного труднее, чем мне думалось.
"Драматический театр" - так, очень пафосно и красиво называлась эта вакханалия бесовщины, эти сады Гоморры, поросшие мраком незнания и невежества. А. В. была там главным экзекутором научным руководителем. Меня мило попросили принять участие в одной из постановок этой псих больной. Зато, взамен - полная амнистия.
Заманчиво. И кто бы из вас, оказавшись по сторону моих баррикад, отказался бы от столь привлекательного предложения? Всё бы оно так. Но я, как и вы, просто не была знакома с А. В.
Как только я переступила порог актового зала на первом организованном собрании, мне всё стало ясно. Жаль, что на дверях не было таблички вроде "Палата №6" или что-нибудь в этом духе.
Пара флегматичных студентов - бледных, точь-точь в тон офисной бумаге, старались читать отрывки стихов. Банальщина. Пушкин, басни Толстого, Шекспир. Избито. Но даже с этим можно было смириться, если бы после каждой строчки зал не сотрясался бы от во истину потрясающих и вселяющих нечеловеческий ужас поросячьих визгов и криков. А. В. нервно вытирала своё побагровевшее от давления опухшее лицо жиденьким шифоновым шейным платочком и принималась орать.
-Бездыри! Отбросы! Кто так читает? Ну кто? Что за бредятина? ВОН! ВОН СО СЦЕНЫ!
Мне на какое-то мгновение захотелось врасти в кресло. Судя по тому, как она отчитывала даже тех, кто читал довольно-таки неплохо, мне вообще не сулило ничего хорошего, учитывая то, что я новенькая. И все мои "лауреатские" школьные премии по прочтению стихов, грамоты за актёрское мастерство и прочие, ровным счётом ничего не значащие бумажки всё равно не спасли бы меня от нападок этой стервятницы.
Пришла таки и моя очередь. Одна из студенток, громко фыркнув, кинула мне на колени какую-то старую, потёртую книжку с пожелтевшими от времени, дурно пахнущими страницами. Фолиант был весьма изрядных размеров и, как оказалось, сие было ничто иное, как собрание стихов русских классиков абсолютно разных жанров. Блок, Есенин, Маяковский. В общем - странная книженция, каждой твари по паре.
В принципе, без разницы было, какой вариант казни выбирать, потому страница была открыта наугад. Есенин. Ненавижу, нет, серьёзно, ненавижу стихи Есенина. Но, раз уж так велит судьба - пусть вершится то, что предначертано.
"Вечер, как сажа,
Льется в окно.
Белая пряжа
Ткет полотно.
Пляшет гасница,
Прыгает тень.
В окна стучится
Старый плетень.
Липнет к окошку
Черная гать.
Девочку-крошку
Байкает мать.
Взрыкает зыбка
Сонный тропарь:
"Спи, моя рыбка,
Спи, не гутарь"."
Дебильное стихотворение. Нет? А по-моему - да. В общем, без разницы. Я взошла на эшафот сцену и принялась читать. Старалась, даже от души. А. В. внимательно слушала, но оборвала уже на третьем четверостишии:
-Какой вздор! Ересь! Бездарщина! Пшла вон со сцены!
И ворчание. Остальные "бла-бла-бла-бла" я уже не слушала, просто кинула книжку ей на стол и, сев на место, спокойно кивнула, мол "я обязательно приму к сведению. Как-нибудь. В следующей жизни".
И так проходили абсолютно все репетиции. А. В. злило моё безразличие, меня... меня злило моё участие в этой оргии хромых на извилины.
Но в тот день, о котором я начала вам говорить, всё было несколько иначе. Я бы терпела это мракобесие сколько угодно. Меня абсолютно не трогает эта похабщина, мне просто нужно "отмотать срок", если позволите так выразиться. Я делала это не из-за любви к искусству(ибо его там ни на грамм), а исключительно ради того, чтобы остаться в стенах университета.
Но видимо, А. В. решила иначе и ей приснилось(иначе я сказать не могу) в вещем сне, что я в этом "драматическом варьете" ради приобщения к великому миру Театра и, несомненно, ради того, чтобы перенять великое актёрское мастерство самой А. В.
