Дикий пляж

(Глава из романа «Золотая пещера» приключенческой тетралогии «Попутчик»)

Сибиряком Валерий Ильич Дадюшин стал по воле случая. Вернее, так полагал он сам, а вот правоохранительные органы считали его переезд из столицы в Новосибирск, на одну из строек химии, по графе отчета: – Как результат удачного разоблачения группы спекулянтов-фарцовщиков и нарушителей закона о валютных операциях.

Вот так – из студентов престижного Автодорожного института он стал рядовым сибирским автомехаником. Да еще и радовался, что попал в гараж областной станции технического обслуживания, а не отправился месить бетон куда-нибудь в Тмутаракань «на стройки химии», вместе со своими подельниками.

Тогда, на излете его, сравнительно небольшого, по меркам ответственности за спекуляцию, двухгодичного срока принудительных работ на стройках народного хозяйства и познакомился Дадюшин с инспектором отдела борьбе с хищениями социалистического собственности Борисом Сергеевичем Тукачевым.

В один, далеко, как потом оказалось, не добрый день, он пришел на смену как обычно. Сразу взялся за ремонт «Жигулей» какого-то деревенского «лоха». Этот хозяин «копейки» требовал в обмен на бумажку – гарантийный талон, привезти его развалину в первоначальное – продажное состояние.

Раньше он бы с таким и считаться не стал: – Послал подальше самого хозяина, а его машину официально замариновал в бесконечной очереди. Но теперь иные времена – перестройка, гласность. Чуть что, можно залететь на жалобу, а там и еще хуже – снова под статью. Тогда прощай досрочное освобождение, конец мечтам о скором возвращении в родной, дом.

И все же взяться за гаечные ключи в то утро Дадюшину не пришлось. Едва переоделся в свою рабочую спецодежду – куртку с брюками из синего хлопчатобумажного материала, как прямо в бытовке на него наткнулся разгневанный отсутствием подчинённого начальник участка:

– Ты где, дармоед, пропадаешь? – накинулся он с упреками на Дадюшина. – Ищу тебя, понимаешь, ищу!

– Подумаешь, потерялся! Что, нельзя теперь и в сортир на минуту отлучиться, – в тон ему заорал «химик», стараясь вести себя так, как научился у своих бывших сокамерников – скаля зубы и страшно вращая глазами. – Вот брошу в пим дырявый вашу шарашкину контору.

– И обратно почалишься к себе в тюрьму! – перебил, привыкший к подобным фокусам осужденных «химиков», начальник. – Так я тебе это могу быстро устроить. «Фарцовщик» дешевый, и тот в уркаганы рисуется.

Он, так же  внезапно, как и начал, свою отповедь, вдруг перестал браниться и сказал уже вполне дружелюбным голосом:

– Пойдем за мной!

В самом конце, громадного по площади, здания их сервисного Автоцентра имелось несколько особых боксов. Там неспешно орудовали особо приближенные к начальству, как технари – «костоправы», так и облицовщики, электрики, мотористы. Над ними не висели, как над другими работниками Центра, дамокловым мечом планы профилактических осмотров и гарантийных ремонтов. – Не то, что у «черных негров» типа его с основного конвейера, – завидовал до глубины души Дадюшин.

Но там ему ничто не светило. Ведь в особой «зоне» занимались, главным образом, «тачками», которые загоняли сюда с личного разрешения самого директора.

А вот теперь и у этих «профессоров» что-то не стыковалось.

– Да, вот это, я понимаю, машина! – восторженно присвистнул Валерий, когда, войдя вослед за своим провожатым, увидел там причину всеобщего расстройства.

В боксе сиял лаком и никелем чудо из чудес – «Бентли» штучной сборки.

– Как такое чудо до здешних мест докатило? – с изрядной долей недоумения в голосе восхитился новый зритель столь замечательного образца прославленного английского автопрома.

– Не твоего, салага, ума дело! – огрызнулся тогда, старший среди собравшихся на этот технический «консилиум» вокруг лимузина.

Был им – главный инженер их «Автосервиса» Владимир Иванович Мужельский. И он же принял Дадюшина за человека, совершенно равного и себе, и прочим спецам специальных боксов:

– Лучше скажи прямо. Знаешь эту модель?

– Почему бы и нет, – рассмеялся Дадюшин над серьезным видом собравшихся автомехаников. – Я еще до института такими штучками увлекался. Правда, чисто теоретически.

Последнее его дополнение, однако, никем уже не было взято в расчет:

– Если увлекался, то тебе и карты в руки. Вернее – ключи, – уже не терпя никаких возражений, передал ему инструмент Мужельский. – С тебя лично спрошу за выполнение ремонта.

– Времени на все сколько будет?

– Сколько потребуется!

– Ну, тогда пишите служебную записку в Научно-техническую библиотеку Академгородка. Пусть мне подберут всю, какая там есть, документацию по данному автомонстру.

Этим заявлением Дадюшин не набивал себе цену. Просто хотел восстановить тогда в памяти прошлые знания. Взяться же за ремонт «Бентли» ему самому хотелось в такой степени, что просто руки чесались.

