4-IX Как соблазнить лесбиянку Парис. Советы её под (Лесбиянки первый раз)

IX

Как соблазнить лесбиянку Парис.

Советы её подруги

Не покидая кабинета, Фабия тотчас написала Секстии, что и она, лучшая подруга Муция, выходит замуж, и предоставляет ей удивить Ребилию и Геллию, да и всех знакомых в Городе. Ещё написала Марциане, чтобы затащила погостить в ЛесБестии Клодию Марцеллу, упомянув невзначай, что здесь имеется «дамский угодник».

Не успела она завершить последнее послание, как в кабинет заглянул Гай Гопломах. Хозяйка кивнула ему, чтобы заходил. Он успел умыться, но длинные волосы уложены кое-как, наспех. Закончив письмо, Присцилла приветствует гостя:

– Доброе утро, Гопломах! Будешь? – показывает на амфору.

– Привет, милая хозяйка! Спасибо, я немного успел утолить жажду. Фабия, у меня к тебе один вопрос.

– Задавай, дорогой гость.

– Скажи, пожалуйста…

– Пожа-а-алуйста!

Посмеявшись, он продолжает:

– Скажи, откуда у тебя это поместье?

– Ты что-то слышал?

– Так, почти ничего. Но мне надо знать.

– Хорошо. Однако сначала ты мне расскажешь, как вы ночью оказались в постели со мной и Руфиной.

– Легко.

– Легко поведаешь или легко забрались на наше ложе?

– И то, и другое.

– Вот как, значит. Слушаю.

– Бестия из-за стола зовёт меня и Публия, спрашивает его: «Ты же хочешь Фабию? Знаю, что да. Давай завтра или послезавтра отдашь мне восемьдесят тысяч, и прямо этой ночью получишь свою желанную! »

– Не ври, Гопломах!

– Присцилла, клянусь Аполлоном и Амуром! Сиг говорит, – слово «говорит» гость произносит как «грит», – «У меня только шестьдесят сейчас наберётся». Бестия говорит: «Ну тогда иди вон с той крестьянкой, ей и шестнадцати ассов хватит! » Тогда я говорю: «Я добавлю двадцать тысяч». Бестия говорит: «Вот это мужская дружба! Красивый поступок – выручил товарища! » Она зовёт Терцию: «Юлия, прелестница, к тебе у меня просьба! » Та говорит: «Для тебя, божественная, всё, что угодно, всё, что пожелаешь! » Корнелия отвечает: «Ты сама, дорогая, не желаешь ли милую нашу хозяйку? Вообще-то, я вижу, можешь не кивать. Терция, тогда займись, будь любезна, тем, чтобы она побольше выпила. И вполне возможно, тебе удастся насладиться с нею…» Юлия соглашается. Бестия интересуется у нас: «Мужчины, вы не в курсе, Леканий что, вообще женщинам внимания не уделяет? » Я говорю: «Насколько я успел узнать, крайне редко. Почти всегда мальчиков берёт. И сегодня среди слуг у него два пригожих есть». Бестия говорит: «Этой ночью его мальчики будут не у дел. Вот увидите! » А потом затащила его в кровать вслед за Асконием и Кацином. Сначала свою излюбленную фразу сказала: «Квириты! Где ваши квирисы?! – а потом. – Тебе, – говорит, – Леканий, выбирать, гордись, – говорит, – тебе выбирать, куда меня хочешь, а уж этим что достанется». Ну, тот понятно, куда, к мальчикам-то привыкший. Так после этого, только он коЦил, Бестия повернула к нему голову и говорит: «Ну как тебе моя задница? Как тебе мой аЦс? Понравился?! » Чтобы, значит, и не смел сравнивать с маль-…

– Подожди, Гопломах. А в саду мы как оказались?

– Как-как. Терция уснула, я и говорю: «Смотрите, свежий воздух как действует. Идёмте в дом». Встаём, идём, а Кацин говорит: «Конечно, в дом, все вместе, чтоб веселее, в одну спальню…» А ты говоришь: «Вот вы что задумали! Напоили, а теперь все в одну кровать?! Не выйдет! » И убегаешь. Но, наверно, в темноте заблудилась, зовёшь служанку. Она с факелом к тебе идёт, ты за деревом прячешься. А Бестия кричит: «Ага! Вон она где! Спасибо, Меланто, что осветила её! Присцилла! Выходи, не бойся – трое же со мной будут! »

– Стоп. Значит, с ней Леканий, Кацин и Асконий…

– Да-да, а мы с Публием с тобой!

– Чему ты так радуешься?

– Не напрасно же я выручил друга. А ты, Фабия, здорово, бесподобно это делаешь!

– Что именно «это»?

– Фелляцию.

– Я всё «здорово и бесподобно» делаю. Однако ж и нахалы вы!

– Мы-то почему? Ты сама ночью говоришь: «Ах, значит, так, Бестия! Ох, ты вот как, милая! » И хватаешь меня и Сига, стаскиваешь с нас всё…

– Стой-стой! О Геркулес! Самым бессовестным образом напоили, ещё на меня и сваливают! Просто наглецы!

– Ещё какие! О Присцилла! Бесподобная! Если вдруг ещё захочешь когда-нибудь отомстить своей милой, только намекни…

– Перестань, Гопломах, нахал! Налей лучше понемногу… Да не настолько же «понемногу», лей давай ещё!..

Они выпили, и Муция примерно поведала ему, как ей досталась эта вилла.

– О счастливчик Луций Флор! Фабия, я намекну, пожалуй, Публию, а? Ночью он, хотя и добился и насладился, но наверняка захочет и дальше… Озорная ты, хозяйка!