Когда она настигла меня из-за угла в коридоре, я кивком обозначила приветствие и собралась уже идти дальше, как вдруг поняла, что это чудовище нависает надо мной роковой ошибкой всей моей жизни - согласиться на этот беспредел.
-Завтра ты выступаешь. В пять вечера. Н. приболела, тебе придётся её заменить.
Моя левая бровь, иначе не сказать, "ушла в полёт", я героически пыталась взять себя в руки. На следующий день у меня была строгая договорённость с Марком о сессии у него дома и "театр" в мои планы не вписывался никаким образом.
-Я не могу.
-Что значит "я не могу"?! Это ещё что такое?! Я сказала - в пять, значит в пять! И только попробуй не явиться!
На глазах она начинала краснеть и раздуваться, как гигантский дирижабль, готовый вот-вот покинуть слои атмосферы.
-Я сказала, что я не могу. И по-моему сказала достаточно чётко. Я не учила эту роль и договорённости о том, что я буду страхующей Н. не было.
-Да ты! Ты! Вы посмотрите, какая цаца! Я в неё душу, значит, а она мне плевок! Вот так вот, прям в харю! Ну только посмей не прийти, я тебе такое устрою!
Она захлёбывалась слюной, как сорвавшийся с цепи пёс. Её бульдожьи брыли мерзко тряслись в такт словам, а в глазах была такая дикая ярость, что вряд ли мне удастся описать тот злобный взгляд с той же точностью.
Разговора не получалось. Поэтому я просто обогнула её и пошла дальше по коридору. Пререкаться было бесполезно, выслушивать оскорбления - тоже.
Вечером я пыталась обдумать, правильным ли будет моё решение? Но в конце-концов, моя неуверенность исчезла. Должно получиться.
На следующий день Марк после учёбы забрал меня(благо, мне удалось ни разу не пересечься с А. В за весь день) и мы поехали к нему домой.
В прихожей он помог мне снять плащ и разуться. Больше всего, когда происходит этот маленький, вроде бы обычный ритуал, мне очень нравится заглядывать в его глаза. Я вижу в них то самое, что так ждала увидеть - он понимает, что это честь для него. Он вкладывает в своё служение смысл и таким образом, оно обретает форму.
Марку было велено накрыть на стол и прислуживать, пока Миледи ужинает. Он исправно выполнял свои обязанности, не суетился и не мельтешил перед глазами, но не мог не заметить, что я напряжена и взволнована:
-Миледи... что-то не так? Раб плохо вам служит?
-Нет, Маркус. Лучше принеси ещё чая и не донимай меня сегодня.
Я знала, что не могу ошибиться. Не должна. Всё было спланировано до мелочей. Абсолютно все участники труппы видели, как некий молодой человек усаживает меня в машину. Они прекрасно видели, что в связи с этим я уехала раньше и прогуляла последнюю пару. Одной своей знакомой - Юки, я сказала, что этот кавалер ухлёстывает за мной уже очень давно. А знает Юки - знают все. И знают не только то, что ты сказал, но ещё и нечто додуманное и весьма приукрашенное. А это играло на руку.
Тем временем Марк стоял на коленях и целовал кончики моих пальцев:
-Раб чем-то досадил Миледи, поэтому она его игнорирует. Простите вашего раба, пожалуйста.
Я смотрела на часы. По моим соображениям оставалось 20-25 минут до...
-Маркус, ты меня достал! Убери со стола, немедленно.
-Слушаюсь, Миледи.
Я ошиблась всего лишь на какие-то 5-7 минут. Телефон, оставленный в прихожей начал безудержно сигнализировать о том, что поступил входящий вызов.
-Марк. Принеси телефон. Можешь не торопиться.