На все про все ушло, без малого, две недели. Зато роскошный лимузин, после починки его Дадюшиным, выйдя из ворот мастерских, теперь ни в чем не уступал своим собратьям, произведенным на известнейшей фирме «Роллс-ройс» и прошедшим там же сервисный уход.

Сей подвиг на автомобильной ниве обернулся немалыми переменами. И не только саму мастерски восстановленную машину ждала новая судьба. После успешного выполнения им столь сложного задания, самый обычный прежде, автослесарь Дадюшин перебрался в собственный бокс. Тем самым отметив для себя веху, когда «из-за капиталистического бугра», на смену отечественным простецким машинам, начался приток мудреных западных авто.

Теперь у него были иные, чем прежде, клиенты, а порой и иное рабочее расписание. Да и деньгами разживался не в пример прежней практики. Пусть и теперь львиную долю зарплаты бухгалтерия перечисляла не ему. Деньги шли на счета Спецкомендатуры. Где продолжал регулярно отмечаться и этот уголовник. Как многие другие из осужденных на исправительные работы на стройках народного хозяйства. Но на новом месте основной расчет с механиком шел без официального оформления – из рук в руки. Правда, не клиент протягивал Валерию сотенные купюры, а сам Мужельский. Он же и назначал срочность исполнения.

Лишь однажды Дадюшину перестала нравиться такая его вольница. Когда поздно вечером его вызвали на работу прямо из общежития звонком по телефону:

– Давай скорее, не канителься! – рокотала трубка. – Ждёт очень срочное задание и выгодный клиент.

– Сейчас соберусь и пойду на автобус, – выцыганил себе почти час дополнительного времени Дадюшин, знавший, как нерегулярно в это время дня ходит по городу маршрутный транспорт.

– Некогда прохлаждаться на автобусах, – не принял его вариант собеседник. Выходи, будет тебе машина.

Дадюшина не обманули. За рулем персональной «Волги», поджидавший у подъезда, сидел сам Мужельский.

Он же тогда и посоветовал Валерию:

– Наберись терпения, поменьше сегодня разглагольствуй, как в прежние дни, и больше делай руками.

После чего, всё, также торопливо продолжая мчаться до их Автоцентра, Мужельский процедил сквозь зубы несколько фраз, от которых на Дадюшина повеяло настоящим холодком реальной, а не пущенной ради красного словца, угрозы:

– Будешь держать язык за зубами, останешься и дальше на плаву. Ну, а если проговоришься кому о заказе, то не обижайся и пеняй исключительно на собственную болтливость!

Валерий всё понял так, как от него и ожидали. Войдя в бокс, где его дожидался очередной «битый» автомобиль, он не задавал вопросов и не присматривался к приметам заказчика.

На дело ушёл не только вечер, но и вся ночь.

Но время было потрачено не зря. Проведённый ремонт удался автослесарям на славу. О чём можно было судить уже по тому, как его необычный клиент, повеселел прямо на глазах и уехал под утро прочь на этой своей собственной «Тойоте». Прежде, сильно помятой, а теперь отлично починенной.

Валерий тогда занимался исключительно восстановлением двигателя, изрядно разбитого при лобовом ударе в иномарку. Но успел при этом кое-что запретное увидеть на решетке радиатора, до того, как её утащили к себе «костоправы». Это были и запекшиеся следы крови и, прилипшие к мятому металлу, настоящие человеческие волосы. И тогда появился у него дополнительный повод не развязывать язык, в дополнение к предупреждению работодателя Мужельского.

Начальник, как в дальнейшем, оказалось, выполнил перед Дадюшиным все свои обещания, а не только грозил и запугивал. Оплата действительно была еще более щедрой, чем обычно. И впору оставалось забыть все прошлое. Да покупать в дорогу чемодан, по поводу условно-досрочного освобождения, выхлопотанного ему новым руководством Автоцентра, взамен разом исчезнувшего.

Валерий Ильич тогда не питал больших иллюзий на собственный счёт. Прекрасно понял, что сведущие в прошлых тёмных делах люди так пожелали. И делают всё возможное, чтобы он скорее исчез в своей Москве, подальше с их сибирского рынка «приватных автоуслуг».

Но уехать вышедшему на свободу «химику» так тогда и не удалось. Потому, что на горизонте жизни Дадюшина возник новый, куда более демонический образ, чем все прежние, вместе взятые. Это и был Борис Сергеевич Тукачев, прежде наводивший страх на начальство, а теперь в две руки взявшийся за незаметного исполнителя ремонтных работ.

Инспектора ОБХСС и раньше часто видели в их «Автосервисе». Когда появлялся он там по служебной надобности, чтобы проверить то одну, то другую жалобу. Но, нужно отдать должное, в прежние времена глубоко он не копал. До поры, как говорится, до времени. Когда же подошел срок глобальных разоблачений, вплоть до замены всего, севшего в тюрьму, руководства авторемонтного предприятия, Борис Сергеевич вышел и на самого Дадюшина.

Вызвал его инспектор ОБХСС прямо повесткой. По ней и прошёл Валерий Ильич к нему в кабинет, располагавшийся на третьем этаже областного Управления Внутренних Дел. Ломал голову о причинах вызова до самой последней минуты. Когда хозяин кабинета не озвучил его роль в расследуемом уголовном деле:

– Вы, гражданин Дадюшин, проходите как свидетеля по делу о махинациях с запасными частями.

Не успел Валерий Ильич немного успокоиться, как получил ушат холодной воды на разгорячённую голову:

– Пока проходите свидетелем. А как всё обернётся на самом деле, лишь итоги расследования покажут!

Вот тогда, к концу разговора, что называется, не под протокол, и предложил офицер милиции Дадюшину подробно рассказать ему о том самом ночном ремонте злополучной «Тойоты».

– Починив машину, вы все, полным составом преступной бригады ремонтников, совершили серьёзное преступление. Уже тем, что помогли тогда уйти от ответственности опасному убийце, совершившему наезд на пешехода.

У посетителя от страха за содеянное чуть челюсть не отвисла. Но, всё у него было впереди. Ведь, эти своеобразные «качели» – от плохого к хорошему, продолжали методично раскачиваться.

Насладившись произведенным эффектом, хозяин кабинета продолжил разговор в том же духе:

– Это, как ни поверни, Вам Валерий Ильич, – еще один срок. Только уже вовсе не по «химовской» статье за спекуляцию импортным шмотьём, а по статье куда более серьезной, с соответствующим строгим наказанием.

Тукачев насладился произведённым эффектом, но, вдруг смягчился в столь сурово начатом разговоре. Предложил сигарету. Напомнил о замечательных делах посетителя на ремонте транспортных средств обкомовского гаража. И вышло так, что после чистосердечного устного признания Дадюшина, он сам понял, что не всегда раскаяние оборачивается отпущением грехов. Наоборот, все новые, самые страшные грехи ждали его в обозримом будущем.

Сажать Дадюшина Тукачев тогда не стал, только на крючок посадил прочно, чтобы выуживать время от времени, напоминая о прошлом грехе. Хотя, справедливо будет заметить, Борис Сергеевич не только умел запугивать, но и помогать. Пусть даже, в своих собственных интересах.

Именно он посоветовал Валерию не спешить с отъездом «в свои столицы» после уже отбытия тем значительной части срока наказания и получением справки об условно-досрочном освобождении:

– Я тут поинтересовался, через своих людей в Министерстве насчет твоей, Валера, судимости. Так вот,   в Москве всплыли новые факты, и кое-кого там уже «крутят» по-новому, собираясь наказать и за незаконные валютные операции, где и до высшей меры наказания один шаг.

Тут же последовал и дельный совет:

– Самое лучшее для тебя – осесть сейчас, до поры, до времени на дно. Где нибудь в глубинке, вроде нашей Сибири. Выждать, когда маховик нового уголовного дела без тебя раскрутится. Возьмут кого нужно. Накажут, забыв о некоторых подельников. Тогда, может быть, вывернешься.

И вместе с этим приготовил инспектор и конкретное предложение:

– Кстати, и здесь можно жить не хуже, чем в Москве. Деньги есть. Да и со вступлением в жилищный кооператив проблем не будет. Уж я постараюсь.

После того, как Валерий внял совету своего новоявленного покровителя, чистый паспорт с новосибирской пропиской, и широкие связи Тукачева позволили Дадюшину быстро пойти в карьерный рост.

Стал он даже владельцем собственного бизнеса, едва появилась такая возможность с принятием закона о частной и кооперативной собственности. А его талант автомеханика, хорошие знания западного рынка подержанных машин привели к истинному расцвету предприятия Валерия Ильича – «Секонд Кар».

И все бы хорошо, но должок, как говорится, платежом красен. С не совсем обычной просьбой, не на счёт ремонта недавно обратился к нему Борис Сергеевич Тукачев. Став к тому времени заместителем начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями, взамен расформированной ОБХСС, подполковник продолжал меньше ввязываться в «ремонтные» проблемы». Ограничивался своим «кушем» в торговле иномарок.

Но и в другом, как выяснилось, желал теперь помощи от своего протеже в предпринимательском сообществе Новосибирска. Разговор состоялся на отдаленной даче одного из друзей подполковника и поверг, поначалу, Валерия Ильича в шоковое состояние.

– Тут под меня начал здорово копать собственный «шеф» – полковник Крутилин, – без предисловий начал трудный разговор Тукачев. – И коли я попадусь, то и до тебя его люди доберутся рано или поздно.

К тому же, как оказалось, сотрудники Крутилина уже вышли на Владивостокский канал приобретения машин предприятием «Секонд Кар».

– Так что теперь твоя, Валерий Ильич, первоочередная задача – связаться в Приморье с ближайшими и самыми доверенными компаньонами, чтобы изыскать возможность ликвидации этого зарвавшегося чинуши.

Конкретнее сказать не мог бы и сам Валерий. Тем более что понимал и смысл непроизнесенного вслух: – Просто так убить Крутилина невозможно. Сразу начнется чистка его ближайшего окружения. И всех их, безусловно, могли бы замести – как дважды два.

– Может через его жену попробовать? – после недолгого размышления над, порученной ему и крайне непростой задачей, высказался Дадюшин. – Как она там из себя? Годится на роль коварной изменницы.

Предложение прошло «на ура»:

– Ну, ты, паря не дурак! – несказанно воодушевился его словами Тукачев. – Все на лету схватываешь. Сам хотел предложить тебе, как раз именно то же самое.

