Буква

Оксана – грудастая, задастая,   крашеная под индейца «белое перо» -  мелированная по моде и исправно работающая  продавщицей фруктов  в магазине  – собралась в свою родную деревню навестить брата.

Братан ее,   полная скотина, крепко пил, нигде не работал и отличался, мягко говоря, неуравновешенной психикой,   чудил налево и направо, по хулиганке отмотал срок в «трояк», но исправиться не мог по определению.

Бывают такие герои.

При всем том он оставался, кроме дальней двоюродной тетушки – единственным ее  ближайшим «родаком».

Позавчера позвонил, что-то путано мычал о долгах, здоровье – немного, мол, осталось жить...

Большое сердце сеструхи под третьим на четвертый размером быстика - не выдержало, и вот она уже с посильными деньгами и безалкогольными гостинцами выгрузилась на маленьком «буранном» полустанке.

Местечко живописало.

Лучами бешеного солнца разбегались в разные стороны жирные от грязи дороги с чудовищными колеями.  

Периодически они, как лимфоток неизлечимого больного, разрастались в гигантские лужи, по которым, при желании, могли бы плавать венецианские гондольеры.

Девушке свезло. Подвернулась оказия в лице старого знакомого на потертом «зилке».

Это был Кирюха из соседней деревни.

Он однажды, как-то даже... вдул Ксюхе после кино в кустах за клубом.

Она тряслась на потертом сидении, припоминая, как это было.

Конечно, сзади, где лежать-то, она старалась держаться за какое-то деревце.

Да, это была яблонька с зелеными кислюками!

Эх, птица тройка – машина стотридцадка.

Киря крутил баранку, видно, тоже, рылся в памяти и не умолкая болтал о местных новостях в стиле ушлых журналистов.

Мол, в полях все сдохло, в амбарах сгнило, остальное сопрело, а что осталось, то разворовали или само развалилось.

Впрочем, он намекнул, что лично у него есть некоторые перспективы:

- Решил тату-салон открыть,- поделился Кирилл.

- Где? – искренне удивилась пассажирка.

- Да тут рядом – у себя в гараже, хочешь глянуть?

Девушек иногда полезно удивить. Очень любопытные существа.

И зилок свернул ненадолго на экскурс.

- Вот, «Москвичок» свой во двор выгнал, машинку специальную для накалывания в городе прикупил, - тарахтел шоферила - мастер, краска есть, правда, пока, только черная и синяя…

Машина, тяжело пукнув, остановилась.

Конечно, гараж-тату-салон стал для них поводом вспомнить молодые проказы.

Стеснение было сломано предложенной ненавязчиво Кирей бутылочкой домашнего самогона и родными же огурчиками.

Махнули по одной, другой и третьей, и вот уже Оксана раскорячилась на сваленных в углу «салона» автомобильных баллонах от какой-то большой машины.

За них держаться было, правда, гораздо удобнее и надежнее, чем за ту яблоньку.

Солидные дойки болтались из стороны в сторону. Санек сзади вспоминал ее во всю лошадиную прыть.

-Ааа – ууу! - «позвала» кого-то Ксюша, кончая. Разрядился и шофер.

Отдышались, выпили еще по одной. Поговорили о времени и о бодиарте:

- Мой сосед Сережка, говорит, - плел  Кирюхан, щупая полную ляжку дамы, - что за татуировками большое будущее и  что в старости нынешних мужиков будут ждать на пляжах прикольные старушки со скорпиончиками на жопах…

- Хочешь, я тебе, Ксюша, тату сделаю, где хочешь, предложил начинающий татуист в порыве нежности.

- Хочу,- неожиданно для себя согласилась Окся.

- Это не больно?

- Говно ответ,- конечно, ни капельки. Не целку ломать,- хорохорился художник. Все колются. Рисунки я пока наводить не научился, а вот надпись какую-нибудь – запросто! Хочешь, на плече или на груди…

- На ноге! Напиши мне мое имя. Терроризма дохрена. Вот так попадешь, не опознают. Брат алкаш хрен доедет.

А с надписью, поймут, что это я.

- Гениальная идея, горжусь тобой. Ты всегда была смелой девкой. Я теперь всем буду советовать – подписку на ноге, у нас тут в армию,   кстати, двоих бреют…  Тебе синюю или черную.

- Синяя - как у зека, давай черную.

Кирюха тяпнул еще несколько глотков самогона для храбрости, зарядил машинку.

Оксана тоже отхлебнула из батела, закинула сытую ногу на стол, тыкнула пальцем на место повыше щиколотки и отвернулась:

- Давай.

Действительно, не было больно. Мощно действовала местная  анестезия.

Когда же она решилась, наконец, глянуть, что получается у мастера,   на творение, так сказать, рук его человеческих, то аж охнула: На щиколотке красовалась жирная, черная и неровная буква «А»

-Мудень, ты чё сделал!!!

Кирилл отдернул машинку и недоуменно захлопал глазами.

- Пишу!

- Двоечник хренов. Я Оксана. О, ****ь, О!

- Ну извини! Зачеркивать нельзя. Давай я тебе… АББА напишу!

- Пошел ты в жопу, не люблю я АББУ!…

- А давай я с другой стороны начну и кончу на «А».

- Урод, ты уже кончил, - вези к брату…

- Понеслась «****а» по кочкам! Поехала, дура, блин, в нижнеебуново, через пердуново, - всю дорогу материлась расстроенная  дамочка и  водитель вздохнул легко и свободно, только когда выгрузил ее с сумками у покосившегося домика...

Так и красуется теперь на пышной ноге Оксаны первая буква кириллицы от Кирилла с Мифодием,   как напоминание о тату -салоне в гараже, ее неожиданном оргазме на баллонах большой машины и поездке к брату алкоголику…