Марк тоже знал обо всём заранее. Поэтому, он действительно неторопливо вошёл в комнату и, не торопясь подал мне телефон и сел в ногах, смотря на меня снизу-вверх. Я медленно вплела пальцы в его шелковые, красивые волосы и наконец взяла трубку. Крики и ругань, которые из неё посыпались слышал даже он:
-Ах ты, дрянь! Где ты? Где ты, я тебя спрашиваю? Совсем страх потеряла, даааа? Чтобы через две минуты была здесь, потаскушка! Думала, я не знаю, что ты со своим хахалем упёрлась куда-то? Я всё знаю, поняла? И родителям твои расскажу! Будешь знать! Да я сделаю так, что тебя из профкома вышвырнут, как вшивую псину! Ты у меня в ногах валяться будешь!
Я молча слушала про то, какая же я шалава и никудышная актриска. Марк ощутимо напрягся и сжал кулаки, что заставило меня обратить на него внимание. Я опустила взгляд и уловила едва различимый шёпот:
-Миледи... можно ваш раб с ней поговорит? Он ей навсегда покажет, где её место.
Я отрицательно мотнула головой. Это в мои планы не входило. Жестом только попросила дать закурить, он послушно сходил на кухню, за пепельницей. И вы не поверите - она всё это время продолжала говорить.
Когда, наконец, поток её ярости иссяк и она остановилась, чтобы перевести дух, я уже выкурила половину сигареты. Но момент, прежде чем она бы бросила трубку, уловить удалось:
-Уважаемая А. В. Вы так говорите о том, что меня вышвырнут из профкома, будто бы меня лишат партийного билета. Напомню вам. На дворе уже 2011 год. Меня нисколько это не затронет. Родители о Маркусе знают. и о том, что я гуляю университет - тоже знают. Только вот, не ваше это дело, А. В., лезть в мою постель. Так что садитесь. Я знаю, что вы в актовом зале - и наслаждайтесь пьесой. Не будем портить друг другу такой чудесный вечер. До свидания.
Недостаточно жёстко - скажете вы? Поверьте мне, этого более чем достаточно, особенно если бы вы были на месте А. В. Она уже столько лет не знала отказов, что по меньшей мере я рассчитывала на то, что мне удалось ввести её в ступор. Когда я положила трубку, Марк сдержанно улыбнулся:
-Миледи. Может раб задать вам вопрос?
-Валяй.
-А как вы думаете... она перезво...
Телефонный звонок предопределил мой ответ на его вопрос. Я продемонстрировала ему дисплей(не без гордости), как и следовало ожидать - А. В.
Мне показалось, я начала говорить даже раньше, чем нажала кнопку ответа. Но у меня не было выхода. Теперь категорически нельзя было позволить ей говорить:
-А. В. я вам всё сказала. Мне больше нечего добавить, вы исчерпали мой порог терпения. Я понимаю, что вам сложно меня понять, но вы мешаете мне. Если есть какие-нибудь вопросы - решайте их пожалуйста через маму, думаю, это вам по силам. Узнали же мой номер телефона, так узнаете и её? Оставьте меня в покое, мне больше нечего обсуждать ни на счёт вашего псевдо-кабаре, ни на счёт наших с вами взаимоотношений. Пьеса сегодня будет сыграна без одной героини. Думаю, при вашей высоко художественной режиссёрской постановке этого никто, ровным счётом, не заметит, не думаю, что вам стоит переживать. Адье.
Марку становилось не по себе. Он пытался влезть в мою шкуру и попробовать то же самое сказать кому-нибудь из его учителей или начальников. Выходило пока что крайне плохо. Мне тоже было сложно держать себя в руках. А вот сейчас всё могло действительно пойти крахом. Вариантов было два - либо она сдаётся и раздастся последний, третий звонок... Либо позвонит сам декан. Очень медленно потянулись минуты, во рту пересохло, а руки были уже готовы предательски задрожать. Напротив меня была стеклянная поверхность серванта и только при её помощи мне удавалось хотя бы как-то контролировать выражение своего лица. Марк положил голову мне на колени и закрыл глаза, кажется, он переживал даже больше, чем я.