За одобрением последовал и конкретный совет:

– Вот координаты дражайшей Светланы Моисеевны. Ищи к ней нужные подходы. Да не медли!

Так и оказался Дадюшин на целый сезон в одном санатории со Светланой Моисеевной Крутилиной.

... Познакомился с ней, как это часто бывает среди курортников, за общим завтраком в столовой. Только сделал это не случайно как другие, а по договорённости с сестрой-хозяйкой. За немалую мзду, обещанную богатым отдыхающим, та охотно выполнила его «невинную» просьбу. Легко и непринуждённо работница санатория сумела организовать этому, ловкому «Дон Жуану» соседство с понравившейся тому яркой дамой.

Крутилина ни о чём тогда так и не заподозрила. Более того – охотно откликнулась на ухаживания разбитного мужчины, так и сыпавшего всё время остротами.

Одно было против перехода к более тесному общению: – Она всегда избегала заводить связь с земляками! Потому, что пуще всего опасалась скомпрометировать себя в родном городе. Ведь, о флирте могли узнать недруги в областном центре и довести до ушей, ничего не подозревавшего супруга.

Только обстоятельства оказались против некоронованной «Королевы красоты Новосибирска». Курортный заезд на сей раз был по большей части «чисто женским» и подходящего кавалера, кроме Дадюшина долго не находилось.

К этому, (о чём она так никогда и не узнала), Валерий тоже приложил руку. Именно с сибирячкой, самые отъявленные санаторские ловеласы внезапно перестали налаживать тесные дружеские отношения. Случилось это после того, как некоторых из таких граждан, осмелившихся пригласить Крутилину просто вальсировать на ежевечерних танцах, сильно побили, якобы, шаловливые местные хулиганы. А на самом деле — профессиональные костоломы, направленные в помощь Дадюшину его здешними компаньонами по теневому бизнесу.

Хотела она бы того или нет, а пришлось Светлане Моисеевне выбирать: – Так и провести скучно отпуск «соломенной вдовой» или согласиться на то малое, что «Бог послал». Она остановилась на втором варианте.

И как-то за ужином тонко намекнула соседу по столику, что неплохо было бы позагорать уединённо, а не на глазах всего санаторского пляжа:

— Где провинциалы просто не понимают всех прелестей современного приёма солнечных ванн!

Предварило этот разговор, вроде бы совершенно отвлечённое, обсуждение прибалтийских счастливчиков. По их общему мнению, там, ближе к Европе, завидно были развиты «дикие пляжи». Понравившиеся, успевшей побывать там Светлане Моисеевне тем, что были, буквально полны, если уж не с истинными нудистами – мужчинами и женщинами, так уж точно – такими же приверженками как она, нежиться под солнцем исключительно топлес — без верха купальника. А уж в загаре она-то понимала всё до тонкостей.

Дадюшин пообещал посодействовать и сумел не просто сдержать, данное Крутилиной слово, но и достаточно быстро.

Уже на следующее утро, смакуя в столовой после салата и каши горячий кофе с булочкой, он неожиданно посоветовал, ничего еще не знавшей о его планах, Светлане Моисеевне:

– Отпроситесь, дорогая, сегодня у лечащего врача на целый день до самого позднего вечера.

У такой просьбы кавалера, как выяснилось, имелись довольно веские основания. И он незамедлительно и поведал о них, восхищенной его прекрасной предприимчивостью землячке:

— Случайно достал отличный морской катер. Мы можем на нём не только покататься «с ветерком» по морю, но и отдохнуть где угодно. В любом виде, вплоть до совершенно приватного!

Предложение подкреплялось конкретными доводами, сулящими сплошные преимущества этого «дикого отдыха» на природе перед организованным времяпровождением на казённой и многолюдной территории здравницы. Так как он, дескать, знает прекрасное и совершенно уединённое местечко, где самый золотистый, всегда горячий песок.

— И никаких назойливых глаз, – последний аргумент Валерия Ильича бил в самое «Яблочко»!

Потому, на столь интересное и заманчивое предложение Дадюшина та согласилась безо всякого промедления. Не прошло и часа, как эту парочку, их санаторские знакомые видели по дороге к морю. А там, от частного коммерческого пирса вскоре резво отошел белоснежный катер с закрытой рулевой рубкой и площадкой для загара пассажиров, направляясь в открытое море.

Мощно вздымая за собой пенистые буруны винтами двух моторов, маломерное судно вышла за акваторию порта. Где числилось оно всё за теми же друзьями — из «братков», поддерживавших сибиряка в его хитром деле по спасению совместного бизнеса.

Катер стоил восхищения в глазах единственной пассажирки. Тем более что управлял им Дадюшин так же умело, как и личным автомобилем на городском шоссе. Недаром же у них дома – на Обском море у него было своих несколько подобных моторных лодок. С помощью, которых Валерий Ильич не раз прежде добивался нужных ему целей. Потому с лёгкостью мог успешно организовать и провести не только мероприятие подобное этому их со Светланой Крутилиной отдыху, но и куда более весёлые и шальные экскурсии для своих важных гостей.

Теперь и они не остались в долгу. Предоставив катер, сильно удружили Дадюшину коллеги по торговле подержанными иномарками из-за рубежа. К тому же и о себе беспокоились, доверив Валерию Ильичу «Крым» с полным запасом горючего в канистрах и самым тщательным описанием береговой черты, а на ней мест, вполне пригодных для выбранной цели!

Участие в морской прогулке так поначалу взбодрило Крутилину, что она повела себя как настоящая хулиганистая девчонка. Резвилась и пела. Шутила в адрес капитана. И даже напросилась сесть вместо него к штурвалу.

…К самому солнцепёку они добрались до нужной бухты.

Запасливый Дадюшин во всем действовал как галантный кавалер. Он сам перенёс на берег из аккуратно причаленного на песок катера несколько корзин с запасами напитков, фруктов и бутербродов. Всё это по особому коммерческому заказу, специально приготовили им в дорогу санаторскими поварами.

И пикник удался на славу.

Тем более что песок на морском берегу на самом деле был золотистым, а вокруг - ни души. Не считая двух, как оказалось, приверженцев исключительно запретного загара в духе нудистов.

Дадюшин, правда, не сразу показал, что ему ничего не стоит раздеться при посторонней, в общем-то, женщине. Но не потому промедлил, что прежде не открывал своё мужское естество первой встречной. Уж ему-то было о чем порассказать, про то, как бывал в компаниях с ночными бабочками. Но на берегу безлюдной морской бухты, Дадюшин выжидал подходящего момента. Всё еще несколько опасаясь, что «клюнувшая на приманку рыбка может сорваться с крючка»: – Если подсечь её рывком, а не как он умел – методично и с обхождением.

Еще в море он скинул с себя всё до плавок. Да и Светлана Моисеевна не устояла от навалившейся летней неги – открыла себя солнечным лучам. Для чего стянула прямо через голову свой голубой, в белый горошек, ситцевый сарафан и осталась в закрытом купальнике того же самого цвета, словно входившего в комплект её стильного летнего наряда.

На берегу, отведав, предложенной спутником, лёгкой закуски, она, к тайной досаде Дадюшина, словно забыла про своё прежнее намерение загорать топлес. Вдруг посетовала «капитану» на то, что сделала, якобы, непростительную ошибку:

– Просто оставила случайно в санаторском номере свой любимый бикини, а в закрытом купальнике нормального загара не получить.

– Придётся, тогда, Светочка, нам с Вами хотя бы на один сегодняшний денёк стать настоящими нудистами, – успокоил её Валерий Ильич. – Коли Вам не в чем под солнышком лежать, то и Я тоже присоединюсь на песочке рядышком, если конечно, позволите.

Светлана Моисеевна не возражала.

Но, как показало развитие событий, и она вовсе не думала всерьёз, что Дадюшин воспримет её капризное согласие столь буквально.

Даже не отворачиваясь от красивой спутницы по их уединенному романтическому отдыху, Валерий проворно стянул с себя последний предмет одежды – плавки. После чего, оставшись лишь в рыжем ореоле интимной растительности, он сначала легко и демонстративно прошёлся по горячему песчаному пляжу. Потом направился к катеру. Но сделал это, на самом деле, вовсе не с тайной целью смутить единственную пассажирку своего катера. Прогулка нагишом понадобилась ему просто за тем, чтобы избавиться от ненужного ему более клочка нейлоновой материи.

Свои плавки Валерий просто повесил на трос, соединяющий их белоснежное моторное плавательное средство с якорем, выброшенным сейчас на берег. После чего Дадюшин счёл завершёнными все свои обязательные приготовления к совместному «нудистскому» отдыху и занялся исполнением собственных желаний. Пустился на то, чего так жаждал, ещё только выбираясь на морской пляж.

Буквально с водопадами брызг, так и разлетавшихся из-под его проворных ног, Валерий разбежался на мелководье и с головой ушел под воду. Как оказалось, совершив, довольно далёкий нырок от берега.

Смотрелся при всём этом капитан катера, хотя и смело, но совершенно безвинно, что позволило и его насторожившейся спутнице вскоре последовать примеру капитана – без оглядки на возможные последствия.

К возвращению Дадюшина с заплыва в море на берегу произошли изменения. Ещё немного смущённая своим поступком, Светлана Моисеевна успела тоже обнажиться. Как увидел, довольный ходом развития событий, Дадюшин, она сняла с себя свой закрытый, купальник, едва не ставшиё причиной испорченной вылазки в уединённую бухту. И теперь этот, явно, дизайнерский, необычайно модный на обычном пляже, купальный костюм получил заслуженную отставку. Но кое-чем ещё напоминал о себе. Хотя бы тем, что следы от глубоких, вшитых в податливую лайкру чашек, явно выделялись на белоснежной, бархатной коже, внушительных грудей с бледно-розовыми, слегка опущенными бугорками сосков. Теперь, не встречая былой помехи для загара, были бесстыдно выставлены на показ и теплому летнему солнышку, и нескромному взгляду молодого человека, с такой выдумкой организовавшего «дикий пляж» в цивилизованном курортном месте.

Дадюшин, правда, не так уж долго, как бы того хотел, любовался ещё совсем девственной, с первым намёком на загар, бледностью груди Крутилиной. Вскоре загар, скорее всего, привлечённый специальным душистым кремом, нанесённым на себя запасливой женщиной, чуть ли не моментально «прилип» на кожу.

Да и всё остальное пришло в порядок. Выровнялось до идеальной гладкости кожи уже за то недолгое время, пока купальщица занималась косметикой тела, а потом приводила в порядок свои, ненужные ей пока, вещи.

Поднявшись с обычного гостиничного покрывала, благоразумно прихваченного с собой на природу и служащего ей сейчас банальным пляжным лежаком, Крутилина, неловко сошла с него прямо на песок. И, пока терпели нежные подошвы, переминаясь босыми ногами по горячему песку. При этом аккуратно, никуда не торопясь свернула своё бело-голубой купальник. Уложила его в изголовье. И только тогда, не выдержав дольше испытания раскалённым песком, вдруг ойкнула как девчонка.

Неловкими, но от того не менее грациозными шажками вернулась обратно на спасительное покрывало. Заметно раскачав в такт движениям груди, чуть более полные, чем обычно бывает у женщин её галантного возраста и явно не готовые к подобной физкультурной процедуре.

Эта, чрезвычайно привлекательная нагота, с ровной и лишь слегка тронутой тенью будущего загара, белизной тела, не осталась без достаточно пристального внимания. И не только не укрылась от глаз галантного организатора поездки на уединённый берег. Как оказалось, Дадюшин и на словах умел, достаточно близко к истине, называть любые вещи, даже довольно пикантные, исключительно своими именами.

– С такими чудесными и свежими формами как у Вас, могли бы, Светлана Моисеевна, на самых лучших мировых подиумах блистать! – совершенно искренне, не скрывая своего восхищения,   заметил Валерий.

При этом, почувствовав, что невольно больше допустимого засмотрелся на зрелую красоту светской дамы, своеобразно перед ней извинился. — Никогда прежде и нигде не видел ничего подобного.

Но его слова, хотя и понравились Крутилиной, не нашли реального подтверждения смыслу сказанного. Вместо того чтобы, как прочие любовники, если уж не наброситься на главный объект сладострастия, так иным образом проявить похотливость, хотя бы внешними признаками мужского возбуждения, Дадюшин просто лег на свою подстилку на песке, выставив солнцу свои незагорелые места.

И то, что он не выказал перед ней никакого особого чувства, несколько обидело Светлану. Она точно не ожидала, что может найтись человек, способный отказаться от реальной перспективы обладания столь роскошным телом как у неё! И то, что прежде чем похвалить, «кавалер» во всех подробностях рассмотрел у своей очаровательной спутницы, ещё больше задела её за живое.

Но продолжалось это не долго. Вскоре жаркое солнце, тёплое море и прохладный морской бриз, без устали веющий на берег сделали своё. Превратили саму Крутилину в обыкновенную отдыхающую, готовую наслаждаться исключительно этими дарами природы.

Так и вышло, что на этом их, по сути, первом интимном их свидании сама Крутилина, по примеру спутника, тоже перестала стремиться к близости. Нашлось множество других приятных дел. Вместе они загорались, купались и чувствовали вполне доверительно. Не считая того, что нет-нет да мелькала в сердце Крутилиной обида по поводу «осечки», допущенной в «охоте на любовника».

Правда, одним днём «пляжное» развлечение не ограничилось. Потом они еще не раз отправлялись в заветную бухту, где Светлана Моисеевна постепенно обретала, столь ёю обожаемый: – «Сплошной загар! ».

И как-то, на городском пирсе, где их снова ждал у причала белоснежный роскошный катер, произошло то, что подсказало Крутилиной решение и этой её единственной «курортной» проблемы.

Весьма проницательная в любовных делах женщина вдруг случайно отметила неуловимо-быстрый и жадный взгляд, брошенный «искренним нудистом Валерой» на представительниц противоположного пола. Да ещё каких? Он позарился на смазливых девчат, у которых, по их возрасту, не было, по сути, ещё ничего чисто женского – ни груди настоящей, ни бёдер.

Но одно отличало юных прелестниц и не в пользу зрелой «Королевы красоты большого города Новосибирска». Щебетливая стайка Нимфеток оказалась одинаково наряженной в откровенные трусики-стринги и ещё более малюсенькие треугольники «верха» бикини. В коих они щеголяли по пирсу у соседней с катером лодки. Как выяснилось позже, все они тоже собираясь отправиться с приятелями на морскую прогулку. Невольно заинтересовав капитана «Крыма» и смутив его роскошную «фигуристую» спутницу.

Да и как было не смущаться Крутилиной? Только теперь поняла, превосходство более молодых соперниц. Но «позолотило горькую пилюлю» то, что отыскала-таки нужный «ключ к сердцу мужчины», вовсе не падкого на прежние уловки зрелой и весьма опытной искусительницы.

Оказалось, что её первые неудачи на «любовном фронте» объяснялись довольно просто. Из того, что и прежде знала Крутилина про мужчин, многие из них были в душе настоящими фетишистами. Людьми, буквально помешанными на особенно обожаемых ими предметах не только дамского нижнего белья, но и порой самой обычной женской одежды.

Потому, перед очередным выездом на их собственный уединённый «дикий пляж», Крутилина учла, полученный ею урок обольщения и предприняла решительные действия, чтобы добиться своего – соблазнить-таки устроителя исключительно невинных для женской красоты прогулок.

Она потратила немало времени, обходя отделы галантереи в Универмагах и модные дорогие бутики приморского городка. И, как оказалось, совсем не напрасно. То, что нужно, она нашла в одном из таких заведений. Там, сначала всё, примерив на себе за тонкой занавеской примерочной, потом за немалые деньги сибирячка приобрела в собственность. Не пожалев денег сразу на несколько гарнитуров и купальников и просто нижнего белья.

Всё было послушно подобрано, ничего не сказавшими при этом продавщицами, из стольких же совершенно разных комплектов – с бюстгальтерами её необъятного шестого размера и малюсенькими трусиками-стрингами тех же самых цветов.

И в действительности, оказалась правда за Светланой Моисеевной. Вовсе не ошибалась в своём «диагнозе – фетишист», умудрённая сексуальным опытом Крутилина. Она совершенно верно определила «заветный центр раздражения либидо» у слабака Дадюшина. На самом деле, до поры до времени, он просто скрывал от неё этот свой моральный изъян под маркой нудиста!

Подтвердилась всё, как ей и задумывалось, достаточно быстро – на следующий же солнечный день, когда их катер снова стоял на берегу заветной бухты. Оба собирались к обычному приёму солнечных ванн. И как всегда, Валерий Ильич первым разделся до нага и с фонтанами брызг нырнув прямо  с кормы катера, саженками сплавал до середины залива и обратно

Выйдя, своим обычным расслабленным шагом назад из воды на берег, он вдруг увидел Светлану в её новом обличии. Неторопливо сняв с себя при его приближении лёгкий нарядный сарафан, она томно потянулась, подняв руки над собой, распушив светлые пряди волос. Вполне счастливо огладила ладонями по очереди свои прелести, пока еще скромно затянутые в яркую синтетическую материю. В том числе больше скрывалась под обычным её шестиразмерным лифчиком грудь, и почти ни сколько – бёдра.

Позволив спутнику вполне насладиться представленным ему невинным зрелищем, Крутилина затем собралась и далее, в том же самом духе продолжить начатую картину обольщения.

Женщина, прекрасно зная, что произойдёт дальше, привычно завела руки за спину, намереваясь первым делом расстегнуть застёжку, чтобы предоставить солнцу налитые плоды своего естества. А затем с той же целью взяться и за тоненькую верёвочку, легкомысленно продетую между ног.

Но всю намеченную процедуру привычного обнажения выполнить ей попросту не успела. Валерий, вдруг запавший на неё по-настоящему, всё остальное сделал сам. Обняв Светлану, осыпав её лицо поцелуями, затем он проявил даже неистовство по лихорадочному обнажению, фактически, давно доступной ему, но пока не пользовавшейся спросом, женщины.

Правда, проделывал Дадюшин всё в той же последовательности – начав с того, что избавил Светлану сперва от «верха» купальника. Потом, лицом упираясь в нависшие над ним и разморённые жарой груди партнёрши, взялся и за «низ» купальника. Заодно погрузив, дрожащие от нетерпения пальцы другой руки в тот пушистый вороно-смоляной островок, что до сей поры едва-едва скрывался под его столь любимыми трусиками-стрингами.

И дальше он действовал пылко и находчиво.

Однако обладание им Крутилиной не было таким уж ярким, какое иногда (до встречи с ним), демонстрировали Светлане Моисеевне другие мужчины – её лучшие сексуальные партнёры. Но и это сексуальное приключение развеяло наступивший у Крутилиной голод по «взрослым утехам». Даже на обратном пути из санатория в Новосибирск они решили не расставаться и провести эти дни вдвоём в одном, заблаговременно полностью оплачённом купе.

Вместе сев в один поезд они и на самом деле почти не расставались. Каждый вечер, предварительно приняв душ в их международном вагоне, Крутилина исполняла заведённую процедуру их сексуальной связи. Всякий раз она неизменно облачалась в свой «охотничий наряд». Прекрасно понимая, что без него может и не произвести нужного впечатления на разоблачённого ею, но специально так и не выведенного на чистую воду «нудиста-фетишиста».

И только самая последняя – «прощальная ночь» у них не получилась. Всему помешал молодой увалень-таёжник,   заинтересовавший Крутилину куда больше, чем, порядком за отпуск надоевший, прежний горе-любовник.

Только и сам Дадюшин был особенно рад такому обстоятельству. Похитив нож у Калуги, он уже раздумал, использовать для шантажа полковника Крутилина, собранный с такими ухищрениями материалы. В том числе и кадры скрытой кино и фотосъёмки! Мастерски, с сохранением полной конспирации, сделанные приморскими сообщниками Валерия во время их со Светланой «отдыха».

Сначала, правда, в объектив попадал, лишь вполне невинный, хотя и не совсем пристойный процесс совместного загара «в чём мать родила». А потом всё пошло как по нотам. С лихвой хватило не на одну плёнку более затейливых любовных утех на уединённом морском берегу.