Патрицианка молчит, посмеивается себе, будто это и не к ней относится. Гость, видимо, понимает – и не сказать, что неправильно – что молчание – знак согласия. И продолжает:

– А вот скажи, пожалуйста…

– Пожа-а-алуйста!

– Фабия, ты бесподобна! Клянусь Амуром и Аполлоном!.. Как ты думаешь, а Ребилия будет… м-м-м…

– Благосклоннее?

– Да, точно. Моя любимая Ребилия будет благосклоннее ко мне, если я подарю ей какое-нибудь поместье?

Муции приходит в голову одна мысль об отношениях подруги с мужчинами.

– Я дам тебе… Рано радуешься. Дам тебе одну подсказку. Благодари Кибелу!

– Обязательно! Тебе самой, Фабия, как её самой главной фламине, дам денег на жертвы матери Богов!

– Молодец, нахал Гопломах! Во-первых, не допускай промаха Флора. Учись на чужих ошибках, юноша!

– Понял, матрона! Подарю имение вместе с рабами, обязательно!

– А во-вторых, есть одна идея. Может обойтись довольно дорого, кстати. Однако представь: в Городе будут говорить о тебе: «Это тот мужчина, который сумел соблазнить непреклонную Парис!.. » Вообразил? Дорого, но не больше цены такой, - Присцилла обводит рукой, - виллы. Но, в зависимости от твоего желания понравиться моей подруге…

– Говори же, прелестная!

– Купи одну, а лучше двух служанок, желательно, конечно, не совсем глупых, естественно, юных – лет тринадцати-семнадцати. Будет совсем отлично, если это будут девственницы. Но главное, разумеется, чтобы они были очень, очень красивые, столь соблазнительной внешности, что невозможно устоять. Но не вульгарных. Можешь – и это даже будет лучше – перед тем, как приобрести, привести и мне показать. Всё это для чего. Предлагаешь эту невольницу, или, если расщедришься на двух, предлагаешь выбрать одну из них своей возлюбленной Фелиции. Говоришь ей, что она может увести рабыню в спальню. А потом шепчешь на ушко: «Я подарю тебе её – или их – и виллу, где держать эту красоту, чтобы не видела и не знала Геллия»!

– Здорово! Бесподобно! Ты мудра, прелестная Фабия!

– Ты мне льстишь.

– Нет-нет.

– Так гордись! Подумай, какая мудрая – среди многих других неоценённых достоинств – какая мудрая девушка была с тобой этой ночью!

– Не забуду до гроба!

– Отлично! Представляешь: в гробу ты меня вспоминаешь, и у тебя поднимается…

– Ой, не могу! – смеётся эфеб.

– Неправда: если поднялся, значит, можешь! Увидев это, тебя в Аиде уже ждут тени всех красавиц: Мессалина, Клодия Квадрантария, Преция… А Поппея Сабина требует тебя к себе, на небо. Она говорит: «Посмотрите, его оружие не глядит под землю, в ваш мрачный Гадес! Оно направлено вверх, сюда, к небесной тверди… О да, тверди! » – твердит Божественная Поппея, попой своей и прочим жаждущая твоей тверди.   Она вряд ли упустит подобный случай, так что тебе уготован путь в заоблачные высоты! Благодаря всего лишь воспоминанию обо мне! Ты слышишь?

Всадник от хохота держится за живот. Муция ждёт, пока он успокоится, а потом ложится прямо на пол, изображая усопшего, и пальцем показывает, где и что встаёт у покойника. Поднявшись, снова ждёт, пока молодой человек отсмеётся.

– Цени, Гопломах! И ещё: Парис любит поэзию. Ты сам случайно не сочиняешь?

– Пробовал. Последний раз вот когда её встретил, прелестнейшую Фелицию. Но не выходит ни одного стиха – ни одной строчки!

– У меня тоже, Гай. Тогда кого-нибудь из греков можешь ей прочесть. Например… Сейчас скажу. Симонид, Вакхилид, Архилох, Тимофей…

– У меня с греческим не очень. Понимаю содержание, когда говорят, но…

– Ясно. В общем, приготовь какие-нибудь любовные стихи… А что, неужели все ещё спят?

– Скорей всего. Наверно, четвёртый час ещё.

– Гопломах, не заглядывал за зелёные занавеси? Иди посмотри. А то я сейчас распоряжусь спровадить этих… как их там, короче, крестьянок. Да, им же что-то нужно заплатить…

– Не волнуйся, прелестная хозяйка, я позабочусь, – эфеб выходит из кабинета.

Продолжение здесь:

----------------------

1) квирис – др. лат. quiris – копьё.

2) Мессалина – Валерия Мессалина (ок. 25-48) – третья жена (с 41 по 48 гг.) императора Клавдия. Благодаря подаче нек-рых современников, перенятой сохранившимися источниками, получила известность как отличавшаяся непредставимо развратным поведением. Хотя, вполне возможно, оно несильно отличалось от общепринятого. Клодия Квадрантария – сестра упоминавшегося Клодия Пульхра, плебейского трибуна 58 г. до н. э., точнее, одна из трёх сестёр, все они были весьма распущенными, но Квадрантария особенно. Со всеми, уже бывшими замужем, Клодий находился в близких отношениях. Преция – также очень красивая женщина. В середине 70-х гг. до н. э., используя своих любовников, добилась такого положения дел, что в гос-ве практически ничего не двигалось без её участия, и даже консулам приходилось обращаться к ней за поддержкой, искать её расположения.

3) Симонид Кеосский – гр. лирический поэт второй половины VI – первой пол. V вв. до н. э. Вакхилид – гр. лирический поэт VI-V вв. до н. э. Архилох – знам. гр. ямбический поэт второй пол. VII в. до н. э. Тимофей – музыкант и поэт родом из Милета V-IV вв. до н. э. (Скорее всего, именно этих поэтов имел в виду автор.)