И вот, кульминация. Раздался третий звонок. Про себя я считала гудки, а поворачивать дисплей к себе не хотелось. Сердце ухнуло в пятки, но лицо застыло, словно его лепили из воска. Наконец, пятый гудок. Я прокашлялась и посмотрела на экран телефона. Губы сами собой растянулись в торжествующей улыбке:
-Что-либо сказанное несколько минут назад осталось для вас непонятным, уважаемая А. В.? Вы снова отвлекаете меня от дел. Это уже становится похоже на телефонный терроризм, вам самой, взрослой женщине так не кажется?
Ответом мне была короткая пауза. А. В. явно собиралась с мыслями и уже успела за эти несколько минут смириться наконец с мыслью, что угрозы и крики ей не помогут спасти постановку, находящуюся на грани срыва.
-Ларочка. Солнышко. Ну скажи мне, милая, почему ты не можешь приехать? Почему ты так себя ведёшь? Я же не враг тебе. Понимаешь, у нас срывается постановка. Мне очень. Очень нужна твоя помощь. Что мне сделать, чтобы ты приехала? Ну, мне на колени встать? Хочешь, чтобы взрослая тётка прямо здесь, в коридоре, бухнулась на колени? Что же ты со мной делаешь то, а? Я ведь уже старая женщина.
Я молчала и старательно изучала собственное отражение в зеркальной глади серванта. До той степени унижения, которая будет приемлема, она доведёт себя сама. И потом пусть только вякнет, что это я её заставила.
-Ларочка. Ну солнышко. Ну что, что ты молчишь? Поговори со мной, мы всё решим. Взрослые же люди. Что ты упёрлась, ей богу? Ну да, злая я старуха, но ты пойми - это возраст, нерадивые студенты. Я же не на тебя только срываюсь, а вообще... на всех. Ну что ты молчишь? Ну что? Ну хочешь, на колени встану, только приезжай, приезжай пожалуйста! Мы тебе суфлёра поставим, не надо тебе ничего учить! Только спаси, дуру старую, а?
Ещё. Оставалось ещё немного.
-Ну вот! Ты опять молчишь! Ты что, меня совсем не слушаешь, а? Лара, не вынуждай меня!
Молчание.
-Лара! Говорю тебе, не надо!
Тишина. И вот, я слышу, как эта старая перечница кряхтит и бухается коленками на холодный паркет в коридоре второго этажа. Если бы она знала, в каких играх участвует, её бы стеганул инфаркт. Можно было бы хоть сейчас выехать и надевать ошейник.
В трубке тем временем было слышно, как она хлюпает носом и давится слезами. Пытается кричать, но не может - солёный ком встал в горле и не даёт поросячьим визгам вырваться наружу:
-Ну вот! Довела! Довела меня, старую! На коленях стою, приезжай! Сорвётся же всё, Лара! Сорвётся! Что коллеги скажут? Засмеют же, старую дуру! Пожалей старуху.
-Я услышала вас, А. В. Встаньте пожалуйста. Я помогу вам. Но это было в первый и последний раз.
Слушать чужие стенания и то, как сейчас она станет харкать собственными замороженными комплексами не было никакого желания. Что ж, впредь будет наукой. Она довела до этого сама, я не приказывала ей вставать на колени и, честно сказать, вообще не ожидала такого поворота. Но он польстил. Приятно польстил.
На моём лице расплылась какая-то дикая, плотоядная усмешка. Глядя на своё отражение в зеркале я себя почти не узнала. Я набирала номер телефона. Гудки-гудки.
-Алло, да?
-Юки? Привет, моя восходящая звезда. Помнишь, я говорила тебе, что порекомендую тебя заведующей драм. театром? Так вот. Можешь подниматься к актовому залу, им очень нужна твоя помощь. Тебе дали роль. Тебе поставят суфлёра, пьеса та, распечатки которой я прислала тебе на e-mail вчера.
-Правда? Мне прямо сейчас идти?
-Я бы даже сказала "бежать", если не хочешь упустить свой шанс.
