1-XxIII Пути по суше и по телу

XXIII

По приказу госпожи слуги пришли будить молодых путешественников, едва успевших сомкнуть глаза, с первыми лучиками Божественного дневного светила. Фабия оставляет пару цер: хозяину и Вибии с братиком, с записками о благодарности за гостеприимство, извинениями, что не может оставаться долее, и с поздравлениями с праздником. Муции не терпится увидеть свою любовь! Она спешит в Город.

Флор возле вощёной дощечки, написанной его спутницей для старика Салютария, оставляет пять ауреусов. Девушка дописывает: «P. S. Деньги от Л. Габерия, он признателен за гостеприимную любезность. Купи в честь праздника своим чудным деткам что-нибудь модное. Например (правда, скорее всего, придётся добавить ауреусов), красавице Вибии – косскую тунику без рукавов, ей должно подойти. Ещё раз обнимаю и целую».

Едва открылись городские ворота Генуи, дюжина повозок Присциллы и Флора выехала из них, погромыхивая на камнях, по мощёной дороге, идущей на восток и постепенно заворачивающей к югу. Езда мало мешала отсыпаться господам, у которых ночью в спальне нашлось занятие приятнее сна.

Поздним вечером этот кортеж достиг прибежища Фабиев на этой дороге. Это довольно просторный дом на окраине маленького городка, расположенного почти посередине между Генуей и Пизами, чуть ближе к последним. За этим домом следит и управляет им специальный раб. Кроме тех случаев, когда здание нужно его господам, когда они проезжают здесь, а это дней десять, максимум двадцать в год, заведующий с выгодой сдаёт его коммерсантам и другим лицам.

Ожидая, пока приготовят горячий ужин, Фабия диктует записи и при этом вспоминает про ранний завтрак. В конце ночи в доме Салютария, перед тем как Ксана пришла поднимать свою молодую домину, любовники, устав от страстных объятий и ласк, очень проголодались и решили подкрепиться. Весьма кстати забрела плохо выспавшаяся Ана, ей было неуютно на новом месте, и она хотела вздремнуть у ног госпожи. Муция срочно отправила её за едой. Фаворитка скоро вернулась с «добычей», унесённой со стола из экуса. Присцилла велела ей снять одежду и лечь на живот между господами. Играя, Фабия пока не пускала Флора к еде. Сама накинулась на поставленную вестипликой на крохотном столике снедь; перед служанкой поставила на кровать два блюдца с мясом и изюмом, та с жадностью принялась их поглощать. А для юноши Муция наложила еду на ноги его патрону, ближе к её попке, на спинку в том же районе, даже между ягодицами. И сказала ему: «Ешь, ты же голоден. И похвали этот оригинальный столик. Можешь делать это одновременно. А если будешь кушать без рук, обещаю в следующую ночь снова навестить тебя».   Всадник ртом брал кусочки мяса и сушёные фрукты, иногда зарываясь носом между половинками роскошной задницы смеявшейся рабыни. Пережёвывая, он говорил, что не поменял бы этот столик на тот, что стоит целый миллион, ведь эта фаворитка открывает доступ к милостям своей домины – тогда сама домина подумала: «к милостям и милым прелестям» – без которой он не сможет жить.

Так как был праздничный день, для ужина Флор велел своему обсонатору накупить всех гастрономических радостей, какие только можно было найти в поздний час в этом городке. Лёжа за сплошь уставленным столом, молодые люди в венках слушают игру Флеи, выучившей новую мелодию. Эфеб, рядом с которым возлегла его патрон, вспоминает другую беседу за столом, произошедшую прямо перед тем, как он познакомился с Секстией. Тогда его стол тоже был весьма богат. Приглашённый им попутчик отказался и вдруг начал ругать столь обильный, со многими излишествами, прандиум, его крайнюю дороговизну и далее в том же роде. Юноша в тот момент совсем растерялся, вплоть до того, что есть совершенно расхотелось.

– Вот так случай! – смеётся Присцилла. – У тебя всегда за столом отменный аппетит, ничто его не может отменить, а тут на тебе!.. А тому ругателю надо было ответить так, как философ Аристипп человеку, порицавшему роскошь его стола. «Согласился бы ты купить всё это за асс? » Тот сказал: «конечно, да». «Значит, тебе просто дороже деньги, чем мне наслаждение».

Флор долго восхищался мудростью киренаика и заодно своей сотрапезницы. Которая весьма выделяет Аристиппа среди философов и любит его учение и изречения.

С наступлением третьей стражи Фабия прогоняет из внутреннего дворика всю прислугу, кроме Аны, разумеется. Уже безо всякого повода надувает губки и тихо напевает «ПриВеГеРе». Эфеб отдал адвокату уже все свои украшения кроме всаднического перстня и толстой цепочки на шее.

