1-XXI Влюблённому снова нужен адвокат

Влюблённому снова нужен "адвокат"

XXI

В день накануне ид Фабия проснулась за час до полудня. После трапезы прошла в перистиль, где занялась, удобно разлегшись на ложе или прохаживаясь в галерее, своими записями. С наступлением вечера она прервала это занятие и сама пошла звать юного любовника на ужин. Заглянув в комнату, увидела его валяющимся на кровати.

– Тесей, поднимайся! Хватит лежать. Ты кушал что-нибудь сегодня? Только прандиум? Это ты зря. Мужчина должен хорошо есть. По крайней мере, мой мужчина в моём доме, чтобы ночью… Ты сам знаешь, зачем. Иди в таблиний наверх. Не медли.

– Да, моя повелительница, – отвечает он уже в спину Присцилле. Которая идёт распорядиться насчёт терм и сказать Ане, чтобы та нашла другую рабыню служить за столом. А сама фаворитка чтобы легла на поставленное вплотную к Флорову ложе. Госпожа отправляет служанку вперёд себя с наказом быть понаглее и, если что, напомнить о благодарности. Муция потихоньку крадётся за ней по лестнице и осторожно заглядывает на галерею.

– … ложись вот сюда, мальчик, так сказала твоя повелительница.

– Да, патрон, конечно. Ты принеси, пожалуйста…

– Ошибаешься, – перебивает сметливая Ана. – Вот Сирена, можешь её послать за тем, что нужно.

– Сирена, – говорит той несколько обескураженный эфеб, – возьми в перистиле или атриуме… что-то я забыл… венки принеси.

Уриана ложится рядом с ним, поставив ногу на его ложе. Видя, что Флор готов сопротивляться, она останавливает:

– Помни о благодарности!

– Что?

– Непременное условие, – вступает в таблиний и в беседу Присцилла. – Ты ведь не забываешь своих обещаний? Дай свой кубок патрону. Уриана, пей вино, за благодарность. Можешь всё, а захочешь, оставь клиенту.

Обозначив таким образом иерархию, Фабия тоже ложится за стол. Её фаворитка проливает несколько капель, пьёт сама, милостиво оставляет половину совсем растерявшемуся мальчику. Сирена приносит венки и по знаку домины надевает их сначала закусывающей рабыне, потом богатому всаднику.

– Успокойся, Тесей. Отвечай только да или нет. Ты любишь меня?

– Да.

– Хочешь быть рядом со мной?

– Да.

– Адвокат всегда защищает тебя и выручает?

– Да.

– Вот и замечательно. Теперь все просьбы ко мне – через мою фаворитку.

– Да.

– Правильный ответ. Наклонись ко мне.

Муция через стол лобзает его. Лишь почувствовав пробуждающееся желание, отрывается. Потрясённый юноша произносит:

– Да-а!..

Они подняли ещё пару тостов. Флор оставляет половину кубка патрону и даёт ей закуску со стола.

– Как хорошо… – блаженствует Присцилла, растянувшись и закрыв глаза. – Но я собиралась идти в термы, надо сходить.

– Фабия, я ведь иду с тобой?

Она делает вид, что не слышит.

– Моя прекрасная и юная повелительница, разреши…

– Эй, Хатанид, – перебивая, кричит вниз хозяйка, – баня готова?

– Да, – слышится голос слуги, – как раз всё готово, госпожа.

Наконец, до эфеба доходит.

– Уриана, будь любезна попросить свою домину о разре-…

– На твоём месте, душка, я не стала бы предстательствовать за клиента. Не слышу просьбы в его голосе, он будто небрежно приказывает. Не так говорят, когда хотят понравиться фаворитке. К тому же в таких случаях дарят подарки, ища её расположения.

Всадник снимает браслет с левой руки; Ана не растерялась – подаёт ему запястье, на которое юноша, повторяя своё прошение нужной Муции интонацией, надевает украшение.

– Моя госпожа, возьмите его сейчас с собой.

– Раз ты этого хочешь, милая девочка. Так и быть, ради тебя.

В термах Присцилла просто моется и принимает омолаживающие ванны, ни разу не взглянув на эфеба. Зато он не отрывает от неё любовного взора. Недостаточно он подарил адвокату, а та может обращаться с ним с каждым разом всё вольнее. Озорная улыбка появляется и на лице служанки, когда её молодая домина шепчет ей об этом на ушко. Помывшись, Фабия терпит старания эпилятора, занимающегося после ножек и подмышек холмиком Венеры (так с детства Фабия называет лобок; как и Ребилия, она не переносит и там ни одного волоска; Вера же и Клементина оставляют ровненькие аккуратненькие прямоугольнички). Переходит в ункторий, отсылает того слугу, который обычно занимается натиранием и умащением (ванны с полезными для кожи настоями, процедуры в элеотезии молодая женщина принимает регулярно). Сказав Ане, чтобы занялась притираниями, она вольготно лежит, наслаждается ароматом набатейских благовоний, очередь которых за галльским бальзамом, движениями нежных ладоней служанки и неотрывающимся от них взглядом юного всадника.

– Ты должен полюбить эти руки, Тесей.

– Я уже завидую им, а теперь и люблю, моя повелительница! - радуется он, что возлюбленная к нему обратилась.

– Благодари мою служанку, она ублажила сейчас моё тело, просто нанеся смягчающий бальзам. Но сделала это так, скажу я, что я наслаждаюсь, радуюсь и даже заговорила с тобой. Теперь понимаешь, как ты должен относиться к рукам патрона, к ней самой?

– О да, моя восхитительная хозяйка! Конечно, да!