Всё было до ужаса просто. А. В. никогда не встречала отказов и, встретив серьёзную оппозицию из-за закостеневшего мышления растаяла, как мороженное на солнце. И ей некогда было принимать решения и искать "талант". Ей нужен был просто человек, который не испугается выйти на сцену. Юки всегда хотела играть, но в ней сидел очень мерзкий комплекс. Она знала, что любой может записаться в этот театр. Но боялась, что без "определённых рекомендаций" её туда не возьмут. Теперь её бы взяли в любом случае. Я отплатила услугой за услугу. Она создала мне дурную славу и тем больнее бил по А. В. тот факт, что какая-то "дрянь" и "шалава" способна вот так легко повлиять на её поведение и решение. Поэтому она и упала на колени. Она больше не знала, как добиться моего внимания, её просто раздирали противоречия. И тем труднее ей далось это.
Марк всё-таки не сдержался и громко рассмеялся, покачав головой. Я тоже позволила себе расслабленно откинуться на спинку кресла и с душой захохотала. Смех - лучший выход для эмоций любого рода, он очищает организм.
-Как вы... как так? Откуда вы знали, что всё именно так и произойдёт? Она же могла бы вас к чёрту послать!
-Экстрасенс, Марк. Просто экстрасенс. И ты когда-нибудь овладеешь этим приёмом, если захочешь.
Марк осторожно поцеловал мою ногу и тихонько произнёс:
-Не хочу. Раб не смеет постигать такие психологические методы. Его дело - восхищаться своей Миледи, тем более у меня всё равно не получится. Это было... зрелищно.
-Это было шикарно, не путай, - отозвалась я, задумчиво глядя на него сверху.
"Когда-нибудь ты сам опровергнешь свои догмы. Не сейчас. Но скоро". От этих мыслей едкая желчь кольнула где-то в области сердца и я с силой пнула Марка в плечо.
Тот, впрочем, как и всегда, принялся замаливать прощения.
И началось рутинное воспитание - долгие разговоры о выявлении причины собственной вины, чувствах, эмоциях. Подавление, подчинение, доминирование.
Жаль, что скоро он сам уйдёт от меня. Я не могу этого объяснить. Я это чувствую.
Вам необходимо авторизоваться, чтобы наш ИИ начал советовать подходящие произведения, которые обязательно вам понравятся.
В этой тюрьме через несколько часов должны были привести в исполнение смертный приговор одной молодой женщине, убившей двух своих малолетних детей. Это была двадцати восьми летняя Кристина Риггс. Она была довольно симпатична, имела стройную фигуру, большую грудь, и упругую круглую попку. Андрею предстояло приготовить Кристину к казни, и казнить ее, сделав ей смертельную инъекцию....
читать целикомРУССКАЯ ИМПЕРИЯ И ЧЕЛОВЕК-ВОЛК
Имперский стиль,
Надменный и суровый,
Младую душу
Мне очаровал,
И вот уж посвящение готово:
Я вдохновенье первое узнал!
И крылья я
Почуял за спиною,–
Пусть будет все
Обман, безумье!
Что ж –
Божественной вздохнул я глубиною,
И ты меня...
Передо мной стоит проблема – в чем идти на свадьбу? Нет, пока не на свою, сейчас женится Игорек, женится по необходимости. Надо ли объяснять что это значит? Но какая – никакая это все – таки свадьба и женится товарищ. Необходимо поддержать его в трудную минуту – родители Игоря отказались приезжать.
Значит насчет одеться, с верхом проблем нет, на веревке поперек комнаты досыхает классная венгерская, малиновая джинсовка, издали она сойдет за замшевую, настоящие американские джинсы на мне, вся загвоздка зак...
Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.
* * *
«Митяй, только не обижайся, Но из всех троих, именно ты с детства был нацелен на Победы и Преодоление. А мы всегда следовали за тобой - ведущим, дабы достигнуть того, чем обладаешь. И, наверное, в силу этого, Первый Мушкетёр не особенно был внимателен к тем эмоциям, которыми жили тогда другие мушкетёры…...
… Костин не впервые сидел в этой приемной, поэтому озабоченное лицо Елены Леонидовны было ему хорошо знакомо. Иногда он исподтишка любовался секретаршей Клюева, по-мужски отмечая милые подробности ее телосложения и нескромно фантазируя. Ожидание – странная вещь, даже очень серьезные люди могут тратить время ожидания на глупости....
читать целиком
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий