Онанизм. Тематика: Групповой онанизм

Онанизм

Работал я тогда на Металлургическом заводе им. Ворошилова в городе Алчевске Луганской области. До этого город назывался Ворошиловск, а с 1961 года по 1992 год он был Коммунарском. После развала Советского Союза он опять стал Алчевском. Ну, это так, между прочим.

После работы мы все, как обычно, шли в душевые, чтобы отмыть своё тело от всей грязи наших ремонтных мастерских, обслуживающих прокатные станы.

В тот памятный день мне пришлось порядочно задержаться в связи со срочным ремонтом. Когда я пришёл в баню, уже все помылись, и я был только один.

Тут надо сказать, что головки душей в нашей бане были все самодельные, небрежно изготовленные в нашей мастерской. Во многих из них отверстия для разбрызгивания воды были просверлены довольно редко, а потому вода поступала не достаточно хорошо, чтобы нормально помыться. Те же головки, у которых отверстия были часты, и вода достаточно хорошо разбрызгивалась, кто-то повывинчивал, очевидно, для своего домашнего летнего душа. Это было нормально в те советские времена, и мне, чтобы хорошо обмыться, пришлось после мытья под жидким душем перейти туда, где головок не было совсем. Вода тяжелой струёй падала из полудюймовой трубы и быстро смывала пену с головы, плеч, спины… Очередь подошла, чтобы помыть и своё половое хозяйство. Немного изогнувшись, я подставил его под тёплую воду. Какое-то приятное ощущение проскочило по всему телу. Я добавил горячей воды и поводил свой поднимающийся член под напористой струёй. О, как это было приятно!

Мой молодой организм (а я тогда был ещё не женатым) из-за невостребованной половой функции страстно искал разрядки. Я, как христианин, всегда старался побеждать юношеские похоти и избегал онанизма. До этого у меня неоднократно случались ночные поллюции. Семя изливалось само, без моего участия, когда я спал. Но в конце я всё-таки просыпался от непроизвольного приятного полового чувства, и мне оставалось только снять испачканные спермой трусы и надеть другие.

Однажды такое у меня случилось в ночь с субботы на воскресенье, в которое мы назначили преломление хлеба. Пресвитер наш Олег Климок и другие старшие братья были в тот летний сезон в Верхоянске на заработках, а для священнодействий мы пригласили (как и было договорено раньше с Олегом) из Краснодона брата Васю Билыка. Я лично встречал его утром на автовокзале, но когда разговор зашёл конкретно о воспоминании страданий Христовых, я сказал ему, что участвовать не буду. Он удивился и, конечно, спросил, в чём дело. Я объяснил ему положение.

А руководствовался я тем, что в Писании есть написано, что, если у кого случится излияние семени, то он нечист будет до вечера (Лев. 15, 16-18) и не должен есть святыни (Лев. 22, 4-7).

Хорошо, что до начала собрания у нас тогда было больше часу времени, и брат Вася (сейчас он, между прочим, живёт где-то в Канаде) смог убедить меня, что старозаветные заповеди не имеют для нас никакой силы, что мы служители Нового Завета, и теперь Господь может очищать кающегося грешника моментально и никаких сроков для этого не устанавливается.

Но то было непроизвольное излияние! А сейчас я почувствовал, что уже не могу не помочь накопившемуся семени вырваться наружу. Эрекция быстро возрастала. Полностью поднявшийся член я снова и снова подставлял под горячую, бьющую струю и двигал им так, чтобы вода попадала то на головку, то на шейку, то на середину. Какое это было блаженство! Чувствуя, что грех пленяет меня, я был уже не в силах остановиться. Горячая струя вместе со мной под усердным влиянием сатаны делала своё дело. Член мой натужился, головка распухла до максимальных размеров и из её зева, вдруг, выплюхнулся, наконец, тяжёлый сгусток белой спермы, долетев до самой стенки. Затем ещё несколько судорожных схваток выпрыснули остальную сопливую жидкость из моего организма. Возбуждённое тело моё быстро расслаблялось, радужные краски сексуального чувства посекундно меркли и увядали, а им на смену вкрадывались ощущения падшего ангела. «Не обманывайтесь: ни блудники… ни малакии… Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9) – промелькнуло у меня в голове.

Шёл мне тогда только двадцать первый год. В девятнадцать лет я дал обещание служить Богу до конца жизни, и, вот, пожалуйста. Вспомнилось, что за произвольный грех «не остаётся более жертвы» (Евр. 10, 26), а ведь я понимал и всё равно делал.

Почти целую неделю ходил я тяжело угнетённый. Душа искала какого-то оправдания, но его не находилось. И вечером, под влиянием проповеди Олега, прямо во время собрания я встал, чтобы покаяться перед церковью. Слёзы душили меня, я не мог говорить. Олег, видя, что грех, очевидно, серьёзный, предложил мне выйти с ним в другую комнату, чтобы там выслушать моё исповедание, сказав, чтобы церковь в это время молилась за меня.

Там я всё чистосердечно рассказал, как это было. Олег, выслушав, сказал: «Да, это настоящий грех». Потом он вызвал к себе ещё моего старшего брата Павлика, чтобы посоветоваться, как быть. Затем он отослал меня назад, а сами они ещё некоторое время совещались

Вернувшись, я сел на своё место. Все в это время пели псалом. Когда петь закончили, появились Олег с Павликом и Олег сказал всей церкви, что я действительно согрешил и глубоко раскаиваюсь и что за меня молиться можно.

- Давайте мы все ещё раз за него помолимся, и пусть его

Господь простит.

Мы все склонились перед Господом на колени, и я

почувствовал великое облегчение угнетённой души.

С тех пор прошло уже больше сорока лет. Передо мной лежит книга Нормана Райта «Вопросы, которые задают женщины в частной беседе» (ЕМО «Кредо», 1999 г.). На странице 143 здесь написано: «Нет видимой причины, почему не заниматься мастурбацией одиноким и семейным людям, если это помогает снять возникшее напряжение»… Но я ничуть не сожалею о своём раскаянии и исповедании. Если совесть судит, и душе нет покоя – это единственно правильный выход!

Но мне сейчас обидно только за то, что нас, молодых, неправильно учили тогда (а есть многие и сейчас продолжают так учить) о том, что произвольный грех – это тот грех, о котором ты знаешь, что это грех и всё равно делаешь. (А о каких грехах мы не знаем, что это грех?!)

Обидно также, что в слово «онанизм» вкладывали и сейчас вкладывают совсем не то, что принципиально сделал Онан. А за слово «малакии» мне даже и говорить сейчас не хочется. Это тема совсем для другого рассказа.

* * *