– Патрон, эту цепочку подарил мне отец, я никак не могу…

– Слушай, – перебивает, простирая руку к цепочке, пьяная рабыня, осушив его кубок, – а где твоя булла? Отдай-ка её… Великая Сафо! – это госпожа недавно научила Уриану так выражаться. – Я и забыла, что ты уже перестал её носить.

– Моя патрон, я тебе сегодня отдам три ауреуса!

– Ох уж эти скупые мальчишки! Женщины так щедры… О божественная Парис!..

– Десять, нет, пятнадцать ауреусов!

– Я подумаю. Целуй! – она подаёт ему ножку, Присцилла делает вид, что собирается уходить спать, загнанному в угол юноше остаётся повиноваться. – Ниже. Ниже! – командует – госпожа велела ей для наглости выпить побольше – рабыня, пока клиент не начинает лобызать её пальчики и подошву. – Хорошо… Но хватит. Остановись!.. Грязный мужик, тебе понравилось?.. Я спросила тебя!

– Э-э-э, да, мой патрон, мне понравилось лизать твои нежные прекрасные пяточки и целовать пальчики.

– Животное!.. Домина, этот… мой клиент… просит вас, моя госпожа…

– Спасибо, красивая, я поняла. Иди к своей Ксане и возьми эту амфору – угостишь её хорошим вином. Только обещай сама больше не пить сегодня.

– Обещаю, моя госпожа!.. Буллу дарю… то есть… Благо-дарю!

Ана размашисто кланяется. Не удержав равновесия, своим налитым задом едва не налетает на колонну. Но выпрямляется и гордой походкой, видимо, выражая презрение ко «всяким мужланам», удаляется.

– Терпи, доблестный муж, – ободряет Муция любовника. – Ты будешь сейчас же достойно вознаграждён. Неси меня на ложе!..

Выпив в постели ещё вина, партнёры делают второй перерыв.

– Должна тебя огорчить, мой Тесей. Пожалуйста, не расстраивайся, но оставшиеся в пути ночи я не смогу, как обычно, посещать тебя. Пойми, таков женский организм.

– О Фабия! Ты меня просто убиваешь! Неужели ничего нельзя придумать, а? – он так жалок, девушке становится больно на него смотреть. – Любимая! Видеть тебя и знать, что ты не подаришь мне своих ласк… Я не переживу… - юноша готов зарыдать. – Умоляю, божественная! Я всё готов отдать за ночи с тобой!

– Успокойся, Тесей! – проводит Присцилла ладонью по его волосам. – Не надо так убиваться. Ради тебя я могу пожертвовать собой… Только знаешь, что? Мне так давно хотелось виллу у Города, пусть сотня-полторы югеров, но рядом – это так замечательно! – она начинает пальчиками гладить его плечи. – А всё что-то никак не получалось. Я сейчас мечтаю, – её ладони переходят на грудь, – была бы у меня такая вилла, я бы устроила там, милый Луций, такую, знаешь, любовную пещерку, как у Дидоны и Энея, – с груди Муция ласково переходит на животик. – Тогда в предстоящие дорожные ночи я впущу тебя в другую свою… пещерку, тесную и горячую, которую до тебя, – её руки опускаются до лобка и ниже, – никто в такое время не посещал… пока главные врата любви не смогут вновь принять мужественного, твёрдого героя Тесея…

– Любимая! У нас есть кроме Гест, – это название того поместья, которым он хвалился в Амагальтусе на конной прогулке, – ещё одна вилла у Рима, она хорошая, я уговорю отца…

– Правда, дорогой? – начинает Присцилла повторять ртом путь, проделанный рукой.

– Да, Фабия, да. Клянусь Юпитером! – она на середине пути. – Клянусь Юноной и Вестой! – её губы между пупком и волосиками. – О да, повелительница! Клянусь Дитом, вилла будет твоей через десять дней! О-о-о… Ц…

Очень жаль стало молодой женщине мальчика, пришлось пообещать ему такую ночную ласку, к которой она не очень часто прибегает. Приходится чуть не целых два часа готовиться, прежде чем отдаться любовнику тем способом, каким обычно это делают мальчики. Некоторые её знакомые, в основном из адепток Кибелы, говорят, что даже предпочитают этот метод обычному, что столь полно ощущать пронЦие, слияние с мужчиной невозможно при вагЦм сЦии. Добавляют, причём очень верно, ещё одно преимущество – абсолютно никакой вероятности забеременеть. Но Присциллу более возбЦет сам факт необычного пронЦия, некая большая порочность, и, как признаётся она Шрамику, ещё то, что при этом как никогда чувствует себя волчицей, дикой самкой, потерявшей все людские приличия, белокурой, публичной девкой…

«Но ничего, – думает Фабия, – от меня не убудет, испытаю редкие, к тому же не лишённые приятности, ощущения. Да и предстоят всего три такие ночёвки, а дальше вернусь к обычной близости. Кстати, может, и в Город уже приедем… Увижу любимого – это главное! Как я скучаю, о Боги! О Прекрасная Венера! О Великая Кибела! Будьте благосклонны! Я стерплю любые превратности, только бы скорее обнять мою любовь!.. »

Следующим вечером Флор и его спутница прибыли в Пизы, где остановились у ещё одного её гостеприимца. Присцилла, как ей ни хотелось в Город, узнав, что утром четырнадцатого дня перед майскими календами в Рим отправится центурия преторианцев, решила, что достаточно они трое суток рисковали, путешествуя без конвоя, и нужно переждать один день, чтобы со столь надёжным сопровождением спокойно добраться до Города. Весь день Фабия пролежала на ложе, просматривая накопившиеся – почти закончился целый свиток – записи, немного подиктовав новые. Чуть позавидовала подружке Секстии, которая легко переносит месячные и даже не считает возможным прерывать в это время сексуальные отношения.

Рано утром тронувшись в дорогу вместе с преторианцами, к вечеру добрались до городка, рядом с которым было ещё одно прибежище, аналогичное предыдущему. Присцилла пригласила центуриона поужинать и переночевать в этот дом и даже, из симпатии к его молодости и крепкому, мускулистому телу, послала в его кубикул Ксану. А сама последнюю ночь «чувствовала себя волчицей» с юным Луцием. Которому весьма понравилось, когда его возлюбленная так его ублажает.

Оставшиеся три дорожные ночёвки его спутница предпочитала вернуться к вагЦой и орЦй близости, хотя он и упрашивал свою повелительницу и напрямую, и через патрона, которой отдал около полусотни ауреусов, снова впустить его в горячий аЦс. Поздним вечером одиннадцатого дня перед майскими календами, в последний ночлег в пути, несколько не доезжая до Остии, где они отстали от конвоя, на вилле одной знакомой Фабии, Флор дошёл до того, что обещал Уриане серебряный талант, в пять раз больше её домине, купил очень дорогое ахейское вино. Присцилле оно пришлось весьма по душе, в честь большого праздника она совершила много возлияний и немного не рассчитала свои силы. Итогом стала сдача той её прикрывавшей тыл крепости, осаду которой на ближних и дальних подступах безуспешно вёл две ночи её любовник – на третью добившийся-таки, с помощью дара Вакха, своего.

Утром Муция, намываясь в бане, долго ругала и Габерия, и себя, и попавшую под горячую руку Ану. С хмурым видом диктовала она свои записи, заканчивая первый свиток. Но уже в девятом часу, увидев с пригорка Город, забыла всё и радовалась как девчонка. Славила Бессмертных и Предвечных, смеялась и плакала…               

Продолжение здесь:

----------------

207) с праздником – в этот день, 15 апреля, отмечаются Фордицидии – праздник посевной.

208) прибежище – у аристократов было не принято пользоваться гостиницами, постоялыми дворами. Обычно, на постоянных маршрутах, останавливались у знакомых – гостеприимцев, или в своих т. н. «прибежищах» - собственных домах, построенных специально для этой цели.

209) обсонатор – раб, занимавшийся закупкой продовольствия.

210) асс – монета, денежная единица; см. таблицу 7: Монеты. (один сестерций - четыре асса, сестерций - примерно 4 евро современных)

211) булла – амулет в виде кружка или шарика, у аристократов золотая. Буллу носили р. женщины, а мальчики, сыновья полноправных граждан – до совершеннолетия, т. е. до 17 лет.

212) Дидона и Эней – Эней – могучий и славный герой, сын Богини Венеры, прародитель р-н, воевал на стороне троянцев. После падения Трои долго плавал с товарищами, побывал и в Африке. Где в него (не без вмешательства любящей заботливой матери) влюбилась царица Карфагена Дидона. Впервые они стали близки в гроте (пещере), когда дождь застал их во время охоты.

213) Дит или Плутон, Аид, Гадес – Бог, царь подземного мира, царства мёртвых (Аида). Клятва подземными Богами считалась нерушимой (другие клятвы – часто просто восклицания).

214) волчица – лат. слово lupa означает и «волчица», и «публичная женщина».

215) преторианцы – личная гвардия императора, привилегированные войсковые части. Располагались не только в Риме, но и в других городах (нечто вроде специальной службы охраны).

216) талант – мера веса драг. металлов, 24-26 кг, крупнейшая денежная единица.

217) большой праздник – здесь: Палилии – 21 апреля – день основания Рима, в 68 году – 820 лет.