– Ана, девочка, сходи за косской туникой, той, что без рукавов, и распорядись, чтобы всё приготовили для ужина на пляже. Ты чудно постаралась, я довольна.

– Всегда рада, моя госпожа, когда вам хорошо! - она кланяется и уходит.

Присцилла подходит к гостю, велев не двигаться. Целует в щёки, в лоб, в глаза, напоследок задерживается на губах. Не выдержав, он кладёт свои ладони на её тонкую талию. Девушка тут же отрывается:

– Тесей, я же говорила «не двигайся», – проводит пальчиком ноги по его устам. – Видно, ты захотел, чтобы я ужинала на берегу в компании заката, морских волн, песка и бриза – без тебя. Как Орфей, из-за неразумного порыва ты не хочешь удержать свою Эвридику…

– Домина, вот одежда, которая вам нужна, – пришла Уриана.

– Дай, я сама оденусь. А тебе, по-моему, что-то хочет сказать этот молодой человек.

– Патрон, только ты можешь спасти меня! Вот, прими, – надевает он рабыне браслет на вторую руку; она не убирает, и эфеб на мгновение прикасается к ней губами. – Как клиент, я прошу тебя, приложи свои старания, чтобы повелительница Фабия взяла меня на пляж. Я не могу без неё!

Девчонка снова подаёт ему руку, и он уже не отрывает своих уст от её пальцев, пока не слышит:

– Берусь за тебя просить, – рабыня поворачивается к хозяйке. – Моя госпожа! Не знаю, в чём на этот раз провинился Флор. Но, наверное, он по молодости думал сделать лучше. К тому же мой клиент влюблён в вас. Пощадите Луция.

– Ты сказала хорошую речь. Твой подзащитный прощён за свою невоздержанность. Собираемся на пляж. Я возьму тебя с собой, достойный муж – ты сумел как следует поговорить с моей фавориткой.

Флея тихо играет грустные мелодии под сопровождение шумящих небольших волн. Лучезарный сын Гипериона правит свою колесницу по нисходящей, уже близко к океану. Легчайший бриз несёт свежесть, прохладу и запах моря. На низком столике вино и разные блюда. Присцилла послала Ану купаться, и вот та, нарезвившись, обрызгав Хатанида с ног до головы, выходит из воды голенькая, подгоняемая будто заигрывающей волной, освещённая заходящим солнцем.

– Не думай, Тесей, – говорит сидящая Муция лежащему рядом юноше, украдкой поглядывающему на совсем юную красотку; которая вместе со всеми прочими слугами по знаку домины оставляет пляж, – не думай, что она сможет, даже в теории, что-то почувствовать к тебе как к мужчине. Уж поверь мне, мой послушный квирит.

– Твои слова – всегда правда, дорогая Фабия. И закон для меня. Нарушая его, я приглашаю могущественного патрона. Она симпатичная, да. Но даже не будь она лесбиянкой и рабыней, она никогда, никогда не сравнится с тобой, о моя повелительница!

– Вот речи, достойные мужа любящего.

Девушка целует эфеба и кладёт его руку себе на грудь, садится на юношу, оставляя его лежать на спине. Задирает ему тунику, снимает свою, они ласкают молодые тела друг друга. Солнце заходит, и их, уже обнаженных, освещает только месяц…

Луций и Присцилла лежат на боку лицом к лицу, тихо беседуют, отдыхая.

– Флор, у тебя прекрасная нежная кожа. Но на руках и ногах это трудно ощутить. Видел сегодня в термах, как я мужественно терпела труд эпилятора?

– Да, Фабия, мне было так больно смотреть. Но я был и счастлив, что могу сидеть и наблюдать за тобой в бане. Всё-таки ты прекрасней всех, любимая!

Она награждает его лобзанием и заканчивает свою мысль:

– Советую тебе, Тесей: не пренебрегай услугами эпиляторов. Купи, если у вас их ещё нет, или пусть какой-нибудь другой слуга научится.

– Благодарю за совет, прекрасная юная Фабия! Может, пойдём в спальню? Холодает.

– А я знаю, что может нас согреть. Выпьем.

– За тебя, любимая!

Они осушают кубки, и Муция шепчет:

– А теперь я скажу тебе, от чего нам будет тепло. Иди поближе, мой неутомимый мужчина, это должен слышать только ты.

Он приближает свою голову, чтобы лучше внимать, но она вместо слов прижимает свои влажные от вина губы к его рту. Они целуются со всё нарастающей страстью, их руки путешествуют, лаская бёдра, груди, ягодицы… Присцилла чувствует желание, идущее от её прЦти, готовность снова принять толсЦкий чЦн любовника, и встаёт на четвереньки: коленями на покрывало, а локтями, не замечая этого, на песок.

– Вот мне уже тепло-о… Пусть мне станет жарко… Где же ты, Те-… о-о-о-… да!- ощутила она ожидаемое наслаждение от первого проникЦния Ц…

Отдохнув на пляже и перейдя в кубикул, они ещё раз предаются сладострастному занятию…

Продолжение здесь:

------------------------

201) набатейские – набатеи – арабское племя, бывшее под властью Рима.

202) Орфей – несравненный поэт, певец и музыкант. Его возлюбленная, Эвридика, умерла, оказалась в подземном царстве. Спустившись туда, в Аид, очаровав подземных Богов своим искусством, он выпросил разрешения вывести свою любимую в страну живых. Но Аид поставил условие – Орфей не должен оглядываться. Почти у самого выхода на поверхность тот всё же не выдержал, посмотрел назад (убедиться, следует ли за ним любимая) – и увидел, как тень Эвридики навсегда влечёт назад, в мрачные глубины царства мёртвых.