И вот приходилось отказываться от компромата! Что, впрочем, могло только радовать Дадюшина. Ведь, такой шаг, диктовался предпринимателю в первую очередь чувством самосохранения. Потому, что выводил лично его самого из конфликтной ситуации с крутым ментом. И не только избавлял от страха расправы. При этом ещё и сулил сохранения прежних, клятвенно обещанных компаньонами дивидендов от участия в операции по окончательному выведению из большой игры начальника Тукачёва — излишне ревнивого полковника милиции Крутилина.

При новых обстоятельствах Дадюшин наживался дополнительно уже тем, что дважды сочетал в своей поездке приятное с полезным: Во Владивостоке сообщил компаньонам, снабжавших «Секонд Кар» японским автостарьем о необходимости нанять убийцу для «непокладистого» мента.

Они были вынуждены не только согласиться, но еще и пообещали взять на себя оплату услуг киллера. Для чего вручили Валерию арабские сказки «Тысяча и одна ночь» с, запрятанными в переплёт одного из томов, алмазами…

– Так, говоришь, там было « брюликов»? На сто тысяч рублей, — задумался над признанием Дадюшина Борис Сергеевич, когда оба они прогуливались в парке медсанчасти машиностроительного завода.

– На сто тысяч долларов! – еще тише произнес Дадюшин, не на шутку перепуганный всем сейчас с ним происходящим.

Он сейчас ожидал еще большего гнева за очередной прокол, допущенный им в операции по устранению высокопоставленного милицейского начальника.

... А ведь поначалу все так хорошо складывалось...

Еще в вагонном купе, когда к ним с Крутилиной подсел неожиданный попутчик. Дадюшин ломал голову: – Как быть? Уж больно не хотелось ему самому исполнять роль любовника, за которую Крутилин мог жестоко отомстить. И сам Дадюшин, по отзывам братвы, верил, что тот вполне отважился бы на столь решительный шаг ревнивца. Тем самым окончательно и бесповоротно сгубив его собственную карьеру успешного предпринимателя.

Валерий Ильич понимал тогда и то, что самому будет недалеко до пули в голову при выяснении отношений. Если уж не в качестве именно героя-любовника, то наверняка – возможного свидетеля. И вот тут, будто сама судьба подарила отличный план, разыгранный Дадюшиным как по нотам...

Первым делом он украл нож у парня, при этом, стараясь не смазать на рукоятке складного автоматного штыка отпечатки пальцев Калуги. А чтобы тот не попытался вернуть штык-нож обратно, даже инсценировал свое раннее покидание вагона – еще до прихода поезда в главный град Сибири. Затем, приехав в Новосибирск, он, не потеряв ни одной лишней минуты, тот час же послал своих самых  людей проследить за новым знакомым.

Поручил их выведать во всех подробностях, то, что будет делать Сергей Калуга сразу после своего посещения областного Радиокомитета?

Все остальное было, как говорится: – Делом техники! Начиная от, якобы, «случайной» встречи в холле гостиницы и кончая выстрелами в номере «люкс» «Интуриста». Да и в продолжение дальнейшей части кровавого «сценария» с отчаявшимся висельником у платформы электрички ошибки просто не должно было быть.

– Однако вот оно как на деле оказалось! – в разговоре с подполковником милиции Тукачевым, Валерий Дадюшин от обиды и разочарования до боли закусил губу. – Сергей жив! Раскатывает на «Форде» его фирмы, да еще и похитил бриллианты из камеры хранения.

Мысли о жестоком мщении еще только начали бродить в мозгу чрезвычайно расстроенного Валерия Ильича, когда Тукачев успел сделать некоторые существенные выводы:

– Не бойся, долго парню в бегах не пробыть.

Милицейский чин-перевёртыш, словно ищейка, поймав запах ускользавшей прежде дичи, продолжил размышления вслух:

– Его сейчас не только наши с тобой люди, но и буквально вся милиция города разыскивает!

Борис Сергеевич вёл себя с, нескрываемой от собеседника, издёвкой. Так же точно, он глянул прямо в глаза, проштрафившегося перед ним, Дадюшина:

– И тогда за твою жизнь, как, впрочем, и за свою собственную я тоже гроша ломанного не дам.

По всему, из вышесказанного подполковником, выходило, что им обоим на будущее оставалось лось одно – опередить оперативников и добраться до Калуги первыми, чтобы тот не успел проболтаться.

И Тукачёв, не раздумывая больше, принял «светлую» идею к руководству:

– Где, ты думаешь, нужно его искать?

Вопрос в свою очередь подтолкнул Дадюшина к умозаключению, результата которых никто из них двоих, еще накануне просто не ждал:

– Ну, если этот гаденыш пока в городе, то лишь с одной-единственной целью…

Валерий Ильич, гневно сжал кулаки. Затем, чуть картинно, потрясая ими, выпалил предположение, сулившее решение всех их проблем:

– Калуга занят поисками людей, знавших когда-то его мать. Эти же поиски, как раз и привели его из тайги в Новосибирск.

– Значит, говоришь, искать беглеца нужно именно у бабки-педагога? – переспросил сообщника Тукачев. Судя по всему, он явно и всерьёз заинтересовавшийся именно одной только этой мыслью.

– Вот именно! – ответил ему Дадюшин. – А уж людей для самой широкой облавы я найду.